Надежда Дурака - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора alex (ч. 10)

— Мы принесли кое-что для вас и малышей. Кое-какую еду.

— Спасибо, — еще раз сказала Яс. — Я очень благодарна.

Пожилая дама поставила корзину перед Яс, затем поклонилась и попятилась, не сказав больше ни слова. В ней была еще одна буханка, а также два яблока, немного вяленого мяса и маленький кувшин вина. Это было слишком много. Яс огляделась, увидела, что больше ни у кого во рту ничего не было, но потом заметила, что все избегают ее взгляда.

— Здесь слишком много, — сказала она Даксаму.

— Нет, нет, — ответил он. — Все очень благодарны за то, что вы сделали. Вы помогли многим людям, поэтому каждый просто отдал то, что мог.

Яс хотела возразить, но она увидела, как дети смотрят на еду. В конце концов, им нужно поесть, и разве Рааб кормил их чем-нибудь хотя бы наполовину приличным? Вряд ли. Они заслужили кусочек яблока:

— Что ж, поблагодарите всех от меня.

— В этом нет необходимости, мисс Яс. Совсем нет необходимости. Нам это доставляет удовольствие.

Яс дала первый кусочек яблока Ро, а затем раздала дольки остальным детям. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ела фрукты. Яблоко было таким невероятно сладким, что она чуть не расплакалась. Затем она передала по кругу одну из буханок, предупредив детей, чтобы они не торопились — иначе они могли заболеть.

Она сидела и наблюдала за ними, впервые за долгое время чувствуя тепло и безопасность. Она зевнула.

— Мисс Яс? — Это снова был Даксам. — Если вы хотите поспать, мы за вами присмотрим. Проследим, чтобы ничего не случилось.

— Я могу сама о себе позаботиться, — ответила она с бо́льшим количеством стали в голосе, чем намеревалась.

Он поднял обе руки:

— Я не хотел вас обидеть, мисс Яс. Пожалуйста, примите мои извинения.

— Все в порядке, — ответила Яс. — Я просто устала. Спасибо за ваше предложение.

— Это меньшее, что мы можем сделать.

Яс взяла кусочек хлеба и заметила, что ее руки все еще в красных пятнах. Она вздрогнула:

— Даксам?

— Да, мисс Яс?

— Вы можете присмотреть за детьми, пока я мою руки?

Мужчина кивнул.

Ро заплакал, когда она встала. Он протянул обе руки, желая, чтобы его взяли на руки:

— Мама. Мама.

Яс указала на ручей. «Я просто буду там, мыть руки. Ты сможешь меня видеть». Но Ро ничего этого не хотел. В конце концов, было проще взять его на руки и унести с собой. Люди уступали ей дорогу, когда она пробиралась мимо их костров. Она хотела сказать им, чтобы они перестали валять дурака, но и на это у нее не было сил.

Она отнесла Малыша Ро подальше от кромки воды, а затем наклонилась, чтобы вымыть руки. Вода была холодной, напомнив ей о водной башне, о том, что она чуть не умерла, поэтому она яростно потерла руки, желая поскорее их вымыть и покончить с этим.

— Мисс Яс? — Мужской голос раздался прямо у нее за спиной.

Яс закрыла глаза. Чертов Даксам.

— Мне кажется, я сказала вам следить за...

Она оглянулась через плечо, и это был не Даксам. Рядом с Ро стоял другой мужчина. Его голову покрывал капюшон, скрывая лицо в тени.

— Кто ты? — спросила она.

Мужчина опустил капюшон, чтобы она могла видеть его лицо. Она не видела его на складе, но чернила на его щеке ни с чем нельзя было спутать. Три слезы. Три убийства. Ее грудь сжалась. Она проверила его руки. Оружия не было. Хорошо. У нее все еще было свое. Она медленно потянулась за ножом, стоя спиной к мужчине, загораживая ему обзор:

— Чего ты хочешь?

— Вы убили Рааба. Убили босса. — Так вот оно что. Месть. И так далее.

— Он угрожал моему сыну. — Она держала руку на рукояти ножа, готовая наброситься, если он приблизится к Ро хотя бы на дюйм.

— Да. И он заслужил то, что вы с ним сделали.

При этих словах Яс выпрямилась:

— Заслужил?

Плачущий Человек посмотрел на Ро сверху вниз:

— Это неправильно — связываться с детьми. Мы столько раз ему говорили.

— Но вы его не остановили.

Мужчина пожал плечами:

— Он был боссом.

— Итак, что вам от меня теперь нужно? — Нож был вытащен из ее пальто. Все, что ей нужно было сделать, это сделать выпад и надеяться, что она была достаточно быстрой.

— Вы убили босса, и, по нашим законам, это делает боссом вас.

— Что? — Яс повернулась, забыв о ноже в руке.

— Мы вам тоже кое-что принесли. — Мужчина кивнул направо. Возле одного из костров возникли тени. Двое мужчин кого-то тащили за собой. Когда она увидела, кто это был, ее затошнило.

Рена.

Плачущие Люди поставили Рену на колени перед Яс. Ее руки были связаны, но она не сдалась. Она вызывающе посмотрела вверх:

— Сука.

Яс проигнорировала ее и вместо этого не сводила глаз с головорезов:

— И?

Плачущий Человек почесал в затылке:

— Мы решили, что, если вы сводите счеты, то захотите наказать всех, кто причинил вам зло. Эта женщина продала вас Раабу.

— Я прекрасно знаю, что она сделала, но это не значит, что я хочу ее смерти. — Яс наклонилась и подняла связанные руки Рены, глядя женщине в глаза. — Мне жаль, что твоя сестра мертва. Ее смерть всегда будет меня преследовать. Я надеюсь, ты сможешь найти какой-нибудь способ простить меня. — Ее нож легко разрезал путы Рены. — У нас и так достаточно проблем, чтобы драться между собой.

Яс отступила назад и позволила Рене подняться на ноги. Женщина потерла запястья, все еще бросая мрачные взгляды.

На мгновение Яс чуть не передумала — в голове мелькнула мысль снова пустить в ход нож для кровавой работы, — но потом она увидела, что за ней наблюдает Ро, увидела страх в его глазах. Ребенок насмотрелся ужасов на дюжину жизней. Ему не нужно видеть, как его мама кого-то убивает:

— Убирайся, Рена, и пусть Четыре Бога позаботятся о тебе.

Женщина не пошевелилась. Вместо этого она набрала в рот побольше слюны и плюнула в Яс. «Сука». Только потом она ушла.

— Возможно, было ошибкой оставить ее в живых, — сказал Плачущий Человек.

— Да? — сказал Яс. — Ну, я слишком хорошо умею ошибаться.

— Что же вы хотите, чтобы мы сделали?

Яс осмотрела трех головорезов:

— Сколько вас здесь?

— Всего трое. Еще парочка, о которых я знаю, в туннелях. Остальные? — Он снова пожал плечами. — Последние несколько дней не были хорошими для нас.

— Мое сердце кровоточит из-за вас. — Яс оттолкнула его в сторону и подняла Ро. Она оглянулась на Плачущих Людей. — Пойдемте со мной.

Она повела их ко входу в пещеру, получая еще более странные взгляды теперь, когда в ее окружении были Плачущие Люди, но ей было все равно. Она заметила молодого ханрана, который шел вместе с ней, и направилась прямо к нему.

Он напрягся, когда увидел ее и мужчин позади нее, и не очень деликатно положил руку на эфес своего меча:

— Яс?

— Эти трое мужчин решили работать на общее благо. Найдешь для них работу, ладно? — сказала Яс.

Парень заглянул ей через плечо:

— Это Плачущие Люди.

— Верно подмечено, — сказала Яс. — Теперь делай, как я говорю.

— Да, мэм. — Парень не отдал честь, но Яс могла сказать, что он поддался искушению. Она улыбнулась. Ей нравилось, когда к ней относились с долей уважения. Слишком многие люди недооценивали ее в прошлом. Они считали ее слабой, потому что у нее был ребенок, потому что она заботилась о людях, о своем городе.

Одно можно было сказать наверняка: это ни за что не повторится.

— Усердно работайте, ребята, — сказала она, покидая Плачущих Людей и возвращаясь к своему костру. — Принесите мне немного еды, когда закончите.

Теперь Яс могла немного поспать.

Дрен

Киесун

Дрен был один. Как и должен был быть. Как он любил. Ему не нужен был Квист, ханраны или Эндж. Ему не нужны были мать и отец. Ему никто не был нужен. Ему было лучше одному. Волк-одиночка.

Умирающий волк.

Он, пошатываясь, вернулся в канализацию, мимо последних овец, все еще застрявших там еще на один день, надеясь и молясь, чтобы Черепа до них не добрались.

Он достаточно легко нашел Хасана, готовящегося взорвать туннели.

— Дрен? Что ты здесь делаешь? — спросил лидер Ханран, когда заметил приближающегося Дрена.

— Я пришел, чтобы все исправить. — Дрен кашлянул. Он не посмотрел, есть кровь или нет. Ему было все равно.

— Тебе нужно присесть, сынок. Ты неважно выглядишь.

— На это нет времени. Если я сяду, то больше никогда не встану.

— Так зачем ты вернулся?

— Я иду в лагерь Черепов и собираюсь убить их Тонин, — сказал Дрен. Он сделал паузу, набрал в легкие воздух, затем снова откашлялся. — Нам нужно помешать им последовать за нами в горы.

— Для этого нужно сделать нечто большее, чем просто убить Тонин, — сказал Хасан.

Дрен попытался ухмыльнуться.

— Я думаю, с остальным вы справитесь без меня. — Он покачнулся. — Дайте мне несколько бомб, и я вышибу сердце из этих ублюдков. Затем... в тот момент, когда… вы увидите, что это взрывается… вы атакуете... убиваете остальных.

— Даже если ты сможешь проникнуть внутрь, ты не сможешь после этого сбежать. Это самоубийство.

Дрен сглотнул комок в горле и посмотрел Хасану прямо в глаза:

— Я знаю.

— Дрен, я… Должен быть лучший путь...

— Я уже мертв. Вопрос только в том, как. Либо я прячусь в пещере и сру под себя, либо могу сделать что-то хорошее. — Он кашлянул. — Полагаю, у нас нет выбора.

Хасан вздохнул:

— Мы — мертвые.

— Как скажешь, — сказал Дрен хриплым голосом. — Итак, ты собираешься отдать мне эти бомбы или нет?

Хасан дал ему пять. Дрен запихнул их в маленькую сумку, не беспокоясь о перчатках или прочем подобном дерьме. Весь вред был причинен. Теперь пришло время вернуть долг.

— Тебе нужна помощь? — спросил Хасан.

— Нет. Я справлюсь сам. Как и должно быть. Ты просто приготовься и жди сигнала.

Хасан кивнул. Он протянул руку:

— Прощай.

Дрен ее пожал:

— Было весело. Увидимся в следующей жизни.

Дрен бросил свой меч на выходе. Он не был гребаным шулка. Это была еще одна ошибка. У него было несколько ножей, и у него были бомбы. Теперь он вооружен так, как и должен был быть.

Он нашел шахту и забрался наверх, медленно, скорее по необходимости, чем по выбору. Он определенно больше не был тем человеком, который мог часами бегать по крышам. Не то чтобы осталось много крыш, по которым можно было бегать.

По крайней мере, решетка сдвинулась достаточно легко, и Дрен втащил себя обратно в свой город. Просто оказавшись над землей, он почувствовал себя лучше. Как хорошо не убегать. Он никогда не был склонен к этому.

Он двигался по руинам Киесуна, как призрак, крадущийся от тени к тени, прокладывая себе путь через разрушенные здания с одного конца города на другой. Он хотел оказаться рядом с главными городскими воротами, чтобы найти место, где можно затаиться. Где-нибудь, где можно подождать, пока не настанет подходящее время. В таких делах нужно быть терпеливым.

Черепа все еще были снаружи — или кем там были эти ублюдки в красных доспехах и демонических масках. Теперь, когда ханраны доставляли им немного беспокойства, они двигались отрядами, медленно, высматривая опасность за каждым углом. Они трижды проходили мимо Дрена достаточно близко, чтобы протянуть руку и дотронуться до него, и все равно ничего не видели. Они его еще и не слышали, но только Боги знали почему. По какой-то причине его кашель был не таким сильным, как раньше. Может быть, Боги все-таки существовали. Может быть, они хотели, чтобы Дрен сделал именно это, напоследок.

Было уже далеко за полдень, когда он нашел нужное место — угловой дом, три стены которого все еще стояли на расстоянии улицы от главных ворот. Еще одно разрушенное здание почти полностью перегородило дорогу, оставив щель шириной всего в плечо, через которую мог пройти только один эгрил. Он не мог бы и мечтать о более идеальном узком месте для того, что он хотел сделать.

Он поднялся по лестнице и устроился на втором этаже, чтобы наблюдать, как эгрилы приходят и уходят, утаскивая с собой все больше овец каждый раз, когда покидали город. Учитывая тех, кого ханраны эвакуировали, и остальных, уже захваченных Черепами, Дрен считал, что в городе почти никого не осталось.

Но Черепа все еще разыскивали отставших. Некоторые были захваченными ханранами, а другие — просто овцами. Однако спасти их было невозможно. Во всяком случае, не Дрену.

Вместо этого он наблюдал и ждал, терпеливый как смерть, пока тени вдоль главной улицы не сгустились, а небо не приобрело цвет кровоподтека. Сумка с бомбами лежал рядом с ним, и его пальцы время от времени задерживались на их поверхности, словно желая убедиться, что все они на месте.

Иногда он засыпал или уплывал, теряясь в мыслях и снах о давно умерших людях. Он видел свою мать, своего отца, и они его видели. Он видел Квиста, и они шутили вообще ни о чем. Так оно и было, так и должно было быть. Он скучал по своему другу, тупому ублюдку.

Ему тоже показалось, что он увидел Эндж, но это была чушь. Она в горах, в безопасности. И он сделает ее жизнь еще более безопасной.

Дрен задерживал дыхание каждый раз, когда патруль Черепов проходил через щель под его окном, и прижимался спиной к стене, становясь неподвижным, как камень. Камню не нужно кашлять. Камень не был слабым.

С заключенными или без них, он мог видеть, как эгрилы волновались, когда один за другим проходили через узкий проход. Бутылочное горлышко делало их уязвимыми, и они делали все возможное, чтобы свести это на нет, не позволить себе сбиться в кучу. Затем, когда они живыми пробирались через проход на другую сторону и видели главные городские ворота — их путь наружу, — они быстро неслись прочь, рассредоточиваясь по ходу движения. Каждый раз последнему проходившему приходилось почти бежать, чтобы догнать своих товарищей. Никто не ждал, чтобы посмотреть, получится ли у него догнать — они были слишком заняты тем, чтобы убраться к чертовой матери из Киесуна.

Идеально, черт их побери.

Когда стемнело, он прокрался обратно по лестнице на первый этаж и занял позицию под пустым окном. От того, что осталось от дверной коробки, почти до самого пола тянулась трещина, достаточно широкая, чтобы можно было глядеть сквозь нее, но недостаточно большая, чтобы можно было разглядеть Дрена. Земля под его ногами была усеяна битым стеклом, поэтому он осторожно сдвинул все, что мог, в обе стороны от своей позиции, освобождая место, чтобы быстро передвигаться, когда придет время, и не производить при этом слишком много шума.

С заходом солнца температура упала. Дрен завернулся в пальто, пытаясь притвориться, что ему не холодно, но он чувствовал, как холод проникает сквозь каменную стену и пробирает его до костей. Он ненавидел холод, как и каждый хороший местный житель Киесуна. Люди рассказывали о том, насколько холодно стало на севере, но у него не было желания выяснять это самому — не то чтобы сейчас у него была такая возможность. Наверное, это хорошо.

Звуки снаружи вернули его внимание к работе. Он выглянул в щель и увидел приближающихся к нему ублюдков в красных доспехах. Их было десять, и они выглядели так, словно побывали в бою. У солдата, возглавлявшего патруль, на плече отсутствовала броня, а в середине нагрудных пластин виднелась вмятина. Это заставило Дрена улыбнуться. Хорошо. Он надеялся, что они тоже оставили после себя кучу мертвых товарищей.

Он вытащил длинный тонкий нож из ножен и стал ждать. Терпеливый до последнего человек.

Черепа замедлили движение у баррикады, ворча друг на друга на своем свинячьем языке. Один прошел насквозь, затем следующий, а Дрен все ждал. Они не торопились, не подозревая, что Дрен по ту сторону стены, прямо там, затаил дыхание. И вот остался только один.

Время действовать.

Дрен быстро встал, просунул руку в пустое окно и обхватил руками шею ублюдка. Он втащил его обратно в дом так быстро, как только смог, застав Череп врасплох, и вонзил нож ему под подбородок прежде, чем его ноги перекинулись через подоконник, и к тому времени, как эгрил ударился о пол, мерзавец был мертв.

Дрен должен был действовать быстро, пока кто-нибудь не пришел искать своего товарища. Хорошо, что у него был опыт обращения со всеми этими чертовыми ремнями. Несмотря на это, его пальцы казались толстыми и неуклюжими, когда он стягивал доспехи с мертвого солдата и надевал их на себя. Казалось, прошли часы, прежде чем он надел шлем и вышел на улицу, держа на бедре сумку с бомбами. Он рисковал, неся их так открыто, но у него не было выбора. Для любой работы нужна толика удачи. И, если все пойдет наперекосяк, он не позволит им захватить себя живым. Ни за что на свете его больше не будут пытать.

У него было время на последний приступ кашля, затем он шагнул в щель только для того, чтобы увидеть, как к нему приближаются два других Черепа. Они остановились, когда заметили его, и прокричали какую-то свинячью чушь. Он помахал в ответ, а затем потрусил к ним. Один из них проорал ему еще одну бессмыслицу, прежде чем они все повернулись и направились к воротам. Дрен просто кивнул, жалея, что не выучил хотя бы несколько слов на эгриле, чтобы ответить. Возможно, это был не лучший план, но это было все, что у него осталось. Последняя карта в колоде.

Сердце Дрена так громко билось в груди, что он удивлялся, как Черепа этого не слышали. Но он прорвался. Он был в пути. Следующая остановка — лагерь Черепов.

Где-то в море небо расколола молния. Налетел долгожданный шторм.

Тиннстра

Лейсо

— Зорика, очнись. Очнись. — Тиннстра прижималась к Зорике так крепко, как только могла, и шептала ей на ухо, повторяя эти слова снова и снова. Аасгод был рядом с ними, баюкая свою сломанную руку.

Кольцо мейгорских рыцарей стояло на страже вокруг них, держа наготове полуторные клинки. Что бы ни происходило, дар мейгорцев разочаровывать был силен, как прежде. Она уставилась на Сайтоса, не испытывая к этому человеку ничего, кроме ненависти. Он был тем, кто отправлял нуждающихся людей в лагерь для интернированных, а теперь он пожертвовал собственной страной. И ради чего? Ради надежды, что Черепа позволят ему сохранить трон? Ему повезет, если они позволят ему сохранить голову.

Нет, если мы хотим выбраться отсюда, это зависит от нас. Меня, Аасгода и Зорики.

Тиан Галрин выглядел таким же несчастным, как и Тиннстра. Возможно, у нее появился союзник. Возможно, кто-то из солдат его бы послушался.

Однако времени что-либо сказать не было, потому что появился Эгрил.

Процессию возглавлял Избранный в золотой маске и в черной мантии с алой каймой спереди, отмеченной единственным глазом Кейджа. Позади него другой эгрил держал на поводках двух чудовищных существ. Тиннстра помнила их по Котеге — Киориу. И вместе с ними прибыло то, что выглядело как целая армия проклятого Богами Эгрила.

Тиннстра вздрогнула, наблюдая за приближением Эгрила. Укол боли. Знакомый. Добро пожаловать. Этот человек обладал магией. Она это почувствовала. Моя сила вернулась. Конечно, сейчас ворота открыты. Защитные заклинания деактивированы.

Она взглянула на Аасгода. Он все еще держал в руке флакон с водой Чикара. Почему он его не выпил?

— Я лорд Бакас, — сказал человек в золотой маске. Его голос был холодным и твердым, как сталь, проведенная по камню, но он говорил по-мейгорски без малейшего акцента. — Великий Инквизитор, Избранный Его Императорского Величества.

— А я, — сказал король, — Сайтос Первый, король Мейгора. Для меня большая честь принимать вас.

Бакас оглядел комнату, переводя взгляд с Аасгода на Зорику, Тиннстру, мейгорцев, прежде чем, наконец, снова остановиться на Сайтосе.

— Ваше Величество, я рад наконец встретиться с вами — даже при таких печальных обстоятельствах. Я здесь по прямой просьбе Его Императорского Величества Рааку, Императора Эгрила, Джии, Чонгора и Дорнуэя. Я говорю с вами его голосом.

— Я знаю, кто он, — сказал Сайтос. — Я уже некоторое время ожидаю от него вестей.

Бакас наклонил голову:

— Несмотря на то, что наши земли разделяет океан, ваша репутация распространилась далеко. Знайте, что мой император ищет только вашей дружбы в этом новом мире, в котором мы оказались. Как друзья, обе наши земли могут процветать в мире и общем богатстве. Я надеюсь, что вы тоже этого желаете.

Тиннстра видела, как напряглись челюсти Сайтоса, когда он говорил:

— Желаю.

— Мой господин хочет только одного, — продолжил Бакас. — Вы должны преклонить передо мной колени и поклясться в верности. Вы сделаете это, Сайтос Первый, король Мейгора?

Сайтос кивнул. «Сделаю». Без колебаний.

— Мой повелитель, — сказал Галрин. — Вы не обязаны этого делать. Давайте сражаться.

— Замолчи, — рявкнул Сайтос. Он подошел к Бакасу. Опустился на колени. Склонил голову.

— Нет! — Какой-то придворный выхватил меч и бросился на Бакаса. Избранный отступил в сторону, позволил лезвию скользнуть по его маске, затем протянул руку и схватил голову врага. Ноги мужчины подогнулись, его тело обмякло. Бакас ослабил хватку, и придворный упал на пол. Мертвый.

Бакас оглядел комнату:

— Кто-нибудь еще хочет ослушаться своего короля?

Больше никто не пошевелился. Зачем им это? Прикосновение этого человека было смертельным.

Тиннстра взглянула на Зорику. Она все еще была без сознания, но ее веки начали подрагивать. Возвращаются ли к ней силы? Милостивые Боги, если это произойдет, у нас будет шанс.

Тиннстра проверила свою сумку. Там оставалось два пузырька с водой Чикара. Подействуют ли они на Зорику? Она посмотрела на бесчувственное лицо девушки. Зорика никогда не нуждалась в воде, чтобы получить доступ к своим силам, поскольку ее качества были заложены в само ее существо с момента зачатия. Но что, если это могло бы зарядить ее энергией или заменить то, что было утрачено?

Киориу начали выть, натягивая поводки. Сайтос и Бакас посмотрели на Тиннстру и Зорику.

— Это те, кого мы ищем, Мастер, — сказал Сайтос на эгриле. — Девушка без сознания — создание Аасгода.

— Что он только что сказал? — спросил Аасгод.

— Он признался, что он — предатель. — Тиннстре не требовалось никакого шестого чувства, чтобы понять, что король не тот, за кого себя выдает. Она приподняла голову Зорики и влила содержимое флаконов девочке в рот. Этого было немного, но это было все, что у нее было. Милостивые Боги — если вы существуете — сделайте так, чтобы это сработало. Спасите Зорику. Спасите нас.

Бакас повернулся к мужчине, держащему Киориу на поводках:

— Освободи своих тварей.

Мужчина отпустил поводья, когда Тиннстра встала с мечом и топором в руках.

— Давайте, гребаные твари, идите сюда.

Затем Зорика взорвалась у нее за спиной.

Зорика

Лейсо

Сила Зорики вспыхнула в ней, заставив ее очнуться. Она огляделась, хватая ртом воздух, сердце бешено колотилось, разум был в огне, и увидела сцену, разыгравшуюся в дворцовых покоях. Это выглядело так, словно взорвалась бомба. Тиннстра стояла на коленях, оглядываясь на Зорику широко раскрытыми от потрясения глазами. Аасгод лежал на спине, уставившись на нее. Повсюду были разбросаны люди в мантиях, некоторые пытались встать, в то время как другие лежали неподвижно. Потом были Черепа, так много, все они тряслись и шатались. Это она сделала? И мужчина в черном, Избранный, в золотой маске. Он стоял на одном колене и, казалось, страдал от боли. Хорошо. Его она убьет следующим.

Дым и струйки света исходили от ее тела, когда она встала, держа в руке копье. Они все пожалеют о том, что когда-либо пытались причинить ей боль.

Затем она увидела, как монстры поднимаются на ноги, воя от ярости. Они тоже увидели ее, и Зорика поняла, кто они такие. Киориу. Тиннстра рассказала ей о них, о нападении в Котеге. Охотники за магией.

Они хотели ее.

— Касри. — Киориу были на полпути к ней, когда их охватило пламя. Они скорчились от смертельной боли, воздух наполнился смрадом горящей шерсти и плоти.

И зал взорвался в вихре насилия. Зорика наблюдала за происходящим так, словно это происходило в замедленной съемке.

Тиннстра взревела и бросилась в море Черепов, размахивая топором и мечом, рубя эгрилов вокруг себя, не заботясь о том, стоят они на ногах или нет. Череп прыгнул на нее, размахивая скимитаром и выкрикивая проклятия, но ее топор заставил его замолчать. Когда она вытащила лезвие из маски мужчины, она сбила с ног другого, крутанулась, занося свой меч и вонзая его в сердце мужчины. Красное расплескалось по белым доспехам. Она была воплощением смерти.

Мейгорские рыцари, пытаясь добраться до своего короля, обменивались ударами с другими Черепами, полуторный меч против скимитара.

Череп поднял свой меч, чтобы сразить Аасгода, в то время как маг беспомощно наблюдал. «Осо». Толчок. Сила Зорики сбила эгрила с ног и впечатала в стену, наполовину обрушив ее, тело рухнуло на землю.

— Выпей гребаный флакон! — закричала Тиннстра на Аасгода и бросилась на новые Черепа.

Король увивался вокруг эгрила в золотой маске. Он, должно быть, почувствовал, что Зорика наблюдает за ним, потому что посмотрел на нее с нескрываемой ненавистью в глазах. Он сунул руку в карман мантии и достал дубинку. Дубинку Избранного. Он направил ее на Зорику. Энергия потрескивала на ее кончике.

— Ширудан. — Щит ожил, когда король — король-самозванец — выстрелил. Энергетический разряд ударил по щиту, полетели искры, когда молния заплясала по поверхности щита, но он не смог причинить ей вреда. Не сейчас. Зорика чувствовала себя сильнее, чем когда-либо прежде. Ее сила пела в ее венах.

— Осо. — Она подбросила короля в воздух со всей своей ненавистью и впечатала его в потолок. Кровавое месиво упало обратно на пол.

Теперь остался только Избранный в золотой маске. Их предводитель. Она наблюдала за ним, когда он встал, и их взгляды встретились. Маска мужчины была погнута и помята, по шее стекала кровь.

— Мерзость, — сказал Избранный. — Кейдж ждет тебя в Великой Тьме.

— Заткнись, — сказал Зорика. — Касри.

Воздух вокруг эгрила замерцал и задымился, но пламя не вспыхнуло. Она почти видела улыбку на его лице, когда он поднял свою руку.

— Ширудан. — Магия эгрила вонзилась в ее щит. Зорика была готова к этому, вложив в барьер всю свою силу воли, но это не было похоже на воздействие обычной дубинки. Вместо удара она почувствовала тягу, как будто тысячи рук схватили ее щит и потащили его к Избранному. Она стиснула зубы и вцепилась ногами в пол, но тяга усилилась еще в тысячу раз. А затем еще.

Воздух застрял у нее в горле, огонь в крови замерцал. Его песня запнулась.

Избранный сделал шаг к ней, вытянув обе руки, бросая всю свою силу против Зорики. Ее ноги скользили, тяга становилась все сильнее и сильнее. Ее зрение затуманилось. У нее пересохло во рту. Она попыталась сосредоточиться, но все, что у нее было, теперь находилось в ее щите. Вся ее магия, вся ее жизнь, и Избранный хотел это все.

Тиннстра

Лейсо

Тиннстра блокировала скимитар, подрубила колено, нанесла удар под мышку, уклонилась от копья, рассекла лицо. Черепа бросались на нее, и она встречала каждого с эффективной свирепостью. Крики сопровождали каждый ее шаг, и она оставляла за собой тела. Она была смертью, посылая Кейджу много крови и душ.

Позади нее Галрин и мейгорские рыцари сражались так же упорно.

Она погрузила свой топор в шею одного Черепа и вонзила меч в спину другого, рядом с этим. Гнев ее подпитывал. Ненависть ее двигала. Пришло время отплатить за каждую жертву, за каждую потерю.

Еще один Череп рванулся к ней, его скимитар рассек воздух там, где секундой ранее была ее голова. В ответ он получил топором по ребрам, его броня треснула от силы ее удара.

Треск энергии обжег воздух, за ним быстро последовал другой. Тиннстра посмотрела налево, ожидая увидеть еще одного Избранного, но вместо этого там был Аасгод, прижавший одну руку к груди, в то время как другой он метал молнии. Слава богам, он выпил воды Чикара. Возможно, в конце концов, он не такой уж бесполезный.

— Помоги Зорике, — закричала она. Девушка сцепилась в битве с Бакасом, и, казалось, ублюдок побеждает.

Аасгод сделал, как ему было сказано, и его молния с треском пронеслась по комнате, а затем погасла, когда оказалась на расстоянии прикосновения к Бакасу. Эгрил замахнулся рукой на Лорда-Мага, и Аасгод пошатнулся, как от удара. Клянусь Богами, я надеюсь, что он жив.

Тиннстра отразила удар еще одного скимитара, нацеленный ей в голову, и вонзила свой топор в бок мужчины.

— Убейте Бакаса, — кричала она, сражаясь. — Убейте Бакаса.

Она должна добраться до ублюдка, помочь Зорике, пока не стало слишком поздно. Если против этого Избранного не работает магия, то сработает ее сталь. Полдюжины Черепов все еще стояли у нее на пути, но это было пустяком. Не для нее. Просто прольется еще больше крови. Нужно отнять еще больше жизней.

Зорика споткнулась, сражаясь с Бакасом, ее щит то появлялся, то исчезал из виду. Когда она очнулась, подпитываемая водой Чикара, то выглядела как Бог. Поток чистой магии, вырвавшийся из нее, уничтожил половину комнаты, и Тиннстра решила, что битва выиграна — но теперь? Вера Тиннстры пошатнулась. Если она не доберется до Зорики достаточно быстро, все будет кончено.

Рыцарь промчался мимо Тиннстры, стремясь вонзить свой полуторный меч в череп эгрила. Когда рыцарь взмахнул мечом над головой, Бакас прервал битву с Зорикой. Он положил обе руки на нагрудник мужчины, прямо над сердцем, и рыцарь рухнул на пол. Мертвый.

Еще двое подбежали, стремясь защитить своего друга, и они встретили прикосновение Бакаса. Они тоже упали.

— Зорика! С тобой все в порядке? — крикнула Тиннстра, убивая еще один Череп. Девушка в изнеможении опустилась на одно колено, а Бакас уже несся к ней, держа руки наготове.

Тиннстра оставила свой меч воткнутым в грудь Черепа и вытащила из сумки метательную звезду. Череп сбил ее с ног прежде, чем она смогла ее метнуть. Они вместе упали на пол, и Тиннстра била его звездой в глаз снова и снова, пока его хватка не ослабла и она не смогла освободиться.

Она поскользнулась в его крови, пытаясь подняться на ноги. Один взгляд сказал ей, что она опоздала.

Бакас стоял над Зорикой, его руки были в дюйме от ее сердца.

Дрен

Киесун

Дождь пошел мелкими струйками, поначалу едва заметный, пока Дрен тащился к лагерю Черепов. Но он знал, что это только начало. Скоро дождь хлынет такими сильными потоками, что он не сможет видеть на расстоянии десяти ярдов. Блядь, в старые времена все готовились к вечеринке, собирались на крышах, чтобы посмотреть, как идет дождь, танцевали, пели, смеялись, промокая до нитки.

Сейчас было не до смеха.

Он закашлялся и был рад, что шлем приглушил звук и скрыл кровь, стекавшую по подбородку.

Он последовал за красными демонами мимо руин городских ворот и обратно по дороге. Сколько дней прошло с тех пор, как он бежал в другую сторону? Два? Три? Он понятия не имел. Теперь все было как в тумане, мешанина из воспоминаний и реальности, размытая болью.

Он видел лагерь Эгрила, когда был в горах, и тот выглядел огромным. Вблизи? Слово «огромный» не подходило. Учитывая, что Хасан и ханраны в течение нескольких дней делали все возможное, чтобы убивать засранцев, их все еще оставалось до хрена. Слишком много. Он никогда не был силен в счете, но ему показалось, что их тысячи. Лагерь простирался во все стороны и в основном был полон красных, но тут и там попадалось несколько белых Черепов, и чем ближе Дрен подходил, тем больше их казалось. Если бы у него была хоть капля мозгов, он бы развернулся и побежал обратно в Киесун, пока не стало слишком поздно. Но от города осталось не так уж много, чтобы бежать обратно. И он сомневался, что у его ног хватит сил. Ему требовались все силы, чтобы продолжать идти прямо.

Они прошли мимо ямы с трупами, куда ублюдки свалили всех убитых ими джиан. Эгрилы даже не потрудились присыпать их землей. Их оставят на корм чайкам, как только армия свалит. Ему показалось, что он узнал несколько лиц, людей, мимо которых он проходил на улице, никого особенно близкого, но видеть их такими все равно было больно. Никто не заслуживал оказаться там, внизу. Был ли Джакс похоронен среди них? Было бы плохо, если бы это было так? По крайней мере, его страданиям пришел бы конец.

Вдалеке прогрохотал гром, как будто сами Боги были возмущены тем, что сделал Эгрил. Небо прорезала молния. Дождь лил тяжелыми каплями, разбрызгиваясь по доспехам и пропитывая землю, образуя маленькие ручейки поперек дороги. Голос демона рядом с Дреном звучал так, словно он ругался, но он мог бы говорить и о своем ужине, судя по тому, что знал Дрен.

Дрен снова кашлянул, пытаясь избавиться от комка в горле. Перед его глазами замелькали пятна, и он взмолился, чтобы силы его не оставили. Не сейчас. Не тогда, когда он так близко. По крайней мере, гребаный дождь помог, скрывая кашель и не давая никому с ним заговорить.

Солдаты в лагере направлялись к палаткам, если могли, или хватали щиты, если у них не было другого укрытия. Хотелось надеяться, что молния достанет нескольких идиотов, прежде чем они поймут, насколько это глупая идея. Конечно, Дрен был с головы до ног закован в броню, так что ему было ненамного лучше.

Дождь, однако, не помешает Черепам атаковать. Дрену приходилось заставлять себя не вздрагивать каждый раз, когда Дайджаку пролетали над его головой в сторону Киесуна, и было чудом, что он не обделался, когда мимо протопали гигантские твари, сотрясая землю при каждом шаге.

Его левая рука похлопывала по маленькой сумке на бедре, снова и снова пересчитывая шары. Всего пять бомб. Раньше казалось, что очень много, сейчас — не так чтобы. Тем не менее, достаточно, чтобы нанести некоторый ущерб.

Дрен взглянул в сторону гор — сейчас не более чем тень в темноте. Эндж и остальные были там, наверху, и он спросил себя, думает ли она о нем. Если да, то он надеялся, что это были счастливые мысли. Возможно, она будет скучать по нему в грядущие дни. Он определенно по ней скучал.

Дождь полил сильнее, ударяя по его доспехам и проникая между стыками, пропитывая одежду, кожу. Холодный, как смерть. Не то чтобы это имело значение.

Он закрыл глаза и позволил себе представить, что он снова на своей крыше со своими матерью и отцом. Он почти слышал, как его старик напевает. Хорошие времена, которые он всегда принимал как должное.

Он открыл глаза, вернувшись в реальный мир. Посреди лагеря стояла большая палатка. Это, должно быть, командирская палатка. Логичное место для размещения Тонин. Он, пошатываясь, направился к ней, понимая, что все остальные находятся в процессе поиска укрытия. Дождь размочил землю, повсюду грязь и лужи, а все факелы, которые зажги эгрилы, давно погасли. Дрен не мог бы пожелать лучших условий для того, чтобы натворить бед.

Дайджаку собрались немного левее палатки. У них не было укрытия, да они, похоже, и не нуждались в нем. Их ниганнтанские копья были сложены тут и там, а в одном углу Дрен заметил деревянные ящики, в которых могло быть только черные шары. Демоны визжали и верещали, хлопая крыльями, сгрудившись над чем-то. Он подошел ближе, привлеченный зрелищем, пытаясь разглядеть под дождем и в темноте, что делают Дайджаку — нет, не делают, едят. Один из крылатых демонов бросил наполовину прожеванный кусок мяса на землю позади себя. Ладонь, осталось два пальца, на одном — бронзовое обручальное кольцо.

Засранцы. Почему его удивило, что Дайджаку питались джианами? Было ли это причиной того, что Черепа взяли так много пленных? Чтобы они могли стать пищей для их домашних зверюшек?

Его гнев снова вскипел. Его ненависть была горнилом. Его рука задержалась на сумке. Если когда-либо и были существа, заслуживающие смерти, то это были Дайджаку. Он был так близок к тому, чтобы разнести их всех к чертовой матери, но он подавил порыв и направился к командной палатке.

Воспоминание вернулось к Дрену, когда он кашлял и отплевывался. Переулок возле дома старика Хасстера. Как звали ту девушку? Лия? Это было всего две недели назад, но казалось, что прошла другая жизнь. Что он ей сказал? Когда-то Джия была удивительной страной. До того, как они пришли. У всех была еда. Дома. Шулка были занозой в заднице, но мы к ним привыкли. Затем объявился Эгрил, убивающий и насилующий, крадущий и разрушающий. И теперь мы делаем только одно — хороним наших близких и наблюдаем, как все голодают и страдают. Так жить нельзя. Да, в то время он пудрил ей мозги, заводил ее, чтобы она пошла и покончила с собой, но в этих словах было много правды.

Больше молний. Больше раскатов грома. Больше дождя. Больше кашля. Теперь он не мог видеть Киесун, потерявшийся в темноте, дождь, наконец, потушил последние пожары. Но этого было слишком мало, слишком поздно. Теперь город превратился в руины, в могилу.

Дрен на несколько дюймов вытащил из ножен украденный скимитар, обнажив лезвие настолько, чтобы можно было порезать большой палец. Небольшая царапина, но ее вполне достаточно. Он потер большим пальцем остальные пальцы. Он собирался сделать последнюю вещь в жизни, и не мог допустить ошибку.

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Дрен не был напуган, но его все равно трясло. Он попытался идти, но ноги не хотели делать первый шаг. Он снова закрыл глаза. Позволил дождю унести его обратно на крышу, к родителям, туда, где жизнь была хороша. Он почувствовал, как на него снизошло спокойствие. Может быть, Боги существуют. Может быть, есть загробная жизнь. Может быть, он увидит их там. Может быть, Квист тоже там. Тогда он сможет извиниться перед Фалсой, перед Лией, перед всеми остальными.

Может быть.

Кто-то что-то крикнул, и Дрен открыл глаза. Здоровенный ублюдок в красных доспехах топал к нему, дождь отлетал от него во все стороны. Три нашивки на груди, так что, возможно, офицер или что-то в этом роде. Дрен на всякий случай выпрямился, его левая рука скользнула за спину и схватилась за рукоять ножа.

Эгрил разразился тирадой, пока приближался. Все свиньи захрюкали и заохали. Дрену хотелось рассмеяться. Он не мог сказать, было ли это издевательством над ним или приглашением выпить пива. Эгрил остановился в двух футах от него, продолжая кричать так, что его было слышно даже сквозь гребаный шторм. Дрен не двигался, просто ждал. Терпеливый.

Затем ублюдок перестал нести свою чушь и уставился на Дрена под дождем, громом и молниями. Они оба знали, что ни один здравомыслящий человек не должен так себя вести. И тут Дрен ничего не смог с собой поделать. Он начал смеяться.

Эгрилу это не понравилось. Он подошел на шаг ближе, снова разглагольствуя.

— Заткнись на хрен, — сказал Дрен. Ублюдок так и сделал.

Удивительно, что могут сделать несколько слов на джиане в правильном месте. Или в неправильном.

Дрен ударил его ножом, прежде чем эгрил успел среагировать. Прямо в горло, чтобы не было возможности позвать на помощь. Вот так просто. Он позволил ублюдку упасть, не заботясь о том, увидит ли кто-нибудь тело, оставив свой нож, и, пошатываясь, направился к командирской палатке, все еще посмеиваясь.

Позади него Дайджаку все еще стояли, сбившись в кучку, и жевали кусочки джиан. Не обращая внимания ни на что вокруг. Довольные своим ужином. Они не заметили Дрена.

Он полез здоровой рукой в сумку, достал шар и бросил его в свою окровавленную руку. Дрен не посмотрел, отреагировал ли шар, не замедлил своего приближения. Он старался вести себя как можно естественнее — прогулка в парке, не больше и не меньше, — а затем швырнул шар в сторону сложенных ящиков.

Он побежал. Так быстро, как только позволяли ноги, хлюпая по лужам, захлебываясь собственными внутренностями, он направлялся прямо к командирской палатке.

Недостаточно быстро. Взрыв сбил его с ног и отбросил вперед еще на десять ярдов. Несмотря на то, что он ожидал этого, сила взрыва ударила по его телу и выбила воздух из легких. Он ударился о землю, и пламя со свистом пронеслось мимо, поджигая все, к чему прикасалось. Даже его.

Секунду он лежал в луже, наблюдая, как огонь борется с дождем, не уверенный в победе, переводя дыхание. Где-то зазвенел колокол. Другие кричали. Двери командирской палатки открылись, появился Избранный и уставился на то, что осталось от Дайджаку.

— Вставай, Дрен, — прошипел он сам себе. — Вставай. На. Хуй.

Он заставил себя подняться на колени, затем поднялся на ноги. Ничего, что он был медлительным. Все остальные вокруг него были такими же хреновыми. Из носа у него текла кровь, во рту он тоже чувствовал привкус меди. Он кашлянул дюжину раз и был рад, что это скоро закончится. Очень быстро выкашливать свой желудок стало чертовски скучно.

Он снял шлем, ему нужно было как можно больше воздуха. Скрывать лицо теперь не имело значения.

Избранный кричал, отдавая приказы людям, но не смотрел на Дрена. Пока тот не подошел достаточно близко, чтобы выхватить скимитар и полоснуть им по животу Избранного. Острое лезвие хорошо выполнило свою работу.

Затем Дрен оказался в палатке и, слава Богам, увидел Тонин, закованного в цепи и выглядевшего несчастным. Увидел Череп с большой медвежьей шкурой, накинутой на плечи. Увидел, как другая Избранная встает со своего места. Увидел полдюжины эгрилов в красных демонических масках.

Он одарил их всех своей лучшей окровавленной улыбкой и сунул кровавую руку в сумку на бедре. Его окровавленные пальцы коснулись каждого шара, окрашивая их в алый цвет.

Здоровенный засранец в меховом плаще прорычал в адрес Дрена какую-то тарабарщину. Вероятно, хотел знать, кто он такой и что здесь делает. В любом случае, у Дрена был ответ.

Дрен вытащил шар из сумки и показал им, чтобы все знали, что это конец. Шар засветился в его руке, когда жидкость внутри ожила, питаясь его кровью.

— Привет. Меня зовут Дрен, и я здесь для того, чтобы вас всех трахнуть.

Матеон

Киесун

Матеон сидел под навесом, холодный и мокрый, с миской чуть теплого супа в руках. Тринон сидел рядом с ним в отвратительном настроении. Дождь барабанил по парусиновой крыше, угрожая обрушить все это им на головы, и, судя по бушующей в небе буре, передышки не будет еще несколько часов.

— В этой долбаной части страны вообще не должно быть дождей, — сказал Тринон. — Это, пожалуй, единственное, что в ней есть хорошего. Но это? Иногда мне кажется, что Кейдж, блядь, на самом деле нас ненавидит.

Матеон поморщился от богохульства, но не стал спорить с Триноном. Какой в этом смысл? Он наблюдал, как легионер из Первого направился к командирской палатке. По крайней мере, Матеон не был снаружи, под ливнем, как тот солдат.

Тринон ударил его по руке:

— Я с тобой разговариваю.

Матеон повернулся к своему товарищу:

— Прости. Я... Что ты сказал?

Тринон кивнул на суп:

— Я спросил, собираешься ли ты его пить?

Матеон почти забыл, что держит миску в руках.

— Потому что, если нет, отдай ее мне. Нельзя выбрасывать еду в ад Рааку...

Взрыв заглушил весь остальной мир, сотрясая землю и сбивая их обоих с ног.

Они с трудом поднялись на ноги, скользя в грязи, хватаясь за оружие. Матеон был напуган и сбит с толку. Взрыв прогремел совсем близко — внутри их лагеря. Джиане атаковали?

Они оба вывалились из-под навеса в шторм. Вокруг них появились другие солдаты в своих красных или белых доспехах. На некоторых были только маски или половина доспехов. Все оглядывались, недоумевая, что происходит.

Затем он увидел, что один из них направляется к командирской палатке. На нем не было маски, и Матеон сразу его узнал. Это был джианин. Тот, кому Матеон позволил сбежать обратно в горы.

— Клянусь Кейджем, нет. — Матеон должен его остановить. Он побежал к джианину.

Джианин вошел в палатку.

— Матеон! Куда ты ид… — голос Тринона исчез, когда мир снова взорвался.

Взрыв сбил Матеона с ног, ослепив огнем.

Огонь был всем, что он мог видеть.

Затем он оказался на земле. Чьи-то руки схватили его. Перевернули его на живот, в грязь и лужи. Кто-то спасал его, тушил огонь до тех пор, пока не остался только дым.

— Ты в порядке, малыш? — Тринон уставился на него сверху вниз. — Половина гребаного лагеря уничтожена. От командирской палатки и Дайджаку ничего не осталось. Нам нужно двигаться.

Коджин пронесся мимо, визжа, как ребенок, его голова и верхняя часть туловища были в огне. Матеон и Тринон наблюдали, как он, спотыкаясь, продвигался вперед, сокрушая всех и вся на своем пути, пока огонь не заставил его опуститься на колени. И великан был не единственным, кто умирал. Воздух наполнился криками, но от смертной боли кричали не джиане. Кричали лучшие воины Рааку.

— Ты можешь стоять? — крикнул Тринон. — Ты можешь сражаться?

— Сражаться? Почему?

— Потому что, блядь, на нас напали. — Тринон выпрямился, когда небо снова прорезала молния, за которой быстро последовал раскат грома.

Матеон поскользнулся и заскользил по грязи, поднимаясь на ноги с чужим копьем в руке, в ужасе от хаоса вокруг него. Это все его вина. Его наказание за то, что он не убил джианина, когда у него был шанс. Матеон попытался разглядеть, сколько эгрилов все еще стоят на ногах, но из-за дождя и дыма было трудно определить.

— Приготовься, малыш, — испуганно сказал Тринон.

— Я ничего не вижу, — сказал Матеон, но Тринон уже двигался, низко пригнувшись, его копье было направлено в переднюю часть лагеря, к главному входу. Что он увидел?

— Кровь, которую я дам тебе, о Великий, — пробормотал Тринон. — Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой дар. — Молитва этого человека напугала Матеона больше, чем взрывы. Должно было произойти что-то очень плохое, если этот человек взмолился Кейджу.

— Я все еще ничего не вижу, — сказал Матеон слабым голосом.

Затем он услышал крики сквозь барабанный бой дождя. Нет, не крики — боевые кличи. Враг.

Из темноты появились тени, покрытые грязью, с мечами Шулка в руках. Они вбежали в лагерь.

Небо полыхнуло белым, когда их приветствовала молния. Раскаты грома заглушили крики первых погибших. Тринон помчался им навстречу, выкрикивая ругательства. За ним последовали другие. Красные, белые, это не имело значения. Им нужно было сразиться с врагом. Забрать души. Они побежали к джианам — все, кроме Матеона.

Он стоял, застыв на месте, и смотрел, как умирает Тринон, как гибнут лучшие воины Рааку. Все больше и больше джиан появлялись из темноты, штурмуя лагерь, убивая всех, кто попадался на глаза.

Он знал, что должен присоединиться к своим товарищам, присоединить свое копье к их копьям, но он мог видеть только свою смерть. И мог представить только свое тело, лежащее в грязи.

Матеон бросил копье и побежал. Он бежал так быстро, как только мог, бежал от джиан и их мечей. Он бежал от своих умирающих товарищей в ночь, шлепая по лужам, преследуемый молниями и осуждаемый громом. Он пробежал мимо все еще горящего трупа Коджина и миновал периметр лагеря.

Он сорвал шлем и маску со своей головы и отбросил их в сторону; вместе с ними он отказался от своей гордости.

Дождь хлестал по его обнаженному лицу, когда он оставил звуки битвы далеко позади. Он пошел по тропинке в гору, карабкаясь на четвереньках, когда приходилось, поднимаясь все выше и выше, пока не смог идти дальше.

Матеон заполз за валун, его горло горело, сердце бешено колотилось, в боку кололо, а ноги были словно каменные. Он закрыл глаза, задыхаясь, упиваясь холодным дождем, позволяя ему скрыть его слезы, его крики. Дорогой Кейдж, что я наделал? Я уничтожил их всех.

Он стал срывать с себя броню, отчаянно желая от нее освободиться. Он ее не заслуживал. Его стыд запятнал ее хуже любого огня или грязи. Он отбрасывал ее по частям, чувствуя себя униженным с каждой частью, которую отбрасывал. Он был меньше, чем человек. Слизняк в глазах Кейджа.

Раздевшись до майки и брюк, он случайно оглянулся вниз с горы. Лагерь было трудно разглядеть из-за дождя, но несколько костров все еще горели. Еще дальше находился Киесун, казавшийся черной дырой в ночи.

И только когда небо прорезала еще одна молния, Матеон заметил тени, поднимающиеся по склону горы. Еще джиззи. Идут за ним.

Сделав последний глоток воздуха, Матеон побежал дальше. В горы, в ночь.

Тиннстра

Лейсо

Тиннстра бросилась на Бакаса, выкрикивая всю свою ненависть и ярость. Он поднял глаза, когда она ударила его, сбив с ног. Рука коснулась ее плеча, и левая рука онемела, но Тиннстра продолжала двигаться, откатившись от него прежде, чем он смог прикоснуться к ней как следует.

Она поднялась на ноги одновременно с Бакасом, не сводя с него глаз, обдумывая варианты. Меч в ее здоровой руке был слишком коротким, чтобы выполнять свою работу, не подходя близко, а это означало оказаться в пределах легкой досягаемости его рук, подвергая свою жизнь опасности. Смерть ее не пугала, но она не собиралась жертвовать собой, если не была уверена, что убьет и Бакаса.

Зорика тоже поднялась на ноги, ее копье было нацелено на Бакаса. Эгрил не делал попыток убежать, не сводя своего внимания с них обоих.

— Зорика, ты ранена? — крикнула Тиннстра.

— Я чувствую себя столетней старухой, — невнятно произнесла Зорика.

— Отойди. Я с ним разберусь, — сказала Тиннстра, в животе у нее нарастал страх. Бакас тоже слышал Зорику, и она видела, как он переоценивает ситуацию; Тиннстра с мечом и мертвой рукой, Зорика едва стоит на ногах. Битва в комнате, возможно, пока складывалась против него, но он и не думал о побеге. Он отдал бы свою жизнь, если бы это означало забрать с собой Зорику. Тиннстра не могла этого допустить. — Зорика, проверь, как там Аасгод. Я держу эту мразь под контролем.

Зорика не пошевелилась. Милостивые Боги, она выглядела так, словно собиралась атаковать.

Эгрил указал на Тиннстру:

— Кейдж ждет вас обоих.

Боль пронзила Тиннстру, как будто из нее выжимали жизнь. Она пошатнулась, ее меч внезапно стал очень тяжелым в руке.

— Ты единственный, кто увидит Кейджа, — прорычала она сквозь стиснутые зубы, не веря собственным словам.

Бакас шагнул вперед:

— Никто не может избежать прикосновения смерти.

— Это мы еще посмотрим, — сказала Зорика, снова подошла и встала рядом с Тиннстрой, держа копье наготове.

— Черт возьми, девочка, — прошипела Тиннстра. — Я же сказала тебе...

— Я твоя королева, — сказала Зорика. — Ты мне не приказываешь, и я говорю, что мы убьем этого человека вместе.

Тиннстра улыбнулась:

— Вот почему мы тренировались.

Она метнула в Бакаса свой меч. Как и прежде, он увернулся с его пути, но она бежала за мечом, вкладывая все запасы энергии в тяжелые конечности, вытаскивая нож, который держала в ножнах на пояснице. Она закружилась вместе с Бакасом, почти танцуя, уклоняясь от его руки, занося нож.

Лезвие было острым, и она вонзила его в ладонь Бакаса, отбросив ее назад. Он закричал — это был самый прекрасный звук, — но Тиннстра уже выпустила нож и упала вне пределов его досягаемости, когда Зорика рубанула копьем.

Брызнула кровь, когда отлетела вторая рука эгрила.

Бакас закричал, в его холодном голосе наконец прорезались какие-то эмоции, но Зорика не дала ему передышки. Ее копье пронзило его грудь. Бакас издал еще один крик боли, но удержался на ногах.

— Ты умрешь. — Он схватил копье и вонзил его поглубже в себя, пытаясь притянуть Зорику ближе.

Но Тиннстра успела снова схватить меч, и она снесла с плеч голову эгрила.

Жизнь вернулась в Тиннстру, как будто саму ее душу подожгли. Она закричала от силы удара, пытаясь отдышаться, устоять на ногах. Все, что Бакас сделал с ней, было отменено в одно мгновение, и это было чертовски чудесно. Теперь она могла бороться с целым миром.

Зорика тоже закричала, ее экстаз был очевиден всем. Она поднялась в воздух, ее руки пылали, обжигающе ярко, ослепляя их всех, а затем она вылетела через разбитое окно в мейгорское небо. Это было самое прекрасное зрелище, которое Тиннстра когда-либо видела. Она сияла, как звезда, чистая и чудесная. Зорика на мгновение зависла, а затем понеслась вниз, к улицам, обрушивая огненный дождь на Черепа внизу. «Моя королева», — с гордостью прошептала Тиннстра, прежде чем упасть на колени.

— Тиннстра! — Аасгод оказался рядом и подхватил ее прежде, чем она смогла упасть.

— Рада видеть тебя живым, — сказала она. — Мне бы не хотелось, чтобы ты умер раньше времени.

— Ты ранена? — спросил маг.

Тиннстра ухмыльнулась от безумия всего этого:

— Никогда не чувствовала себя лучше.

Два дня спустя

Зорика

Лейсо

Зорика глядела на ониксовую дверь в подвале посольства Джии. Ей нужно было только войти внутрь, сказать слово, и она была бы дома — или, скорее, в том, что от него осталось. Все, что она когда-либо знала, что когда-либо любила. Странно, что мысль о возвращении наполняла ее таким страхом, когда по эту сторону была только война и страна, которую она не знала.

— Ты проследишь, чтобы Тиннстра получала воду Чикара? — спросил Аасгод у нее за спиной.

Она обернулась и увидела, что он держит сумку, которую они с Тиннстрой покупали вместе в Айсаире:

— Прослежу.

Вид сумки ее разозлил. Она ненавидела то, что вода сделала с Тиннстрой, ненавидела то, что ее мать так сильно в ней нуждалась, но нельзя было избежать того факта, что это также спасло ей жизнь. Сила, которую вода Чакара дала Тиннстре, позволила ей жить, несмотря на раны, которые убили бы обычного человека.

Когда она не взяла сумку у Аасгода, тот опустил ее на пол:

— Ты готова сделать это? Ты не спала несколько дней.

Это было правдой. Зорика была слишком занята уничтожением Черепов. «Не волнуйся. Со мной все в порядке». Она отвернулась к двери, чтобы он не мог видеть ее лица, беспокоясь о том, что́ Аасгод может заметить. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. С тех пор как они убили Бакаса, она сражалась безостановочно, уничтожая белых муравьев в городе. Необходимая задача. Теперь Лейсо был почти избавлен от их нашествия. Война в Мейгоре была выиграна.

Но ее силы? Милостивые Боги, магия горела в ней с того мгновения, как умер Бакас. Зорика не думала, что сможет заснуть, даже если попытается. Не имело значения, сколько ее она использовала, Зорика все время чувствовала, что еще немного и потеряет контроль.

— Пошли, — сказала она. — Давай отправим тебя обратно. — Она толкнула дверь и шагнула в темноту. Когда она шла к центру комнаты, от каждого шага исходил зеленый свет, пробегая по оберегам, вырезанным в скале, по полу, вверх по стенам и обратно по потолку.

Они оба ступили на неглубокий квадрат, и Зорика протянула руку, чтобы Аасгод ее взял. Их глаза встретились, и Зорика увидела... что? Уважение? Благоговение? Страх?

Это не имело значения.

— Айтас. — Она открыла врата, и мир закружился. Превращение. Плавление. Скручивание. Наизнанку. Назад. Вверх. Вниз. Это длилось целую жизнь. Это заняло меньше секунды.

Они были дома.

Пол покрывал снег, толщиной в несколько дюймов, проникший сквозь разбитую дверь; он шипел, когда касался ее магии. Два дня назад, когда они ушли, было лето. Сейчас стояла зима, день уже темнел.

Аасгод, шатаясь, прошел мимо нее, почти бегом, вышел на заснеженную лужайку, и его вырвало. Зорика подождала мгновение, затем последовала за ним. Переход не подействовал на нее так же сильно, как дорога в Лейсо. Она чувствовала слабость в ногах, но не более того. На улице было холодно, особенно после мейгорской жары, и по саду гулял ветер, швыряя снег туда и сюда.

— Ненавижу пользоваться этими вратами, — сказал Аасгод, вытирая рот.

— Не волнуйся, — ответила Зорика, не сводя глаз с того места, где они сожгли Анаму и Майзу. — Теперь ты дома. Тебе не придется проходить через них опять.

— Ты направляешься обратно прямо сейчас?

Она покачала головой:

— Я ненадолго задержусь.

— Анама и Майза гордились бы тобой.

— Они уже гордятся мной. — Зорика улыбнулась, и слеза скатилась по ее щеке.

Аасгод больше ничего не сказал, но остался рядом с ней. Она повернулась, чтобы посмотреть на мага:

— Я сомневаюсь, что мы снова увидимся. Спасибо тебе за все, что ты сделал. Я знаю, тебе было нелегко.

— Это было нелегко любому из нас.

— Война есть война.

— Надеюсь, ты обретешь мир, когда вернешься.

— Я тоже на это надеюсь.

Аасгод кивнул:

— Пусть Четыре Бога позаботятся о тебе и сохранят тебя в безопасности.

— И тебя.

Асгод поклонился:

— Прощай, моя Королева.

— Прощай. — Зорика смотрела, как он уходит, и улыбнулась, когда он прошел через пространство, где были главные ворота, вместо того, чтобы пойти более прямым путем — через дыру в стене.

Оставшись одна, если не считать снега и ветра, Зорика снова обратила свое внимание на остатки погребального костра. Она надеялась почувствовать хоть что-то о своих матерях, — возможно, их призраки, — но ничего не было. Какая бы сущность ни оживляла их, она давно исчезла.

Или, может быть, изменилась сама Зорика? Как она могла не измениться после всего, что сделала?

Она закрыла глаза. Она должна была устать, но магия струилась сквозь нее, бурля по венам. Возможно, позже все уляжется, и она сможет заснуть, когда вернется в Лейсо. Возможно.

Она открыла глаза и вздохнула. Оставалось еще кое-что сделать, прежде чем она сможет вернуться. Она сняла шлем и оставила его вместе с копьем и щитом внутри ворот — пусть подождут.

— Тобо. — И Зорика взмыла в небо. Теперь это казалось ей таким же естественным, как дышать, таким же легким, как ходить.

Она поднималась все выше, сквозь падающий снег, позволяя холоду целовать ее щеки. Симфония войны все еще звучала в ее ушах, но это был далекий звук, игра памяти. Несмотря на всю свою подготовку, она не была готова к тому, каково это — на самом деле кого-то убить. Она, конечно, не ожидала, что получит от этого такое удовольствие.

Зорика взлетела еще выше, позволяя ветру и облакам сдуть с нее зловоние смерти. Она не хотела брать его с собой туда, куда собиралась. Это было бы достаточно тяжело.

Тем не менее, она знала, что откладывает то, ради чего пришла. Она должна быть храброй и просто довести дело до конца. Она в долгу перед ним.

Она нырнула вниз, направляясь на юг, следуя по тропике, которая соединяла ее дом с его. Сколько раз она ходила по ней, когда они были детьми? Или бежала по ней, всегда так желая увидеть своего друга.

Векса.

Она уже не чувствовала такого нетерпения. На самом деле, она бы предпочла снова пойти и сразиться с армией Черепов.

Теплое оранжевое сияние лилось из окон коттеджа Векса на снег. Это было прекрасно, всего несколько дней назад Зорика восприняла бы это как должное — если бы вообще обратила на него внимание.

Она устроилась рядом с сараем и отступила в его тень на случай, если кто-нибудь выглянет из окна. Глупо было прятаться, когда она пришла сюда поговорить, но она не знала, куда вдруг подевалась ее храбрость.

Во имя Богов, искушение улететь было непреодолимым. Тогда Векс никогда не узнает, что она возвращалась. Его жизнь продолжится. Но она не могла забыть тот взгляд, который он бросил на нее перед ее уходом — ужас от того, что она делала. Она не хотела, чтобы он думал о ней таким образом. Ей нужен был кто-то, кто помнил бы ее такой, какой она была, помнил ту жизнь, которая у нее была здесь. Анамы больше нет. Майзы больше нет. Тиннстра едва выжила и теперь шла дорогой крови вместе с Зорикой. Оставался только Векс.

Глубоко вздохнув, она направилась к двери фермерского дома. Ее ноги так громко хрустели по снегу в зимнюю ночь, что она ожидала, что дверь распахнется прежде, чем она до нее доберется. Но никто не вышел, и ей пришлось набраться смелости, чтобы постучать. Путешествовать во времени было легко по сравнению с этим. Уничтожить легион Черепов — сама простота по сравнению с тем, чтобы постучать костяшками пальцев в эту дверь. Каким-то образом ей это удалось. Один раз, два, три.

Она отступила назад. Ее сердце бешено заколотилось, когда послышались приближающиеся шаги. Она затаила дыхание, когда поднялась дверная задвижка. Прошла целая вечность, прежде чем дверь открылась, и Зорика провела это время, представляя все возможные ужасные сценарии, ее ноги поднялись над землей. Всего на дюйм, но она все равно была готова улететь.

Затем Векс посмотрел на нее сверху вниз из открытой двери. Он был старше, чем она помнила. Его лицо похудело, глаза стали посажены глубже. На его лице отразилось замешательство, затем шок, затем осознание. И?

— Привет, — сказала Зорика.

Векс не дал ей больше ничего сказать. Он бросился к ней, подхватил на руки, крепко обнял и прижал ее голову к своей груди. Милостивые Боги, это было все, на что она надеялась. Ее силы иссякли и на глаза навернулись слезы, когда она изо всех сил вцепилась в Векса.

— Я думал, ты мертва, — сказал он ей на ухо, его голос был таким же сломленным, какой она себя чувствовала. — Я думал, ты мертва.

Она подняла на него глаза, увидела его покрасневшие глаза и дрожащую улыбку и удивилась, как она вообще могла сомневаться в его чувствах к ней:

— Нет.

— Не могу поверить, что ты здесь. Прошло десять лет с тех пор, как ты исчезла.

— Десять лет?

— Почему ты мне не сказала? — спросил Векс, когда они шли обратно к вилле. Он накинул ей на плечи плащ и сжал ее руку так, словно никогда не собирался отпускать. — Я бы понял.

— Неужели? — спросила Зорика, переплетая свои пальцы с его. — Я сама едва это понимаю.

— Ну... — Векс пнул немного снега. — Ты все равно могла бы мне сказать.

— Что я королева из будущего? Ты бы подумал, что я сумасшедшая.

— Если бы ты так выразилась... да, вероятно. Все же...

— Извини. У Анамы были все эти правила, которым мы должны были следовать. Она сошла с ума, когда Тиннстра привела тебя на мою вечеринку в тот первый раз. Они втроем спорили об этом несколько дней.

— И Анама могла быть довольно пугающей, когда хотела. Пару раз она бросила на меня такой взгляд, от которого у меня кровь застыла в жилах.

Зорика рассмеялась.

— Ты бы видел, какими взглядами она меня одаривала, если думала, что я недостаточно усердно учусь или отвлекаюсь. — Ее смех растворился в тумане. — Я бы с удовольствием посмотрела на это еще раз.

Векс крепче сжал ее руку:

— Знаешь, я искал тебя много лет. Мои родители говорили, что ты, должно быть, умерла, но я знал, что это не так. Я знал, что ты где-то там. Просто не мог тебя найти.

— Извини.

— В конце концов, я вернулся домой. Обратно на ферму. — В его голосе послышалась надломленность. — Даже тогда я ждал.

Зорика затаила дыхание, не желая слышать, что будет дальше.

— Тебя не было шесть лет, прежде чем я смирился с тем, что больше никогда тебя не увижу. Семь лет прошло, прежде чем я смог даже взглянуть на кого-то другого.

Она не могла смотреть на него, просто не отрывала взгляда от залитой лунным светом дорожки, сверкающей белизной. Она услышала хруст их ног и почувствовала его мозолистую руку на своей коже.

— Зорика?

Затем она посмотрела, увидела боль в его глазах, вину. Она улыбнулась так хорошо, как только могла, и ее сердце разорвалось:

— Я понимаю.

Векс отпустил ее руку. Между ними упал снег.

— Сара хорошая жена. Хороший человек. — Он попытался улыбнуться. — У нас есть дочь. И еще одна на подходе.

Зорика оглянулась на ферму. На его семью. Тропинка почему-то стала темнее, луна больше не освещала снег.

— Я рада.

— Извини.

Зорика взяла его за руку:

— Не надо извиняться. Я рада, что ты счастлив. Что ты кого-то нашел. Нашел то, чем мы никогда не смогли бы стать.

Они стояли там, на снегу, держа друг друга за руки и глядя друг другу в глаза, не зная, что сказать, и все же тысячи вещей были сказаны.

Затем Векс улыбнулся, полный любви, печаль исчезла:

— Я рад, что ты жива. Я рад, что ты пришла повидаться со мной.

— И я. — И она действительно была рада. Она знала, что у нее никогда не будет нормальной жизни, но она была так рада, что Векс — прекрасный, чудесный Векс — ее получил. Никто не заслуживал этого больше.

— Тогда давай отведем тебя обратно.

Последние полмили они прошли молча, держась за руки, наслаждаясь тишиной и покоем, наслаждаясь тем, что, как они оба знали, будет их последними мгновениями вместе.

Затем она увидела впереди зарево, на территории виллы. Горел костер. Она протянула руку и остановила Векса. «Подожди здесь». Она убежала, не дожидаясь ответа, даже не оглянувшись, готовясь сразиться с тем, кто посмел снова прийти за ней. Она пронеслась сквозь листву и над верхушками деревьев, кружа вокруг, чтобы как следует разглядеть того, кто ждал ее на вилле. Они не застанут ее врасплох.

Костер был разведен в углу дома, где все еще стояли две стены, предлагая некоторое укрытие от ветра. Фигура в капюшоне сидела рядом с ним, грея руки, не делая попыток спрятаться. Больше она никого не видела.

Зорика метнулась вниз, ее щит проявился на одной руке, в то время как из другой вырвался огонь.

Посетитель повернулся, когда она бросилась к нему.

— Зорика! — крикнул он, подняв обе руки. — Это я.

Она отпрянула в последнюю секунду, узнав голос, когда капюшон упал с головы мужчины.

Аасгод.

Она приземлилась рядом с ним, позволив своему щиту и огню погаснуть:

— Что ты здесь делаешь?

Он кивнул на огонь:

— Пытаюсь не умереть от холода.

— Я имею в виду, что ты делаешь здесь? Я думала, ты идешь домой.

Он покачал головой, как будто не мог поверить в то, что собирался сказать:

— Я не могу оставить тебя там одну.

— Я не одна. У меня есть Тиннстра.

— Что ж, теперь у тебя есть и я. Очевидно, однажды я стану советником королей и королев. С таким же успехом я могу начать помогать тебе прямо сейчас. Ты сможешь вернуть меня, когда война будет выиграна.

— Но что, если ты не сможешь вернуться?

Он пожал плечами:

— Кто знает? Мы сможем начать беспокоиться, когда это случится.

— Что бы ни случилось, я рада, что ты здесь.

Они оба обернулись на звук бегущих ног. Векс появился секундой позже, держа в руке ветку дерева. Он резко остановился, когда увидел, что опасности нет, и отбросил палку в сторону, как будто она внезапно стала слишком горячей, чтобы ее можно было держать.

— Я… Я... подумал, ты в опасности.

— Не сейчас. — Она подошла к нему, притянула его голову к себе и поцеловала в щеку, позволив своим губам задержаться на его коже, разделяя дыхание. — Я люблю тебя. И всегда буду любить.

— Зорика... Я...

— Шшш. Ничего не говори. — Зорика отпустила его и подобрала шлем, щит и копье. Она улыбнулась: пусть он видит, как она снова стала воительницей. — Живи хорошо, Векс, ради нас обоих.

Он кивнул:

— Да хранят тебя Четыре Бога.

Затем она повернулась и пошла с Аасгодом обратно к воротам, на войну.

Три месяца спустя

Золотой Канал

Лейсо

Тиннстра стояла на носу транспортного корабля и смотрела, как Зорика летит высоко над мейгорским флотом, направлявшимся в Джию. После всего, через что они прошли, после всех жизней, которые были принесены в жертву, они были на пути домой.

Сто двадцать одинаковых кораблей пересекали Золотой Канал, над ними развевались флаги Мейгора и Джии, и на них была армия, готовая отправить Черепов обратно на север.

Прошло долгих четырнадцать лет с тех пор, как Тиннстра и Зорика бежали из Джии, и теперь они возвращались с армией из сорока тысяч мужчин и женщин, чтобы освободить ее народ от правления Эгрила.

Аасгод стоял рядом, его сломанная рука зажила. Она была потрясена, но на удивление счастлива видеть, что маг вернулся с Зорикой. Даже если это означало делиться с ним тем, что осталось от воды Чикара.

У руля стоял Раласис, еще одно лицо, которое она была рада видеть. С тех пор, как они виделись в последний раз, у него было настоящее приключение. Она то и дело ловила на себе его пристальный взгляд — он, вероятно, все еще был ошеломлен тем, что две девочки, которых он привез из Джии, теперь были взрослыми.

И, конечно же, летящая Зорика. Это выбивало из колеи всех. Среди экипажа ходили слухи, что Зорика была Богом. Другие называли ее Одинокой Звездой. Для Тиннстры она была дочерью.

И, конечно, она была надеждой.

Уже показалась Джия — темное пятно на горизонте. Что они там найдут? Прошло девять месяцев с момента вторжения. У их врага было много времени, чтобы окопаться и подготовиться к любому контрнаступлению с юга. Предстоящие дни будут кровавыми.

Мейгором сейчас правил Тиан Галрин. Они нашли короля и всю его семью убитыми, и, поскольку наследников по крови не осталось, Галрин выиграл голосование. Из того, что Тиннстра о нем узнала, он казался хорошим выбором. Она знала, что он нравился Раласису, и это имело для нее большое значение.

Наверху Зорика описала в небе петлю и устремилась вниз, к палубе.

— Моя Королева, — сказала Тиннстра, кланяясь, когда Зорика приземлилась на палубу.

— Не называй меня так, — ответила Зорика.

Тиннстра улыбнулась:

— Тебе нужно к этому привыкнуть. Ты королева. Королева с армией в своем распоряжении.

— Чтобы сразиться в Секановари.

— Действительно.

— Значит, Четыре Бога собираются к нам присоединиться? — с улыбкой спросила Зорика. — Было бы неплохо заручиться их поддержкой.

Тиннстра подумала о книге, спрятанной среди ее вещей, в которой говорилось о возможном будущем.

— В мифах говорится только, что Четверо выступят против Одного. В самых ранних текстах не упоминается, что они были Богами, только то, что они были могущественны, как Боги. Только в более поздних изданиях и переводах Секановари превратился в битву между Кейджем, Ало, Руус, Синь и На́сри. Если Рааку — тот самый Один, то Четверо будут из нас. Такие люди, как ты... — Взгляд Тиннстры переместился на Аасгода, который разговаривал с одним из людей Раласиса. — И он.

Это вызвало еще одну улыбку у Зорики:

— Это почти комплимент.

— Не говори ему, что я это сказала.

— Ты тоже могла бы быть одной из Четверых, Тиннстра.

— Я просто шулка. Ни больше, ни меньше.

— Мы мертвые, да?

— Мы мертвые.

Тиннстра подошла к поручням корабля. Теперь Джия была ближе и можно было видеть горы, поднимающиеся из тумана, серо-голубые тени на фоне неба:

— Интересно, что там произошло, пока нас не было.

— Я... — Слова застряли у Зорики в горле, когда ее внимание привлекло движение в тумане.

— Что это? — спросила Тиннстра.

— Не знаю. Похоже на стаю птиц или что-то в этом роде...

— Где?

— Вон там, — указала Зорика, поднимаясь с палубы, крепче сжимая копье, на ее лице отразилось беспокойство.

Забил тревожный колокол, когда Зорика поднялась в небо, быстро подхваченный по всему флоту.

Тиннстра вгляделась вдаль. Очертания были все еще слишком далеко, чтобы сосредоточиться, но она знала, что это такое.

Дайджаку. Тысячи.

Последняя Война началась.

Благодарности

Еще раз я хотел бы поблагодарить команду Gollancz за все, что они сделали для того, чтобы привести в мир «Мы мертвые» и «Надежду дурака» — особенно Брендана Даркина за то, что он был замечательным редактором, советником и болельщиком, Томаса Алмейду, мастера дизайнерского искусства, Стиви и Уилла за то, что они были гениями рекламы, Маркуса Гиппса, лидера безумной группы, и во всех отношениях супер-приятного человека Джиллиан Редферн. Да благословят вас всех Четыре Бога.

И Роба Динсдейла — ты лучший.

Я в восторге от Лизы Роджерс. Спасибо вам за то, что убедились, что я умею считать, не повторяюсь и всегда использую самые лучшие слова.

Я также невероятно благодарен всем, кто помогал распространять информацию о Тиннстре, Дрене и моем маленьком колоритном актерском составе, особенно:

Питера Маклина и Гэвина Смита за то, что они первыми сказали добрые слова.

Блестящих книжных блоггеров из Fantasy Hive (Улей Фэнтези), Sammy's Shelf (Полка Сэмми), Whelan's Reviews (Обзоры Уэлана), The Bibliophile Chronicles (Хроники Библиофила), That Book Girl Blogs (Книжные блоги этой девушки), Portal Through Pages (Портал через страницы), Grimdark Magazine (Журнал жути), Always Trust In Books (Всегда доверяй книгам), Rambling Mads (Бессвязная болтовня сумасшедших), SFX Magazine (Журнал научной фантастики), Books Loves Readers (Книги любят читателей), The Book Bag (Книжный червь) и всех остальных, кто нашел время написать обзор. То есть весь мир.

Super Relaxed Fantasy Club (Клуб фэнтези Сверх-расслабленный) за организацию моего первого чтения и за то, что вы просто классные.

Стефана, Нильс Шукла, Ника Борелли, Дэвида Уолтерса, Дженнифер Стеббинг, Тимми Такача и Кейт Мэлони за то, что сделали все возможное.

Наконец, людей, которым я всем обязан (особенно после этого последнего сумасшедшего года):

Моего отца, Артура.

Мою сестру Сьюзи (и да, я простил тебя за ту ночь) и Майка.

Моих детей, Дилана и Зои.

И мое сердце, силу и мудрость, Тинни.

Любовь — это все.

Notes

[

←1

]