Наблюдатель, часть II

Глава 3 Париж, Париж

Эти недели в мае и июне, наверно, лучший период во всей моей жизни, по крайней мере, той, что случилась до этого времени. Я и Маша были счастливы, это был наш второй медовый месяц, мы наслаждались друг другом, забыв обо всем на свете. А кругом была весна и Париж. Конечно, мы выходили гулять, мне понравились прогулки верхом в Булонском лесу: там можно было взять напрокат смирных верховых лошадок и неспешно пустить их шагом по аллеям. Конечно, пришлось приобрести соответствующую экипировку и Маша была дивно хороша в темно-зеленой амазонке[1] и белой кружевной шляпке, завязанной лентами под подбородком. В парижских бутиках Маше приобрели практически полный гардероб с учетом осени и зимы, кое-что прикупил себе и я, не забыли Ваню и семью Христо. То есть, прибарахлились по полной, а где еще это делать, только в Париже, столице мировой моды. Как мы это повезем домой? Наверно, придется арендовать товарный вагон…

Сходили в Лувр, но Джоконда произвела на Машу странное впечатление — она испугалась ее взгляда и я решил ей показать тиару Сайтаферна, вокруг нее сейчас было столько шумихи и споров. Вокруг витрины с золотой шапкой толпился народ, буржуа ахали: ах — сколько золота, ах — какое мастерство древних мастеров. Я–то знал, что это произведение декоративно-прикладного искусства к археологии не имеет никакого отношения, так как является искусной подделкой, сделанной одесским ювелиром Исааком Рухомовским по заказу известных жуликов братьев Гохман. Но это вскроется еще через несколько лет, когда старый Изя приедет в Париж и воспроизведет часть тиары в присутствии комиссии Лувра. Спросил мнение Маши и она ответила, что тиара кажется ей очень новой, конечно, золото не окисляется и не подвержено времени, но как тиару достали из земли, должны же быть какие-то повреждения, ведь, по легенде Гохманов, ее нашли крестьяне во время сельскохозяйственных работ и продали им по весу металла.

Так что, культурная программа тоже худо-бедно, но присутствовала. Основным же затруднением, как и ожидалось, стала легализация новоявленной испанской маркизы Марии Гвадалеста д’Брабансон. Естественно, после первых любовных утех Маша вспомнила о своей беременности и спросила, а где наш ребенок.

— Ванечка с Христо и Малашей сейчас в Крыму, на нашей даче, — ответил я.

— Но ведь ему только полгода и почему я ничего не помню о родах и как он рос в первые месяцы? И почему горничная называет меня маркизой?

Пришлось ей наврать, что роды проходили сложно и ее пришлось погрузить в искусственный сон, из которого ее только недавно вывели коллеги господина Чжао. Маша сказала, что пришла в сознание только в отеле, в постели и в одной ночной рубашке, вернее, ее разбудила горничная и помогла одеться, сказав, что ее хочет видеть муж, князь Стефани и ее проводит к нему господин Чжао, которого Маша приняла за дворецкого.

— Маша, ты находилась во сне достаточно долго, тебя подлечили, даже исправили все нарушения, которые препятствовали нормальным родам и теперь ты можешь рожать спокойно и сколько хочешь. Ваня, так назвали нашего сына в честь деда, который так много сделал для меня, да и в честь твоего отца тоже, очень умный и подвижный мальчик. Ему уже исполнилось пять лет, он умеет читать и немного пишет, правда, коряво.

— Как пять лет⁈ Я так долго была во сне? А сын вообще-то меня узнает? — Маша выглядела очень обеспокоенной, побледнела и я стал успокаивать ее как мог.

— Машенька, милая моя, так получилось… Но все же это лучше, чем если бы ты погибла, — с трудом мне удалось успокоить мою любимую, но из прекрасных Машиных глаз все равно текли слезы.

Дав ей выплакаться, я объяснил, что теперь-то мы вместе, мы любим друг друга, как и прежде, да еще у нас растет замечательный сын. Но, появление Маши после такого длительного перерыва вызовет массу вопросов и поэтому ей придется теперь побыть маркизой Марией Гвадалеста д’Брабансон до нашей свадьбы, а потом она вновь будет княгиней Марией Стефани.

— А зачем нам жениться второй раз? Я ведь и так княгиня Мария Стефани, твоя жена.

— Машенька, ты только не волнуйся, дело в том, что та княгиня Мария Стефани официальносчитается умершей уже пять лет тому назад.

— Как, но я же живая! — не унималась Маша.

— Так же, как и я, хотя числился умершим два года.

Как мог, старался успокоить Машу, целовал ее, говорил, что судьба дала нам шанс прожить еще одну жизнь, что Ванечка ее примет так же, как принял меня, а до этого четыре года не видел отца.

— Как, ты тоже умер⁈

— Нет, Машенька, я был в больнице, но все равно, для общества я умер и было состряпано свидетельство о моей смерти. Все это было сделано с целью отнять у меня заводы и деньги, и это почти удалось, если бы не Христо, который пришел на помощь и спас меня.

После этого мне удалось как-то успокоить Машу и попросить ее выслушать мой план.

— Милая моя, завтра мы отправимся в русское посольство и попросим нас обвенчать. Предварительно тебе нужно будет перейти в христианство, ты же католичка. Надеюсь, ты помнишь молитвы и Символ Веры.

Маша еще поупиралась, говоря, что она и так православная, но я сказал, что для венчания нужна бумага об этом, а у меня ее нет, да и странно было бы, что еще до помолвки испанская маркиза решила ни с того ни с сего принять православие.

На следующий день мы отправились в посольство, которое располагалось во дворце д’Эстре[2]. Это красивое здание XVIII века с подъездом и садом, окруженное причудливой высокой кованой решеткой. Нас принял посол, тайный советник князь Урусов Лев Павлович. Я представился, поскольку специально для такого случая взял с собой мундир и ордена, продемонстрировал свои документы о пожаловании титула и чина, а также документ о моей отставке с сохранением мундира. Затем настал черед Машиных документов. Главным из них была выполненная на пергаменте со свинцовой печатью на шнурке, королевская грамота XV века, закреплявшая за маркизами Гвадалеста еще и замок и земли Брабансона, на границе Франции нынешней Бельгии (собственно эта ветвь маркизов так и называлась Бельгийские Гвадалеста, так как Брабант — это нынешняя Бельгия). Права на Брабант перешли к Габсбургам, позднее ставшими основателями нынешней династии Испанских королей при императоре Священной Римской Империи Максимилиане I, эрцгерцоге Австрийском. В 1496 г. сын Максимилиана Филипп Красивый женился на испанской инфанте Хуане, от этого брака родился мальчик, будуший испанский король Карл I. По словам Чжао, пергамент был оригиналом, который в реальной истории сгорел в XVI веке, оригинальными были документы родителей, погибших во время правления президента Диаса[3] из-за волнений индейцев племени яки насколько лет назад, есть свидетельства смерти сеньора и сеньоры Гвадалеста, выданные в Мехико два года назад. Вырезка из газеты, где говорилось о налете индейцев на гасиенду Гвадалеста, в результате чего погибли сам сеньор Гвадалеста, его сын и жена, дочери с помощью верного дворецкого удалось спастись. Мужчины рода Гвадалеста пали, как подобает доблестным сеньорам, с оружием в руках.

Вырезку из газеты, а также метрики и паспорт Марии Гвадалеста, Чжао состряпал сам, так как реальная Мария Гвадалеста погибла в горящей гасиенде. Была еще и сделанная очень искусно (куда там Фотошопу до технологий XXIII века) фотография Марии в возрасте 18 лет с родителями, по которой можно было бы опознать мою Машу как Марию Гвадалеста. Лев Павлович все внимательно посмотрел и сказал, что он не возражает, однако, ему нужно свидетельство о смерти моей первой жены и, желательно, документы о признании титула нынешним королем Испании. Я объяснил, что копию свидетельства о смерти Марии Стефани-Абиссинской можно запросить в Швейцарском посольстве Российской Империи, но я не уверен, что король Испании (вернее, его мать-регентша Мария кристина Австрийская, так как королю всего 13 лет), знает о мексиканской ветви Гвадалеста.

— Уважаемый Александр Павлович, этот документ в любом случае вам будет необходим при подтверждении титула вашей жены в Петербурге. У меня хорошие отношения с послом Испании в Париже и, если вы не возражаете, я напишу ему о вашей просьбе официальное письмо как посол Российской Империи. Это придаст больший вес прошению, чем ежели бы обратилось частное лицо, даже с таким титулом и чином, как ваши. Но мне нужно будет оставить бумаги госпожи маркизы у себя, чтобы показать послу, кроме того, возможно, будет необходимо ему представиться лично, вам вместе с вашей невестой.

Спросил посла о том, что если нужны будут какие-то средства для ускорения процесса, то я готов предоставить их сейчас же, на что посол ответил, что если это будет необходимо, он даст нам знать. Еще я подчеркнул, что мне не нужны какие-либо права на недвижимость, наследство маркизов Гвадалеста, хотя, конечно, если есть какой-нибудь замок в живописном месте у моря, я бы не отказался. По оценке князя Урусова, времени на подобное действо потребуется не менее месяца, а то и больше, даже если с ускорением. Я сказал, что остановился в отеле Риц, но, наверно, съеду оттуда, так как жить там более месяца никаких денег не хватит, вернее, просто жалко тратить их впустую, уж очень дорогие там номера. В связи с этим у меня просьба к князю:

— Уважаемый Лев Павлович, не будете ли вы столь любезны помочь соотечественнику с поиском пристанища в Париже? Меня устроила бы приличная 4–5 комнатная квартира на 2 или 3 этаже, недалеко от центра, но в тихом месте, с европейскими удобствами и телефоном. Если есть прислуга, то еще лучше, не придется нанимать случайных людей.

Посол ответил, что оказать помощь коллеге по дипломатическому корпусу, да еще и столь заслуженному, для него даже не обязанность, а честь, поэтому он свяжется со мной в ближайшее время. Есть еще одна проблема, но она не очень большая — принятие православия невестой, но он поговорит с посольским священником отцом Питиримом и все будет хорошо. Также посол пожелал узнать, как у Маши со знанием православного канона и, вообще, с русским языком. Маша не подкачала: с легким акцентом прочла «Отче наш» и мило поговорила с послом, чем привела его в полнейший восторг.

Потом мы вместе с послом и первым советником посольства пили кофе и ели бисквиты, Маша говорила по-русски, периодически делая смешные ошибки в словах и все ее поправляли, но очень мило и непринужденно, расстались мы друзьями.

На следующий день решил заняться финансами и отправился в Парижскую фондовую биржу. Найти ее оказалось нетрудно — на площади Биржи, рядом с Министерством финансов и Государственным Банком Франции. Снаружи Биржа выглядела прямо-таки настоящим храмом торговли и наживы — помпезное здание с имперском стиле, сплошь окруженное колоннами — прямо древнегреческий храм. Впечатление дополняли аллегорические фигуры Промышленности, Земледелия, Коммерции и Правосудия — особенно позабавило последнее, мол, помни, торгаш, по тебе скамья подсудимых плачет. Тем не менее, решил зайти, но не тут-то было — внутрь пускали не всех, а лишь зарегистрированных на бирже, а женщин не пускали вообще — хорошо, что Машу не взял с собой, она порывалась пойти вместе. Пришлось, так сказать, завести аккаунт, раз уж хочется поиграть в рискованные финансовые игры. Хотя какие они для меня рискованные, я же знаю развитие истории, тем более и базовой и своей, альтернативной ветки. Порывшись в исторических сведениях, выяснил, что в ближайшее время крупных вооруженных конфликтов не предвидится, конечно, идет еще русско-японская война. Эта война явно окончится победой России, поэтому надо бы избавиться от акций Виккерса — они просядут, так как японцам нечем будет расплачиваться за английские военные поставки, да и заказов, особенно на строительство крупных кораблей, не будет. Потом, конечно акции Виккерса вновь пойдут вверх и можно заработать, скупив их на дне и вновь отложить в долгое инвестиционное плечо, то есть ждать десять лет и более, пока они опять не придут к пику стоимости. Так же в длинные деньги можно сыграть с акциями автомобильных производителей, например Olds Motor Vehicle Company, потом ставшей известной как Дженерал Моторс; Renault, которую Луи Рено основал в прошлом году и ее акции должны быть на бирже; Peugeot, уже выпустивший свои первые автомобили и выигравший первую гонку, и Дженерал электрик. Вообще, американские компании были наиболее быстро растущими и котировки их акций взлетали на глазах. Но это длинное плечо, хотя новички предпочитают не рисковать и выбирают именно его. Мне же интересно быстрое обогащение и я выбрал короткое плечо, при котором с брокером заключают договор на покупку определенного количества каких-то акций, затем продают их на пике стоимости и ждут, когда цена на эти акции упадет, а потом выкупают акции по низкой цене и возвращают их брокеру. Естественно брокер хочет либо комиссионные, либо процент от количества акций (а вдруг стоимость не упадет и дурачок-покупатель не только выкупит первоначальное количество акций по высокой цене, чтобы отдать их брокеру, но и еще и вернет дополнительное их количество).

План мой состоял в том,что этой осенью, а конкретно 22 сентября, на русской фондовой бирже случится крах: подешевеют все акции, но особенно существенно — сталелитейных и металлургических заводов. Причина краха — как всегда, неурожай, отчего снизился приток валюты, и переизбыток вложений в железные дороги и оборонку, особенно, судостроение. Кроме того, триггером кризиса послужило банкротство крупнейших промышленников — Саввы Мамонтова (Общество Восточно-Сибирских железоделательных заводов, Ярославско-Архангельская железная дорога, Невский завод и Мытищенский вагоностроительный завод) и семьи фон Дервиз (Московско-Рязанская и Рязанско — Уральская железная дороги, а также собственный банк). Резко упадут акции вагоностроительных заводов, например рижский завод «Феникс» — более чем в 4 раза, заводов в Сормово — в 3 раза. Вот эти акции я и попрошу трем-четырем брокерам купить для меня. Почему не одному? Потому что одного я точно разорю, когда принесу ему отдавать ворох бумажек, которые теперь ничего не стоят, а три-четыре брокера как-то справятся с убытками, тем более, я посмотрел и выбрал достойных кандидатов по моей базе, поставленной Чжао.

Оба фигуранта, Мамонтов и фон Дервиз, были известными меценатами, поэтому газетчики потом обвинили их в неумеренных тратах на поддержку всяких деятелей искусства за счет акционеров. Почему же неурожай привел к краху металлургических и металлобрабатывающих предприятий, а вслед за ними «посыпались» банки? Да потому, что, в такой аграрной стране, как Россия, продукция металлургии шла в основном на внутренний рынок и немалую долю продукции составляли вилы, лопаты, косы, жнейки, сеялки, плуги и т.д., то есть сельскохозяйственный инвентарь и инструменты, покупателями которого должны были быть крестьяне, а у них из-за неурожая не было денег, вот и не нужна стала продукция металлургических заводов. Эти же заводы производили рельсы, а темпы железнодорожного строительства резко упали (основной заказчик — государственная казна, а она пуста из-за непомерных военных расходов, Транссиб достроили) — и опять нет сбыта продукции, а рабочим как-то платить надо…

Крах Мамонтова как в реальной истории, так и в этой параллельной ветке, начнется в июле 1899, когда прекратится выплата дивидендов акционерам[4], а 11 сентября будет заявлено о банкротстве, так что времени для сбыта акций немного, надо поспешить, чтобы у меня успели их купить, пока русские акции растут в цене — вся русская промышленность демонстрирует отличные темпы роста и в эти ценные бумаги многие инвестируют. Иностранные банки готовы предоставить кредиты растущей русской промышленности, так как в Европе скопилось достаточно денег, лежащих мертвым грузом. Однако и здесь заметны первые звоночки — и начнутся они с банков, а потом кризис распространится на промышленность. Впрочем, он не будет такой катастрофический и длительный как в России — все же ведущие страны производят и экспортируют кое-что посерьезнее зерна, но и на падении европейских акций можно кое-что заработать.

Конечно, это все рассуждения теоретические, и, зарегистрировавшись на бирже, я обратился для начала в три брокерские конторы — мэтра Трюшо, месье Девуазье и брокерскую контору «Гурфинкель и сын». Начал с Трюшо. Довольно напыщенный французик, похожий на Пуаро, но с усами как у Буденного, с розеткой военной медали на лацкане сюртука (значит, сильно не любит бошей), он принял меня в своем кабинете в присутствии помощника и, выслушав моё предложение о покупке акций русских металлургических компаний, сказал, что это прекрасный выбор, сейчас они растут в цене и очень удивился, когда я предложил заключить контракт об обратной операции с возвратом акций или их стоимости через шесть месяцев. Я оговорил и более ранний возврат средств или акций по действующей на то время цене по договоренности сторон. Комиссией будет 20% от количества акций (это довольно жесткие условия со стороны брокера).

— На чьё имя будет оформлен договор и какая сумма будет внесена на покупку акций? — спросил Трюшо.

— На мое имя, князя Александра Стефани, а сумма — пусть будет четыре миллиона франков, — я решил про себя, что этого усача я разведу по полной, слишком хамовато он себя ведет. Только когда услышал про князя и миллионы, Трюшо оторвал задницу от кресла и предложил мне сесть. Видимо, вначале он принял меня за буржуа, который решил вложить десяток тысяч франков в ценные бумаги.

— Господин князь, но вы, насколько я понимаю, новичок в биржевой игре? Стоит ли так рисковать, ведь акции предприятий, лист со списком которых вы мне только что вручили, неплохо растут в цене и это значит, что вам придется вернуть мне акций минимум на пять миллионов франков!

— Да, понимаю, но ведь и вы несете риск, а что если котировки акций упадут и я вам отдам ценные бумаги только за часть их цены, пусть и бОльшую?

— Это маловероятно, все игроки сейчас скупают акции русских заводов и этот тренд продолжится не менее года. Россия выигрывает войну, будет крупная контрибуция с Японии, Великая Сибирская магистраль закончена, я не вижу повода беспокоиться за российскую экономику. Но, если вы настаиваете, Робер (он кивнул на помощника) оформит договор. Кстати, какие будут гарантии вашей платежеспособности?

— Естественно, я покупаю у вас акции не в кредит, а оплачиваю их стоимость сразу и полностью. Кроме того, я вам предоставлю выписку из банка «Лионский кредит», откуда вы узнаете, что это вовсе не последние мои деньги.

После этого Робер оформил бумаги на тех условиях, о которых договорились, причем, узнав о сумме, комиссионные мне снизили до 15%. Первая выплата была по бумагам предприятий Мамонтова — октябрь 1893, далее по списку, крайние сроки — 20 декабря 1893 г. Поставив подпись и приложив княжескую печать, я дождался подписи и печати Трюшо, проверил условия договора и даты, а затем откланялся. Уходя, подумал, что надо купить розетку ордена Почетного легиона, которого в свое время, я был удостоен, чтобы всякие республиканцы вроде Трюшо с его военной медалькой, трепет имели, а то «господин князь», хорошо еще, что не «гражданин князь».

То же самое действо повторилось у месье Девуазье, упитанного розовощекого весельчака, который, узнав, что я русский, предложил кофе и рюмочку коньяка и стал выражать свои лучшие чувства к России и русским (все же теперь «Сердечное согласие»[5] у нас). Брокер удивился, когда узнал, что я решил сыграть короткое плечо с акциями русских заводов и железных дорог, рассчитывая на снижение их котировок. По его глазам увидел, что он считает мой поступок опрометчивым, но возражать клиенту он не стал: хозяин — барин, я же свои деньги ему плачу. Заключили контракт на тех же условиях с комиссией 7,5% и тем же списком предприятий, но на два миллиона франков.

Гурфинкель оказался тощим евреем неопределенных лет, но по тому, что он сидел под портретом старикана с роскошными пышными седыми волосами и бородой (но не Карла Маркса), я догадался что это все же «сын» с вывески конторы. Видимо он тоже признал во мне новичка и, узнав о сумме, которой я захотел рискнуть (миллион франков), стал меня отговаривать от рискованной для меня сделки.

— Молодой человек, таки да, понимаю вас, все хотят сразу заработать и жить красиво… Вот вы, наверно, получили наследство и решили сыграть на котировках, но поверьте старому человеку, я видел много сломанных судеб из-за быстрых денег. Может быть, начнем с длинного плеча? Вложите свои сбережения в надежные акции, будете получать дивиденды, а потом, если надо, продадите.

— Уважаемый господин Гурфинкель, я все обдумал с этим контрактом, а второй контракт, на длинные деньги, я заключу с вами на покупку акций компаний Рено и Пежо, когда стоимость их понизится на 20% против сегодняшней котировки, для чего переведу вам на депозит еще миллион франков, чтобы вы могли распоряжаться этими активами.

Я решил не сильно напрягать Гурфинкеля, к которому почувствовал некоторую симпатию за то, что он честно пытался предупредить неопытного игрока о риске, дать ему немного заработать на покупке акций для меня, кроме того я надумал продать сразу все акции Мамонтова (в первую очередь), да и остальные тоже, через него. Кроме того, он назначил самую низкую комиссию — всего 3%.

После этого поехал в банк и перевел брокерам деньги за акции, а Гурфинкелю дополнительно положил на депозит миллион для покупки бумаг Рено и Пежо.

Когда вернулся в гостиницу, меня ждали письма от русского и испанского посла в Париже. Князь Урусов информировал меня о встрече с испанским послом, а испанский посол, в свою очередь, написал, что признание титула в компетенции Его величества короля Испании Альфонсо XIII, поэтому он все полученное от князя Урусова переслал дипломатической почтой в Мадрид. Кроме того князь Урусов прислал два адреса, по которым сдавались внаем приличные квартиры для дипломатического корпуса и рекомендовал безотлагательно их посетить, поскольку в Париже полно «бездомных» дипломатов.

На следующий день мы, не откладывая дело в долгий ящик, поехали смотреть квартиры. Первая была недалеко от Триумфальной арки, на Елисейских полях, и нам она не понравилась — слишком шумно, ремонт делался неизвестно когда, прислуга была неопрятная, а от кухарки явно попахивало винцом. Поехали дальше — это был центр, 1 округ, недалеко от парка Тюильри и на таком же расстоянии от Биржи — пешком дойти можно, что меня вполне устраивало из-за моих финансовых начинаний. Четырехэтажный доходный дом располагался на улице Сен-Рош, квартира была в третьем этаже. Дом был новый и выстроен явно для сдачи квартир богатым буржуа — на каждом этаже две квартиры, даже в мансарде жили не студенты, а начинающий адвокат и учитель гимназии. Улица тихая, изредка проедет фиакр, дом отделен от улицы чугунной решеткой с воротами, которые на ночь запирает дворник, имеется зеленый внутренний дворик и цветочными клумбами и детской песочницей. Консьерж позвал хозяина, мсье Анри, проживавшего здесь же, на первом этаже. Нам показали меблированную квартиру на третьем этаже: гостиная-столовая, спальня, детская, кабинет, кухня, помещение для прислуги. Водопровод, канализация, телефон, про электричество я и не говорю. Цена — 800 франков в месяц, вместе с жалованием горничной и кухарки, столько же стоит три дня в «Риц». Маше тоже все понравилось, особенно то, что прислуга была чисто одета и нигде не было грязи и пыли. В тот же день мы переехали, а в отеле я оставил свой новый адрес.

Газеты писали о русско-японской и англо-бурской войнах, а также о грядущей Конференции ведущих мировых держав в Гааге[6], посвященной поддержанию мира и разоружению. Как известно, инициатором Конференции выступил русский император Николай Александрович и первоначально она планировалась в Петербурге. Но, проводить мирную конференцию на территории воюющей державы главам государств показалось неудобным и тогда королева Нидерландов Вильгельмина предложила Гаагу в качестве нейтральной территории, с чем все и согласились. На время конференции воюющим странам было рекомендовано заключить перемирие, но Британия решила «дожать» буров и отказалась вступать в переговоры с Трансваалем (Оранжевая республика уже капитулировала). Тем более, что столица буров Претория уже была взята англичанами и лишь мятежный генерал Бота продолжал сопротивление, ведя партизанскую войну. Президент Трансвааля Пауль Крюгер уехал в Европу для того, чтобы просить европейские страны о помощи, но ему везде отказали, в том числе и в России. Кроме того у Крюгера возникли проблемы с глазами, ему грозила слепота и сейчас он был в немецкой клинике, где готовился к очередной операции на глазах (две предыдущие окончились неудачно). Крюгер не мог покидать затемненного помещения, поэтому его появление на Конференции исключалось, хотя немцы ему симпатизировали. Кайзер велел германской делегации отстаивать интересы буров, в частности, раскрыть всему миру глаза на бесчеловечные действия англичан, в частности, концлагеря, где содержались женщины и дети, с ужасающей детской смертностью — дети составляли более трех четвертей от 25 тысяч буров, умерших за колючей проволокой.

На фронтах русско-японской войны после поражения Японии на море дело шло к капитуляции японских войск. В рамках подготовки к мирной Конференции в Гааге, Россия предпочитала говорить о своей поддержке освободительной борьбы китайского и корейского народов, отрицая собственную агрессивную политику на Востоке, в которой ее обвиняли, в частности, социал-демократ Карл Каутский. После применения Японией отравляющих газов и гибели королевы Мин, корейцы были преобразованы в две полноценные дивизии, во главе которых были поставлены русские офицеры и генералы, Главный штаб прислал достаточное количество переводчиков и после этого началось наступление на Сеул. Флот обстреливал прибрежные территории на глубину до десяти миль, после чего туда вводились казачьи части, охватывающие «клещами» очаги сопротивления японцев. После этого в бой шли корейские полки, а с тыла — сибирские пехотинцы. Насыщение артиллерией русских сил превосходило японские части, тем более, что там уже начался снарядный голод: на десять русских выстрелов японцы отвечали одним. Японских бронеходов так больше и не увидели, а единственный японский дирижабль возил боеприпасы в Вэйхайвэй. Вообще-то японцы пытались наладить снабжение своих войск, в первую очередь переправить боеприпасы, на чем угодно — в ход шли ночные рейды японских рыболовецких шхун и прочих маломерных торговых судов, но большинство из них перехватывалось русскими кораблями и эскортировалось в Мозампо по призовому праву. Два раза задерживали британские суда с военной контрабандой. Тогда британцы провели переговоры с китайской императрицей Цы Си об аренде порта Вэйхайвэй на 50 лет и капитан следующего задержанного русским крейсером парохода под британским торговым флагом заявил, что в трюме у него винтовки, орудия, пулеметы, патроны и снаряды для вооружения британских подданных и всех сочувствующих европейцев, а также лиц других национальностей в сеттльменте Вэйхайвэй, что и записано в коносаменте. Пароход пришлось отпустить, но, после того как прошло еще четыре таких парохода, МИД Российской Империи вручил ноту протеста британскому послу, где содержалось требование прекратить поставки оружия, иначе такие суда будут задерживаться. В ответ в порту Вэйхайвэя появилась британская крейсерская эскадра в составе шести вымпелов. Теперь японские войска в провинции Шаньдун могли чувствовать себя спокойно.

На Северо-Востоке Китая, в Маньчжурии, после взятия русско-корейскими войсками Сеула японцев погнали сначала манчжуры, а потом присоединились русские войска. Командующий генерал от инфантерии Линевич применил практически ту же тактику, что и в Корее: после артподготовки в прорыв шли казачьи части, а завершала дело атака манчжур и российских стрелков. Японцы, не получая подкрепления и истратив боеприпасы, отступали с все большей быстротой, пока это не стало походить на бегство. В результате русские части заняли Далянь и приблизились вплотную к германскому Ляодуну.

Японцы пытались выйти из Кореи на соединение со своими частями, отступающими к Пекину, переправившись через реку Ялу, но русские канонерки и крейсера, войдя в реку, разрушили переправы и перетопили понтоны, на которых переправлялись японцы. Отрезанные на левом берегу японцы подверглись удару корейских дивизий. Корейцы пленных не брали, тогда многие из японских солдат бросались в реку, чтобы доплыть до русских кораблей и сдаться русским. Та же история чуть раньше случилась под Сеулом — там японцы прорывались сквозь корейские части, чтобы сдаться русским — так хоть жить останешься, уж слишком нехорошую память о себе оставили японцы в Корее. Успевшие переправиться на правый берег Ялу японские части поспешили уйти на северо-запад, чтобы соединится с Пекинской группировкой.

Пока японцы отступали на запад в Китае, русский десант высадился на острове Хоккайдо. Полк стрелков после артподготовки шестидюймовками «Паллады» захватил плацдарм в заливе Исари и из Владивостока тут же стали подходить транспорты с людьми и боеприпасами, а вот японцам подвоз подкреплений через Сангарский пролив блокировали броненепалубный крейсер «Паллада» и пять истребителей — так называли эскадренные миноносцы. Поскольку серьезного боевого флота у японцев не осталось, разве что два десятка малых миноносцев, то деблокировать остров они не могли. Через некоторое время пали городки Саппоро, а потом и Хасикава с Хакодате. Некоторые японцы пытались уйти через пролив на рыбачьих лодках, но коренное население острова — айны недолюбливали японцев и просто их убивали, когда они приходили в их деревушки с оружием без боеприпасов. Так что лодки достались немногим, и лишь десяткам удалось спастись с острова. Несколько тысяч солдат сдалось в плен.

После этого японцы запросили перемирия в связи со скорой Гаагской конференцией и Россия приняла это предложение. Япония надеялась за время перемирия получить помощь военными припасами и продовольствием из Британии и САСШ. Россия могла бы предложить Японии капитулировать, но Николай не пошел на это, а, по моему разумению, зря.

Так прошла еще неделя, за ней — другая, наступил июль.

Прислал письмо испанский посол, в котором официально уведомил меня, что его величество Альфонс XIII и королева -регентша ознакомились с документами маркизы Гвадалеста и они дадут ей и мне официальный ответ во время визита в Париж, который состоится в ближайшее время. Ее величество королева-регентша решила сама возглавить испанскую делегацию на Первой мирной Конференции в Гааге, а в Париже она намеревается остаться на несколько дней, чтобы отдохнуть и провести переговоры с Президентом Франции Эмилем Лубэ. Нас известят о времени приема, ориентировочно, где- то через семь-десять дней.

Еще одно письмо мне принесли из отеля «Риц», оно было от Малаши (я написал ей короткое письмо еще в Петербурге, где просил отправлять почту на адрес этого отеля). Малаша написала, что Христо вернулся с очередным званием и орденом, теперь он опять в отставке, как ему и обещал генерал Нечипоренко. Все здоровы, дети загорели в Крыму и вдоволь поели фруктов, в моем саду было много черешни, а теперь уже почти поспели груши, потом и айва подойдет. Вот виноградная лоза почти вся засохла, почва, наверно ей не нравится, зато розы цветут как бешеные. Приезжала Мария Федоровна, попила чаю с черешневым вареньем, похвалила Ваню, за то что он такой разумный, уже бегло читает и старается писать. В письмо была вложена записка, где большими печатными буквами было выведено: «Милый папа приежай Ваня».

Еще Малаша написала, что Серафим, оставшийся в Питере «на хозяйстве» переслал письмо от Авраама, где тот пишет, что их кибуц в 200 верстах от Яффы, вовсе не на берегу моря, а совсем в другую сторону. Рядом еще один кибуц, поэтому новым поселенцам было легче — с ними делились водой, а для ее добычи приходится рыть глубокие колодцы, один они уже выкопали сами, но этого мало, для земледелия нужно еще минимум три-четыре. Живут в палатках, днем очень жарко, а когда стемнеет, становится даже холодно. Питаются сухими овощами и крупой, изредка охотники приносят косулю или маленького оленя с короткими рожками. У кибуцников, которые расположились рядом, уже что-то растет на грядках, но они уже второй год здесь. Про поход за сокровищами все и думать забыли, тем более, периодически появляются кочевники-арабы, но пока только смотрят на вновь пришедших, а первый кибуц с ними воевал по-настоящему, погибло около двадцати человек, так что оружие держим наготове.

Несколько раз посетил биржу, был в зале, где проходят торги — это большой двусветный зал с установленными грифельными досками, на которых строчками написаны названия компаний, количество акций, их номинал и текущая цена за акцию — отдельно для покупки и продажи. Кругом суетятся работники брокерских контор, громко выкрикивая, что покупают или продают. Время от времени подходит служитель и стирает тряпкой данные, а потом, сверяясь с бумажкой вносит новые. В общем, шум, бедлам и человеку с улицы (хотя просто так сюда никого не пускают) или новичку вроде меня вообще ничего не понятно, а во вторых у него создается полное ощущение стихийности торгов и лишь присмотревшись, начинаешь замечать порядок во всем. Крупные игроки не суетятся, не кричат, а действуют через тех же служителей биржи. Если бы я надумал продавать сам, то явно бы прогорел, правильно, что обратился к известным и солидным брокерам.

Посмотрел на курсы русских акций — в основном, все растет и все в плюсе — выше номинала. Еще в первый визит, где-то через неделю после заключения контракта, Трюшо и Девуазье выкупили для меня мамонтовские акции, за неделю их курс слегка подрос и я внес разницу наличными. Девуазье было так же поручено скупать металлургические и железнодорожные акции на тех же условиях короткого плеча, для чего ему было переведено еще полтора миллиона франков. Скупленные акции предприятий Мамонтова я уже продал через Гурфинкеля, он меня еще упрашивал подождать, поскольку у этих акций хороший рост, но я отклонил это предложение — и вот результат: через неделю все акции Мамонтова на шесть миллионов франков расхватали, так что я вернул свои деньги, теперь осталось через два месяца вручить французам ворох никчемных бумажек (я собирался съездить в Питер и скупить их там по цене бумаги, но потом подумал, что будет благороднее перед банкротством Саввы вернуть брокерам бумаги назад по цене хотя бы в 20 раз меньше номинала, либо хотя бы сделать такое предложение). Теперь я не видел уже акций Мамонтова на грифельной доске, не дай бог, сам усатый «буденновец» Трюшо их прикупил для себя (ведь растут), в таком случае, он обанкротится — мне-то он за бумажки должен будет отдать те же четыре миллиона, да Девуазье — два, ну пусть на скупку макулатуры я потрачу пару тысяч франков, так и быть…

[1] Дамское длинное платье для верховой езды, подразумевает боковую посадку на лошадь в специальное дамское седло.

[2] Дворец был выкуплен Российской Империей в 1863 г. Здание XVIII века состоит из главного корпуса и двух флигелей. Сейчас там резиденция посла и зал официальных приемов, а с 1977 г новой здание посольства расположено на улице Ланн.

[3] Порфирио Диас, диктатор, проводил политику жесткого вытеснения индейского населения, на что последние ответили настоящей войной, длившейся два десятка лет до свержения диктатуры Диаса.

[4] Было заявлено, что это временно, в связи с покупкой паровозостроительного завода.

[5] Состоявшийся Договор России и Франции положил начало Антанте

[6] В реальной истории Конференция началась чуть раньше, 6 мая 1899 г., в день рождения Николая II, когда ему исполнился 31 год. Но в этой ветке истории, Россия ведет войну и ранее объявления перемирия Конференция не состоится, о чем заявил Николай II.