На счёт "два"... (СИ)

Глава 4

4.

Следующей своей удачей Игорь и Ксения единодушно считали детский дом. Нет-нет. Не факт своего сиротства. А то, что они попали в Узловский детский дом, директором которого уже больше тридцати лет был совершенно замечательный человек.

Когда Евгения Михайловича на рубеже веков не станет, Игорь и Ксения, уже профессиональные танцоры, сделают показательный номер его памяти. И покажут его в Крокус-холле на крупном международном турнире. Простому провинциальному педагогу будет аплодировать стоя огромный зал. А после к ним за кулисы подойдёт семейная пара, у которой на турнире выступал внук. Они окажутся выпускниками того самого детского дома. И обнявшись, они все вместе будут плакать.

Евгения Михайловича в Узловую судьба занесла после войны и Тульского педагогического института. Становиться педагогом молодой человек не планировал. Ему виделось будущее инженера-связиста. Он и на фронт попал в связь, прямо после срочной службы. Но на Карельском фронте служил вместе с пожилым уже бывшим директором школы из Сталинграда. Учителем русского языка и литературы. Как тот читал стихи! Как рассказывал о судьбах писателей и поэтов! Как пересказывал сказки! Просто и понятно говорил о языке. О русском и украинском, который тоже прекрасно знал. О своих учениках. Таких разных. И своих детях. Сыне, ушедшем на фронт и пропавшем без вести. И дочери, прекрасно игравшей на фортепьяно. О жене, преподававшей в той же школе. И их ссорах из-за запятой.

Потом после войны Евгений Михайлович прикидывал, что сослуживцу то было немногим более сорока. Но молодым ребятам тот казался совсем стариком.

Общение с ним поселило в душе Евгения Михайловича мечту стать учителем.

Так после войны он закончил физический факультет Тульского пединститута и по распределению попал в Узловую. Город железной дороги и железнодорожников. Сначала учителем в школу-интернат, а после, уже через три года, директором в детский дом.

У Евгения Михайловича была идея. Казённое учреждение не может заменить сиротам семью. Но может сделать так, чтобы сирота был готов к жизни вне стен детдома. Поэтому ребята жили разновозрастными группами. Обязательно помогали на кухне, в прачечной, в огороде, в теплице. Учились ездить на велосипеде. А те, кто постарше, и автомобиль водить. Ремонт мелкий тоже старались делать вместе с детьми всех возрастов. Благо детдомовский сторож Степаныч был мастером на все руки и охотно учил как сантехнику чинить и как стекло вставить.

Всё дети обязательно посещали кружки. Спортивные или творческие. Старшие водили маленьких на занятия в спортшколу, музыкальную и художественную школу, в местный Дом пионеров на авиамоделирование, хореографию и даже бальные танцы.

За свое вольнодумство не раз он получал нагоняи из РОНО. Но за него неожиданно однажды вступился начальник милиции города. За тридцать пять лет из всех выпускников детдома, в тюрьму сели только пятеро. Невероятная статистика для детдомовцев!

В детский дом двойняшек Славиных привёз сам завотделением. На руках занёс в кабинет к директору. Сгрузил в большое кресло.

Страха не было. Игорек оглядывался и принюхивался совсем как маленький щенок. Опасность для Игоря пахла теперь дымом. В этих стенах пахло булочками. А в кабинете директора — деревом и клеем. Евгений Михайлович мастерил макет Тульского Кремля.

— Вот, принимайте пополнение. Славины Игорь и Ксения. Я все рекомендации подробно написал. Особенно по Ксюше.

Директор, седой и кудрявый, присел перед креслом. Разглядывал новых малышей. А те разглядывали его одинаковыми тёмными глазами.

— Давайте знакомиться, — он протянул руку, — Евгений Михайлович. А Вы кто, молодой человек?

— Игорь, — мальчик смотрел на директора в упор, — а это Ксюша.

— Мы двойняшки, — вдруг подала голос девочка и взяла брата за руку.

— Дааа, вижу, что двойняшки.

Директор поднялся.

— Что ж мне делать то с ними, Виталий? Веришь, они за тридцать пять лет первые такие. Были близнецы, три пары. Но мальчики. Тех понятно, как разместить.

Евгений Михайлович набрал короткий внутренний номер.

— Любовь Петровна, забеги до кабинета, будь добра. Посоветоваться бы.

Через минуту на пороге появилась молодая улыбчивая женщина. Оглядела малышей.

— Мои?

— Твои, Люб, три и три. Младшая группа. Как размещать?

— Ой, не волнуйтесь, Евгений Михайлович, у меня ещё ж Новиковы и Семченко. Братья с сёстрами. Мы их шестерых тогда в маленькую спальню. А потом, когда привыкнут, тогда, глядишь, сами разойдутся.

Первые два года в детском доме были самыми тревожными. Ксюша не отходила от брата, опасаясь, что каждый новый взрослый вздумает их разделить. Их сначала разглядывали с любопытством. Старшие возились, как с куклами. Младшие пытались вовлечь в свои игры. Но Славины и без того самодостаточные, замкнулись окончательно. Без особой надобности не говорили. Между собой общались каким-то мистическим способом — просто смотрели глаза в глаза и принимали так одно на двоих решение.

Воспитатели сначала было не поверили заключению больничных спецов об уровне развития. Но постепенно выяснилось, что Ксения бегло читает с четырёх лет. А Игорь может карандашом, мелом или даже палочкой на земле изобразить что угодно.

Друзья, я хочу поблагодарить за поддержку на старте. Это для меня важно и ценно. Спасибо большое всем, кто читает.