Над планетой людей [Алексей Леонов]

Диалоги спустя годы

Новый день начинается с утра. Оно может быть солнечным и туманным, слезиться дождем или слепить белизной снега, может быть душным и прохладным, морозным и ветреным… Но каким бы ни было утро нового дня, для Алексея Леонова оно начнется, как всегда, разминкой «до хруста костей».

Потом дела. К примеру, один из таких дней включил комплексную тренировку экипажей, совещание в совете «Интеркосмоса», встречу с научным руководителем по диссертационной работе, разбор тренировки болгарских и кубинских космонавтов, ночные полеты. И конечно, заботы о семье, о доме. Да, недюжинное упорство, настойчивость и работоспособность требуются от человека, чье служебное положение определяется так: заместитель начальника Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина. И порой чисто символичны выходные дни, приходится отказываться от запланированных отпусков… Летчик-космонавт Леонов живет с полной отдачей душевных и физических сил, стремясь как можно больше успеть, поделиться с людьми тем опытом, что приобрел на земных и космических орбитах, сказать что-то свое…

В Москве была глубокая ночь, когда между Центром управления полетом и тем, кто находился на борту космического комплекса «Салют-6» — «Союз-26», начался не совсем обычный диалог. Речь шла о ремонтных работах вне корабля. Экипаж сообщал о своих действиях.

— «Заря»! Я «Таймыр-один», готовы начать программу.

Это означало, что оба космонавта — Юрий Романенко («Таймыр-один») и Георгий Гречко («Таймыр-два») — облачились в скафандры и находятся в переходном отсеке станции, люк в основное помещение закрыт. Теперь космонавты ждут разрешения Земли на сброс давления и открытие люка. «Заря» подтвердила контрольные параметры:

— Сброс идет нормально. Можно открывать люк… Переходите на автономное питание.

Какое-то время в главном зале Центра стояла тишина. Потом поступило сообщение данных медицинского контроля. Они «противоречили» напряженности момента: космонавты были спокойны.

Алексей Леонов смотрел на информационный экран, где засветились контуры станции «Салют-6», состыкованный с кораблем «Союз-26». Кружочки с буквами «К» (командир) и «Б» (бортинженер) показывали место нахождения экипажа.

— Ждем доклада, — напомнила «Заря».

— На связи «Таймыр-два». Вышел в открытый космос. Осматриваю торец и замки. Разъемы в полном порядке. Похоже, что элементы станции, антенны, светильники, солнечные батареи тоже в норме…

— Работали с шаблоном? — поинтересовались из Центра управления.

Речь шла о специальном устройстве для проверки электроразъемов.

— Пока не было необходимости. Осмотр и контроль продолжаю. У меня такое впечатление, что сейчас улечу в эту бездну.

Алексей вспомнил свои ощущения. Когда он выходил из «Восхода», в какой-то момент ему тоже показалось, что он улетит. Но это быстро прошло. Его мысли прервал голос «Таймыра-один». Юрий Романенко успокаивал:

— Не волнуйтесь. От меня не улетит…

— Сейчас включится привод солнечных батарей, — предупредила «Заря».

— Ждем, это будет отличное зрелище. А пока я еще раз проверю антенны.

— «Таймыр-два», не забудьте о шаблоне.

— Помню, помню. Инструмент отличный. В скафандре условия комфортные. Сейчас передадим вам телевизионную картинку. Для объективности…

Наблюдая за действиями Георгия Гречко, Алексей лучше других понимал, как нелегко там ребятам. Вспомнился уже далекий теперь мартовский день 1965 года. Тогда было начало. Затем сложный эксперимент повторился: и у нас, и за рубежом. Стала реальной возможность покидать корабль и действовать в открытом космосе. Значит, стали возможны контроль за состоянием внешнего оборудования и самой оболочки корабля или станции, ремонтно-профилактические работы, транспортировка грузов, монтажные работы на орбите — словом, работа по запланированной программе или в силу случайного стечения обстоятельств, что с развитием космоплавания приобретает исключительную важность.

Вспомнился и 1973 год. Тогда под угрозой срыва оказалась программа исследований на американской станции «Скайлэб». Сначала не раскрылась панель солнечной батареи, затем нарушилась теплозащитная изоляция, возникли неисправности в электронике стыковочного агрегата. И только выход в космос помог спасти положение.

«Таймыры» продолжали работу. Телеметрия с борта информировала, что у них все нормально. Успешно выдерживала проверку и новая конструкция скафандра. Это подтверждали и сами космонавты:

— «Заря», иллюминатор скафандра не запотевает, видимость отличная.

— А что видите?

— Под нами огни городов, чуть раньше прошли над океаном. Очень отчетлива Луна, много звезд и кромешная темнота…

Они говорили о снежном покрове Сибири, о том, что на юге сверкают молнии и идут грозы, что темнота ночи скрывает трассу БАМа… Они летели навстречу заре и знали, что скоро увидят Солнце.

— Хватит, заканчивайте. Молодцы, «Таймыры»! Спасибо за отличную работу.

Алексей мысленно был вместе с ними, ощущал их напряжение, ему передавались и их чувства: сначала нетерпение, потом настороженность, потом желание непременно сделать все запланированное. Непременно! Каким бы трудным оно ни было…

В космос уходили другие экипажи, и в трудные минуты полета Алексей неизменно находился в Центре управления: этого требовала его работа.

Космос уже не раз напоминал людям, что он может в любой момент преподнести сюрприз конструкторам и космонавтам, чтобы проверить их готовность к любым неожиданностям. Так было и в августе 1979 года.

Антенна большого радиотелескопа, которая после завершения научных исследований должна была «отстрелиться» от станции, зацепилась во время осуществления этой операции за элемент стыковочного узла «Салюта-6» и повисла непредусмотренным грузом.

Руководство полетом предприняло несколько попыток исправить положение. Не получилось.

На 16 августа был назначен выход экипажа в открытый космос. Станция подходила к зоне радиовидимости корабля «Космонавт Павел Беляев». Антенны плавучего измерительного комплекса «поймали» голос «Протонов»: с орбиты шел доклад о многотрудной работе.

Каждый выход в открытое космическое пространство уникален. Каждый раз решаются новые задачи, испытываются воля и мастерство людей, возможности техники. Но тот выход Владимира Ляхова и Валерия Рюмина был необычен во многих отношениях. Еще ни разу не проводилась такая работа после столь долгого — более 170 суток — пребывания космонавтов в полете.

Алексей слушал лаконичные доклады товарищей:

— Люк открыт… Начинаем.

— Не торопитесь, — предупредила Земля.

— Вышел на «якорь»…

Это Рюмин сообщил, что стал на выступающую рядом с люком площадку, чтоб зафиксироваться, проще говоря, надежно прикрепиться к летящему в космической бездне комплексу.

— Откинут поручень…

— Пошел вдоль станции…

Потом «Протоны» вышли из зоны радиовидимости. Потянулись томительные минуты ожидания — ожидания и тревоги.

И вот сообщение:

— Антенна сброшена. Все нормально.

В зале аплодировали. Алексей взял в руки микрофон:

— Молодцы, «Протоны»!

И он подумал, глядя на огромную карту полета, где были обозначены маршрут движения «Салюта-6» и место нахождения кораблей слежения: «Павел Беляев страховал меня во время первого в истории космонавтики выхода в открытый космос. Теперь корабль, носящий имя отважного космонавта, помогал экипажу выполнять рабочие операции на новой орбите…»

Алексей представил шлюзовую камеру «Восхода-2», люк, распахнутый в космос, яркие блики солнца, многокрасочную Землю, плывущую внизу, и словно наяву услышал голос своего командира, спокойный, неторопливый, полный уверенности в успехе…

«Паша, дорогой, — мысленно продолжил он с ним разговор, — как жаль, что тебя сейчас нет здесь, что ты не видишь работу наших последователей: они молодцы, они уверенно продолжают то, что мы с тобой начинали, и уверенно идут дальше».

Дорога к звездам, к иным мирам Вселенной всегда будет загадочной и трудной. Пока еще очень немного можно сказать о не имеющем границ безмолвном океане космоса. Освоение его потребует исполинских сил, мужества, знаний, отваги. Кто знает, когда встретится человек с разумными существами иных миров — и встретится ли? И еще долго звездные пути будут полны таких причудливых, загадочных явлений, которых не сможет предвидеть ни ученый, ни фантаст.

Так думал Алексей Леонов, находясь в Центре управления, когда над планетой людей кружил очередной космический комплекс и его товарищи выполняли очередную сложную работу.