Глава 14

Конор проснулся в отвратительном настроении. Хотя едва рассвело, он тут же оделся и отправился на утреннюю прогулку. Ему никак не удавалось вспомнить свои сны, однако сны эти оставили неприятное чувство – словно смутный шепот демонов звучал у него в ушах, напоминая о всевозможных несчастьях.

Он шел, сосредоточившись на самом простом деле – переставлять ноги. Ему хотелось бы идти вечно – прочь от этого места, прочь от прошлого, прочь от себя самого.

Но нет, он не мог. Он пообещал Оливии остаться до сбора урожая. Пообещал помочь ей собрать персики. Впервые за долгое время он дал кому-то обещание, и это уже угнетало его.

Конор шел, пока не поднялось солнце, пока не улеглось его беспокойство. Потом повернулся и зашагал обратно к дому. Проходя мимо сарая, он услышал громкий голос:

– Ах, Келли! Ах, упрямый старый мул, сейчас же вернись!

Завернув за угол, Конор увидел Оливию, стоящую у дыры в изгороди. Но она его не заметила. Подбоченившись, она смотрела вслед мулу, трусцой убегавшему от нее по двору и, судя по всему, не собиравшемуся возвращаться.

– Какой же ты подлец! – кричала Оливия. – Негодяй! Конор ухмыльнулся и прислонился плечом к стене сарая. Какое-то время он смотрел, как Оливия гоняется по двору за мулом, потом крикнул:

– Помощь нужна?!

Оливия вздрогнула и остановилась. Обернувшись, пробормотала:

– И давно вы тут стоите?

– Да, довольно давно.

Он подошел к ней, продолжая ухмыляться. Но Оливия не ответила на его улыбку. Показав на мула, остановившегося в нескольких метрах от них, она сказала:

– Келли снова поломал изгородь. Проклятый мул, все время убегает. – Погрозив мулу пальцем, она прокричала: – Напрасно я тебя купила! Пусть бы Элрой тебя застрелил!

Келли вскинул голову, нисколько не испугавшись угрозы. Потом принялся рыть копытом землю, как бы приглашая хозяйку продолжить погоню.

– Элрой? – спросил Конор. – Элрой Харлан?

– А откуда… – Она умолкла, тут же догадавшись, каким будет ответ на ее вопрос. – Это с Элроем вы дрались в том боксерском поединке, – проговорила она с явным неодобрением.

– По крайней мере, я выиграл бой, – заметил Конор. – Элрой не выдержал и одного раунда.

Оливия пренебрежительно фыркнула.

– Я не удивилась, когда он занялся боксом. Думаю, ему понадобились деньги. Ему принадлежала земля за Шуга-Крик, но он потерял свою ферму несколько лет назад. Глупый простак этот Элрой. – Оливия сокрушенно покачала головой. – А Келли постоянно убегал из загона, и однажды я увидела, как Элрой гонится за ним с ружьем в руках. Он вопил, что сейчас пристрелит его. Но я не могла этого допустить и пообещала Элрою забрать у него мула. Заплатила за него два доллара. – Оливия вздохнула и, взглянув на Келли, добавила: – Кажется, я напрасно это сделала.

– Если вы подойдете к нему с другой стороны, – Конор заговорщически подмигнул ей, – мы сможем его окружить.

Оливия кивнула:

– Да, хорошо. Только не удивляйтесь, если он от нас обоих сбежит.

Пятнадцать минут спустя недовольный Келли снова оказался в загоне, а Конор осматривал изгородь.

– Неудивительно, что он сбежал, – сказал он Оливии. – Эти планки едва держатся. Стоит надавить, и изгородь развалится. Вот смотрите.

Он стукнул кулаком по одной из планок. Гвозди тотчас же выскочили из гнезд, и планка упала на землю.

– Мулу только и требовалось, что несколько раз ударить по изгороди копытом, – продолжал Конор.

– Да, я знаю. Изгородь в ужасном состоянии, но всякий раз, когда я прибиваю одну планку, другая отваливается.

– Мама! – раздался с порога голос Бекки. – Если мы не поторопимся, то опоздаем в церковь!

Оливия посмотрела на дочь.

– Знаю, дорогая. Но сначала мне нужно запрячь мула. Конор поставил на место планку. Взглянув на Оливию, сказал:

– Если вы дадите мне молоток и немного гвоздей, я починю изгородь, пока вы будете в церкви.

Его предложение, казалось, удивило ее.

– Почините?!

– Да, конечно. Уж если я останусь тут еще на месяц, мне нужно найти себе какое-нибудь полезное занятие.

Она улыбнулась ему.

– Спасибо, мистер Браниган.

– Только давайте договоримся. – Конор едва заметно нахмурился. – Перестаньте называть меня мистером Браниганом. У меня есть имя.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Это означает, что отныне мы – друзья?

Он немного помолчал, потом кивнул:

– Думаю, что да.

Глядя ей вслед – она шла, покачивая бедрами, – Конор пробормотал себе под нос:

– Пожалуй, слово «дружба» звучит немного скучновато.

После воскресной службы Оливия собиралась отвезти девочек домой, но Орен Джонсон остановил ее у выхода из церкви:

– У тебя найдется минутка, Оливия? Я хотел бы с тобой поговорить.

– Да, конечно. – Она осмотрелась, отыскивая своих дочерей. Бекки, стоявшая на ступеньках церкви, разговаривала с Джеремайей. Сестры Чабб по очереди ласково пощипывали щеки Миранды, терпеливо это сносившей, а Кэрри присоединилась к Джимми Джонсону и Бобби Маккаму.

– Бекки! – окликнула Оливия старшую дочь. – Присматривай за девочками, а я скоро вернусь!

Бекки кивнула и снова повернулась к Джеремайе. Оливия же пошла рядом с Ореном по пыльной главной улице.

– Я уже говорила тебе, Орен, что ты можешь купить теленка Принцессы, – сказала она с улыбкой. – Не беспокойся, я никому другому его не отдам.

Орен нахмурился и покачал головой:

– Речь не о теленке. – Он остановился и взглянул на Оливию. – Вернон делал тебе предложение насчет «Персиковой рощи»?

Оливия кивнула:

– Да, две недели назад он снова просил меня продать землю. Но я, конечно, отказалась. А что?

– Он тебе угрожал?

– Открыто – нет. – Она посмотрела в печальные глаза Орена и добавила: – Но на следующий день после того, как я отказалась от его последнего предложения, кто-то повредил несколько моих персиковых деревьев. Я нашла там сигаретные окурки и подумала, что это могли быть парни Харлана.

– Могли быть и они. Потому что они работают на Вернона.

Оливия вздохнула.

– Трудно в это поверить.

– Почему же? Ведь Вернон – жадный сукин… – Орен умолк, заметив, что Оливия неодобрительно нахмурилась. – Извини, Лив. Он очень жадный, и ты это знаешь.

– Да, знаю. Но я знаю Вернона всю жизнь, и он не всегда был таким. Он был добр ко мне, когда я была девочкой. Он даже был в меня влюблен. Мне не хочется думать, что он мог так поступить.

– Оливия, он поступит и хуже, если ты не продашь ему землю. Ему ужасно хочется построить эту железную дорогу, и ты – единственная, кто может разрушить его планы. – Орен посмотрел по сторонам и, понизив голос, вновь заговорил: – Мне кажется, на Вернона давит его тесть. Он хочет, чтобы Вернон поскорее уладил это дело с землей.

– Почему ты так думаешь?

– Недели две назад Вернон получил телеграмму, а неделю назад – еще одну, – ответил Орен, и Оливия тут же вспомнила, что сын Орена работает на почте. – Так вот, обе телеграммы были от Хирама Джеймисона. Именно поэтому Вернон и его жена поспешно отправились в Нью-Йорк. Они не собирались туда в этом году, но по какой-то причине передумали. По словам его жены, их не будет шесть недель.

Оливия не удержалась от улыбки.

– Орен, ты слышишь сплетен даже больше, чем Марта.

Он ухмыльнулся в ответ.

– Ты же знаешь, что сестра моей Кейт служит горничной в доме Вернона.

«Так вот почему новости разносятся по Каллерсвиллу с такой быстротой», – с улыбкой подумала Оливия. Тем временем он продолжал:

– И если тесть Вернона потеряет терпение, то Вернон может пойти на крайние меры. Полагаю, тебе надо на время переселиться в город.

Оливия покачала головой:

– Нет, я не могу. Через месяц нужно будет убирать урожай персиков. Кроме того, ничего не произойдет, пока Верном не вернется.

– Я не был бы так уверен, Лив. Джошуа и его братья – здесь, и они могут выполнить за Вернона грязную работу. Пойми, мы с Кейт очень волнуемся за тебя и за девочек. Ведь вы там совсем одни в своей «Персиковой роще».

Но они с девочками были не одиноки. Оливия подумала о Коноре и поблагодарила Бога за то, что Конор решил задержаться еще на месяц.

– С нами все будет в порядке. Вернон ничего плохого не сделает мне. И не думаю, что он поручит что-нибудь Джошуа.

– Надеюсь, так и будет, – ответил Орен.

– Спасибо, что все мне рассказал.

– Не стоит благодарить, Лив. Но знаешь, я счастлив, что моя земля не расположена на пути этой железной дороги Вернона, Будь осторожна.

Вернувшись к церкви, они расстались, и Оливия осмотрелась, отыскивая девочек. Но увидела только одну Миранду—та все еще находилась в обществе сестер Чабб. Убедившись, что Миранда под присмотром, Оливия отправилась на поиски остальных. Отсутствие Кэрри не особенно ее удивило – но где же Бекки? Ведь она велела своей старшей дочери присматривать за младшими, и Бекки всегда была послушной и исполнительной. Оставить сестер без присмотра – это на нее совсем не похоже.

Сначала Оливия принялась искать Кэрри. Она подозревала, что обнаружит ее в компании Джимми и Бобби, и не ошиблась. Все трое находились за церковью, играли в шарики. Оливия нахмурилась и отчитала их за подобные игры у церкви.

– А ты не видела Бекки? – спросила она у Кэрри.

– Бекки пошла погулять к речке, – ответила девочка – Но она сказала, что скоро вернется.

– Погулять? – с удивлением переспросила Оливия. Это совсем не походило на Бекки. Идти гулять, когда ей велели присматривать за сестрами?.. – Кэрри, найди ее, пожалуйста. А я возьму Миранду и подгоню сюда фургон.

Кэрри побежала искать старшую сестру, а Оливия, подозвав Миранду, пошла вместе с ней к фургону. Минут через пять появились Бекки и Кэрри. Кэрри села рядом с Мирандой, а Бекки, взобравшись на сиденье рядом с Оливией, сказала:

– Извини, мама.

Оливия посмотрела на нее внимательно.

– Бекки, ты очень меня удивила. – Фургон тронулся с места, и Оливия добавила: – Оставить сестер одних?.. О чем ты только думала?

– Я не собиралась уходить надолго, – пробормотала девушка. – И Кэрри с Мирандой ведь остались не одни. Вокруг было много людей.

– Не в этом дело. Я велела тебе присмотреть за ними, а ты?..

– А как же она могла? – пропитала Кэрри. – Она была слишком занята. Лизалась со своим Джеремайей у речки.

– Кэрри, какая ты противная! – завопила Бекки.

Оливия, натянув поводья, остановила фургон. Посмотрев на старшую дочь, спросила:

– Это правда?

Бекки покраснела до корней волос и, потупившись, пробормотала:

– Всего лишь один раз.

Оливия была в смятении. Не зная, как реагировать, она оглянулась на девочек, сидевших на заднем сиденье фургона. Затем, щелкнув кнутом, проговорила:

– Обсудим это дома.

Фургон снова покатил по дороге. До самого дома все молчали. Даже Кэрри не решилась заговорить.

Как только Оливия и девочки вошли в дом, Конор почувствовал: что-то случилось. Он уже закончил чинить покосившуюся изгородь и теперь занимался тем, что Оливия называла «домашним заданием», то есть готовился к следующему уроку. Оливия же, едва взглянув на него, проговорила:

– Кэрри и Миранда, отправляйтесь на огород и накопайте корзинку сладкого картофеля. А мы тут с Бекки пока побеседуем. И еще нарвите мне пучок зелени. – Покосившись на Конора, она добавила: – Мистер Конор поможет вам.

Конор тут же встал и последовал за девочками в огород. «Что же у них случилось?» – думал он с беспокойством. Несколько минут спустя Кэрри в подробностях рассказала ему всю историю, закончив такими словами: – У Бекки теперь большие неприятности.

– Мама очень расстроена, – добавила Миранда.

Конор мог себе это представить. Он вспомнил, как мать впервые застала Майкла на сеновале с Мод Доннел и какой скандал за этим последовал. Расправа над Майклом была скорой и суровой. А затем последовали исповедь у отца Донована и нескончаемые часы стояния на коленях во искупление греха. Конор помнил, насколько унизительными были вопросы и насколько напрасным – наказание. Майкл не перестал встречаться с Мод, просто больше не попадался.

– И почему людям так хочется целоваться? – спросила Кэрри. – По-моему, это очень глупое занятие.

– Когда-нибудь ты будешь думать по-другому, – ухмыльнулся Конор.

Кэрри ненадолго задумалась, потом пробормотала:

– Да, с мальчиками иногда интересно… Им нравится заниматься всякими веселыми делами – играть в шарики, например, или ловить рыбу. Но не думаю, что мне захотелось бы кого-нибудь из них поцеловать.

Конор выкопал очередную картофелину, очистил ее от земли и положил в кучку.

– Значит, ты считаешь, что мальчики играют в забавные игры, да?

Кэрри кивнула:

– Да, конечно, отец Джимми в прошлом году устроил для него домик на дереве, но мальчики меня туда не пускают. Говорят, это только для мальчиков, а мне туда нельзя. Но если бы у меня был домик на дереве, то я бы их туда пустила. Почему же они меня не пускают?

Конор задумался, потом ответил:

– Наверное, они считают, что тебе следует играть с подружками в игры для девочек.

– Играть в куклы? – спросила Миранда. – Мне куклы нравятся.

– Ох, какая скука, – заявила Кэрри, бросая в кучку картофелину. – Но я считаю, что целоваться тоже скучно. Понять не могу, почему Бекки захотелось целоваться с Джеремайей. Прошлым летом он ей даже не нравился. Она говорила, что он тощий, а голос у него – какой-то странный.

– Может быть, она изменила свое мнение о нем? – предположил Конор. – Может, теперь он ей нравится?

– Думаю, так и есть. Мальчик может очень даже нравиться, правда? Мне нравится Бобби, но пусть бы он только попробовал меня поцеловать.

Конор внимательно посмотрел на малышку по другую сторону картофельной грядки. Он мог себе представить, что ждет в один прекрасный день Бобби Маккана. И пожалел бедного парня.

Пока Кэрри говорила с Конором о проступке Бекки, Оливия общалась со старшей дочерью, сидевшей напротив нее за кухонным столом.

– Это нечестно! – кричала Бекки, с вызовом глядя на Оливию. – Кэрри постоянно попадает в переделки, но ты ей ничего не говоришь!

– Неправда, говорю.

– Нет, правда. Она шпионит за мной, а потом доносит тебе. Но ты ее не ругаешь.

– Я потом поговорю с Кэрри, – ответила Оливия. – Но сейчас мы говорим не о ней. Мы говорим о тебе. Я попросила тебя присмотреть за девочками, а ты меня ослушалась. А если бы с ними что-нибудь случилось? Если бы Миранда ушла куда-нибудь? Если бы ее обидели?

– Миранду никто не обидит.

– Всякое может случиться. Бекки, я рассчитываю, что ты будешь помогать мне с девочками. Мне хотелось бы, чтобы ты была более ответственной.

– Почему это я всегда должна быть ответственной?! – взорвалась Бекки. – Почему я всегда должна быть хорошей? «Бекки, присмотри за девочками», «Бекки, принеси яйца», «Бекки, сделай то, Бекки, сделай это». Надоело!

Оливия с удивлением смотрела на дочь и даже не могла на нее рассердиться. Никогда за все шесть лет девочка не повышала на нее голос, а вот теперь… Что же с ней произошло?

– Значит, вот как ты все воспринимаешь? – пробормотала Оливия. – Я этого не знала.

– Да, вот так. Я больше не хочу быть хорошей, – заявила Бекки. – Не хочу, чтобы мне постоянно указывали, что я должна делать. Мне четырнадцать лет, и я достаточно взрослая, чтобы самой о себе подумать.

Оливия понимала, что им с дочерью серьезно нужно поговорить на эту тему, но она не знала, что именно говорить.

– Бекки, милая, ты, может быть, и считаешь, будто знаешь, что делаешь, но это не так.

Девочка нахмурилась, и Оливия поняла, что сказала не то. Откашлявшись, она вновь заговорила:

– Бекки, я люблю тебя и поэтому волнуюсь за тебя. Поцелуи – это…

Оливия умолкла и тяжело вздохнула. Господи, как же трудно говорить на эту тему! И как она может беседовать о жизни с невинной четырнадцатилетней девушкой, если сама в свои двадцать девять – такая же невинная?

Наклонившись над столом, Оливия сделала еще одну попытку разумно обсудить ситуацию:

– Видишь ли, Бекки, девочка в твоем возрасте не должна целоваться. Это может… – «Господи, дай мне сил». – Это может привести к нежелательным последствиям.

– Откуда тебе знать?! – закричала девушка. – Ведь у тебя никогда не было поклонника!

Оливия судорожно сглотнула.

– Да, это правда.

– У тебя поклонника не было, но это совсем не значит, что и у меня его не должно быть.

– Я и не говорю, что ты не можешь иметь поклонника. Я только говорю, что тебе еще рано. Тебе всего четырнадцать. У тебя еще все впереди. Вот исполнится шестнадцать…

– Шестнадцать?! – заорала Бекки. – Еще целых два года?! А что, если начнется новая война и все мальчики уйдут воевать? Я тогда останусь старой девой.

Это прозвучало так трагично, что Оливия едва удержалась от улыбки.

– Милая, никакой войны больше не будет. Хочешь верь, хочешь нет, но два года – это не так уж долго.

– Два года – это целая вечность!

– Тебе просто так кажется.

Бекки упрямо покачала головой, и Оливия решила пора проявить строгость.

– Ты недостаточно взрослая для прогулок с мальчиком, да еще без сопровождения. А что касается Джеремайи, то я считала его милым, вежливым мальчиком, но этот случай заставляет меня изменить свое мнение о нем. Думаю, будет лучше, если отныне вы не будете часто встречаться с ним.

– Что ты имеешь в виду?! – Бекки вскочила на ноги: волосы ее рассыпались по плечам. – А когда начнутся занятия в школе? Ведь мы с Джеремайей обычно заходим в лавку после школы. За мятными палочками…

– Да, знаю. – Оливия тоже встала. – Думаю, будет лучше, если некоторое время вы этого делать не станете.

– А я думаю; что ты – гадкая и противная!

Оливия почувствовала, что теряет терпение.

– Я этого не заслужила, Ребекка Энн, – резко ответила она – Оставим спор на эту тему. Ты пока не будешь никуда ходить с Джеремайей. Я намерена обсудить ситуацию с Лайлой и убедиться, что подобное больше не повторится.

– Что? – Совершенно обескураженная, Бекки уставилась на Оливию. – Ты не можешь так поступить. Это унизит меня. Джеремайя никогда больше со мной не заговорит.

– При данных обстоятельствах я нахожу это хорошим выходом.

Девушка тихо застонала.

– Как ты можешь так со мной поступать? Я тебя ненавижу. – Всхлипывая, она выбежала из кухни и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Оливия же в очередной раз вздохнула.

– Быть матерью – это иногда ужасно утомительно, – пробормотала она.

Когда Конор открыл дверь и заглянул в кухню, Оливия стояла у стойки. В одной руке она держала миску, в другой – ложку и что-то размешивала в миске. На Конора она даже не подняла глаза.

– Всё в порядке? – спросил он.

– Понятия не имею, о чем вы. – Оливия поставила миску на стойку и потянулась за банкой с мукой.

– Судя по тому, как Бекки вылетела отсюда… Ох, я подумал, что снова началась война. И я послал за ней девочек, чтобы убедиться, что она не натворит глупостей. Например, не сбежит из дома.

Оливия промолчала. Конор переступил порог и вошел в кухню. Поставив ведро со сладким картофелем на коврик, он закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, внимательно посмотрел на Оливию. Такой сердитой он не видел ее с тех пор, как она узнала, что он – профессиональный боксер.

– Так чем же провинилась бедняжка Бекки? – спросил он.

Оливия поставила банку с мукой на место. Не глядя на Конора, ответила:

– Думаю, Кэрри вам уже все рассказала.

– Да, все захватывающие подробности.

Она возмущенно воскликнула:

– Очень рада! Рада, что вам это кажется захватывающим. Уверяю вас, если бы у вас были собственные дети, они доставляли бы вам множество неприятностей.

Конор ухмыльнулся.

– Да, понимаю. Подобные ситуации – это проклятие всех матерей. Но что же вы теперь собираетесь делать?

– Собираюсь сделать так, чтобы это не повторилось, – решительно заявила Оливия. – Я хочу поговорить с мамой мальчика.

– Что? – Конор недоверчиво покачал головой. – Поговорить с его матерью? Но ведь парнишка окажется в очень затруднительной ситуации. Поговорите с ним, если считаете нужным, но оставьте его мать в покое.

– Пусть окажется в затруднительной ситуации. – Оливия вспыхнула. – Ему должно быть стыдно.

– Но почему? Парень всего лишь поцеловал хорошенькую девочку. Думаю, это вполне безобидно.

– Поцелуй – безобидно? – переспросила Оливия. – Но ведь это может привести к…

Конор скрестил руки на груди и пристально посмотрел ей в глаза. Оливия поджала губы и отвернулась.

– Бекки слишком молода для таких вещей, – сказала она, разбивая в миску яйцо. – Ей всего четырнадцать.

– Но ведь это был всего лишь поцелуй. Сколько лет было вам, Оливия, когда вы поцеловались в первый раз?

Она ничего не ответила. И Конор вспомнил предыдущий вечер, когда он коснулся пальцами ее губ, а она посмотрела на него так, словно впервые увидела. Да целовалась ли она вообще когда-нибудь? Ему вдруг захотелось получить ответ на этот вопрос. Да, он непременно должен был это узнать.

– Так сколько же, Оливия?

– Думаю, вас это не касается.

– А я думаю, что вы никогда еще не целовались.

– Нет, целовалась. – Она взяла бутылочку с ванилью, вытащила пробку и вылила ложку коричневой жидкости в тесто. – Дважды, – добавила она, порывисто отставляя бутылку. Ваниль брызнула ей на руки и на стол.

Конор громко рассмеялся.

– Два раза? Целых два раза?

В следующее мгновение в голову ему полетело яйцо. Но Конор не зря был профессиональным боксером. Реакция у него была отменная, и он сумел уклониться от удара. Яйцо пролетело у него над головой и разбилось о дверь. На пол сползли белок, желток и скорлупа. Он присвистнул, потом выпрямился и с ухмылкой проговорил:

– Отличный удар, только слабый. Хотите еще раз попробовать?

– Вам так нужно надо мной издеваться? – спросила Оливия с дрожью в голосе.

Он направился к ней, и она тут же отступила на шаг, упершись спиной в стойку.

– Ну давайте. – Конор раскинул в стороны руки. – Я готов.

– Что?

– Вы целовались целых два раза. Поделитесь со мной опытом. Покажите, как это делается.

– Не буду!

Он посмотрел ей в глаза и сокрушенно покачал головой.

– Так я и думал. На вашем счету нет ни одного поцелуя.

Оливия вскинула подбородок и с вызовом проговорила:

– Что ж, хорошо! – Приподнявшись на цыпочки, она коснулась губами уголка его рта и тут же отодвинулась. – Вот, видите?

– И вы называете это поцелуем? – Конор рассмеялся. – Дорогая, я не знаю, что это было, но уж точно не поцелуй.

Она покраснела и с обидой пробормотала:

– Нет необходимости смеяться надо мной. Не у всех есть ваша… ваша…

– Моя – что?

– Ваша способность грешить.

– Целоваться – это грех?

– Уверена, что грех, если целоваться так, как целовались бы вы.

Он громко расхохотался.

Оливия же, нахмурившись, добавила:

– Конечно, вы о поцелуях знаете все. Не сомневаюсь, вы целовали многих женщин.

Она хотела отвернуться, но Конор, упершись ладонями в стойку, поймал ее в ловушку. Наклонившись к ней, он пробормотал:

– А теперь моя очередь. Хотите, я покажу вам, как это делать правильно?

В глазах ее промелькнула паника. Но уже в следующую секунду она решительно покачала головой и сказала:

– Нет, мистер Браниган. Не хочу.

– А может, вы боитесь, что мой греховный поцелуй может развратить вас? – спросил Конор с усмешкой. – Но ведь не исключено, что вам понравится…

– Сомневаюсь.

Это было уж слишком. Он не мог оставить подобное замечание без ответа.

– Сомневаетесь во мне, да? – Конор прикоснулся губами к ее губам, и глаза ее в тот же миг закрылись. – Не думаю, что вы достаточно в этом разбираетесь, чтобы судить. – Он поцеловал ее в уголок рта и добавил: – Самое главное – не думать в этот момент о поцелуе.

Конор закрыл глаза, вдыхая аромат ванили, окутавший их обоих. Он почувствовал, как дрогнули губы Оливии, но она не шевельнулась. Однако и не оттолкнула его. Конор провел языком по ее крепко сжатым губам, и тут она вдруг тихо вскрикнула, и ее губы раздвинулись, раскрылись. Он на мгновение отстранился, но лишь затем, чтобы снова прижаться губами к ее губам, – и теперь он уже целовал ее по-настоящему.

Внезапно он почувствовал, как ее руки поднялись – словно она хотела оттолкнуть его. Но Конор тотчас перехватил ее руки, переплетая свои пальцы с ее пальцами, и Оливия тут же прекратила сопротивление.

Взяв ее лицо в ладони, Конор распустил ее волосы, и шпильки посыпались на стойку и на пол. И только тут он осознал: игра зашла слишком далеко. Сделав над собой усилие, Конор отстранился; он понимал, что должен остановиться, пока не поздно. Но Оливия тихо вздохнула так, словно была разочарована. И в тот же миг последние остатки разума покинули его.

Он принялся покрывать поцелуями ее подбородок и шею над строгим белым воротничком. Откинув за спину волосы Оливии, он стал легонько покусывать мочку ее уха. Почувствовав, как она задрожала, он обнял ее за талию и привлек к себе, стараясь прижаться к ней как можно крепче. Ему безумно хотелось уложить ее на пол, хотелось овладеть ею прямо здесь, на кухне. Положив ладонь ей на грудь, он снова поцеловал ее, на сей раз страстно и уже не ласково, а твердо и требовательно. Почувствовав вкус ее рта, он большим пальцем обвел ее округлые груди и через ткань ощутил ее ответ.

Внезапно она прервала поцелуй, судорожно хватая ртом воздух. Сквозь шум в ушах Конор расслышал, как она произносит его имя. Но разрешение это или протест? Он этого не понял. Зато понял, что вот-вот может утратить над собой контроль. И если это произойдет…

«Господи, что же я делаю?!» – мысленно воскликнул Конор. Он резко отстранился от Оливии и отступил от нее на несколько шагов. Что же с ним произошло? Неужели он лишился рассудка от одного лишь поцелуя?

Откашлявшись, Конор пробормотал:

– Знаете, если подумать, то, наверное, и впрямь следует поговорить с матерью этого мальчика.

Резко развернувшись, он вышел из дома и зашагал в сторону сада.

Загрузка...