На озере Светлом

БОРЬБА ЗА ПОБЕДУ

Пулемётной дробью рассыпался над озером треск мотора-пускача. Он работает с минуту, не больше, потом слышатся глухие, благодушные хлопки.

Сначала редкие, они быстро учащаются, и вот уже все звуки исчезли в густом и басовитом рёве главного мотора.

Шевельнувшись, трактор наклоняется, словно хочет посмотреть землю, потом начинает осторожно ползти вниз.

Идёт он не прямо, а зигзагами, то двигается вперёд, то пятится назад, выбирая более пологий путь. Дверцы кабины открыты и беспрерывно хлопают, то распахиваясь, то закрываясь.

— Василь Дмитрич нарочно их не закрыл: в случае чего выпрыгнет. Как же, ведь опасно! — торопливо поясняет Митя, и голос его дрожит от волнения. Если бы не шагающий неподалёку от трактора Колокольцев, Митя давно бы умчался к машине — так его, горячего и бесшабашного, тянет туда, где опасно.

Опасно… Это простое слово обжигает Павлика, заставляет сильнее биться сердце. Он много читал об опасностях и приключениях, но это были какие-то книжные приключения, придуманные опасности, а эта вот опасность настоящая. Ведь трактор может перевернуться так быстро, что и выпрыгнуть не успеешь, и тогда конец, гибель. Вот почему Василий Дмитриевич так неохотно согласился спускать трактор с горы: не потому, что не хотел, а потому, что надо было рисковать жизнью. Но тогда об опасности не было сказано ни слова, — видимо, об этом не принято говорить…

Сквозь ветровое стекло Павлик видит как-то по-особенному затвердевшее, напряжённое лицо тракториста, его глаза, прощупывающие каждую складку на пути, видит его руки, крупные, тяжёлые руки, лежащие на рычагах. Даже не взглядывая на рычаги, он с молниеносной быстротой переключает их, когда нужно…

Иногда трактор накреняется так круто, что у Павлика замирает дух: вот сейчас, сию минуту машина перевернётся и кувырком покатится вниз. Сердце бьётся так сильно, с такой болью, что Павлик не может выдержать и закрывает глаза. Хоть бы скорей всё это закончилось!

— Ура! — кричит рядом Митя. — Павка, да ты посмотри: наша взяла!

Павлик открывает глаза: трактор идёт совсем рядом и, огибая скалы, по пологому склону выбирается на отмель. Развернувшись и сразу проделав в слое гальки глубокую впадину, он встаёт лебёдкой в сторону буйка.

Радость первой победы воодушевляет всех: Митя уже у трактора и ходит вокруг него, приплясывая; Семён мчится по берегу к лодке; Василий Дмитриевич, улыбаясь, выходит из кабины и вытирает ветошью вспотевшее лицо; довольный Колокольцев раздевается в сторонке, аккуратно складывая костюм.

Один Павлик стоит там, где стоял. Он сконфужен своим минутным испугом, от которого ещё не избавился, и соображает, заметил ли кто-нибудь его страх.

Появляется лодка. Семён выпрыгивает из неё, подходит к Колокольцеву. Они о чём-то совещаются, и Семён тоже начинает раздеваться. Потом они идут к трактору, забирают конец троса с лебёдки и волокут к лодке. Лодка отчаливает, трос медленно ползёт за ней.

Митя уже тут. Вцепившись в стальной трос, он вместе с трактористом вытягивает его с барабана и подаёт вслед лодке. Но как они ни стараются, как ни гребут Колокольцев с Семёном, лодка замедляет ход: ей не вытянуть тяжёлого каната.

— Павка, чего ж ты? Помогай! — отчаянно кричит Митя.

Поплевав на натёртые стальными витками ладони, он опять хватается за трос и тянет его.

Павлик нерешительно подходит: ему не верится, что он может оказаться полезным.

— Берись, берись, парень! Пособляй, видишь, какое дело получается! — басит Пинчук.

Изнемогающие от усилий Колокольцев с Семёном тоже кричат:

— Подавайте трос! Чего вы там?

Они уже далеко, подле самого буйка, но лодка почти не движется.

Павлик хватается за трос, тянет его изо всех сил, не обращая внимания на то, что жёсткие витки обдирают ладони.

— Стоп! Хватит! — кричит с лодки Колокольцев.

Видно, как он совещается с Семёном и первым ныряет в воду. Проходит несколько секунд, все с волнением вглядываются в то место, где исчез под водой инспектор. Появившись, он долго отфыркивается и говорит:

— Глубоко сидит, насилу буксирную тягу отыскал. Теперь трави понемногу, попробую зацепить.

Он появляется над водой ещё несколько раз: видимо, зацепить трос за буксир не так просто. Потом они ныряют вдвоём, предварительно сговорившись о том, что каждый будет делать под водой.

Их долго нет. Первым выскакивает Колокольцев, вслед за ним появляется Семён.

— Чего ж вы вынырнули? — спрашивает он Колокольцева. — Ещё бы маленько, и зацепили бы…

— Дыхания не хватило, понимаешь, — оправдывается инспектор. — И так чуть не лопнул.

— А вы много воздуху не набирайте, от этого только хуже, — советует Семён, — Надо, чтобы вдох нормальный был.

Отдышавшись, они опять скрываются в глубине и на этот раз успевают закрепить трос.

— Давай помалу! — приказывает Колокольцев и ложится на корму, чтобы лучше видеть, что будет происходить под водой.

На тракторе начинает работать мотор.

Медленно, а затем всё чаще начинают стучать шестерни лебёдки. Tpоc натягивается, на поверхности появляются его тугие витки, они раскручиваются, распрямляются, хлопают по воде, вздымая брызги.

— Полный давай! Видать, колёса засосало! — кричит Колокольцев.

Василий Дмитриевич добавляет обороты на лебёдке, не сводя глаз с троса.

Все охвачены волнением, все следят за тросом, натянувшимся, как струна. Там, где он входит в воду, вскипает лёгкий бурунок, словно трос превратился в сверло и буравит воду.

— Пошла! Пошла! — вопит Митя, первым из береговых заметив, как тронулся с места буёк и поплыл, вздымая треугольник волн.

— Пошла! Пошла! — вторит ему Павлик.

Схватившись за руки, мальчики бегут по колено в воде навстречу поднимающемуся из глубины грузовику.

Резкая, как удар хлыста, разносится над заливом трель милицейского свистка. Остановившись, ребята оглядываются, не понимая, откуда мог взяться такой необычный для этих мест звук. Колокольцев стоит в лодке во весь рост, свистит и грозит кулаком:

— К чёрту! Василь Дмитрич, удали ребятишек! Навязались на мою голову!

Пинчук спускается с трактора, подхватывает ребят под локти и молча уводит с отмели на берег, на скалы. Митя никак не может понять, за что их постигла такая кара. Широко открыв глаза, он моргает ресницами и изумлённо спрашивает тракториста:

— За что, Василий Дмитрич?

— За то, чтоб не совались, куда не положено, — хмуро отвечает тот, — Не в бирюльки играем, а делом заняты.

— Троса боятся, — соображает Павлик, — Если лопнет, захлестнуть может. Видишь, как натянулся.

Присмирев, они сидят на обломке скалы и наблюдают за событиями.

Колокольцев с Семёном плавают над тем местом, где теперь стоит машина. Она уже близка к поверхности, край борта Колокольцев достаёт рукой и весело говорит трактористу:

— Вот она, матушка, под рукой у меня!

Совсем и не похоже, что ещё минуту назад он так сердился на ребят.

— Пускать, что ли? — спрашивает Пинчук.

— Пускай! Сейчас наша будет!

Лодка отплывает в сторону, Василий Дмитриевич запускает лебёдку. Вода над машиной волнуется, бурлит. Буёк крутится, дёргается, словно стремясь оторваться и уплыть от того огромного и тёмного, что вылезает из воды. Потом он валится набок и исчезает в вскипевшем буруне. Шумя водой над поверхностью залива, появляется потемневший, почти чёрный кузов.

И вот теперь, когда кажется, что машина уже поднята, происходит непредвиденное: грузовик перестаёт двигаться. Он подёргивается, шевелится, но с места сойти не может, словно его удерживает в воде какая-то неведомая сила.

Напряжение на тросе так велико, что начинает подёргиваться и вздрагивать сам трактор: вот-вот поползёт навстречу грузовику. Павлику кажется, что перед ним развёртывается какая-то битва, вступили в единоборство два могучих исполина, и каждый из них старается перетянуть друг друга на свою сторону: грузовик тащит трактор в воду, трактор тянет его на отмель. Кто победит?

Колокольцев и Пинчук озабоченно смотрят друг на друга: в чём дело?

— Останавливай! — кричит Колокольцев. — Что-то у нас неладно!

Трос ослабевает, и грузовик откатывается назад. Над водой торчит только угол кузова. Придерживаясь за него, Колокольцев спускается в воду и долго шарит в ней.

— Что там? В чём дело? — спрашивает Пинчук.

— Скала на пути. Обрыв. Чёрт бы его взял! — ругается Колокольцев.

— Высокий?

— С метр будет.

— Вот и доработались. Как же теперь?

Колокольцев молча выходит на берег и ложится на горячую гальку. От беспрерывной возни в воде он весь посинел и стучит зубами. Семён и Митя бродят вдоль обрыва, обследуя его в обе стороны — подводная скала перегородила почти весь залив. Павлик наблюдает за товарищами, стоя по пояс в воде: он не умеет плавать… От былого воодушевления не осталось и следа: все удручены неудачей, препятствие кажется непреодолимым.

— Надо что-то придумать, — говорит Василий Дмитриевич и начинает раздеваться, чтобы самому обследовать обрыв.