Я тот, кто заставил ее кончить.
— Я так близко, — мурлычет она мне на ухо. — О, Боже… это так приятно.
— Хорошо. Продолжай, я хочу услышать твой голос, когда ты кончишь. — Я сжимаю кулак сильнее и быстрее. Нахожу мучительный ритм, который приближает меня к собственному освобождению. Из меня вырываются рваные гортанные стоны, и я даже не пытаюсь заглушить звуки, вырывающиеся из моего горла.
Я хочу, чтобы Райли знала, какое влияние она оказывает на меня, какую силу она держит в нежных ладонях своих рук. Я хочу, чтобы она услышала, как сильно она мне нужна.
Она издает низкий, нуждающийся визг.
— Ах, черт, так близко, так близко… Колтон!
Райли выкрикивает мое имя, достигая кульминации.
Мое чертово имя.
Мышцы моих бедер напрягаются, а живот сжимается. Когда я кончаю, меня охватывает дрожь, толстые нити спермы разбрызгиваются по моему животу и покрывают ладонь. Мое тело дергается от силы оргазма.
— Черт, Райли.
Оправившись от экстаза, Райли затихла. Я все еще слышу ее прерывистое дыхание через телефон, но такое ощущение, будто она боится говорить.
Я даю ей необходимое время, позволяя ей обдумать то, что только что произошло. Я знаю, что она снова прокручивает в голове весь сценарий. Вероятно, я слишком много думаю о результате, но я не давлю на нее и не запугиваю ее. Я терпеливо жду.
Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем она наконец заговорит. Голос у нее хриплый и робкий, немного сонный.
— Я не знаю, что сказать.
— Тогда тебе не нужно ничего говорить. Пока ты не пожалеешь об этом, потому что я не жалею.
— Я не жалею об этом, — признается она, задыхаясь.
Ее слова наполняют меня приятным облегчением.
Два года…
Нам потребовалось два года, чтобы добраться сюда.
Я никогда не отпущу ее.
Пришло время поскорее взыскать мой долг.
***
Спустя три месяца
Опираясь на массивную колонну, я скрещиваю лодыжки, прячусь в тени, где меня никто не видит, и жду. Меня не пригласили на рождественский гала-концерт, который устраивают Томас и Нора Джонсон. Если бы Томас увидел меня — сына Генри, он бы наверняка вышвырнул меня, и тогда скандал дошел бы до таблоидов.
Хотя я здесь по другой причине.
Я здесь потому, что у меня есть ощущение, что сегодня вечером я понадоблюсь Райли.
Она появляется на публике спустя три года.
На протяжении трех рождественских праздников ей всегда удавалось не ходить на благотворительный гала-концерт, но в этом году отец Райли был непреклонен в ее посещении. Наверное, потому, что он начал искать для нее потенциальных женихов.
Меня, конечно, нет в списке женихов. Так как я Беннетт. Но это не помешает мне украсть сегодня вечером моего Маленького Цветочка.
Я кладу в рот любимую мятную конфету Райли. Скрестив руки на плечах, я жду ее прихода. Проходит двадцать минут, и, к счастью, меня никто не замечает. Я тщательно спрятан в тени, и мне открывается прекрасный вид на все это место.
Но когда в бальном зале внезапно наступает тишина, кипит беспокойная энергия, я мгновенно понимаю, кто украл всеобщее внимание.
Мой взгляд скользит по входу, и я, наконец, вижу ее.
Это секунда, затаившая дыхание.
У меня болит грудь при виде нее. Это нереально, насколько она чертовски ошеломляющая.
Совершенно восхитительная и изысканная.
Она элегантно спускается по лестнице — чарующая волшебница, полностью контролирующая ситуацию. Райли очаровала всех, даже меня.
Ее светлые волосы свисают за спину распущенными локонами, а лицо обрамляют волнистые завитки. На ее волосах изящная серебряная повязка, и когда камни отражают свет, я могу сказать, что это бриллианты.
Ее белое платье идеально повторяет каждый изгиб ее тела. Прозрачная ткань струящаяся и легкая. На одной стороне платья высокий разрез, а глубокий V-образный вырез будет считаться неуместным для такого мероприятия. Когда она сдвигается в сторону, я вижу, что у нее платье без спинки с бретелями-цепочками.
Все в ней кричит о богине.
Райли выглядит так, будто только что сошла с горы Олимп, олицетворение самой Афродиты. Даже если бы я был слепым, я бы все равно был очарован ее красотой.
Но выбранное ею платье скандально — это акт бунта.
И именно поэтому я здесь сегодня вечером.
Потому что, если она планирует разозлить своего отца, тогда мы поднимем восстание вместе.
Она не вступит в эту битву одна.
Я слышу вздохи толпы и начинается шепот. Лицо ее отца краснеет от ярости, и он приближается к ней. О, нет, нет. Не так быстро, Томас. Ему лучше держаться от нее подальше. Он не приблизится к Райли, пока я здесь.
Наконец, я выхожу из тени, заявляя о своем присутствии.
Пришло время устроить хаос.
ГЛАВА 44
Райли - 22 года
Яростный взгляд моего отца пронзает меня, и паника скользит по моему телу.
Но я больше не позволяю страху контролировать меня.
Я знала, что восстание против отца будет стоить мне очень дорого; явно придется заплатить цену. Но об этом я побеспокоюсь позже. Я хочу насладиться моментом бунта, даже если это всего на минуту.
Моя мать выглядит в полном ужасе, как будто я каким-то образом причинила ей невообразимое унижение. Я не понимаю, почему они так драматичны. Платье даже не такое уж и скандальное. Я видела, как знаменитости на красной дорожке одевались гораздо хуже.
Конечно, разрез слишком высокий, а вырез слишком низкий. Возможно, показывать слишком большую часть спины и считается неприличным, но платье потрясающее.
Я не позволю своим родителям и всем этим осуждающим взглядам испортить мне этот момент. Я пришла сюда сегодня вечером только с одной целью.
Чтобы дать понять отцу, что я больше не буду танцевать под его дудку.
Нет, я не хочу знакомиться со списком женихов, которые он мне составил. Нет, я не буду носить то, что он хочет, чтобы я носила. Нет, я не буду смеяться и улыбаться, когда он этого ожидает.
Я слишком долго позволяла ему контролировать мою жизнь, но сейчас этому конец.
Я - Райли Джонсон.
Умная. Храбрая. Сильная. Достойная.
И они услышат мой рев.
Мой отец приближается ко мне, но затем останавливается, когда всеобщее внимание переключается с меня на кого-то еще. В бальном зале становится пугающе тихо.
Мои губы приоткрыты в тихом вздохе, шок пробежал по моим венам при виде Колтона, идущего ко мне. В его глазах озорство и полная уверенность в том, как он подходит ко мне. Он — идеальный образ самоуверенного человека, особенно в том, как он себя ведет. Спина у него прямая, широкие плечи и высокая фигура расслаблены, растрепанные каштановые волосы, острая челюсть и озорная ухмылка на полных губах.
Боже, он потрясающе красив в самом мошенническом смысле.
Колтон одет во все черное. Кожаная куртка, темные джинсы и кожаные ботинки. Он выглядит совершенно неуместно в окружении людей в дорогих костюмах и платьях. Но Колтона, похоже, это не волнует. Он живет своей жизнью по своим проклятым правилам.
Его выбор наряда контрастирует с моим струящимся белым платьем.
Мы — идеальные Инь и Ян.
Его взгляд скользит по моему телу, поглощая меня с головы до ног, и по грязной ухмылке на его губах я вижу, как он оценивает мой взгляд. Наши глаза встречаются, и он смотрит на меня с дикой напряженностью, от которой у меня перехватывает дыхание.
Я редко когда-либо чувствую себя красивой в собственной шкуре, но сейчас, когда Колтон пожирает меня своим темным взглядом, я чувствую себя самой великолепной женщиной во всем этом бальном зале.
Когда он, наконец, добрался до меня, его рука обвилась вокруг моей талии и грубо притянула меня к себе. Мы стоим посреди бального зала, и я в его объятиях, на виду у всех. Он делает публичное заявление.
У меня перехватывает дыхание.
Колтон держит палец под моим подбородком, запрокидывая мою голову вверх. Он опускает лицо, позволяя своим губам задержаться на моих. Не особо трогательно.
— Беги со мной, Солнечный свет, — хрипит он мне в рот. — Позволь мне украсть тебя отсюда.
Солнечный свет…
Он назвал меня Солнечным светом.
Мой пульс бьется, как товарный поезд, а сердце колотится. Внизу живота все трепещет. Безумное, навязчивое и интенсивное.
Стук.
Стук.
Стук.
Я заглядываю через его плечо и бросаю быстрый взгляд на разгневанного отца. Он вот-вот потеряет самообладание и, вероятно, вышвырнет Колтона. О Боже, это может закончиться полной катастрофой. Хаос следует за Колтоном, куда бы он ни пошел.
И теперь я с ним в разгаре.
Как ни странно, мне это нравится.
Его хаотичное «я», его бунт, его уверенность, его резкость.
— Хорошо, — выдыхаю я ему в рот.
Его улыбка становится шире, а затем он нежно целует уголок моих губ.
— Я буду снаружи. Поторопись, не заставляй меня ждать слишком долго.
Я киваю в ответ. Колтон отпускает мою талию только для того, чтобы схватить мою руку, наши пальцы переплетаются. Он застает меня врасплох, когда дважды разворачивает меня, прежде чем отпустить. Колтон подмигивает и уходит.
Мой взгляд скользит к отцу. Напряжение в бальном зале ощутимо; Я чувствую горечь всего этого на своем языке.
Мой отец наконец-то пошевелился, словно ожившая статуя. Он делает угрожающий шаг ко мне. Невидимый кулак сжимает мои легкие, но я поднимаю подбородок и выпрямляю спину, бросая на него свой самый настойчивый взгляд. Я медленно качаю головой, этот маленький жест едва заметен, но он все равно его видит. Его шаги сбиваются.
Я холодно улыбаюсь.
Это мой момент, молчаливое заявление моему отцу.
Не удостоив никого взглядом, я разворачиваюсь на пятках и ухожу. Я чувствую их неприятные суждения и их взгляды, жгущие мою спину, но это меня больше не беспокоит.
Шесть лет назад я пережила самую унизительную ночь в своей жизни, и она разрушила все во мне, оставив мою душу раненой и истекающей кровью. Никто не поддержал меня, даже мои родители. Шесть лет назад я проиграла битву.
Сегодня вечером я заберу все это обратно.
Создание новых воспоминаний, превращение боли в победу.
Выйдя на улицу, я глубоко вдыхаю свежий зимний воздух. Холодно, и мой наряд не самый лучший для такой погоды.
Дрожь сотрясает мое тело, когда я оглядываю парковку, пытаясь найти Колтона. Когда я вижу его, мой живот наполняется теплом. Он прислонился к своему черному мотоциклу, скрестив лодыжки. Мы оба движемся одновременно, встречаясь на полпути.
Я чувствую это притяжение к Колтону, неоспоримую связь, которая, кажется, сближает нас каждый день. Странно, но я больше не ненавижу это чувство.
Я также перестала с этим бороться. Когда он, наконец, стоит передо мной, я замечаю рюкзак. Колтон расстегивает молнию и достает черную кожаную куртку.
Не говоря ни слова, он накидывает его мне на плечи и ждет, пока я просуну руки в рукава, а затем застегивает меня. Его богатый и землистый аромат окружает меня. Он так хорошо пахнет; это почти вызывает привыкание.
Колтон поднимает воротник повыше, чтобы моя шея была прикрыта. А потом он становится передо мной на колени и достает из рюкзака пару белых кроссовок и носки.
Я смотрю на него.
— Ты пришел подготовленным.
Он глубоко смеется.
— Я уже планировал украсть тебя сегодня вечером. Самое приятное то, что ты следуешь моему безрассудному плану. — Колтон поднимает голову и смотрит на меня. — Храбрая девочка, — нежно хвалит он, его голос немного хрипловат, чем раньше.
Он быстро снимает с меня каблуки, затем натягивает мне на ноги шерстяные носки, прежде чем помочь мне надеть кроссовки. Они мне подошли идеально, мой точный размер.
Закончив, он поднимается в полный рост. Возвышаясь надо мной.
Колтон злобно ухмыляется.
— Ваша карета ждет, миледи. — Он указывает на свой мотоцикл.
— Это шикарная карета. — Я ловлю себя на том, что дразню.
Идея сбежать с Колтоном Беннеттом воодушевляет.
Но сначала мне нужно кое-что прояснить.
— Я позволяю тебе украсть меня. В глазах моего отца ты сейчас злодей, и новости скоро дойдут до твоего отца. Они разозлятся, — говорю я ему осторожно, все еще немного запыхавшись. — Я не знаю, чего ты ожидаешь от этого скандала или от меня … но я хочу кое-что прояснить. Никакого секса сегодня вечером.
Колтон поднимает бровь, в его глазах пляшет озорство, и в этой полуухмылке на его лице есть что-то такое сексуальное.
— Никакого секса сегодня вечером, — слишком легко соглашается он.
Возможно, это глупо с моей стороны, но…
Я доверяю ему.
Он забирается на чудовищный мотоцикл и предлагает мне шлем. Колтон помогает мне застегнуть ремень на подбородке, его пальцы дольше задерживаются на моей челюсти, прежде чем он опускает козырек моего шлема. Я сажусь на мотоцикл позади него, обхватив его руками за талию.
Стук.
Стук.
Стук.
Интересно, чувствует ли он громкий стук моего сердца у себя за спиной?
— Готова? — спрашивает он, его пальцы в перчатках скользят по тыльной стороне моей руки. Как будто он пытается убедить меня, что все в порядке, что с ним я в безопасности.
— Готова, — выдыхаю я.
ГЛАВА 45
Колтон - 21 год
Мы ехали целый час.
Пока не добрались до зимнего карнавала, на который я хотел привезти Райли.
Райли обхватила меня руками, прижалась ко мне, словно я ее спасательный круг или, так или иначе, ее спасение. Ей не нужно говорить об этом вслух, я знаю, что завоевал ее доверие. Два года терпения...
Она доверяет мне, что я буду беречь ее, защищать ее.
Такое ощущение, что я выиграл в лотерею.
Зимний карнавал должен стать моим сюрпризом для нее. Я пытаюсь устроить небольшое свидание так, чтобы Райли не заметила.
Но она умна и сообразительна. Я знаю, что она скоро все поймет.
Я жду, пока она благополучно спустится с мотоцикла, прежде чем слезть с него. Райли снимает шлем и в полном восторге смотрит вокруг.
— Я никогда раньше не была на карнавале, — шепчет она, ее глаза горят любопытством, когда она рассматривает все вокруг.
Правда?
Тепло разливается по моей груди и заполняет легкие. Я не знал, что она никогда раньше не была на карнавале, и это делает мой сюрприз еще более особенным.
Мои звезды наконец-то сошлись. Все происходит так, как я хочу. Осталось только получить долг, и как только я это сделаю, у меня будет все, о чем я мечтал.
Мои глаза блуждают по ее лицу, глядя на раскрасневшиеся щеки. Еще есть время, чтобы получить то, что мне причитается, но Райли еще не готова.
А пока...
Я подарю ей самые лучшие воспоминания этой ночью, которые она никогда не захочет забыть.
Я беру ее руку в свою, и она смотрит на наши переплетенные пальцы, а затем возвращается к созерцанию светящегося колеса обозрения. Она не отстраняется от моего прикосновения.
— Хочешь покататься на колесе обозрения? — спросил я, продолжая наблюдать за ней. Я не могу оторвать взгляд от ее лица. Она просто чертовски красива. И милая.
Райли взволнованно кивает.
— Да! Мы можем? Я никогда раньше не была на колесе обозрения.
Она как ребенок, невинная и жаждущая любопытства.
Я усмехаюсь, проводя большим пальцем по костяшкам ее пальцев.
— Сегодня мы это изменим.
Уже поздновато, карнавал закрывается через час, так что большинство людей уже ушли. Толпа уменьшается. Мы пробираемся к очереди на колесо обозрения. Перед нами только пара человек. Я плачу за билеты, затем подталкиваю Райли, чтобы она села на свободное место, а сам опускаюсь рядом с ней.
Девушка, обслуживающая машину, закрывает металлическую решетку вокруг нас и запирает ее, после чего колесо обозрения снова приходит в движение. Наша кабинка раскачивается вперед-назад. Чем выше мы поднимаемся, тем крепче Райли держится за металлическую перекладину, пока не вцепляется в нее смертельной хваткой. Костяшки пальцев побелели, а ее широко раскрытые глаза стали слишком большими для ее лица.
— Ты боишься высоты? — спрашиваю я, отрывая ее пальцы от металлического прута и зажав ее холодные руки между своими. Я подношу их ближе ко рту и дую, пытаясь передать тепло своим теплым дыханием.
Ее грудь сотрясается от резкого выдоха.
— Я не знала до сих пор, но думаю, что это так.
Хм.
— Я могу помочь тебе с этим, могу помочь забыть о том, как высоко мы находимся.
Ее руки слишком холодные, поэтому я достаю из кармана кожаные перчатки и помогаю ей их надеть. Она счастливо вздыхает, когда ее руки оказываются укутанными в тепло.
— Помочь мне? — Она наклоняет голову и смотрит на меня с нежностью в глазах. — Как?
Я поднимаю руку, пальцы обвиваются вокруг ее шеи и притягивают ее к себе. Мой большой палец поглаживает пульс в ее горле, а мое дыхание касается ее губ.
— Я могу поцеловать тебя. Ты бы хотела этого, Райли? Ты хочешь, чтобы мои губы были на твоих? Я соскучился по твоему вкусу на моем языке.
С того дня мы больше не целовались, прижавшись к стене, в квартире Мэддокса. Но с той ночи мы еще трижды занимались сексом по телефону.
Жжение между нами медленное и интенсивное. Нарастает ощутимое напряжение.
Райли морщит нос, и это так мило, что мое сердце делает сальто.
— Я думала, мы договорились не заниматься сексом.
— Поцелуи - это не секс. — Теперь я ухмыляюсь.
Она хмурится, но в ее выражении лица нет враждебности.
— Поцелуи - это акт прелюдии. А поцелуи с тобой обязательно приведут к сексу.
— Потому что я такой неотразимый? — поддразниваю я, усмехаясь, прежде чем ослабить свою хватку. — Потому что ты возбуждена и хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя?
Райли просто смотрит на меня, подняв брови в знак неповиновения.
Я откинулся назад, запустив пальцы в волосы, и бросил на нее виноватый взгляд.
— Терпение никогда не входило в число моих достоинств, но, черт возьми, как же тяжело быть хорошим парнем.
— Думаю, у тебя неплохо получается, — тихо признает Райли с робкой улыбкой на губах.
Мое сердце бьется о ребра. Я сглатываю, прежде чем снова заговорить.
— Да, ты единственная женщина, которой я позволю устраивать мне "дружеские зоны".
— Мы не друзья. — Ее слова - это одновременно и смущенное заявление, и неуверенный вопрос.
— Не друзья? — Я нахмурился. — А кто же мы тогда?
Тележка раскачивается вперед-назад, а затем останавливается, когда мы достигаем самой высокой точки колеса обозрения. Райли с любопытством смотрит вниз, а затем делает глубокий, испуганный вдох. Ее взгляд скользит вверх и устремляется в ночное звездное небо.
Она сглатывает.
— Я думаю, мы что-то среднее между ними.
— Между чем?
— Что-то среднее между неосторожным влечением и безрассудной привязанностью.
— Мои чувства к тебе не безрассудны, — грубо говорю я ей.
Ее щеки вспыхивают более глубоким розовым цветом.
— А мои – да.
Мое сердце замирает в горле.
— Почему же они безрассудны?
— Потому что это дает тебе возможность сломать меня. — Ее улыбка почти горько-сладкая, как будто она уже знает, что я разобью ей сердце. Как будто это неизбежно.
— Я бы никогда...
Она качает головой.
— Ты все время это говоришь, Колтон.
— Ты доверилась мне сегодня, чтобы я увез тебя. — Я беру ее руки в перчатках в свои и сжимаю. Мне нужно, чтобы она увидела, как хорошо нам может быть вместе. Раньше я думал, что мы с Райли - огонь и вода, что мы никогда не сможем соединиться. Но теперь я понял, что мы оба горим в одном пламени. — Почему ты не можешь просто дать мне шанс проявить себя?
Райли молчит с минуту.
— Хорошо, — шепчет она так тихо, что я почти не замечаю этого.
Я моргаю.
И снова моргаю.
— Что? — спрашиваю я, и в моем голосе слышится удивление. Я не ожидал, что она так легко согласится.
Она поджимает зубами нижнюю губу и задумчиво произносит.
— У меня есть предложение.
О? Что ж, теперь мне очень интересно.
— Я слушаю.
Колесо обозрения снова начинает двигаться, совершая свой спуск.
— Дружить с выгодой, и мы сможем проверить наши чувства таким образом.
Ее слова шокируют меня. Откинув голову назад, я издал глубокий смех.
— Я знал, что ты такая же возбужденная, как и я. — Она бросает на меня насмешливый взгляд, и я быстро маскирую свой смех небольшим покашливанием. — Итак, когда мы начнем? Здесь? — Я многозначительно покачиваю глазами.
— Нет, придурок. На следующей неделе. — Райли бросает на меня надменный взгляд.
Я удивленно отступаю назад. Она только что предложила мне заняться сексом, а потом сказала, чтобы я подождал неделю? Одну гребаную неделю? Да у меня член к тому времени уже сдохнет.
— Что?!
Она поджала губы, в ее глазах появился дразнящий блеск.
— Просто шучу.
— Мой член чуть не плачет от несправедливости. — Я хмуро смотрю на нее. — Это была плохая шутка.
— Это не обязательно должно быть сейчас, — говорит она мне, ее голос смягчается. — Как насчет того, чтобы просто сделать... то, что кажется правильным? — Райли пожимает плечами.
Я молчу минуту, обдумывая ее слова.
— Ты собираешься вернуться домой сегодня вечером? — спрашиваю я, когда мы, наконец, спускаемся вниз, и девушка, управляющая колесом, отпирает для нас металлический засов.
Райли качает головой, когда мы выскальзываем из кабинки.
— Я не уверена, что это безопасно, не после того, как мы только что проделали этот трюк.
Это правда.
— Может, ты соберешь свою сумку, и мы пойдем обратно? — предлагаю я, думая о том, как я хочу оставить ее одну и что я буду с ней делать, когда мы окажемся наедине. У меня пересыхает горло от дикого, похотливого воображения.
— Я имею в виду... Мэддокс занят со своей семьей. Лила живет у бабушки с дедушкой, — продолжаю я, стараясь звучать как можно убедительнее.
Мэддокс и Лила - это сложно.
Теперь я понимаю, почему они так боролись со своим влечением друг к другу. Их дружба была идеальной, и они не хотели рисковать, чтобы изменить сложившуюся между ними динамику. Они встречались полгода, и все было прекрасно.
Пока все не стало запутанным и сложным. Теперь и Лила, и Мэддокс вынуждены бороться с разбитыми сердцами и разрушительными последствиями своей любви.
— Ты думаешь, нам стоит уехать и вернуться в Бостон? — спросила Райли, когда я замолчал.
Я держу ее за руку и даже не знаю, когда я к ней потянулся. Наверное, я сделал это неосознанно. Райли тянет меня к киоску со сладкой ватой.
— Мне не нравится проводить праздники с семьей, и тебе тоже. Так что давай вернемся в наши квартиры. Я могу заказать нам билеты на самолет, и мы улетим сегодня вечером.
Она сразу же кивает, даже не задумываясь над моим предложением.
— Хорошо.
— Почему ты сегодня такая покладистая? — осторожно спрашиваю я. Райли всегда такая упрямая. Стоит ли мне волноваться?
Я плачу за сладкую вату, а она хмуро смотрит на меня. Я вижу, как она пытается скрыть улыбку.
— Не порть это, Беннетт.
Я беру у продавца пушистую голубую сахарную вату и протягиваю ей. Она берет ее, довольная своим сладким, карамельным приобретением. Райли откусывает маленький кусочек и счастливо вздыхает.
Ее улыбка расширяется, и я клянусь, что мое сердце замирает.
Черт, кажется, я только что выиграл в лотерею.
Два часа спустя я подъехал к дому Райли. Она быстро слезает с моего мотоцикла и протягивает мне свой шлем.
— Моих родителей еще нет дома. Я быстро соберу свою сумку, — говорит она мне, слегка задыхаясь. — Подожди здесь.
Я поднимаю козырек своего шлема.
— Конечно.
Ее волосы немного растрепаны, щеки раскраснелись, а красные губы - черт, я так хочу попробовать их на вкус. Словно прочитав мои мысли, она прикусила нижнюю губу, а в ее глазах блеснуло что-то похожее на озорство.
— Вы пытаетесь соблазнить меня, мисс Джонсон?
— Нет. — Она моргает, притворяясь невинной. — Но соблазняете ли вы, мистер Беннет?
Какая же она искусительница.
— Ты уже давно околдовала меня, — признаюсь я, и мой голос звучит хрипловато. — И что ты собираешься с этим делать?
Райли постукивает указательным пальцем по подбородку, ухмыляясь.
— У меня есть несколько идей, — мурлычет она.
Я издаю стон. Она убивает меня, и это будет сладкая, блядь, смерть.
— Иди и собери свою сумку, — прорычал я.
Она издала придыхающее хихиканье и крутанулась на пятках. Она делает два шага вперед, а затем останавливается. Я слышу ее шокированный вздох, и ее тело напрягается.
В замешательстве я поворачиваю голову в ту сторону, куда она смотрит, и ищу, что ее так расстроило. Когда я, наконец, замечаю причину ее шока, мое сердце ударяется о ребра.
Время замедляется.
И ужас наполняет мои вены. Черт.
Это последний человек, которого я хочу сейчас видеть, и я не хочу, чтобы он находился рядом с Райли. Как долго он сидит здесь, на ступеньках крыльца Райли, и ждет?
Он медленно поднимается на ноги, засовывает руки в карманы джинсов и делает шаг к моей чертовой девочке.
Ее ноги по-прежнему прикованы к земле, тело напряжено и неподвижно. Я не знаю, дышит ли она вообще. Он делает еще один шаг, потом еще два, медленно сокращая расстояние между собой и Райли.
Когда он оказывается в пределах досягаемости, я замечаю, что ее пальцы дрожат. По ее телу пробегает тихая дрожь, и мои легкие болезненно сжимаются.
— Привет, Райли, — произносит он ее имя с нежностью на губах.
Все ее тело вздрагивает от звука его голоса, и она словно наблюдает за оживающей статуей.
— Грейсон, — выдыхает она его имя.
ГЛАВА 46
Райли - 22 года
Звук моего имени на его губах опустошает меня.
Прошло два года, одиннадцать месяцев и восемнадцать дней с тех пор, как я в последний раз слышала его голос.
Грейсон все тот же, но в чем-то другой.
Его волосы по-прежнему коротко подстрижены, а на подбородке, по крайней мере, несколько недель назад появилась грубая щетина. У него родинка прямо под правым глазом. Раньше ее не было. И теперь он стал крупнее, если это вообще возможно.
Грейсон выглядит… старше. Более зрелым.
И усталым.
В его темных глазах горе. Знакомое горе, которое находит отклик во мне.
Я открываю рот, чтобы сказать, но потом снова закрываю его. Я не знаю, что сказать. Грейсон здесь, стоит передо мной, и я так долго ждала этого самого дня. У меня так много вопросов, но теперь, когда он здесь…
Я не знаю, с чего начать.
Я не могу… дышать.
Грейсон смотрит поверх моих плеч, и я знаю, что он видит. Колтон и я вместе. Он отвез меня домой на своем мотоцикле. Мы представляли собой идеальный образ уюта и интимности. Грейсон видел, как мы флиртовали раньше? Он услышал?
Его взгляд скользнул обратно к моему, скользя по моему лицу. Грейсон внимательно изучает меня, и мое сердце замирает в глубине живота. Он сглатывает, прежде чем заговорить снова.
— Ничего, если мы поговорим? — осторожно спрашивает он.
Мое сердце болезненно колотится в груди.
Насколько я помню, он до сих пор такой красивый. Смотреть на него, слышать его слова, видеть его перед собой - это глубоко ранит меня. Я истекаю кровью там, где ее не видно, в самой глубине моей души. Там, где все еще живет боль от разбитого сердца, и мне горько от этого.
Позади меня Колтон издает звук сдавленного разочарования в глубине горла.
— Мы опоздаем. — Я вздрагиваю от внезапной резкости в его голосе. — Нам нужно успеть на рейс.
Я инстинктивно делаю шаг назад, от Грейсона к Колтону.
— Подожди, Райли, — говорит Грейсон с легкой паникой в голосе. Он протягивает руку, как будто собирается прикоснуться ко мне. Но затем он понимает, что собирается сделать, и его рука падает обратно на бок. — Я знаю, что никогда не давал тебе должного заключения, но мне просто нужен шанс… объяснить. Мне просто нужна минутка твоего времени. Я не займу больше десяти минут, обещаю.
Раньше все его обещания были ложью.
Но…
Я хочу знать, что он скажет.
Почему он бросил меня? Почему он разбил мне сердце? Почему он ждал почти три года, прежде чем снова предстать передо мной?
— Райли, — кричит Колтон своим глубоким баритоном.
Я не могу оторвать взгляд от лица Грейсона. Неужели у него есть ответы на все мои вопросы? Я явно в ярости...
И обижена.
Я сейчас так запуталась в своих чувствах. Я не могу мыслить здраво.
Стою между Грейсоном и Колтоном.
Моя первая любовь — мужчина, который разбил мне сердце, прося возможности объясниться.
А Колтон ждет, когда я сделаю шаг. Навстречу ему.
Потому что два года он оставался рядом со мной. Он держал меня в безопасности, защищал и всегда бросал все, чтобы прийти мне на помощь. Колтон был рядом каждый раз, когда я нуждалась в нем, даже когда я пыталась отказать ему в помощи. Он стал моей тенью и остался со мной. Не требуя ничего больше взамен. Я знаю, что он чувствует.
Я знаю, чего он хочет.
Но…
Кажется, я просто не могу уйти от Грейсона.
Мне нужны ответы.
Мне нужно знать правду.
Иначе я никогда не смогу жить дальше. Я всегда буду задаваться вопросом: почему?
Я поворачиваюсь и смотрю на Колтона. Он сидит на мотоцикле верхом, но шлем снял. Выражение его лица грозное, и он пристально смотрит на Грейсона.
Заметив мое внимание к нему, он протягивает руку.
— Пойдем.
Я не беру его за руку.
Натянуто улыбнувшись, я шепчу:
— Я позвоню тебе позже.
Его рука падает.
Мое сердце заикается.
Его лицо дергается, в глазах мелькает боль, но она быстро проходит. Я моргаю и думаю, показалось ли мне это. Холодная маска безразличия скрывает выражение его лица. Колтон не говорит больше ни слова.
Острая боль пронзает мою грудину.
Он надевает шлем, запускает двигатель и уходит, исчезая в ночи.
Я проглатываю обиду и поворачиваюсь к Грейсону. Теперь, когда мы одни, он может говорить. Он может рассказать свою точку зрения. Но почему он выглядит таким несчастным, как я чувствую себя внутри, теперь, когда он передо мной, и я вспоминаю каждую эмоциональную рану, которую он мне нанес.
Грейсон нервно откашливается.
— Ты выглядишь хорошо, здоровой. — Его глаза скользят по моему телу. — Все еще такая же красивая, как я помню. Хотя волосы у тебя светлее.
— Почему ты здесь? — спрашиваю я дрожащим голосом. Мне не нужны любезности; Мне не нужны его сладкие слова, и я не могу вынести нежного взгляда, который появляется в его глазах, когда он смотрит на меня.
Я не могу рисковать и влюбиться в него снова.
Но невозможно не споткнуться и не упасть… когда такой человек, как Грейсон, смотрит на тебя так, словно ты несешь луну в ладонях.
Его горло перекашивается от тяжелого сглатывания.
— Лила сказала мне, что ты вернулась в город, я хотел тебя увидеть.
Когда он встретил Лилу? Почему он встречался с Лилой?
Но это сейчас не важно.
Он хотел меня увидеть?
Спустя почти три года. После того, как разбил мне сердце и не оставил меня без конца?
Он хочет увидеть меня сейчас?
Такое ощущение, будто меня ударили под дых. Его слова пронзают мою душу, разрывают мои только что зажившие раны, пока я снова не истекаю кровью. Для него.
— Мне было нелегко забыть тебя, Грейсон. Ты не можешь просто вернуться в мою жизнь, когда я, наконец, готова двигаться дальше. — Я качаю головой, слезы разочарования жгут мне глаза. — Это не справедливо.
Я приближаюсь к нему, пока мы не подходим достаточно близко, чтобы я могла чувствовать тепло, исходящее от его тела. Знакомое тепло, благодаря которому я чувствовала себя в безопасности.
Я тыкаю пальцем ему в грудь и чувствую под кончиком пальца биение его сердца. Ровный стук его сердца, к которому я привыкла прислушиваться и под который засыпала.
— Я ждала тебя. Я дала тебе время. На самом деле времени более чем достаточно. Годы, Грейсон. Не недели или месяцы, я дала тебе годы, чтобы ты вернулся и дал мне объяснение. Но теперь ты решил вернуться? — Я яростно рычу. — Я уже собрала осколки, Грейсон.
Это ложь.
Я все еще собираю осколки.
Его ложь и обман заставили меня бояться самой идеи любви. Я боюсь доверить свое сердце другому мужчине из-за него.
Я все еще сломлена…
Хотя я это хорошо скрывала.
— Дай мне шанс остаться, — умоляет он.
— Что произойдет, когда ты снова уйдешь? — Я тихо каркаю, мои слова застревают.
Его глаза темнеют от агонии.
— Я не уйду.
Я качаю головой, на моих губах появляется горько-сладкая улыбка.
— Ты сломал нас. Не думаю, что у меня хватит сил снова довериться тебе. Любить тебя снова…
ГЛАВА 47
Грейсон - 22 года
Почти три года я держал Райли подальше от себя.
Хотя я наблюдал за ней с безопасного расстояния. Я всегда наблюдаю за ней.
После нашего расставания я совершил шесть поездок в Бостон, дважды в год — просто чтобы мельком увидеть Райли. Я ждал в парке, прямо возле ее квартиры. Я бы ждал и ждал, даже если это длилось несколько часов, пока она не выйдет из здания, просто чтобы я мог ее увидеть. Даже если это всего лишь краткий взгляд, который длится всего несколько секунд.
Но этих нескольких секунд было более чем достаточно, чтобы поддержать меня до тех пор, пока я не увижу ее снова. Я знал, что буду мучить себя только в том случае, если мне придется увидеть ее и не иметь возможности приблизиться к ней. Но все равно…
В те дни, когда я скучал по ней больше всего, разлука была настолько невыносимой, что я скорее мучился, увидев ее, чем не мог видеть ее вообще.
Видеть ее здоровой и процветающей…
Живой и дышащей.
Это сделало боль моего горя чуть более терпимой.
Удерживать ее от себя было самым трудным, что я когда-либо делал, и за эти годы мне пришлось сделать много трудных выборов, но разбить ей сердце? Это было самое болезненное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать.
Я знаю, что это было правильно .
Я сделал это, чтобы защитить ее. Так что я не сожалею об этом, пока Райли в безопасности. Это все, что действительно имеет значение. Но мне до сих пор больно , что мне вообще пришлось разбивать ей сердце.
Мне было легче не приближаться к ней до тех пор, пока я этого не делал, так это тот факт, что она была в Бостоне, пока я был на Манхэттене. Расстояние между нами было напоминанием о том, почему мне пришлось оттолкнуть ее. Расстояние означает, что она в безопасности.
Но потом Лила…
Она сказала мне, что Райли была в городе на Рождество.
Спустя почти три года Райли, наконец, вернулась на Манхэттен. Она была всего в десяти минутах ходьбы от того места, где я жил. Как я мог оставаться в стороне, когда она здесь, на расстоянии вытянутой руки?
Расстояние между нами сократилось с часов до нескольких минут. Моя многолетняя непоколебимая решимость поколебалась в тот момент, когда я узнал, что она вернулась в город. Я не планировал с ней встречаться, это просто… случилось. Мое тело, мое сердце и разум не были в согласии. Поэтому я пошел против своих убеждений.
Мой мозг говорил «нет », а сердце кричало «да, иди к ней». И мое тело последовало тому, чего желало мое сердце.
Это было похоже на неоспоримую силу, притягивающую меня к ней, невидимую струну, притягивающую нас ближе. Я помню, как сидел в своем пентхаусе и говорил себе, насколько плохой идеей было бы увидеть ее. Что несмотря ни на что, я должен держаться подальше и оставить ее в покое.
Но этих мыслей было недостаточно, чтобы остановить меня. Чтобы удержать меня.
Потому что в следующее мгновение я стоял перед ее домом с сердцем в горле. Я не продумал ни этого, ни того, что скажу Райли, когда увижу ее.
И теперь, когда я увидел ее лицом к лицу… и поговорил с ней…
Огненный взгляд ее глаз и сладость голоса.
Я понял, что больше не смогу уйти.
Я недостаточно силен, чтобы. В последний раз, когда я это сделал, это уничтожило меня. Жизнь без Райли была постоянной мукой. Большую часть дней это сводило меня с ума, и если бы я не был занят работой, я бы уже давно поддался одиночеству.
Вот чего я боялся, почему я заставил себя держаться подальше так долго. Но теперь, когда я совершил ошибку, подойдя к ней и заговорив с ней…
Я не могу вернуться к тому, как было раньше.
Я знаю, что несправедливо возвращаться в ее жизнь спустя столько времени и ожидать, что она даст мне шанс. Но моя любовь к ней все еще дышит в моей душе.
Любить Райли Джонсон – это не выбор.
Разбить ей сердце было.
Но у меня есть возможность исправить это сейчас. Чтобы помочь ей залечить раны ее сердца.
Чтобы разлучить нас.
В ту ночь я не смог объясниться так, как хотел. Она была в ярости, и это справедливо. Итак, я позволил ей злиться.
И боль вылилась из нее, словно проклятие страдания.
Что я должен ей сказать… Я не могу сделать это в мгновение ока. Мне нужно снова построить доверие, прежде чем я смогу рассказать ей настоящую причину нашего разрыва.
Хотя я знаю, что она, возможно, никогда больше мне не поверит.
Но я могу попробовать. По крайней мере, элементарная дружба, пока она не будет готова услышать правду.
И именно поэтому я здесь…
Две недели спустя.
В Бостоне.
Сижу в парке, возле ее квартиры.
Она знает, что я здесь. Она видит меня из своего окна.
Я ждал четырнадцать дней.
Другого шанса поговорить с Райли.
Шанса исправить то, что я сломал.
ГЛАВА 48
Райли - 22 года
Это глупо. Не знаю, как я позволила Лиле убедить меня прийти сюда — навестить гадалку. Я не особо верю в хиромантию или гадание, но я здесь. Стою возле антикварного магазина Кэролайн Санчес.
У Лилы был купон, срок действия которого истекал сегодня. Она хотела, чтобы я им воспользовалась, потому что она не может. Лила все еще находится на Манхэттене с Мэддоксом. Я не знаю, когда она вернется…
Ее отношения с Мэддоксом сейчас непростые, и они все еще пытаются во всем разобраться. Я надеюсь, что так и есть, потому что если кто-то и заслуживает счастливого конца, так это Мэддокс и Лила.
Прошло две недели с вечера рождественского гала-концерта, с тех пор как Грейсон вернулся в мою жизнь, прося другого, чтобы исправить нас.
Сначала я была в ярости, но с тех пор… мой гнев утих.
Сейчас я просто полна неопределенности.
Грейсон уехал из Манхэттена на следующий день после того, как мы с Колтоном вернулись в Бостон. С тех пор он живет в гостинице, всего в пяти минутах ходьбы от моей квартиры.
И он ждет меня каждый день в парке, прямо возле дома, в котором я живу. С семи утра до пяти вечера. Десять часов он сидит и ждет.
Я много раз писала ему и просила уйти, но он этого не сделал.
Я не знаю, как он это делает.
Грейсон обладает терпением святого.
Выбор должен был быть легким…
Потому что Грейсон причинил мне боль; он разбил мне сердце, и часть меня обижается на него за это. За всю боль, которую он мне причинил. Тем не менее, в моем хрупком сердце есть глубокий уголок, который все еще любит его.
Эта частичка меня до сих пор дышит его теплом и нежностью.
Но мне страшно услышать его правду.
Грейсон сказал мне, что все не так, как кажется, и что если я дам ему шанс объяснить… Я пойму, почему ему пришлось оставить меня, почему он был вынужден сломить нас.
Что, если его правда начнет иметь для меня смысл?
Я боюсь…
Потому что я знаю, насколько слабо мое сердце к нему.
Я знаю, что прощу его.
Но что произойдет тогда? Что произойдет после того, как я прощу его?
Что произойдет с Колтоном… и со мной?
Боже, я в таком замешательстве.
Голова болит тупой болью.
У меня ужасно болит сердце.
В первой любви есть что-то особенное. Это кажется правильным; выглядит правильно. Она идеальна во всех отношениях, пока это не так. Грейсон Хейл — моя первая любовь.
Колтон появлялся в моей жизни с большим высокомерием. Он — идеальный фасад. Богатый, убийственно красивый… и все то, от чего мне следовало держаться подальше. Но его одержимость привела к тому, что мои тщательно продуманные планы рухнули у моих ног. Он отказался от своего высокомерного, эгоистичного и засранского поведения. Теперь он более… нежный. Колтон Беннетт — мой второй шанс на любовь.
Я давно отказалась от поиска своей второй половинки, но теперь в моей жизни двое мужчин, и они оба важны для меня. Я разрываюсь между Колтоном и Грейсоном.
Разгневанный автомобильный гудок вырывает меня из мыслей. Думаю, именно поэтому Лила сказала мне прийти сюда. Она сказала, что, возможно, Кэролайн сможет помочь мне найти ответы, которые я ищу.
Я чешу шею, размышляя, стоит ли мне заходить в магазин или нет. Я все еще думаю, когда дверь открывается и звенят колокольчики.
У входа стоит пожилая женщина, лет пятидесяти. Она почти такого же маленького роста, как Лила. Ее огненные волосы собраны в небрежный пучок, на ней темные джинсы и зеленый свитер. Ее бледная кожа покрыта веснушками.
— Хочешь зайти? — спрашивает она, поднимая бровь.
Вот дерьмо.
— Вы Кэролайн?
Она хлопает жвачку, улыбаясь.
— Конечно, милая.
— Хм, у моей подруги есть купон, — осторожно говорю я ей, все еще колеблясь по поводу всего этого. — Она навещает вас каждый год, но не может приехать сегодня. Она сказала мне, что вместо этого я могу использовать ее купон.
Я гримасничаю, когда понимаю, что еще не сказала ей, кто моя подруга.
— Ее зовут Лила, я не знаю, помните ли вы ее.
Кэролайн натягивает серьгу-кольцо.
— Конечно, я знаю, кто такая Лила.
О, хорошо.
Она отодвигается от двери, жестом приглашая меня войти. Я делаю неуверенный шаг вперед, и она закрывает за собой дверь.
— Не бойся, милая. Я не кусаюсь.
Я не боюсь…
Но я не очень люблю знакомиться с новыми людьми.
Особенно гадалки. Они могут видеть слишком многое.
Я заламываю руки, оглядывая небольшой антикварный магазин. Воздух кажется немного душным. Я начинаю потеть подмышками. Сглотнув, я следую за Кэролайн в заднюю часть ее магазина. Мы проходим сквозь расшитую бисером занавеску и видим деревянный стол, придвинутый к стене. И два стула. Я замечаю стопку карт Таро на столе.
— Меня зовут…
— Райли, я знаю. — Кэролайн улыбается. Она садится на один из стульев.
Озадаченная, я могу только моргнуть, глядя на нее.
— Откуда вы знаете? — Это так жутко.
— Прошлой ночью мне приснился сон. Я знала, что ты придешь. — Она указывает на противоположный стул. — Иди сюда, садись.
Все еще не оправившись от шока, который вызвали у меня ее слова, я тихо сажусь.
— Разве вы не хотите знать, почему я здесь? — Я хмурюсь, когда она начинает перебирать свои карты Таро. — Вы не спросите?
— Нет, я уже знаю, почему ты здесь. — Она протягивает ко мне руку. — Могу я взять твою правую руку, пожалуйста?
Я даю ей руку, и она хватает ее. Кэролайн тихо читает линии моей ладони. Ее брови сведены вместе почти задумчиво. Она отпускает мою руку, кивает сама себе и возвращается к своим картам Таро.
Я ничего не понимаю в гадании и чтении карт Таро, поэтому спокойно наблюдаю за ней. Она вытаскивает три карты и разкладывает их по столу.
Ровно тридцать секунд спустя Кэролайн смотрит на них с мрачным выражением лица.
— Ты в замешательстве, — тихо замечает она, прежде чем медленно наклонить голову в сторону, внимательно наблюдая за мной. — И ты проходишь любовное испытание.
— Любовное испытание? — Я скриплю. Что имеется в виду?
Она кивает.
— В твоем сердце много страха, который мешает тому, чего ты действительно хочешь. Ты не можешь видеть сквозь этот страх, и это причина твоего замешательства.
Мое сердце заикается.
— Я не понимаю.
— Я вижу в твоей жизни двух мужчин. Один — твоя трагедия, а другой — твое горе.
От ее слов я резко вздыхаю.
— Кто есть кто?
Кэролайн качает головой и натянуто улыбается.
— Я не могу тебе этого сказать.
— Вы действительно видите мое будущее? — Я хриплю сквозь тяжелый ком в горле.
— Нет, я не могу. — Она хмурится. — Я вижу будущее только во сне. Их называют видениями. Я не вижу будущего, хотя иногда могу его предсказать. Но я не могу предсказать твое, потому что твой страх создал блокировку. Стена между твоим прошлым и настоящим. Если твое настоящее неопределенно, это может стать причиной тревожного будущего.
Воздух вылетает из моих легких. Холод проникает в мои кости, и меня трясет изнутри. Ее слова эхом звучат в моих ушах, и мое сердце горит.
— Но… что мне тогда делать?
Кэролайн встает.
— Подожди здесь, я принесу тебе кое-что.
Я внезапно чувствую себя очень задыхающейся.
Она исчезает за занавесками, украшенными бисером, а через минуту возвращается с чашкой в руке.
— Выпей это.
Я беру чашку из ее рук, нахмурившись.
— Что это?
Она тепло улыбается.
— Это просто травяной чай. Это поможет успокоить твой разум, и, возможно, сегодня вечером ты увидишь то, что тебе нужно увидеть. Кого действительно желает твое сердце. Тогда все это обретет смысл.
Я знаю, что было бы глупо доверять Кэролайн. Я ее не знаю.
Но все равно…
Я пью чай.
***
Мои глаза распахиваются, и я смотрю на прекраснейшее небо. Оно такое яркое, такое синее. Теплый ветерок ласкает мою кожу, и призрачная улыбка шепчет по моим губам.
Я остаюсь так, лежа на траве.
В этом месте есть что-то умиротворяющее. Я чувствую запах цветов, слышу щебетание птиц и слышу отдаленный шум текущей воды.
Тепло распространяется по моему телу, но затем я медленно осознаю это.
Что я здесь делаю?
Что это за место?
Почему я здесь?
Я медленно сажусь. Это сон?
Это не имеет смысла.
Я помню, как вчера рано легла спать. Я так устала, мой разум был утомлен, а тело вялым. В тот момент, когда моя голова коснулась подушки, я крепко спала.
И теперь я здесь?
Я поднимаюсь на ноги и кружусь по кругу, рассматривая все вокруг. Мои легкие сжимаются, когда я, наконец, замечаю, где стою.
На лугу желтых лилий.
Меня окружают самые красивые желтые лилии, которые я когда-либо видела.
— Райли. — Его знакомый глубокий баритон зовет меня.
Мое дыхание сбивается.
Мое сердце рикошетит от ребер.
Я торопливо оборачиваюсь и вижу его. Он стоит всего в нескольких футах от меня, посреди луга. Он протягивает руку, ожидая, что я возьму его за руку.
Я делаю шаг к нему. Он ухмыляется… и, о Боже, он потрясающе красив.
— Иди ко мне, — хрипит он.
Я просыпаюсь с удушьем, сердце колотится в горле, пульс учащается. Я лихорадочно оглядываюсь вокруг, моя рука трепещет над вздымающейся грудью.
Я в своей комнате.
Не в поле желтых лилий.
Это был просто сон.
Но… этот сон…
О, это не может быть реальностью, верно? Я не понимаю.
Мои глаза метнулись к телефону, и шокированный вздох сорвался с моих губ, когда я увидела время. Я спала двенадцать часов подряд, какого черта?
Я не помню, когда в последний раз я спала так долго и так глубоко.
Кэролайн Санчес. Должно быть, она что-то со мной сделала.
Нахмурившись от своих мыслей, я поднимаюсь с кровати. Сейчас десять утра, и я никогда не просыпаюсь так поздно. Мне нужно увидеть Кэролайн, мне нужно спросить, что она со мной сделала.
Я одеваюсь в рекордно короткие сроки и выбегаю из квартиры.
Десять минут спустя я стою перед ее магазином. На этот раз я не колеблюсь. Толкнув дверь, я вхожу внутрь с угрюмым лицом.
Она стоит за прилавком, и когда Кэролайн замечает меня, она улыбается в знак приветствия, как будто она ждала меня все это время.
— Что вы со мной сделали? — шиплю я, положив руки на стойку и наклонившись к ней. — Вы что-то подмешали мне в чай. Вы подсыпали мне наркотики?
Обвинение тяжело витает между нами.
Кэролайн на секунду молчит, а затем откидывает голову назад и смеется.
— О, мне нравится слышать это каждый раз. — Она качает головой, ее глаза наполняются весельем. — Дорогая. Я не накачивала тебя наркотиками. Травяной чай – это на самом деле просто чай, ничего больше. Но это целебный чай. Оно должно успокаивать твое тело и успокаивать разум.
Я моргаю в замешательстве.
— Мне приснился сон. Мне должен был присниться сон?
— Да. — Кэролайн кивает. — Сон должен был стать моментом осознания.
Грудь болит, боль почти невыносимая. Я издаю звук отчаяния где-то в горле, и Кэролайн смотрит на меня, ее брови сдвинуты вместе в легком замешательстве.
— Ты видела свой выбор во сне, — медленно говорит она мне. — Это показало тебе, кого действительно желает твое сердце. Любовь не должна быть такой сложной. Твой сон был ясен. Так почему же ты все еще медлишь?
Я тяжело сглатываю, преодолевая комок в горле.
— Потому что мой сон означает, что мне придется разбить ему сердце.
— Любовь всегда сопровождается трагедией. Это неизбежно.
— Он этого не заслуживает. — Я качаю головой. Горячие слезы жгут мои глаза, и я сдерживаюсь, чтобы они не пролились по щекам.
— Горе – часть жизни. — Она цокает.
Кэролайн похлопывает меня по затылку, одаривая меня сочувствующим взглядом.
— Сделай свой выбор, пока не стало слишком поздно, Райли.
Я отшатываюсь от стойки, моя грудь сжимается от отчаяния.
Сделай свой выбор, пока не поздно, Райли.
Ее слова эхом звучат в моих ушах.
… пока не поздно…
Я ошеломленно выхожу из магазина Кэролайн. Стоя на улице, на холодном зимнем воздухе, я достаю телефон и звоню ему.
Он отвечает с первого звонка.
— Райли, — выдыхает он, и я слышу облегчение в его голосе.
— Грейсон.
ГЛАВА 51
Колтон - 21 год
Я в бешенстве.
И так горько, как никогда в жизни.
Как он смеет вернуться и вести себя так, будто все осталось по-прежнему? Он разбил ей сердце и оставил меня собирать осколки, но теперь он решил вернуться?
Когда Райли, наконец, решила довериться мне, дать мне шанс. Чтобы дать нам шанс. Я ждал, когда она увидит меня последние два года, и теперь она это делает.
Райли видит меня…
Она хочет меня.
Она поцеловала меня. Она стонала мое имя.
Грейсон — причина, по которой Райли потребовалось так много времени, чтобы прийти ко мне и довериться мне. И теперь он решает, черт возьми, вернуться и попросить еще один шанс.
Нет, черт возьми.
Ему повезло быть первой любовью Райли, он первым украл ее сердце и получил шанс все исправить, но он все испортил.
Теперь это должен быть мой шанс. Это чертовски несправедливо, что мне приходится делиться этим с ним. Грейсон думает, что сердце Райли все еще принадлежит ему, что она все еще любит его.
И самое печальное во всем этом… то, что я думаю, что он прав.
Она злится на него, но глубоко внутри? Сердце Райли все еще нежно относится к Грейсону.
Две недели назад мы с Райли вместе полетели обратно в Бостон. Поскольку Лила и Мэддокс вернулись на Манхэттен, я на время переехал в квартиру Мэддокса. Чтобы быть ближе к Райли. Я сделал этот шаг перед рождественским гала-концертом.
После нашего разговора на колесе обозрения мне показалось, что между нами что-то изменилось. Оно изменилось. Динамика наших отношений, или что бы там ни было между нами.
Райли, наконец, признала химию между нами и нашу привязанность друг к другу — она была готова дать нам шанс.
Но это было до того, как Грейсон вернулся.
Это было до того, как Грейсон попросил у нее еще один шанс.
Райли избегает меня с той ночи. Она теперь даже не может смотреть мне в глаза. Она молчит и остается в своей квартире, проводя время наедине со своими мыслями. И это опасно. Потому что она слишком много думает.
Это значит, что она анализирует все плюсы и минусы наших отношений. Она, наверное, думает обо всех способах, которыми я мог бы разбить ей сердце. В конце концов, это ее самый большой страх.
Я даже не могу ее убедить. Мне больше нечего доказывать. Потому что я уже отдал ей всего себя. Что еще я могу сделать, чтобы она выбрала меня?
Вчера, когда мы вместе ужинали, она продолжала смотреть на меня с мучительной виной на лице. И мне это показалось отвратительным. Это выражение…
И растерянность в глазах.
Почему она виновата?
Виновна ли она, потому что уже приняла решение… и я не ее выбор. Виновна ли она в том, что решила отказаться от своих слов?
Она дала мне надежду — что мы можем быть. На колесе обозрения Райли говорила об изменении статуса наших отношений.
Друзья с льготами, чтобы проверить наши чувства.
Но сейчас все затерто.
Я поднимаю кулак, чтобы постучать в ее дверь. Вот только мне это не нужно, потому что она открывает. Голова Райли резко поднимается при виде меня, стоящего перед ней. Она моргает, потрясенная.
Райли одета тепло с головы до ног.
— Ты уходишь? — Я грубо спрашиваю.
Она неловко сглатывает, а затем слегка кивает мне. Райли смотрит мне в глаза на одну душераздирающую секунду, прежде чем ее взгляд ускользает.
Стук. Мои легкие болезненно сжимаются.
Под глазами у нее темные круги, как будто она проспала всю ночь. Ее лицо слегка бледное и выглядит немного болезненным.
— У тебя жар? — спрашиваю я, хмурясь. Обеспокоенный, я протягиваю руку и касаюсь ее лба. Но она прохладная, а ее кожа липкая. — Тебе действительно нужно выйти? Ты выглядишь немного слабой.
Она откашливается, ее розовые губы приоткрываются, как будто она собирается заговорить, но звон заставляет ее остановиться. Ее челюсть сжимается, когда она поднимает трубку, проверяя идентификатор вызывающего абонента.
Райли вздрагивает.
Мой взгляд скользнул по экрану ее телефона и увидел на нем имя Грейсона.
Мое сердце застревает в горле.
— Ты собираешься его увидеть? — Боль пронзила ее лицо, и у меня есть ответ. Жгучая агония пронзила мое тело. — Почему? — хрипло спрашиваю я.
Ее глаза наполняются раскаянием, и она сильно закусывает нижнюю губу, как будто пытается сдержать крик отчаяния. Райли скорбит, и я даже не знаю по кому.
Каждый мой вздох просто мучителен.
Блядь, она меня убивает.
— На самом деле, неважно. Я не хочу знать. — Грудь болит так сильно, что больно дышать. Я делаю несколько шагов от нее.
Ее стеклянные глаза расширяются, лицо бледнеет еще больше.
— Подожди, Колтон! — Она протягивает ко мне руку. Как я сделал в тот вечер на рождественском гала-концерте, и она отказалась взять меня за руку. — Не уходи, послушай…
— Не надо, — рычу я, поднимая руку, чтобы не дать ей подойти ближе. Эмоции забивают мне горло. Гнев, разочарование и боль. Ради нее я обрушил ледяные стены вокруг своей души. Я смягчил к ней свое сердце. Но, в конце концов, это абсолютно ничего не значило. — Нет, я не буду ждать, Райли. Иди к нему, — яростно прорычал я. К черту все это.
Я больше не могу находиться в ее присутствии. Смотреть в глаза, которые снятся мне каждую ночь, и чувствовать сладкий аромат клементинов на ее коже.
— Подожди! — кричит она мне вслед, немного в панике. — Колтон, послушай меня!
Но я уже ухожу. Толкнув выходную дверь на лестничную клетку, я убираюсь отсюда. Я не собираюсь просить ее любви.
Не тогда, когда она уже сделала свой выбор.
Я совершил ошибку, проявив терпение и предоставив ей пространство. Я пытался быть хорошим парнем, но посмотрите, к чему это меня привело. Мне не следовало ждать так долго.
Мне следовало взять Райли, когда у меня была такая возможность.
Надо было сделать ее моей…
До того, как у Грейсона появился бы шанс украсть ее.
Я должен был получить свой долг давным-давно.
ГЛАВА 52
Грейсон - 22 года
Я знаю, что не имею права врываться в ее жизнь и снова принимать меня, но пока она дает мне шанс все объяснить...
Я хочу, чтобы она знала настоящую причину нашего разрыва, и тогда она сможет решить, хочет ли она простить меня или нет.
Если она решит не прощать, я пойму…
Но я не откажусь от нее снова.
Когда-то она любила меня, и я думаю, где-то в глубине ее сердца она все еще любит меня.
Я просто хочу возродить эту любовь.
Чтобы дать нам еще один шанс.
Я знаю, что Райли все еще одинока… была одинокой со времен меня. Но я также знаю, что Колтон Беннетт боролся за ее внимание. Интересно, не опоздал ли я?
Интересно, завоевал ли он ее уже?
Означает ли это, что мне придется разделить с ним ее сердце?
Они еще не вместе, поэтому я знаю, что у меня еще есть шанс. Это неправильно, что я так думаю, но когда дело касается Райли... Я всегда был бескорыстным.
Если бы я раньше был эгоистом, я бы не оттолкнул ее. Я бы оставил ее рядом, несмотря на опасности.
Но хоть раз в жизни…
Я хочу быть эгоистом. Для нее.
Я чувствую ее присутствие еще до того, как увижу ее.
— Ты меня рисуешь, — шепчет Райли позади меня, ее голос скользит по моей коже, как сладкая ласка. — Я не знала, что ты все еще рисуешь меня в своем альбоме для рисования.
Я кладу альбом для рисования на скамейку рядом с собой и поднимаюсь на ноги. Поворачиваясь, я сталкиваюсь лицом к лицу с Райли. На ней толстая куртка, шарф на шее и белая шерстяная шапка на макушке.
— Я рисовал тебя много раз за последние несколько лет, — признаюсь я, мой голос полон эмоций.
Райли моргает, ее щеки краснеют.
— О.
Когда она замолкает, я обхожу скамейку и останавливаюсь перед ней. Придвигаюсь ближе, пока передние части наших туфель не соприкасаются.
— Спасибо, — тихо говорю я ей. — За то, что согласились выслушать меня. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Ты позвонила и попросила встретиться. Я хотел дать тебе немного пространства, пока ты не будешь готова к нашему разговору.
Я хотел, чтобы она пришла ко мне.
Таким образом, я больше не вторгался в ее жизнь.
Я остался… Я ждал, но хотел, чтобы это был ее выбор.
Райли сглатывает, ее глаза слегка остекленели.
— Тогда ты скажешь мне правду?
Я протягиваю руку, провожу пальцами по ее щеке и заправляю выбившуюся прядь ее волос за ухо. Она делает резкий вдох.
— Мне так много нужно сказать, Златовласка. Но да, я тебе все расскажу. Больше никакой лжи. Больше никаких уловок.
Я расскажу ей всю правду.
О моей любви к ней и о том, что это никогда не было ложью.
Причина нашего расставания.
Правда о Харрисоне Эйвери, моем отце. Его незаконный бизнес и все разрушительные и ужасные поступки, которые он совершил.
Наркоторговля и незаконная торговля огнестрельным оружием.
Торговля людьми.
Несмотря на то, что детали засекречены, и рассказать ей правду противоречит моей миссии и этике. Райли заслуживает того, чтобы знать причину трагедии, которая стала с нами.
Возможно, когда она узнает правду, она поймет, почему мне пришлось уйти.
Единственное, что когда-либо имело для меня значение, это сохранить ее в безопасности. Чтобы защитить ее.
Заслужив ее прощение, я залечу раны моей души, и, может быть… Я наконец смогу исправить все, что я сломал между нами.
— Хорошо, — выдыхает она. — И тогда я тоже должна тебе кое-что сказать. Но сначала я тебя выслушаю… — ее слова резко обрываются.
Взгляд Райли перемещается на что-то за моими плечами, и я наблюдаю, как ее глаза расширяются от ужаса. Ее губы раздвигаются с беззвучным криком, и ее руки тянутся ко мне.
В замешательстве я пытаюсь оглянуться назад, но у меня не получается.
Все, что я вижу, — это размытое пятно мужской фигуры и бейсбольный мяч, прежде чем он треснет у меня в виске. От этой силы я отшатываюсь назад, звон в ушах усиливается, грудь прогибается, когда я пытаюсь дышать.
Второй удар сбивает меня с ног.
Мое сердцебиение замедляется, и резкий металлический привкус крови наполняет рот.
В глазах у меня затуманивается, я слышу крик Райли...
Сердце колотится в груди тяжело и больно.
— Райли, — хриплю я, мой голос напряжен. Я пытаюсь сказать ей, чтобы она бежала, но мой рот не слушается. Мое горло сжимается, когда меня пронзает ослепляющая агония.
Ей нужно найти безопасность…
Колтон.
Ей нужно поехать в Колтону.
Дыши.
Дыши, черт возьми, грустный ублюдок.
Когда последний удар биты приходится на мой затылок, такое ощущение, будто мой череп раскололи. Мое тело падает на землю.
Мир колеблется.
Я моргаю. Один раз. Второй.
Тишина заменяет звон в моих ушах, когда мир становится черным.
ЭПИЛОГ
Райли - 22 года
Я баюкаю на руках израненное и окровавленное тело Грейсона. Сдавленно всхлипывая, я прижимаю руку к ране на его животе. О Боже. Нет, нет, нет. Порез такой большой, что моей ладони не хватает, чтобы покрыть всю его поверхность.
— Грейсон, пожалуйста. — Мой голос дрожит от ужаса. Кровь стекает по моей брови из ужасной раны на лбу. Больно, но я не могу сосредоточиться на своей боли, когда Грейсон такой — в агонии и, возможно… умирает. Нет, нет... Он не может.
— Не смей умирать из-за меня, — умоляю я, злобный кулак сжимает мое сердце.
Он моргает, глядя на меня туманным и болезненным взглядом. Он слабо поднимает руку и касается моей щеки своей окровавленной ладонью. Его губы приоткрываются, как будто он хочет что-то сказать, но в итоге лишь кашляет еще большей кровью.
Боль в груди невыносимая.
Я не могу дышать. Я не могу, черт возьми, дышать.
Нам потребовалось более двенадцати часов, чтобы сбежать от похитителя. Мой взгляд скользит по его безвольному телу, находящемуся в нескольких футах от нас. Я застрелила человека.
Я думаю… я убила его.
Мое горло сжимается со сдавленным звуком.
Его жажда мести совершенно парализовала и ужаснула меня. Если бы я не выстрелила в него тогда, он бы убил нас.
— Грейсон, останься со мной, — душераздирающе хнычу я. — Пожалуйста, не уходи. Останься со мной. Я найду помощь. — Я лихорадочно оглядываюсь по сторонам, но мы находимся на дороге, в глуши.
Грейсон хрипит, мое имя мягко звучит на его губах. Я обнимаю его крепче, бесконечный поток слез течет по моим щекам. Он кашляет еще кровью, а затем его тело напрягается в сильнейшем спазме.
Его глаза закатываются.
Я издала бессвязный крик, прижимая его к себе, а его тело обмякло в моих руках.
Время замедляется.
Мир колеблется подо мной.
Потерявшись в море отчаяния и растерянности, я поддаюсь оцепенению, кусающему мою плоть. Все, на чем я могу сосредоточиться, это то, насколько сильно он истекает кровью и насколько вялое его тело. Грейсон пытался защитить меня. Все, что он когда-либо делал, было для меня — чтобы я была в безопасности. От людей, которые могли мне навредить.
И теперь он ранен, защищая меня.
Грейсон умирает из-за меня.
Грубый звук боли разрывает меня. Его дыхание такое поверхностное, словно он делает последний вздох.
— Не… пожалуйста, не умирай. Не оставляй меня. Это несправедливо, это несправедливо, это несправедливо, Грейсон.
В груди у него трясется.
Он хрипит.
Он умирает…
Нет…
Пожалуйста.
Он не может умереть сейчас. Грейсон заслуживает своего счастливого конца.
Он не может быть трагедией, я не могу позволить ему быть ею.
Я не могу позволить ему умереть.
Каким-то образом я заставляю свой мозг прогнать онемение. Каким-то образом я нахожу в себе силы двигаться. Все мое тело болит, каждая частица болит, когда я поднимаюсь на ноги. У меня повсюду порезы и синяки, но я заставляю себя сделать шаг раз и два.
А потом еще один.
Я медленно приближаюсь к вялому телу нашего похитителя. Я не задерживаюсь рядом с ним слишком долго. Засовывая руку в карман его джинсов, я достаю телефон. Я видела, как он положил его туда раньше.
А потом я хромаю обратно к Грейсону.
Стоя на коленях рядом с его раненым телом, я сжимаю его холодную руку в своей. В состоянии полного ужаса и крайней паники я нажимаю на телефон.
Звонок звучит дважды, прежде чем он берет трубку. Слышен его знакомый глубокий баритон.
— Что? — рычит он, и в этом единственном слове капает ярость.
Мое сердце рикошетит от ребер. Я не могу говорить…
— Что ты хочешь? — Он кажется взволнованным, и от этого мне хочется плакать еще больше.
Он меня ненавидит?.. Пожалуйста, не ненавидь меня.
— Если ты не собираешься говорить… — выплевывает он. — Я повешу трубку.
Ты мне нужен.
С моих губ срывается всхлип. Я слышу, как он делает паузу. Мое дыхание поверхностное, я практически задыхаюсь от кислорода, наполняющего мои легкие.
— Райли, — на этот раз он говорит медленнее, обеспокоенный. Я издала крик при звуке моего имени на его губах.
Я слышу шорох на заднем плане, а затем звон ключей.
— Где ты? — спрашивает он, его голос смягчается. — Я иду к тебе. Райли? Ты меня слышишь? Поговори со мной, Солнечный свет.
Солнечный свет…
Он называет меня Солнечным светом.
Я глотаю кислую желчь во рту.
— Колтон, — прерывисто шепчу я.
Ты мне нужен.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Переведено каналом Книжный шкаф
https://t.me/lilybookcase