На румбе 202

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Эй, кто тут Виктор Шапорин? — В дверь диспетчерской просунулась голова девчонки лет двенадцати в модной капроновой косынке. — Радиограмма!

Слово «радиограмма» у Вити связано только с одним человеком — дядей Сергеем. Звонкое радостное слово. Сейчас все станет ясным, станет на свои места.

— Давай! — спрыгнул Витя с печи, на которой они с Колей после бессонной ночи «вздремнули минут триста», как выразился юнга.

— Читай скорей! Наверное, с «Богатыря»! — скатился вслед за товарищем и Коля.

Столкнувшись головами, ребята развернули сложенный пополам листок. Сверху бумажки фиолетовыми чернилами выведено от руки: «Передано по телефону». Дальше адрес: «Заря Востока», председателю артели, для Виктора Шапорина».

— «Условиям погоды вынуждены штормовать открытом море тчк Ждите зпт первой возможности вышлю катер КМ Шапорин», — прочел Витя.

— Ну, а я что говорил? — схватил бумажку юнга. — Теперь нам кукарекать тут, пока шторм не стихнет. Это уж точно!

— К нашему председателю еще звонил заревский председатель, просил вас приютить, — быстро заговорила девочка. — И на судно он сообщил, что вы в «Приморье», чтобы зря катер в «Зарю» не гонял.

— А как наш катер? Что за рыбаками ушел? — тихо спросила Саня-хозяйка.

Почему-то ее тихий голос заполнил всю избу, заслонил радиограмму. Витя только сейчас увидел наполненный тревогой за отца взгляд девочки. А они с юнгой обрадовались: радиограмма, радиограмма… Нет, чтоб сначала узнать о Софроне, что с бабушкой Верой?.. Спасли ли рыбаков? Какие-то недоразвитые эгоисты, — казнит себя Витя. По тому, как неуклюже топчется на одном месте юнга, Витя понимает, что такие же мысли обуревают и Колю.

— «Труженик»? — не замечая состояния ребят, снова затараторила девочка. — «Труженик» подвел кунгас с рыбаками к берегу, а сам выбрал буксирный канат и подался в «Зарю Востока». Накатом вход в нашу речку завалило, в затон не войти. Он и ушел. И бабушка Вера с ним! А рыбаки все живы!.. Как курибаны вытащили кунгас, их всех сняли, оттерли, согрели спиртом — все и воскресли! А ты что киснешь? — набросилась девочка на Саню. — Такой шкипер, как твой отец, не то в «Зарю» — на Северный полюс дойдет. Говорят, «Богатырь» раз десять заходил — ничего не мог сделать, а он — р-разз! — и взял рыбаков на буксир. Мишатка вокруг отца, наверно, до сих пор вьется и орет: «Буду только шкипером».

— А ну, стоп травить! — прервал юнга словоохотливую девчонку. Он нащупал в кармане кошелек и, проглотив слюну, спросил: — Тебя как зовут?

— Ариша!

— А где тут у вас столовая? Пообедать где тут можно?

— Столовая?! — удивилась Ариша. — У нас ее здесь сроду не было. А что тебе столовая? Мамка, наверно, такой обед наварила, что миску вылижешь. Я ж за вами пришла.

Нет, все-таки Коля настоящий моряк, а Витя — гнилой интеллигент. После сообщения девочки об уходе «Труженика» Витя не может побороть в себе нахлынувшего чувства одиночества. Пока был здесь Софрон, даже пока они с юнгой работали у прожектора, были какие-то нити, связывающие их с «Богатырем», с дядей Сергеем. А теперь они на этом незнакомом берегу совсем одни. И сколько времени им придется ждать, пока стихнет шторм? И где они будут это время жить?

— И жить будете у нас, — словно подслушав Витины мысли, продолжала Ариша.

— А ты где живешь? — спросил Витя.

— Здесь, рядом, в поселке. Мамка у меня работает на рыбокомбинате, а батя — рыбак. В речной бригаде. Дом у нас новый, большой, три комнаты. Собирайте ваши вещи. Пошли!

— А кто ж у телефона? — спросила Саня. — Вдруг «Заря» позвонит? Насчет «Труженика» что!

— Пришел сменщик бабы Веры, — успокоила ее Ариша. — Я сюда вошла, а он зашел на электростанцию.

Витя снял с крюка свой рюкзак, натянул на плечи лямки. Не высохший после прогулки под дождем рюкзак стал еще тяжелее. Хорошо, хоть ветер всю дорогу до поселка попутный…

Теперь, когда не было дождя и в тучах появились прогалины синего неба, Камчатка уже не показалась Вите такой мрачной и дикой, как вчера. И действительно, очень мало дикого было в лежащей сейчас перед ребятами камчатской земле.

На высоком берегу затона, образуя широкую улицу, стояли в два ряда аккуратные белые домики рыбацкого поселка. Вокруг каждого домика густо зеленели невысокие деревья.

Витя сначала не мог понять, что показалось ему необычным в этом поселке. Потом понял: между домами не было ни одного забора (не то что в Мельничьих Ручьях!). Участки отделялись один от другого светло-зелеными полосками какого-то декоративного кустарника, и только низенькие калитки между кустами обозначали вход во двор.

Вдали за поселком, прижимаясь к невысокой сопке, желтело здание какого-то завода. О том, что это завод, было не трудно догадаться по тонким высоким трубам, из которых валил густой черный дым: «неполное сгорание топлива» — вспомнил Витя объяснение учителя химии.

— Эй, Ариша! А почему на этом заводе топливо в небо выбрасывают? Ведь дым — это твердые, несгоревшие частицы…

— У нас на флоте за такой дым кочегаров в камбузники переводят, — поддержал дружка юнга.

Девочки шли впереди, и Ариша, стараясь отвлечь Саню от грустных мыслей об отце, беспрерывно болтала.

— Саня! — остановилась вдруг Ариша. — Вон, видишь, у сопки на южном склоне зеленые деревца?

— Ну, вижу!

— Это наш яблоневый сад! — загорелась девочка. — Мы их высадили только в прошлом году, понимаешь? А через три года надеемся снять первый урожай. А что, думаете, на Камчатке яблоки не растут? — повернулась она к ребятам. — Ого! Еще какие! К нам агроном приезжал с долины реки Камчатки, так привозил во какие! — Ариша показала руками шар, величиной с хороший апельсин.

— А что? Мне капитан как-то привез яблоко из Японии, так побольше кокосового ореха, — сказал юнга.

— Мы после отъезда агронома организовали при Доме пионеров кружок юных садоводов. Меня ребята старостой выбрали. — Арише не ясно, поддержал ее юнга или насмехается над ней. — А для меня не это главное! — Она неожиданно вздохнула. — Главное — это наш новый автоматизированный комбинат. — Слово «автоматизированный» Ариша выговорила как заклинание. — У нас и до этого был заводик, но там вся работа выполнялась вручную, а тут работают сами машины.

— Так это ваш новый комбинат дым пускает? — указал юнга на завод. — Который автоматизированный?

— Да! — не ощутив каверзности вопроса, мечтательно заговорила Ариша. — И директор обещал открыть при комбинате профшколу автоматчиков. Мне еще, правда, два года в нашей школе учиться. Но к тому времени, пока я окончу, как раз и откроет. Отец мне уже дал «добро».

— А ты часто бываешь на комбинате? — спросил Витя.

— Так у меня ж там мамка — мастер обвалочного цеха. Меня когда хочешь к ней в цех пускают.

«Мастер цеха» — Мария Ивановна Лихолетова — оказалась маленькой быстрой женщиной, с ласковыми голубыми глазами.

— Ну, мойте скорей руки! Проголодались, наверно? Да и обед в печи перетомился! Девочки, в кухню! Мальчики — в ванную! — скомандовала Мария Ивановна, едва ребята переступили порог.

Ребята не помнили, чтобы чья-либо команда выполнялась ими так охотно и стремительно. Не прошло и пяти минут, как вся четверка хлебала, обжигаясь, роскошную уху из рыбьей печени и ела огромные куски нашпигованной чесноком жареной свинины.

— Какая вкусная рыба, — сказал, отрезая кусок свинины, Витя. Он был вежливым мальчиком. Мама всегда его учила, что хозяйкам доставляет удовольствие, когда гости хвалят приготовленную ими пищу. — Как она называется?

— Хрю-хрю! — закатилась смехом Ариша. — Хрю-хрю рыба называется!

— Мне и самому показалось, что это блюдо похоже на мясо, но почему же оно так пахнет рыбой? — спросил Витя.

Коля под столом наступил ногой на Витин ботинок и выразительно показал глазами на Аришину маму: «Ну, разве ж так можно? А еще ученый!» Но ведь Витя не хотел сказать ничего обидного. Наоборот, он искренне похвалил рыбу-свинину.

— Это поначалу всем так кажется, — пришла на выручку Мария Ивановна. — А потом, как привыкнешь, так вкусней нет мяса, чем на рыбьем откорме. У нас при комбинате отходов видимо-невидимо… Вот мы и решили растить свиней.

— А мы в «Заре» уток на рыбе держим, — поддержала разговор Саня.

Витя представил себе утку с рыбьей головой и хвостом, залитую белым жиром, как сом, которого так любила мама, и почувствовал, что он, кажется, насытился.

Поблагодарив хозяйку за обед, Витя уважительно оглядел книжную полку, которая занимала всю внутреннюю стену столовой. По черным, серебряным, золотым надписям на корешках он узнал книги Л. Толстого, Горького, Бальзака, два тома Н. Задорного (по их потрепанным переплетам и местоположению Витя определил, что эти книги — певца Дальнего Востока — читаются больше других) и еще массу произведений известных и неизвестных ему писателей.

— Ты собираешь? — подмигнул он Арише.

— Куда мне! Мамка! — ответила девочка. И, не обращая внимания на протестующее движение зардевшейся от смущения матери, рассказала историю зарождения этой великолепной библиотеки.

Их семья приехала на западное побережье по вербовке. Отец сразу вступил в рыбацкую артель, а мать — работницей на старый рыбоконсервный завод. Особой грамотностью она тогда не отличалась: умела расписаться в ведомости при получении зарплаты, умела посчитать полученные деньги — и ладно. Но через два года старательную, вдумчивую работницу руководство завода выдвинуло мастером разделочного цеха. Вот тут-то грамотности и не хватило. Пришлось поступить в вечернюю школу и начинать все с азов.

— Хорошо еще, — засмеялась, ласково поглядывая на мать, Ариша, — что в это же время и я пошла в первый класс.

Так они вместе и двинулись в науку. Но девочка шагала малым ходом — по букварям да хрестоматиям, а Марии Ивановне некогда было: нужно было нагонять упущенное.

А тут как-то главный инженер завода дал ей прочесть «Воскресенье». С этого все и началось. Много ночей недоспала Мария Ивановна, пока одолела эту книгу. Но зато перед камчатской работницей вдруг словно открылся целый мир.

Наверно, никто не возненавидел так, как она, судейских, не плакал над разбитой жизнью Катюши Масловой, не радовался, когда вокруг бедной девушки оказались настоящие, большие люди — политические заключенные.

Мария Ивановна стала самым активным читателем поселковой библиотеки. Интересные книги всегда на руках, — бывает, не найдешь то, что хочется. Она решила создать свою библиотеку и подписалась на все предложенные ей распространителем печати издания.

По окончании срока вербовочного контракта рыбак спросил: «Ну как? Будем собираться домой, в Россию?» Она посмотрела на мужа немного удивленным взглядом и ответила на его вопрос вопросом:

— А зачем? Теперь нам и отсюда весь мир виден. Вот подожди, я тебе прочту… — И сняла с полки какую-то вновь полученную книгу.

Больше разговоров об отъезде с Камчатки в семье Лихолетовых не поднималось.

— Теперь вам понятно, какая у меня мама? — закончила свой рассказ Ариша.

Во время рассказа юнга искоса поглядывал на ровные книжные ряды. Книги как книги. Одни переплеты покрасивее, другие поплоше. В чем же дело? Ему впервые довелось услышать, чтоб о книгах кто-либо говорил так, как эта девчонка.

И Саня задумалась. Она, правда, думала не о хозяйке, а о своих родителях. Всю свою сознательную жизнь девочка провела с отцом — мать рано умерла. «От тоски умерла», — сказал однажды дочери Софрон. И это, наверно, была правда. Мать так и не смогла привыкнуть к суровой камчатской природе и все время тосковала по мягкой воронежской земле. А если бы и ее кто-нибудь научил так читать книги? Может быть, этого и не случилось бы! Может, и она зажила бы на новой родине такой же звонкой, полнокровной жизнью, как и Аришина мама. Эта мысль сменилась щемящей нежностью к отцу. И беспокойством. Как-то он сейчас там один? Правда, с ним бабушка Вера, но найдет ли она в Санином хозяйстве необходимое, чтобы его накормить?

В том, что Софрон без кунгасов дойдет до «Зари Востока» благополучно, Саня не сомневалась. Но если бы удалось получить об этом подтверждение, было бы куда спокойней. А что, если попробовать связаться с «Зарей» с почты? Аришке-то хорошо, у нее и отец и мать, и книг сколько! А у Сани — один батя. Один во всем мире. А может, на почте ее уже ждет весточка от отца?

Саня уже совсем было собралась бежать на почту, как в передней сильно хлопнула дверь и в комнату ворвался «главный курибан» — Мишатка.

— Аришка! — бросился он к девочке. — «Курилка» повалила телефонные столбы, порвала связь. Председатель крутил, крутил, чуть ручку у телефона не оторвал!

— Порвала, — значит, починят, — резонно заметила Ариша. — А тебе-то что?

— А откуда же те, что на заводе, узнают, что рыбаки спаслись?

— Так ты и расскажешь! Ведь тебя послали на завод? Правда? — угадала Ариша.

— Ну да, — шмыгнул носом Мишатка. — Я и шел на завод. Это ж мимо вашего дома. Я думал, ты все равно к мамке пойдешь. Ну, и передашь. А мне с батькой побыть бы надо! Помочь что. Он же с моря пришел слабой.

— А мамка-то дома, — разочаровала Ариша парнишку. — Она во вторую смену заступает.

— Эх, видно, придется бежать, — вздохнул Мишатка и рванулся к выходу.

— Подожди! — остановила его Ариша. — Ребята, а может, сходим на завод? — обратилась она к гостям.

По просительным ноткам в голосе девочки Витя понял, как не терпится Арише скорее показать им свой «автоматизированный».

— Пойдем, конечно, — сразу поднялся из-за стола Витя.

— Ладно, потопаем, — без большого энтузиазма согласился и юнга.

— Вот здорово! — крикнул Мишатка и, чтоб ребята не передумали, стрелой вылетел из комнаты.

Но, когда все стали одеваться, чтобы идти на рыбокомбинат, Саня вдруг сказала:

— А я останусь. Помогу посуду помыть. А потом на почту сбегаю. Может, телеграмма какая.

Ну и хитрющая девка! Прямо изо рта у юнги выхватила такую блестящую идею — это насчет почты, конечно, а не посуды. Теперь броди по этому комбинату. Коля терпеть не может экскурсий. Еще во Владивостоке он не раз пристраивался к экскурсантам — ходил и в Краеведческий музей, и в картинную галерею, и еще куда-то. Тоска смертная — ходят по залам, чем-то восхищаются, чего-то ахают. А Коля отлично видит, что никому не интересно. Как было бы здорово — сбегать на почту, а потом податься на берег к рыбакам. Вот это музей! А теперь как откажешься?

«Экскурсия» оказалась куда интересней, чем ожидал Коля.

Путь ребят проходил вдоль канала, который соединял приемный пункт рыбокомбината с затоном. По каналу тяжело двигались два наполненные рыбой кунгаса. Рыбаки шли на веслах, и ребята стали быстро догонять неуклюжие посудины.

— Этот канал, — точка соприкосновения добывающей и обрабатывающей промышленности Камчатки, — словно читая газету, тоном опытного гида заговорила Ариша. — А рыбная промышленность в нашу эру составляет около восьмидесяти процентов всей промышленности края…

— А весла — движитель, открытый человечеством за несколько тысяч лет до нашей эры. Но и по настоящее время они находятся на службе у рыбодобывающей промышленности, — в тон девочке продекламировал Витя.

Витины слова показались Коле смешными. Он не выдержал и громко хмыкнул.

— А ты попробуй войди в канал с буксиром, если тут всей глубины чуть побольше метра, — мгновенно теряя экскурсоводческие высоты, бросилась в бой за рыбацкую честь Ариша.

Стоп травить. Тут и товарищ Самохвалов-младший кое-что понимает. Это ленинградцу еще можно вкрутить насчет буксиров, а матросу с «Богатыря» не очень-то вкрутишь.

— Скажешь, нельзя руль-мотор поставить? Очень даже можно, прямо на корме кунгаса. Вот и будут в нашей эре.

Руль-мотор Коля знает хорошо. Руль-мотор лежит в подшкиперской «Богатыря», и Самохвалов-старший не раз ставил его на рабочую шлюпку.

— Один-ноль в пользу моряков, — констатирует Витя.

— Это еще нужно… — начала было Ариша, но, не договорив, бросилась догонять второй кунгас.

— Батя!

Один из сидящих на веслах рыбаков помахал Арише рукой.

— Батя, а у нас гости! С «Богатыря»!

— Слыхал! Вечером встретимся, потолкуем! — налегая на тяжелое вальковое весло, отозвался рыбак.

Не успели кунгасы подойти к пирсу у приемного пункта, как в них поползли (без посторонней помощи, как показалось Коле) два толстенных, словно удавы, шланга и, чавкая, с присвистом, стали засасывать лежащую в кунгасах рыбу.

— Вот это да! — Чтоб лучше разглядеть, Коля даже присел на корточки. Такого ему не доводилось видеть даже во Владивостоке или Находке. Вот только Ариша торопит, а то так бы никуда и не пошел отсюда.

А Вите почему-то стало жалко красивых блестящих рыб. Словно завороженная, рыба устремилась в образовавшиеся под шлангами ямки. Глядя на исчезающих в круглых отверстиях рыбин, Витя вспомнил, как они с мамой ходили в зоологический сад. Был час кормления зверей. Особенно много ребят, столпилось у застекленной клетки удава, в которую сторож только что впустил маленького белого кролика. Удав не гонялся за кроликом. Подняв высоко голову, он не отрываясь смотрел в красные перепуганные глаза животного. И кролик, вместо того чтобы убежать так же, как сейчас рыба, сам запрыгал в огромную голодную пасть. Витя тогда был еще маленький, он заплакал от жалости к кролику и стал кричать на весь зоологический сад, что всех удавов нужно удавить. Его увела мама и сказала, что кролик остался жив, но Витя знал — мама сказала неправду.

— Это наши новые рыбонасосы высокой производительности, — вернула Витю к действительности Ариша.

Не прошло и нескольких минут, как освободившиеся от груза кунгасы высоко поднялись над причалом, поблескивая мокрыми, покрытыми рыбьей чешуей пустыми настилами.

Вслед за девочкой ребята шагнули на деревянную, возвышающуюся над пирсом площадку. Из рыбонасосов рыба сплошной струей выливалась в огромные металлические баки.

— Мерные бункера, — подсказала Ариша.

Из бункеров большие серебристые рыбины поступали на медленно движущуюся вверх ленту транспортера.

— Считайте, что вам повезло, — торжественно объявила Ариша. — Сегодня идет первоклассный камчатский лосось — нерка, и мы посмотрим, как приготовляют консервы.

— Консервы из камчатского лосося отличаются особо нежным вкусом и экспортируются во все страны света, — снова передразнил Витя восторженного экскурсовода, но на этот раз юнга его не поддержал.

Коля стоял на краю площадки и не отрывал глаз от бесконечно движущейся ленты. Попав на транспортер, красавицы нерки, еще несколько часов тому назад плававшие в реке, удобно располагались в центре ленты и серебристым потоком текли вверх к деревянной эстакаде. Там они, как живые, ныряли в бурный поток гидрожелоба и неслись к консервному цеху.

— Пошли скорей, — потянула девочка засмотревшихся гостей.

По бетонной дорожке, под эстакадой, ребята побежали к цеху. Около цеха гидрожелоб разветвлялся в трех направлениях: вправо — к холодильнику, влево — в засольный цех, прямо — в консервный. Сейчас рыба шла в консервный. Вода из гидрожелоба прямо над головами ребят водопадом текла вниз, а рыба, разогнавшись в стремительном потоке, прыгала прямо в круглое окно под крышей цеха.

— По принципу циклотрона, да, Ариша? — спросил Витя.

— Чего? — в один голос отозвались юнга и девочка.

Развивать дальше свое заумное сравнение гидрожелоба с циклотроном Вите не пришлось. Ариша толкнула массивную двустворчатую дверь, и они очутились в длинном зале, ярко освещенном лампами дневного света. Посредине зала медленно двигались резиновые ленты внутрицеховой линии. По обе стороны лент стояли женщины в белых халатах и туго завязанных под подбородками косынках.

— Наталья Ивановна, — Ариша подошла к высокой красивой женщине. — Наталья Ивановна, морская бригада вернулась! Все рыбаки живы! Только что отправлены по домам! Привел их буксир «Труженик» из «Зари Востока», а это — Коля и Витя с «Богатыря».

Ариша изложила это сообщение на одном дыхании, без всяких знаков препинания, и, несмотря на шум, ее услыхали в самых отдаленных участках огромного зала. Ребята увидели, как заулыбались суровые лица, как залучились глаза всех работниц. Но конвейер не разрешал ни на секунду прекратить работу.

Влетавшие в окно рыбины одна за другой шлепались в приемный бункерок, а из него медленно выползали на линии транспортера, отправляясь прямо под дисковые ножи. Машины ловко потрошили и промывали рыбу и проталкивали чистые, аккуратные тушки под вращающиеся ножи. С аккуратностью мыслящего существа машины разрезали тушки на равные части и в таком виде направляли их стоящим внизу женщинам.

Соревнуясь в точности с автоматами, тонкие женские пальцы подхватывали рыбные кусочки, обваливали их в панировочной муке и укладывали ровными рядами на пластмассовые противни. Это была единственная операция, которая на комбинате выполнялась вручную. Ребятам со стороны казалось, что эта работа не требует никакого труда, но Ариша хорошо знала, чего стоила женщинам эта кажущаяся легкость.

Медленно ползущие по конвейеру кусочки рыбы требовали абсолютного подчинения обслуживающего их человека. Ни одной секунды задержки, ни одной посторонней мысли. Взять кусочек, обвалять в муке, уложить. И так всю смену. Подсоленная мокрая мука разъедает кожу на руках, опухают и ноют натруженные пальцы, но ни на секунду, пока включен конвейер, нельзя приостановить их однообразные движения — взять, обвалять, уложить.

— Слышали, женщины? Ваши мужья живы! — прозвенел под сводами цеха звонкий голос мастера. И, подойдя к групповому щитку, она вырубила рубильник. Бесконечное движение транспортера остановилось.

— Наверно, им сейчас нужна ваша забота. Все, у кого вернулись мужья, немедленно отправляйтесь домой, — продолжала она в наступившей тишине. — А мы тут постараемся до конца смены справиться без вас. Так, женщины?

— Правильно, Наталья Ивановна, справимся! — за всех ответила пожилая работница.

— Ну, «богатыри», родные, спасибо вам за наших рыбаков, — подошла к ребятам одна из рыбачек, крепко обняла и поцеловала сначала Витю, потом Колю.

— А мы тут при чем? Мы ж на берегу оставались! — вытер щеку рукавом юнга. С детства не терпел он этих «бабьих нежностей».

— Да, а кто у прожектора стоял? — подлила масла в огонь Ариша.

— Подумаешь, делов-то, — сказал юнга, с опаской поглядывая на остальных рыбачек. Но тут пришла на выручку Наталья Ивановна. Она включила рубильник, и конвейер снова заработал.

— Красиво. Совсем как в лаборатории какого-нибудь научно-исследовательского института, — сказал Витя. — Даже трудно поверить, что это просто цех Камчатского завода.

— Точно! Не пыльная работенка! — поддержал товарища юнга.

— Постоял бы сам на этой «не пыльной работенке»! — мгновенно позабыв, что только что поднимала ребят на героический пьедестал, обрушилась Ариша. — Наверно, через час уже запели бы «мама, я хочу домой…»

Девочке стало очень обидно за женщин. На старом заводе, на ручной разделке рыбы работала Аришина мама. Ариша могла часами стоять и смотреть, как мелькает в маминых руках острый разделочный нож. Правда, несмотря на ее просьбу, мама ни разу не доверила ножа дочери. Зато на обвалке она часто помогала маме и потом долго отмачивала в пресной воде разъеденные солью пальцы.

Однажды в поселковом клубе была объявлена лекция по рыбообработке. Лектор из Петропавловска рассказывал что-то, похожее на сказку. В зале часто слышался смех. Толкая друг друга, работницы представляли, как они будут только нажимать кнопки, а рыба сама по себе полезет в консервные банки. На эту лекцию мама взяла с собой и Аришу. Впечатлительная девочка решила после учебы работать только технологом и помочь ликвидации ручного труда на рыбоконсервных заводах.

Но она слишком медленно росла. В «Приморье» построили новый комбинат, на котором почти все тяжелые операции — разделка, транспортировка, обработка рыбы — уже осуществлялись автоматически. Почти все, но не все. А чтобы были все, Ариша должна прийти к ним на помощь. И она это сделает.

— Это я просился бы домой? — ворвался в гордые мысли будущего автоматчика голос юнги. — Да я сам согласился бы приплачивать, чтобы вот так кусочками рыбки поиграться. А, Вить?

Насчет «приплачивать» юнга, конечно, загнул, но и Вите кажется, что они действительно не ударили бы в грязь лицом, если бы стали к конвейеру. Эти соображения Витя вежливо и изложил Арише.

Ариша в совершенстве изучила мальчишечью породу. Все они самоуверенный, заносчивый народ. Но эти два дружка… Ну ладно! Сейчас всем станет видно, сколько таких хвалюшек на килограмм идет.

— Наталья Ивановна, — обратилась она к мастеру. — Наши гости просят разрешить им поработать вместо ушедших женщин на конвейере. Можно?

— Пожалуйста, — улыбнулась Наталья Ивановна. — Леночка! — крикнула она куда-то вниз. — Выдай ребятам халаты и дай раствор руки помыть.

В окошечке хозяйственной кладовой показалось смешливое девичье лицо.

— И мне тоже, — сказала Ариша.

Когда Витя и Коля, путаясь в длинных белых халатах, показались около транспортера, Наталья Ивановна жестом пригласила их подойти поближе.

— Идите же! — подтолкнула ребят Ариша.

— Куда? — чувствуя какой-то подвох, спросил юнга.

— К конвейеру, — становясь к ленте, ангельским голоском пропела Ариша и, чтобы окончательно отрезать ребятам путь к отступлению, добавила: — Наталья Ивановна, расскажите, пожалуйста, что делать.

Наталья Ивановна детально объяснила ребятам последовательность движений при работе у конвейера.

Проще не придумаешь. Витя отметил, что отведенный им с Колей участок раза в два меньше, чем у каждой работницы, и, наверное, такой же, как у одной Ариши.

— Подумаешь, сложность! Постояли бы они у штурвала, да, Вить? — сказал, засучивая рукава, юнга и первый шагнул на освободившееся у ленты место.

За ним, не так, правда, решительно, шагнул и Витя. Чувствуя на своих спинах озабоченный взгляд Натальи Ивановны, ребята включились в мерную работу конвейера.

— Р-раз! — сказал юнга, хватая придвинувшийся к нему скользкий ломтик красной рыбы. Он деловито обмакнул его несколько раз в муку и уложил на свободное место в противне. Витя в точности повторил движение товарища.

— Р-раз — и на Кавказ! — потянулся юнга за вторым куском, но кусок почему-то уже довольно далеко продвинулся от положенного ему места. Коля украдкой поглядел на соседних работниц. Нет. Они уже все сняли свои кусочки и занесли руки для следующих.

— Вить, веселей! — крикнул он, все еще бодрясь, и потянулся за убегающим третьим куском. Третий кусок полетел на противень почти совсем без муки, но и это не помогло — очередной кусок удалился уже на недосягаемое расстояние. Мимо Колиной головы мелькнула рука мастера и выполнила за него пропущенную операцию.

К ужасу ребят, чем быстрей они старались работать, тем дальше от них отодвигались куски рыбы. Уже раз, и другой, и третий ловкая рука мастера спасала положение, а красные кусочки все ползли нескончаемым потоком и убегали необвалянные, словно издеваясь над незадачливыми работниками.

Обливаясь потом, ребята изо всех сил старались не нарушить ритм конвейера. Коля первым понял, что это им не удастся. Дело с каждой минутой становилось все хуже и хуже. В пору хоть самому забраться на эту чертову ленту.

— Ну, как, не пыльная работенка? — услыхали ребята издевательский голос Ариши.

Эта еще лезет. Сама втравила, а теперь подначивает. Парня за такие дела двинул бы хорошенько, а с девчонкой только свяжись… А, честно сказать, юнга сам близок к тому, чтобы зареветь — от усталости, от стыда за свою беспомощность и никчемность.

Витя же и этого не ощущал. Красные куски вертелись перед ним, как в калейдоскопе. Они ускользали из руки, сами падали в муку и укладывались куда угодно, но не в положенное им место.

Наталья Ивановна поняла состояние ребят. По ее команде сильные женские руки работниц отодвинули мальчиков и быстро замелькали над «затоваренными» участками.

— Спасибо, Наталья Ивановна, — стараясь быть серьезной, сказала, тоже отходя от ленты, Ариша.

— Скажешь, транспортер и мимо нас двигался с такой же скоростью, как сейчас? — хватая ртом воздух, как после десятикилометрового забега, попытался вывернуться из постыдного положения Коля.

— К сожалению, у него односкоростной двигатель, — улыбнулась Наталья Ивановна.

— А ты говорила «автоматизированный» комбинат, — сказал Витя. — Хороша автоматизация. — Он поднял над головой руки, потряс онемевшими пальцами.

— Автоматизированный, — заступилась за свой комбинат Ариша. Довольная результатом своей мести «задавалам», она опять уселась на своего любимого конька. — Кроме обвалки, все делается машинами.

— Неужели нельзя придумать какой-нибудь вибростенд? — сразу стал фантазировать ленинградец. — На вибрирующем стенде будет насыпана мука, куски рыбы под влиянием вибрации будут подпрыгивать, обваливаться в муке и сбрасываться на транспортерную ленту.

— Вибростенд! Послушай, а ведь это так здорово! — восхищенно заговорила Ариша. — Давай вместе подумаем. Может, напишем рационализаторское предложение. Я знаю рабочий процесс, ну, а ты разбираешься в технике?

— Это когда ж он будет думать? — Коля не может так быстро «отойти» после обиды, как Витя. — Ведь каждый час может прийти катер с «Богатыря» и «гуд-бай» — дескать, увидимся.

Юнге совершенно необходимо восстановить свой престиж. Он морщит лоб и говорит со всей возможной в данной обстановке серьезностью. Но странно. Одна мысль о «Богатыре» как-то сама по себе сняла всю напряженность. И в самом деле, стоит ли расстраиваться? Пройдет день, максимум два, и прощай всякие конвейеры, никто никогда не узнает об их провале, а кусочки рыбы ребятам придется ловить только в своих тарелках.

— Ну, пошли, что ли? Досмотрим твой «автоматизированный», — сказал повеселевший юнга.

— До свидания, Наталья Ивановна, — попрощались с мастером ребята.

— Спасибо за помощь! Будет время, заходите, — проводила их Наталья Ивановна.

— А ты в самом деле молодец, что затащила нас на комбинат, — просто сказал Витя.

— Точно! — подтвердил юнга. Теперь, когда все осталось позади, можно спокойно признать, что на комбинате действительно здорово интересно.

— А завтра к свиньям! — сказала Ариша.

— Это за что же? — изумился Витя.

— Я хотела сказать, — на свиноферму, — засмеялась девочка. — Там тоже интересно. Автоматизированная кормежка, приготовление пищи. Механизированная уборка помещений и мойка свинарников. Пойдем?

— А как же? — первым ответил юнга.