Наблюдая за французами. Скрытые правила поведения

ДЕВЯТАЯ ЗАПОВЕДЬ Tu ne seras pas servi

Во Франции словосочетание «индустрия обслуживания» часто оказывается противоречивым понятием. Все, кто пробыл в стране какое-то время, могут немало порассказать о том, как их не удостаивали внимания, отсылали, так и не обслужив, либо просто грубили.

И это происходит не только с иностранцами. Французов обслуживают так же плохо, как и представителей других народов. Только в одном случае вас обслужат по высшему разряду — если вы невероятно привлекательная женщина. Нет, я никогда не пытался прикинуться привлекательной женщиной — колени у меня не так созданы. Просто я, стоя в очереди или сидя за столиком и гадая, поинтересуются ли у меня когда-нибудь, зачем я сюда явился, часто бываю свидетелем, как обхаживают какую-нибудь красотку.

Вот и получается, поскольку лишь немногих можно назвать невероятно привлекательными женщинами, остальные нуждаются в помощи — иначе вас вряд ли когда-нибудь прилично обслужат.

Во-первых, следует говорить по-французски[294]. Если же вы не способны и пары слов связать на этом языке, то, боюсь, с вами обойдутся так же, как с жирной улиткой во время барбекю — если вы, конечно, не находитесь в каком-нибудь международном месте, например аэропорту, парижском универсальном магазине или в Дордоне[295].

Если вы в состоянии сделать заказ на французском или, по крайней мере, знаете, как сказать, что не владеете настолько французским, тогда вам необходимо усвоить одно простое правило существования во Франции.

Вот оно: если вам в конце концов удастся привлечь к себе внимание и убедить администратора, официанта, продавца и т. д. в том, что вы достойный объект, тогда вас, вероятно, обслужат по наивысшему разряду. Ради вас они пойдут на нарушение правил, заставят всю систему крутиться только вокруг вас и приложат все силы, чтобы результат вас удовлетворил. Но ежели вы докучаете, оскорбляете или утомляете их, вы в merde.

Многих французских работников в сфере обслуживания — фактически, во всех сферах — невозможно ни уволить, ни наказать, к тому же во всех ресторанах и кафе в счет автоматически включается пятнадцатипроцентная надбавка за обслуживание, поэтому им все равно, хорошо вас обслужат или нет. Главное не терять выдержки — сколь бы велико не было искушение. Рассматривайте посещение заведений сферы обслуживания как игру, и тогда это станет для вас познавательным процессом. Если на сей раз для вас все кончилось merde, не унывайте: в следующий раз вы окажитесь на высоте.

Французский официант — это во многом плохо изученное существо. Вроде гиены. Вот только та не смеется над вами — она просто издает звуки самодовольства. С французскими официантами иногда тоже такое бывает. Они могут быть невероятно обаятельными, обходительными и полезными. Как и гиена, когда та кормит своих детенышей мясом разорванной антилопы.

Не дай вам бог стать такой вот антилопой. Если официант спешит или в плохом настроении (и то и другое часто сочетается), вам может достаться на орехи. Запомните: вы — лев, и ваша задача — производить впечатление, что вам не страшны ни саванна, ни официант, даже если это и далеко от истины. Но и не стремитесь выставлять себя знатоком вина (впрочем, умение отличить шампанское от шабли не повредит), ибо тем самым вы лишите себя возможности на вполне законных основаниях обратиться к официанту за советом, и тот охотно даст его вам. Следовательно, в кафе и ресторане надо чувствовать себя так же раскованно, как и остальные посетители заведения.

Если вам по какой-то причине здесь неуютно — вас явно не замечает обслуживающий персонал, а такое бывает, — сделайте то, что делает царь зверей, когда решает отправиться на поиски более тенистого местечка: с бодрым и невозмутимым видом поднимитесь и уйдите. Если, конечно, данное заведение — не единственная на двадцать километров открытая закусочная. В таком случае вам остается только сказать c’est la vie и смириться.

И будьте уверены: если вам хватит терпения и вы сумеете сделать заказ, то завоюете уважение всех, за исключением самых непробиваемых французских официантов и официанток, но и они вас обслужат по наивысшему разряду.

За двенадцать лет пребывания во Франции я усвоил одно: хорошее обслуживание — это своего рода Божественное право. Это как компьютерная игра. Надо нажимать нужную кнопку, иначе игра закончится прежде, чем вам удастся заполучить хотя бы один рогалик.

Прежде чем приступить к игре, вам следует усвоить следующее: ваш противник, французский работник сферы обслуживания, — вам не приятель. В Калифорнии меня обслуживали официанты, которые, казалось, предлагают вам свое тело, тогда как я заказал лишь стакан сока из морских водорослей. Такое с вами во Франции не произойдет, если, конечно, вас не занесет в массажный салон, где тоже подают укрепляющие напитки. Да и кроме того, вам, вероятно, не нужен в друзья французский официант. И какое вам тогда дело до того, нравитесь вы ему или нет? Главное, чтобы он видел в вас достойного противника, а не партнера по pétanque.

Если вы это твердо усвоите, тогда вас ничто не собьет при прохождении трех уровней этой французской игры в обслуживание.

Наиболее запоминающийся случай произошел со мной, когда я попытался заказать чашку кофе в одном модном заведении возле Центра Помпиду. Внутри помещение было отделано Филиппом Старком[296], и цены были здесь таковы, что, видно, за их счет пытались окупить расходы на интерьер. Круглые металлические столики были приварены к полу (это должно было навести на мысль, что в посетителях тут видят потенциальных похитителей предметов мебели). Народу было немного, на полуэтаже занято всего лишь три столика. Я, усевшись в стальное кресло, стал ожидать, когда меня обслужат. Действительно, минут через десять наверх взбежал официант, очень высокий, похожий на манекенщика малый в черном костюме. Как всегда следует делать при встрече с французским официантом, я взглянул ему прямо в глаза. Опыт подсказывает, после этого он примет заказ. Однако в тот раз парень, хоть и встретился со мной взглядом, тут же надулся, будто я был фотографом из «Vogue», снимающим его во время прохождения по помосту, и повернулся ко мне спиной. Приняв заказы у посетителей, сидевших за другими столиками, он резво пробежал мимо меня и, стараясь на сей раз не смотреть в мою сторону, спустился вниз.

«Что же я сделал не так? — задал я себе вопрос. — Неужели забыл, что надел плащ-невидимку?»

На самом деле я допустил две промашки.

Во-первых, замешкался на ту тысячную долю секунды, когда мне удалось привлечь к себе его внимание. Я позволил ему окинуть себя испепеляющим взглядом. Мне следовало сказать «Bonjour, un café, s’il vous plaît»[297] в то мгновение, когда он посмотрел на меня, но еще не успел надуться.

Во-вторых, я, видимо, оказался не на той стороне границы. Я сидел не за «его» столиком. Если дело в этом, куда в таком случае подевался второй официант (грохнулся с подиума, что ли?), ибо больше никто и не пытался обслужить полуэтаж. А от моего официанта, разумеется, не стоило требовать никаких объяснений.

Ну да ладно. Такое случается как с парижанами, так и с приезжими. Порой в этих модных забегаловках ничего не поймешь. Да и не стоит. Единственный выход — это рассмеяться и уйти. В Париже полно кафе, где вас обслужат.

Данный пример конечно же крайность. Гораздо чаще вам придется дожидаться, пока продавщицы перемоют кости своему начальству. В этом случае, если вам действительно необходима та вещь, которую здесь продают, следует вмешаться в разговор, весело, но настойчиво сказав bonjour, что в переводе с французского означает: «Вы собираетесь меня обслужить, а?»

Главное — не раздражаться. И это становится особенно важно, когда вы добираетесь до…

Когда во Франции девушка говорит «нет», она часто подразумевает «да». Как, в сущности, и парень. Нет, я не утверждаю, будто они жаждут быть изнасилованными. Хотя иногда хорошее обслуживание доставляет почти такое же удовлетворение, как и несогласованный секс.

Вот принцип действия французского правила «„нет“ равняется „да“».

Я осматривал в Реймсе винные погреба, и мне не хотелось уезжать из этого города, не побывав в Поммерской винодельне, самой замечательной из них. Однако дело происходило в воскресный полдень, а мой поезд уходил в пять часов вечера, да и экскурсию я еще не заказал.

Я позвонил в Поммери и осведомился, когда начнется следующая экскурсия.

— О, на экскурсии до четырех сорока пяти все билеты уже раскуплены, — сообщила мне сотрудница.

— Что, у вас действительно не осталось ни одного места?

— Нет, извините. У нас все забронировано.

Будь на моем месте нерешительный человек, после этих слов он, вероятно, повесил бы трубку и оставил бедную женщину в покое. Однако я уже стреляный воробей.

— Мой поезд отправляется в пять, — сказал я, — так что в четыре сорок пять будет слишком поздно.

— Хорошо, — ответила сотрудница, — два тридцать подойдет?

— Великолепно, — произнес я и сделал заказ.

Не было никакого смысла вступать в абстрактный, резонерский разговор и требовать у нее отчета, почему она не сразу предложила мне билет на экскурсию в два тридцать. Я получил то, что хотел, а как — кому какое дело?

Относительно недавно со мной произошел еще один подобный случай, и я на сей раз, должно быть, лучше усвоил правила игры, поскольку результат был еще более потрясающим.

Я возвращался из Ланьона в Париж, впервые воспользовавшись местным поездом и затем пересев в Сен-Бриёке на TGV. Было 6 февраля.

В Ланьоне я пробил свой билет на composteur[298] и сел на местный поезд. Когда я садился, кондуктор, contrôleur, сказал мне, что на моем билете неверно указана дата: 10 февраля вместо шестое. Это была не моя вина, так как, покупая билет, я сказал кассиру на лионском вокзале, что хочу вернуться в понедельник, а он поставил не то число. Впрочем, contrôleur это было доказывать бесполезно, поскольку он заявил мне, что я виноват в том, что не проверил дату на билете. Вполне резонное, по-моему, замечание.

— На этом поезде к вам придираться не станут, так как здесь места заранее не продают, однако вам придется поменять билет, прежде чем вы пересядете на TGV: там только бронированные места. Сделать это можно на станции в Сен-Бриёке, — посоветовал он, нисколько не задумываясь над тем, что на то, чтобы найти билетную кассу, отстоять очередь, получить сдачу и успеть запрыгнуть на свой поезд, у меня будет всего пятнадцать минут.

Когда поезд подошел к Сен-Бриёку, я первым спрыгнул на перрон, тотчас бросился к кассе, где в очереди стояли три или четыре человека, причем она была огорожена барьерами, и поэтому кучи-малы, которую здесь можно было наблюдать еще пару лет назад, не оказалось. Это меня весьма обнадежило.

Когда подошла моя очередь (оставалось еще десять минут), я обратился к кассирше, моложавой женщине, которая, видимо, умела ладить с окружающими и не собиралась никому доказывать, какое наш мир жестокое место. Что было большим облегчением.

— Bonjour, — весело, как обычно, поздоровался я.

— Bonjour, — ответила она с некоторым недоверием, внушенным ей моей доброжелательностью.

Итак, воспользовавшись примером из первой главы (тогда еще не написанной) настоящей книги, я взвалил всю вину на себя.

— Я ошибся, когда брал билет. Мне дали билет на dix février[299] вместо six février[300], — сказал я и вручил билет ей. Она просмотрела — крайне, на мой взгляд, медленно — все данные на нем: время прибытия и отбытия местного поезда и TGV, номер купе и места, а также неправильную дату.

— Я не имею права поменять вам билет, поскольку вы уже проделали по нему часть пути, — наконец произнесла она.

— Но ведь на TGV мне только предстоит сесть.

— Да, но вы прокомпостировали билет. Я не могу поменять его на другой.

Это был, как я сознавал, moment critique[301]. Женщина поджала губы и положила билет перед собой, словно не будучи в силах дольше держать его в руке. Если бы я смалодушничал и взял билет, я бы проиграл.

— Да, я прокомпостировал его до того, как сел на поезд в Ланьоне, — проговорил я, подвигая к ней на миллиметр билет, — потому что не знал, что на нем стоит не то число. Ошибку заметил contrôleur.

— Вам, когда вы приобретали билет, следовало проверить дату.

— Да, вы правы, но я не думал, что кассир даст мне билет с неверным числом. Я не понимаю, как это могло случиться. Ведь я уже давно рассчитал, что вернусь сегодня. Быть может, вместо «six» я сказал «dix».

Мы зашли в тупик. Впрочем, мы мило, с уклоном в философию, поговорили о природе моей ошибки и о работе французских железнодорожных касс. Но главное — я нашел, что возразить, не в агрессивной манере, на то, что сказала она. Я явно не намеревался сдаваться и уходить или покупать новый билет.

— Я посмотрю, что можно будет сделать, — сказала она и куда-то ушла со злосчастным билетом.

Я чувствовал себя как осужденный, ожидающий решения суда присяжных. Часы на стене отсчитали одну минуту, вторую. Мой TGV где-то мчался ко мне на всех парах. Не пройдет и восьми минут, как он окажется здесь. Не исключено, подумал я, что меня решили взять измором. Расчет на то, что я запаникую, побегу на перрон и, вскочив без билета на поезд, затем заплачу штраф.

Она вернулась, когда часы отсчитали еще одну минуту. Губы у нее были по-прежнему поджаты, но теперь она прямо смотрела мне в глаза, как присяжные, оправдавшие обвиняемого. Я возликовал, ибо меня в конце концов помиловали.

— Ладно, я поменяю его вам, — произнесла женщина. — Однако данный случай совершенно исключительный. Больше так не делайте.

— Ah, c’est super, merci[302], — проговорил я. — Я действительно не понимаю, как это произошло.

Женщина что-то писала красными чернилами на билете, вероятно излагала причины, по которым она согласилась на столь необычный обмен. Минула еще одна минута, но я стоял молчком. Теперь она была всему голова, она знала, когда прибывает мой поезд, и не позволит мне опоздать.

— Дайте мне свою кредитную карточку, — попросила она.

Удивляясь, зачем она ей, я на мгновение замешкался.

— Мне надо перевести на вашу карточку десять евро, — пояснила кассирша, — новый билет не такой дорогой.

— О… — Я протянул ей кредитку и стал наблюдать за тем, как она напечатала новый билет из Сен-Бриёка в Париж и уведомление о переводе переплаченной суммы в размере десяти евро на мой счет.

— Я возвращаю вам полную стоимость первого билета и выдаю билет на поезд от Сен-Бриёка до Парижа. По-другому никак не сделаешь, — сказала она. — Voilà[303].

Женщина передала мне мой двойной приз. На своей непредумышленной ошибке я заработал десять евро.

— C’est très gentil[304], — сказал я. — Merci beaucoup[305].

Я пожелал ей bonne semaine (удачной недели) и побежал на свой TGV.

Я все гадал, почему она сделала это для меня. Моя невинная ошибка и то, что я признал свою вину, несомненно, сыграли в мою пользу. Как, впрочем, и мой молчаливый отказ уступить и смириться с судьбой.

Но в первую очередь до этой женщины дошло, что моя судьба находится в ее руках. От ее решения зависело то, каким дальше будет мой путь и какое у меня будет настроение. В ее власти было испортить мне день или осчастливить меня. И, подобно большинству встреченных мною французских кассиров, она воспользовалась ею с благой целью. Они пользуются своим положением во вред только тогда, когда испытывают к тебе личную неприязнь. Поэтому лучше не предоставлять им удобного случая. Разыгрывайте из себя простачка, будьте вежливы и признавайте свои ошибки, и к вам проявят сострадание. Если же вы заявите, что их система абсурдна, они обрушат на вас всю ее абсурдную мощь.

Кроме того, главное здесь, как и в случае с Поммерским винным погребом, не выказывать свое недовольство, услышав в ответ на просьбу «non», что на самом деле практически неисполнимо, когда вы добираетесь до…

Наиболее часто подобного рода примеры можно наблюдать, когда в туристическом агентстве, банке, бюро по найму автомобилей или магазине одновременно обслуживают двух или трех человек.

Один-единственный посетитель способен, сам того не ведая, стать причиной полного коллапса в учреждении. Скажем, кому-то захотелось заключить с банком необычную сделку. Примерно через три секунды после того, как клиент высказал свое пожелание, все операционные работники прекращают обслуживать посетителей и собираются у окошка, где возникла дилемма нестандартной сделки.

В прошлом я много раз проигрывал на этом этапе, и почти всегда потому, что слишком быстро поддавался искушению либо не на тех возлагал вину за содеянное (бр-р, ну и выраженьице, аж жуть берет). И худший со мной в этом плане случай произошел, когда мой мобильный телефон перестал заряжаться и я, чтобы выяснить, что же с ним такое, понес его в ближайший магазин сотовой связи.

В магазине оказались два продавца и одна продавщица. Все трое, похоже, не имели ни малейшего представления о том, что такое очередь (кто первым вошел, того первым и обслужили, если, конечно, вы смогли постоять за себя). Народу было немного, но вся троица была занята. Особо меня раздражала продавщица, обсуждавшая с покупательницей ее шарф.

— Elle est belle![306] Где вы приобрели его?

— Подруга связала.

— В самом деле? Она их продает?

— Нет, а, по-вашему, следовало?

— Несомненно! Вы скажете мне, если она вдруг надумает заняться их продажей, а?

Да-а…

Однако было бы напрасно ввязываться в разговор и спрашивать, что для магазина сотовой связи важнее — шарф одного покупателя или телефон другого? Сказать по правде, я боялся услышать ответ. Как бы то ни было, через пару минут одновременно, словно по мановению волшебной палочки, освободились и продавец, и продавщица, будущая покупательница шарфа.

Продавец спросил стоящего впереди меня мужчину, чем он может ему помочь, и тот ответил, что хотел бы перейти на другой тариф. Продавщица с вежливой улыбкой обслуживающего автомата полуобернулась ко мне. При этом она смотрела на мужчину, желавшего поменять тариф, а потом, когда я протянул свой телефон, неожиданно повернулась и подошла к двум мужчинам у компьютера. Я не верил собственным глазам. Меня словно не существовало.

Несколько минут я стоял и наблюдал за тем, как все трое, согнувшись перед монитором, пялились в него, будто там показывали результаты завтрашней лотереи. Если бы не упомянутый выше разговор о шарфе, я бы, возможно, подождал еще пару минут и сумел бы разобраться в ситуации, но я дал волю своему раздражению.

— Извините меня за то, что я вас отвлекаю от дела, — произнес я с такой напускной вежливостью, на какую только был способен, — но неужели для обслуживания одного посетителя требуются два сотрудника?

— Да, именно так, — жестко ответила женщина. — Мой коллега практикант, и ему требуется помощь со счетами.

— А, простите, — проговорил я, подумав: «О, merde, ну и влип».

В известной степени моей вины тут не было. Хорошая продавщица сказала бы мне, что подойдет ко мне, как только поможет практиканту. Но теперь это уже не имело значения, ибо было ясно: только что я обрек себя на еще более длительное ожидание. Все сотрудники магазина слышали наш обмен репликами, и тем не менее ни один из них не поспешил заменить коллегу. На мужчине у компьютера был шарф, судя по виду, домашнего изготовления. Не исключено, что продавщица намеревалась попросить у него рисунок узора.

Лишь через десять минут мадам Шарф оторвалась от практиканта и соизволила с большой неохотой подойти ко мне. Я объяснил, что меня привело в магазин. Она взяла у меня телефон, проверила его, сказала, что всему виной, вероятно, подводящий провод моего зарядного устройства, и предложила приобрести новый. С вас двадцать восемь евро, пожалуйста.

Расплачиваясь, я заглянул в разъем телефона, к которому подсоединялось зарядное устройство, и заметил то, чего раньше не замечал.

— Эта блестящая штучка тут и должна находиться? — поинтересовался я.

— Да, — ответила она, дала мне сдачу, пожелала bonne journée и повернулась к ближайшему обладателю мохнатого шарфа.

Вернувшись домой, я не стал вынимать подводящий провод из упаковки, а разыскав пинцет и засунув его в разъем телефона, извлек оттуда кусочек алюминиевой фольги, вероятно, от обертки жевательной резинки, которую я носил в своем кармане. Я вставил в гнездо старый провод, и мой сотовый начал тут же заряжаться.

О, будь дважды все merde, подумал я. Если бы не устроенная мною в магазине сцена, я мог бы вернуться обратно, притвориться дурачком и получить компенсацию. А в результате объегорили меня. Мне скажут: «Ну что ж, нас это не касается. Вам следовало сначала все проверить» и т. д. и т. д.

Я до сих пор храню тот подводящий провод в нераскрытой упаковке и терпеливо жду, когда кто-нибудь изъявит желание получить на свой день рождения провод для зарядного устройства фирмы «Sagem». И все потому, что я в типичной для французской сферы обслуживания ситуации пошел у себя на поводу.

Я вовсе не собираюсь утверждать, будто во Франции сфера услуг никуда не годится. Просто здесь для того, чтобы тебя хорошо обслужили, надо приложить усилие. Вот почему после того, как твой труд оказывается не напрасным, с благодарностью принимаешь вознаграждение: вы попадаете в руки великих знатоков своего дела. Французские магазины, например, могут служить храмами хорошего обслуживания. В конце концов, это ведь нация владельцев магазинов и магазинчиков, и поэтому фаршированные оливки, духи, рыбу или дамское белье вы покупаете у того, кто на этом собаку съел. Впрочем, наихудшей репутацией здесь пользуются наилучшие в сфере услуг профессионалы — официанты. Если вас никогда не обслуживал хороший французский официант, значит, вы не знаете, что такое обслуживание.

Как-то я обедал в ресторане «Жюль Верн» на Эйфелевой башне. Оттуда открывался самый прекрасный в мире вид, которым я мог сполна насладиться, так как мне не приходилось то и дело, высматривая официанта, поглядывать на дверь кухни. Меня обслужили быстро и с отменной вежливостью. Официант знал по кличкам практически всех коров, овец и коз, из молока которых был приготовлен сыр, привезенный мне на тележке. Все прошло по высшему разряду и напоминало игру с чемпионом, который обращался с тобой как с равным. Что и является сутью французской сферы услуг. Во Франции даже существует поговорка «le client est roi»: клиент — это король, или клиент всегда прав. Но это полная чушь, поскольку вы, посетитель, в лучшем случае всего лишь ровня.

И если вас так и подмывает доказать, что вы roi[307], вспомните о том, что французы сделали со своей королевской семьей.

Даже если вы и научились правильному отношению, вам все равно необходимо познакомиться с кое-какими выражениями, которые позволят вам превратить посещение французского кафе из тяжкого испытания в истинное plaisir[309]. Вот эти несколько магических слов.

GARÇON

[гарсо]

Во-первых, сразу забудьте про него. Во французском кафе не кричат «Garçon!». Во всяком случае, если посетители хотят, чтобы их обслужили. Чтобы привлечь внимание официанта или официантки, надо просто поднять руку и позвать «S’il vous plaît»[310] либо, встретившись с ним взглядом, произнести «Bonjour» (или «Bonsoir», если уже вечер). Помните: во французской сфере обслуживания слова «bonjour» или «bonsoir» значат следующее: «Привет, извините, что я мешаю вам говорить по телефону/просматривать результаты скачек/покрывать ногти лаком/курить сигарету/болтать с подругой и т. д., но не соблаговолите ли вы, если это вас не слишком затруднит, наконец обслужить меня».

EXPRESS

[экспресс]

Если вы обожаете кофе-экспрессо, то вот как его следует заказывать. Вы можете, разумеется, попросить café noir[311] или просто un petit café[312], но сами официанты называют его un express. Если вы употребите это слово, они подумают: «Ага, этот малый/эта девица уже бывал/а во французских кафе, и его/ее нет смысла пробовать обдурить».

ALLONGÉ

[аллон-же]

Café allongé[313] — так официанты называют express, разбавленный водой. Он не такой крепкий, как экспрессо, но все же не напоминает по вкусу бизонью мочу, как американский кофе.

CRÈME[314]

[крем]

Так официанты между собой называют кофе с молоком. Мне часто приходилось слышать, как англоязычные туристы спрашивают «ан кафе оле си ву плэ», и я понимаю, что им в конце концов принесут супницу с жутко дорогим супом бежевого цвета. Чтобы не было никаких осечек, убедитесь, что вы правильно произносите это слово — «крремм». Представьте, что, говоря его, вы выковыриваете устрицу, застрявшую на ваших миндалинах.

NOISETTE

[нуа-зет]

Если вы хотите заказать кофе-экспрессо с небольшим количеством молока, просите «нуа-зет». Это сокращенное название от un café noisette, или кофе орехового цвета. Но вам, конечно, это известно.

DÉCA

[де-ка]

Так между собой официанты называют кофе без кофеина. Полезная штука, если вы собираетесь поспать после плотного ужина.

THÉ AU LAIT[315]

[теолэ]

Если вам захочется выпить что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее приготовленный на английский манер чай, следует попросить thé au lait, в противном случае вам принесут небольшой чайник с кипятком и на отдельном блюдце чайный пакетик. Thé au lait предполагает еще небольшой кувшинчик с молоком. Впрочем, если в самом кафе не готовят чай, то поданная вам теплая жидкость, вероятно, будет напоминать нечто, что пришлось употребить Артуру Денту, герою сериала «Автостопром по галактике»: «Почти, но не совсем, совершенно не похож на чай».

DEMI[316]

[дми]

Заказать здесь пиво не проще, чем кофе или чай. Во Франции стандартная порция — это un demi, то есть половина. Но не пол-литра (вы же не думаете, что у французов все так просто). Это ноль двадцать пять литра, или примерно полпинты. Продажа пива — любимый у французских официантов способ обдирания туристов. Летом на Елисейских полях полно гостей из чужеземных краев, пытающихся прикончить двухлитровую флягу легкого пива, полученную ими после того, как они безрассудно попросили «ун бир сиву плэ». Некоторые официанты столь горят желанием заработать лишних один-два евро, что даже тогда, когда вы просите demi, они могут переспросить: «Petit, moyen ou grand?» («Маленькую, среднюю или большую (кружку)?») В ответ следует изумленно посмотреть и бросить убийственную фразу: «Mais un demi est un demi, non?»[317]

PRESSION

[пресьо]

Бочковое пиво. Если официанту не удается объегорить вас на demi, он, возможно, попытается отыграться, отбарабанив со скоростью Анри Тьерри[318] названия марок пива. Назовете не ту, и вам принесут бутылку дорогого пива. Если же вы скажите «un demi pression», то вам представится возможность полюбоваться пивными затычками, прочесть написанные на них названия и ткнуть в одну из них пальцем. В худшем случае вы выберите пиво, которое будет чуть дороже остальных имеющихся в продаже одной или двух марок. Пара подсказок: «seize» — это относительно дешевое пиво «1664», а «Heineken» произносится как «э-не-кен».

QUART

[кар]

Почти всегда можно получить pichet[319] («пи-шэ») вина вместо (более дорогой) бутылки или пузырька. В меню возле pichets часто стоят обозначения «25 cl» и «50 cl», или четверть литра/пол-литра. Вы покажите себя настоящим ресторанных дел мастером, если попросите un quart de rouge[320] или un pichet de cinquante de rouge[321]. Запомните: одна бутылка (75 cl) — это шесть стаканов, следовательно, quart— два, а 50 cl — четыре.

CARAFE[322]

[караф]

Только в самых дорогих ресторанах вам откажутся принести простую водопроводную воду. Однако везде можно попросить un carafe d’eau, небольшой графин с водой. Если вы не уточните, что именно вы хотите, то, скорее всего, получите флакон «Эвиан», «Сан Пеллегрино» или «Бадуа». Это, конечно, тоже неплохо, только дороже. Если же вам захочется блеснуть своим интеллектом, то, когда официант либо официантка предложит вам воду с громким названием, просто поблагодарите их и попросите принести «Шато Ширак», подразумевая под этим графин с обычной водопроводной водой. Правда, официант может счесть вас чересчур умным и отомстит, «забыв» принести вам хлеба.

MARCEL MARCEAU

[…]

Французы давно уже позабыли, кто такой Марсель Марсо, однако его дело продолжает жить. Итак, когда вы захотите расплатиться, вам незачем поднимать крик, подзывая к своему столику официанта. Просто взгляните в его глаза и жестами покажите, что вы пишите что-то в блокноте, четко проговорив при этом: «L'addition» (счет, произносится «адди-сьо»). Это означает: я хочу расплатиться. Либо поднимите кредитную карточку и мимикой изобразите готовность рассчитаться. К вам тут же подбежит официант с небольшим аппаратом для кредитных карточек. Какое величайшее благо все-таки эти чипы и пин-коды — больше не надо искать официантов, скрывшихся в заднем помещении, чтобы отправить данные вашей кредитки по электронной почте какому-нибудь преступному синдикату. Во Франции официанты подходят к вам, и вы сами набираете код. Они же стараются в это время даже не глядеть в вашу сторону.

Прочитайте следующие короткие диалоги и решите, какой подход вам следует избрать, чтобы вас во Франции хорошо обслужили.

(Подсказка: если вы остановите свой выбор на любом из приведенных ниже четырех диалогов, то вам, пожалуй, следует перечитать настоящую главу либо сразу отказаться от поездки во Францию.)