На открытых колёсах

Глава 6

Суббота, 23 мая 2015, Москва

Я сидел за партой и в ожидании коуча оглядывал аудиторию для теоретических занятий, где за почти прошедшую неделю побывал уже пару раз.

Сначала, в среду, нам устроили полный виртуальный гайд по «Москоу Рейсвей», расширив и углубив то, что мне во вторник рассказал Игорь. А в четверг мы – опять же всем коллективом – слушали здесь лекцию по аэродинамике болидов. Очень, надо сказать, интересная тема оказалась…

Сегодня планировалось нечто из другой оперы. Плакаты с внутренним устройством гоночных машин, схемы прохождения поворотов и прочие теоретические материалы были убраны со стен, а парты с удобными вращающимися креслами (такие же стояли в школе в кабинете информатики) – сдвинуты подальше, чтобы освободить побольше места между ними и главным экраном.

Заранее рассевшиеся сокомандники увлечённо перешёптывались, обсуждая предстоящий урок. Из их разговоров я знал, про что он будет, и оттого с нетерпением ждал прихода преподавателя.

То, о чём нам скоро расскажут (вернее, повторят – ведь за время нашего обучения в академии «SMP Racing» Жумакин проходил это не единожды), в будущем явно мне пригодится.

– Приветствую всех. Если кто забыл, меня зовут Дмитрий Витальевич. Я работаю в пресс-центре нашей программы развития автоспорта – и сегодня проведу с вами урок общения с журналистами.

Приковавший к себе внимание с самой первой секунды «пресс-коуч» окинул взглядом аудиторию и на миг ослепительно улыбнулся.

Гоночная академия не школа, тут не принято вставать, чтобы поприветствовать учителя. Поэтому я, как и все, смотрел на наставника снизу вверх – и старался, как обычно, мысленно «вчитаться» в этого нового для меня-Шумилова человека.

Как и многие в «SMP Racing», молодой – не думаю, что есть тридцать. Высокий рост, тёмные волосы, коричневый костюм; в выражении лица просматриваются живость и завидная харизма. Речь быстрая, чёткая, внятная. М-да, такому только в журналисты и дорога…

– Текущее наше занятие одновременно и плановое, и внеплановое, – продолжил Дмитрий Витальевич. – Плановое – потому, что в мои задачи входит получше подковать вас в общении с прессой к следующему этапу и я сделал бы это при любых обстоятельствах. А внеплановое – из-за того, что в свете… э-э… недавних событий руководство команды решило дать пресс-конференцию, которая состоится в понедельник вечером.

Он поднял руку, и удивлённые шепотки стихли.

– Я хотел провести занятие ещё вчера, но у некоторых из вас были последние звонки в школах, а с утра вас украли инженеры – погонять на симуляторах… Поэтому поговорим обо всём сейчас. Начнём с азов, если кто-то помнит, что я рассказывал на прошлых наших встречах. Итак, какое главное правило в диалоге с представителем прессы?

– Не врать, – ответил Атоев с заднего ряда. – При этом по возможности ничего не утверждать и ни в коем случае не отрицать во избежание слухов.

– Правильно, – наставил на него палец Дмитрий Витальевич. – Делайте что угодно и как угодно – однако слухов быть не должно.

Коуч стал качать пальцем в воздухе в такт собственным словам.

– А их обязательно распустят, если вы от чего-то станете отнекиваться или прямо о чём-то заявлять либо, не дай бог, впоследствии выяснится, что вы утаили что-то или солгали. У нас положение похуже: кривотолки уже идут, и нам надо минимизировать их распространение в дальнейшем. Так что будьте честны – в первую очередь перед самими собой – и не говорите ни «да», ни «нет». Держите во всём золотую середину – в том числе и в степени туманности своих высказываний. Что ещё?

– Держать удар, – сказал Троицкий. – Сохранять лицо. Не теряться…

– Да, – перевёл на него указующий перст Дмитрий Витальевич. – Это тоже важно. Покажу пример, потом попробуем с кем-нибудь из вас. – Коуч сцепил руки в замок на уровне пояса. – Задайте мне неудобный вопрос, и я постараюсь на него ответить.

– Правда ли, что команда хочет замять убийство механика и не допускать чересчур широкой огласки? – с ухмылкой поинтересовался Мавланов.

– Молодец, прямо как настоящая акула пера спросил… – Дмитрий Витальевич показал ему большой палец и на секунду задумался. – Я бы не стал говорить столь категорично. Расследование ведут компетентные органы, и мы все заинтересованы в поимке преступников. К сожалению, случившееся нанесло удар по деятельности команды – не только технический, но и куда более сильный информационный. А наша первостепенная задача – готовить юных гонщиков к покорению вершин автоспорта, и этим мы должны заниматься даже в нынешней ситуации. Нам необходимо быть более осторожными, бдительными и сильными, чтобы не давать в обиду ни сотрудников, ни тем более пилотов… Ну как вам?

– Круть! – восхищённо выдохнул Никита. – Мы бы так не смогли…

– И ещё какое-то время точно не сможете. Давайте честно: вряд ли кто-нибудь останется в «Ф-4» на второй сезон – как минимум большинство перейдёт в другие серии. И чтобы в них вы показали своё умение держаться на публике, практиковаться будем начинать сейчас. Кому-то в Финляндии уже выпало ответить на несколько вопросов на камеру, но скажу вам: пока всё это несерьёзно. Вы всего лишь подростки, которым довелось сесть за руль и за некоторым исключением не врезаться в стену. Вот потому-то я и прошу вас видеть себя такими, какие вы есть, без прикрас. Врать нельзя, и в отношении себя и журналистов обходить этот запрет не стоит. Остальное – дело ваше. Так, что-то я отвлёкся. Для наглядности возьмём крайний на данный момент Гран-при «Ф-1» и поиграем в гонщиков перед телекамерами. Все, я надеюсь, смотрели?

Сокомандники дружно закивали.

– Хорошо. Кто хочет попробовать?

– А давайте я, – поднялся из-за парты Атоев.

– Проходи сюда, становись напротив меня, – указал коуч. – Кого бы тебе предложить?.. Представь, к примеру, что ты – Хэмилтон… Представил? Отлично. Ну и скажите же теперь, сэр: что помешало вам обойти своего напарника, Нико Россберга? И как ваше с ним соперничество может повлиять на перспективу завоевания третьего чемпионского титула?

Полтора часа, отнятые Дмитрием Витальевичем от нашего наезда кругов по виртуальной трассе, пролетели незаметно. Очень познавательно было надеть маску медийной личности, вынужденной отчитываться за каждый свой шаг и отвечать за каждый промах, – и посмотреть на остальных в таких же масках.

Всем нам выпало по какой-либо роли – в основном, естественно, самих гонщиков. Если Володе пришлось оправдываться перед английскими болельщиками за «своё» второе место в Гран-при, то Никите попалась обратная вводная: поделиться от лица Россберга впечатлениями от победы. Трое сыграли испанских пилотов, которым на домашней гонке фортуна отнюдь не благоволила. Дальше пошли личины середнячков и лузеров «королевы автоспорта»; над парой юных спортсменов коуч решил, по-моему, поиздеваться, подсунув им крэшеров Грожана и Мальдонадо из «Лотуса»…

Но было прикольно. В отдельные мгновения пробуждалось желание вдоволь посмеяться, но мы, «зрители», сдерживались, дабы не превращать серьёзное, по сути, занятие в репетицию какой-то плохой комедии про гонщиков.

До меня очередь всё не доходила. И когда «не отстрелявшихся» осталось только двое и для следующего раунда выбрали не меня, я понял, что замкну своим выступлением этот круг весёлого абсурда.

Того, кто был передо мной, Дмитрий Витальевич, спросил снова-таки как Россберга про шансы на поул по итогам сегодняшней квалификации и на победу в завтрашнем Гран-при Монако. Результаты и того, и другого я помнил, но всё равно захотел посмотреть, так сказать, «свежим взглядом».

Вот пройди урок (а следовательно, и пресс-конференция) на будущей неделе, острых моментов для обсуждения было бы побольше. И авария Ферстаппена, и сход Мальдонадо, и ошибочный пит-стоп Хэмилтона под конец заезда…

Но Вселенная не выбирает, куда тебя закинуть. Она просто это делает. А там уж как-нибудь адаптируйся и живи сам, выполняя предназначенную миссию… Я свою уже осознал – но многие ли могут похвастаться этим?..

Мне досталось самое сложное упражнение. Дмитрий Витальевич попросил меня изобразить спортивного аналитика и рассказать о перспективах команд и гонщиков в текущем сезоне, а также об основных трендах развития «Формулы-1».

Думал «завалить» меня? Ха, как бы не так!

Я поднапряг голову и загнул умную речь. Мол, главные фавориты определились ещё в прошлом году на несколько лет вперёд и, вероятнее всего, возьмут и первенство среди пилотов, и Кубок конструкторов; близки к ним будут соперники из итальянской команды, но вплотную не подберутся, потому что… И так далее в том же духе примерно на три минуты.

Если коуч был удивлён или озадачен, то он всё равно этого не показал. В своей манере бодро похвалил меня, сказал немного ободряющих слов и поспешил распрощаться, напоследок предупредив о брифинге, который он проведёт с нами послезавтра перед конференцией.

Мы ещё позанимались с гоночными инженерами и стали расходиться.

Когда я шёл по коридору к выходу с базы, меня через полуоткрытую дверь кабинета окликнул врач команды.

«Этого только не хватало…» – подумал я, заходя к нему.

– Здравствуйте. Что-то случилось? – спросил с порога.

– На твой вопрос можно дать множество в той или иной степени верных ответов, – сказал врач и показал мне на стул напротив. – Слишком долго будет уточнять, что именно ты имел в виду. Я бы хотел узнать: много ли ты вспомнил после той своей аварии?

– Достаточно, – кивнул я. – Желаете проэкзаменовать меня?

– Если ты не против.

Ну как я мог быть против этого? Да к тому же если предлагают ненавязчиво и таким добрым голосом…

ФИО, дата рождения, серия и номер паспорта, адрес, наиболее яркие моменты из жизни семьи, история моих выступлений…

Надо ли говорить о том, что я с самого первого дня в «новом» теле готовился к этому разговору? Вызубрил наизусть спортивную биографию Жумакина, перерыл все фотоальбомы и страницы в соцсетях: свою и обоих родителей. Кое на что понадобилось косвенно выходить в вечерних задушевных беседах. И всё это – ради того, чтобы как можно убедительнее сыграть собственную с недавних пор постоянную роль.

Врач недоверчиво глядел на меня, как будто стремился на чём-то подловить, но не мог. Видно, в самом деле не ожидал, что я так быстро справлюсь с «амнезией».

Наконец, он поинтересовался результатами обследования.

– Всё хорошо, – сказал я. – Проблем нет. Могу дальше гоняться…

Предательская боль пощекотала череп своим обоюдоострым лезвием, но я усилием воли загнал её в рамки дозволенного.

– Точно?

– Точнее не бывает. Можно идти?

– Да-да, конечно… Потом не забудь занести справки, ладно? Я в медкарту вклею…

Уверен: пока я шёл к двери, он всё так же подозрительно смотрел мне вслед.

Но это меня не волновало.

Вот и узнаю, насколько у меня там «всё хорошо». Насколько отец с его знакомым из клиники позволят мне приблизиться к правде.

Среда, 27 мая 2015

…И вновь – аудитория, но не спортивной базы, а средней школы #***. Плакаты на стенах – не о болидах, а про постановку знаков препинания, чередования гласных в корнях слов и тому подобную дребедень.

ОГЭ. Обязательный государственный экзамен по математике. И по иронии судьбы меня и ещё дюжину подростков посадили в кабинет русского. Оборжаться можно.

Как всегда и бывает, пришли и расселись за час до начала. На столе – паспорт, две гелевые ручки и стопка черновиков. Ничего такого, чем бы занять время. Так что – только думать, вспоминать события последних дней и оценивать возможные их последствия.

Пресс-конференция прошла более-менее гладко. Дмитрий Витальевич в общих чертах нам объяснил на брифинге, каких подводных камней следует избегать; от нас, по сути, требовалось по большей части изображать статистов и не вмешиваться, а основное участие в диалоге примет начальство.

Так в итоге и получилось. Директор в ответ на поток словесных подвохов, подковырок и бомб замедленного действия дипломатично сообщил, что ход расследования держится Следственным комитетом в тайне и нужно дождаться официального пресс-релиза. Да, безусловно, потеря ценного сотрудника немного затруднила внутрикомандную работу, но мы справляемся… Нет, в ФИА пока не высказались по экспертизе повреждённых деталей; рабочая версия – единичный брак тормозного шланга и случайное повреждение шины…

Не обошли вниманием и нас, простых гонщиков. Мы с удовольствием рассказали, что атмосфера в команде дружеская, подготовка идёт плодотворно и конструктивно, работать на симуляторах, равно как и пилотировать настоящие болиды, удобно и приятно, ля-ля-ля…

Разве что я однажды вздрогнул, когда ко мне обратились, осведомившись, нет ли у меня предположений насчёт приснопамятных аварий: так ли уж случайны последние и кому могли быть выгодны?

Дмитрий Витальевич начал было отражать эту атаку, но я попросил слова и филигранно отбрил искателей жареных фактов. Мол, врагов у меня нет, так что не имею представления cui prodest[14]; в остальном же прошу положиться на мнение официальных инстанций.

Украдкой взглянув после своего ответа на «пресс-коуча», я увидел на его лице довольную улыбку.

…А вечером отец пришёл домой мрачный и насупившийся.

– Говорил сегодня со следователем, – сказал он после ужина, когда мы остались вдвоём на кухне: мама ушла в комнату смотреть телевизор. – Понятно, что там у них всё для служебного пользования и постороннему в плане сведений ловить нечего… но кое о чём непроизнесённом удалось догадаться. Новости не обнадёживают. Похоже, всё глухо. Ни очевидцев, ни «засветки» на камерах, ни автомобильных номеров. Пару дней повозятся – и закроют дело к чёртовой матери…

– Но ты знаешь, кто мог подкупить, а затем и убить механика, так ведь? – прищурился я.

– Михаил, позволь мне самому во всём этом разобраться. Без твоей помощи…

– Ты не понимаешь! Опасность грозит нам всем!.. – выкрикнул я, но заметил выражение его лица и добавил уже тише: – Извини. Да, принять какие-то меры можешь ты один. Но дай, пожалуйста, нам знать, кого конкретно ты подозреваешь. Это кто-то из родителей моих одноклассников, да?

Отец молчал.

– Скажи хотя бы фамилию…

«Неужели всё-таки Краев?!»

И тут он меня удивил.

– Форман. Его фамилия – Форман… Ты чего?

Меня в это время скрутил приступ истерического смеха.

– Форман… – выдохнул я сквозь хихиканье. – А я только недавно с его дочкой расстался…

– Она тобой не пыталась манипулировать? – сразу встревожился отец.

– Даже если и так, у неё ничего не вышло, – придя в норму, ответил я. – Во всяком случае пока. Не знаю – может, позже она и соберётся мне как-то подгадить…

Широкая ладонь отца накрыла мою руку.

– Что бы ни случилось, мы не сдадимся, – сказал он. – И попробуем что-нибудь сделать. Обещаю.

…Раздался звонок, и я вынырнул из омута воспоминаний.

– Внимание, начинаем инструктаж… – стала зачитывать по бумажке педагог-наблюдатель.

Я усмехнулся про себя и мысленно настроился на математику.

Вот и проверим, насколько этот ваш ОГЭ отличается от ГИА…

Но опять – какая разница? Как буквы ни крути, смысл всё тот же.

Да и зачем думать об этом? Молчи в тряпочку, Жумакин, и решай задачки. Сейчас это именно то, на чём ты должен сосредоточиться.

Потому что до гонок ещё больше недели.