Находка беглого рудокопа

ТРУДНОЕ ЗАДАНИЕ

У главного геолога разведочного треста Ухтинского собиралось совещание. Сам Петр Михайлович сидел за большим столом, поставленным в углу у окна. Было ему уже за пятьдесят. Невысокого роста, с крупными и несколько грубоватыми чертами лица, он казался всегда сердитым и раздраженным. И хвалил и отчитывал он одним и тем же ровным гудящим голосом. За глаза его звали Громобоем.

Сбоку за столом Ухтинского сидел какой-то приезжий человек с явно негеологической наружностью — в длинной синей бархатной блузе и с богатой каштановой шевелюрой. Он о чем-то тихо разговаривал с Петром Михайловичем и временами раскатисто смеялся.

Собралось человек двадцать. Ухтинский раза три тихо стукнул торцом карандаша по столу. Присутствующие притихли. Главный геолог начал совещание.

— Встает вопрос о дальнейших поисковых работах на волконскоит. Работающая уже второй год партия Мерзлякова ничего не дала. Предприятия, изготовляющие краски, — при этих словах Ухтинский показал на человека в блузе, — настаивают на расширении и продолжении поисковых работ. О сути дела вы все были предупреждены три дня назад. Прошу высказывать мнения. Вам первое слово, Мерзляков.

У книжного шкафа встал высокий и худой геолог, одетый в черный френч и серые галифе. Повернув лицо с плохо пробритыми щеками к окну и закусив нижнюю губу, он долго молчал, пытаясь, видимо, собраться с мыслями. Было видно — он не рассчитывал, что его вызовут первым.

— Что же, товарищи, я могу сказать? — начал наконец Мерзляков. — Участок оказался исключительно бедным. Ведь это же смех — за весь период работ мы кое-как насобирали три килограмма волконскоита. У меня сложилось твердое мнение, что промышленных залежей волконскоита у нас в области нет. Считаю, что работы нужно прекратить.

— Все? — прогудел Ухтинский. — Садитесь. Кто желает еще?

Слово взял горный инженер Орлов. Перед тем как начать говорить, он зажал в кулак клинообразную бородку и кашлянул.

— Э-э, дорогие коллеги. Мне, э-э, кажется, что зря мы тут ломаем копья. Я согласен с только что выступавшим товарищем. Волконскоит это минералогическая редкость и дай бог снабдить им хотя бы некоторые, я, э-э, подчеркиваю — некоторые, а не все наши музеи.

Он победоносно оглядел всех присутствующих, кашлянул и уселся на место. Наступила минутная тишина. Незнакомый гость сидел, далеко откинувшись назад, и неслышно барабанил пальцами по зеленому сукну стола.

— Что ж, Климентий Яковлевич, может быть, вы скажете пару слов? — обратился Ухтинский к нему и тут же представил:

— Ленинградский художник Петров.

— Дорогие товарищи, разведчики недр! Я уполномочен представлять на вашем совещании не только художников, но и фабрики художественных красок. Проблема изготовления высококачественной краски из волконскоита заводскими лабораториями полностью решена. Дело остается за немногим — нужно обеспечить фабрики достаточным количеством сырья. И то, что пришлось сегодня услышать, не может нас радовать.

Несколько лет тому назад археологи, работавшие в верховьях Камы, при раскопках стоянки древнего человека нашли довольно большое количество глиняных черепков, украшенных разноцветным орнаментом. Удивительно было то, что изображения очень хорошо сохранились. Секрет долговечности орнамента заключается в том, что он покрывался прозрачной зеленью, которая и предохранила от окисления даже самые неустойчивые краски. Археологи обратились за консультацией к нам, художникам. Но сколько мы ни ломали головы, так и не могли выяснить состав необычной краски. Загадку разгадал инженер одного из наших заводов — Иван Иванович Волокитин. Родом он из Златоуста и когда-то окончил там горное училище. Он вспомнил о зеленом камне-волконскоите, образцы которого имелись в музее горного училища. Волокитин съездил в Златоуст, посетил другие уральские музеи. Ему удалось собрать несколько килограммов волконскоита. Первая же опытная заводская партия волконскоитовой краски превзошла все ожидания. Свойства ее полностью совпадают со свойствами краски, состав которой не могли установить археологи. Новая краска действительно была очень стойкой и обладала прозрачностью при нанесении на грунт или, как мы говорим, лессировочностью. Кроме того, она оказалась единственной в палитре других зеленых химических красок, она дает темно-зеленый насыщенный цвет с чистыми тонами.

Археологи считают, что наши предки обладали значительными запасами волконскоита. Первобытные люди, как видите, смогли обеспечить себя сырьем. Обидно будет, если мы так и не сможем найти богатое месторождение этого минерала.

— А что если в древности эту краску доставляли на Каму откуда-нибудь издалека? — перебивая говорившего, спросил Орлов.

— Мне трудно судить об этом. Мне лишь хочется в заключение подчеркнуть: пославшие меня художники, рабочие и инженеры полны надежды, что вам удастся все же отыскать волконскоит и снабдить им нашу промышленность.

Слово попросил сидевший у окна геолог Волошин. Этому рослому парню было не более двадцати пяти лет. Одну руку он сунул в карман выцветшего коричневого пиджака, в другой держал небольшой блокнот. Черные грубой шерсти брюки были заправлены в видавшие виды яловые сапоги. Черты лица молодого геолога свидетельствовали о настойчивом и волевом характере. Наиболее примечательным в его наружности были глаза — умные и слегка насмешливые. Этот человек славился прямотой суждений: заметив какой-нибудь недостаток, без обиняков резал «правду матушку». Считался он одним из самых способных разведчиков, больше других интересовался специальной литературой, тратя на ее приобретение львиную долю заработка.

— Прежде всего я скажу, что Мерзляков и Орлов выступали совершенно неверно и, я бы сказал, наивно…

— Что это за новая форма полемики? — перебивая Волошина, громко спросил Орлов.

— Я сейчас поясню, — краснея и несколько повышая голос, ответил Волошин. — Мерзляков по доброй воле согласился возглавить партию на волконскоит, сам составлял проект работ. А это значит, что он обязан был как следует ознакомиться со всеми имеющимися материалами. Видно по всему — он этого не сделал. А при таком условии выступать так, как он здесь выступил, — это намеренно вводить в заблуждение присутствующих. Теперь о втором выступлении. Вы, товарищ Орлов, конечно, знаете, что все считают вас эрудированным геологом. Это, я думаю, обязывает вас более осторожно, а не так категорично судить о тех вещах, в которых вы не так уж хорошо разбираетесь…

— Однако же… — начал было сердитым голосом Орлов.

— Прошу не мешать, — прогудел Ухтинский.

— Теперь о деле, — продолжал раскрасневшийся Волошин. — Мне довелось рыться в архивах горнозаводских предприятий Урала. В них часто встречались документы о волконскоите. Даже при предварительном знакомстве с этими документами создается впечатление, что Пермская земля богата волконскоитом. За это говорят, например, отчеты, составленные первооткрывателем минерала Волковым. Он утверждает, что при правильно поставленной разведке обязательно будут встречены крупные залежи волконскоита. Вы знаете, что мелкие прожилки его обнаружены во многих местах. На такой территории вполне можно встретить богатые месторождения.

Волошин подошел к столу и, глядя на Орлова, с жаром продолжал:

— Приходилось вам видеть образцы волконскоита в областном краеведческом музее? Обратили вы внимание на их размеры? Разглядывая эти увесистые «кусочки», никак не скажешь, что волконскоит — минералогическая редкость. Я согласен, что найти волконскоит — дело не простое, и совершенно ясно, что искать его так, как ищет Мерзляков, нельзя. Нужно прежде всего разобраться в закономерностях геологического строения тех районов, где встречается волконскоит. Бездумная же проходка многочисленных шурфов, каждый из которых влетает государству в копеечку, ни к чему доброму не приведет…

— Рецепты прописывать легко, — бросил реплику Мерзляков.

Ухтинский недовольно поглядел на него, и тот заерзал на стуле. Волошин молчал. Видно было, что он пытается ухватить утерянную мысль, но ничего из этого не выходит. Наконец он махнул рукой и сел.

— Разрешите мне высказать предложение, Петр Михайлович? — повернулся в сторону главного геолога Орлов, и после утвердительного кивка Ухтинского продолжал: — Учитывая, э-э, настоятельные просьбы представителей красочной промышленности, я думаю, стоит продолжить работы на волконскоит, э-э, до конца полевого сезона. Это — первое. Было бы весьма полезным, э-э, назначить руководителем партии геолога Волошина. Я знаю, что он давно, э-э, болеет волконскоитом. Ему, как говорится, и карты в руки.

В наступившей тишине все ждали, что скажет Волошин, но он сидел и что-то писал в блокноте, держа его на колене. По всему было видно, что отвечать он не собирается.

Противоречивые чувства волновали в это время Андрея Волошина. Он страстно желал окунуться в поиски волконскоита. В то же время не хотелось отбивать эту работу от товарища, который и сам сможет справиться с ней, если возьмется как следует.

— Есть ли еще желающие выступать? — спросил Ухтинский и внимательно обвел присутствующих взглядом. — Нет? Подведу итог. Поисковые работы на волконскоит продолжим. При первых же удовлетворительных результатах рассмотрим вопрос об увеличении штата партии и необходимых ей средств. Сейчас же пока оставим все без изменения, предоставив возможность партии пересмотреть методику работ и увеличить, насколько будет целесообразно, площадь исследования. Начальником Частинской партии с завтрашнего дня назначается Волошин.

В тот же вечер Волошин принял дела у Мерзлякова и на следующий день пароходом выехал в Частые. Андрей понимал всю серьезность поставленной перед ним задачи: во что бы то ни стало найти волконскоит. Немного успокаивала мысль о том, что в его распоряжении имеются сведения об этом минерале, которые он собрал в архивах.

Не знал еще Волошин, как противоречивы и путаны эти сведения. Не знал он и всей сложной, во многом трагичной истории, связанной с открытием волконскоита.