Наперекор судьбе

7

Затаив дыхание, с бешено бьющимся сердцем Шери ждала, что ответит ей Джонатан. Она знала, что перешла границы дозволенного, что у нее нет права отчитывать его за недостойное поведение. Но она не могла больше спокойно смотреть на страдания ни в чем не повинной девочки.

Ведь он же не видел выражение муки в глазах Мэри Клер, когда сказал, что не любит мороженого. Точно так же малышка восприняла бы его слова о том, что он не любит ее. Такова детская психология.

В комнате повисло напряженное молчание. Паузе, казалось, не будет конца.

— Вы все сказали? — спросил наконец Джонатан, сдерживая бушующее в нем недовольство.

— На данный момент — да, — ответила Шери, не зная, как реагировать на его слова.

— Вы всегда читаете нотации вашим пациентам?

— Только тогда, когда они этого заслуживают. Вы будете ужинать? — спросила она, решив, что самое время сменить пластинку.

Она взяла поднос и поставила ему на колени, но прежде чем успела уйти, Джонатан схватил ее за запястье. Шери задохнулась от теплой волны, которая пробежала по ее руке, и ощутила, как напряглось тело.

Он притянул ее к себе, и она почувствовала его дыхание на своей щеке. Возбуждающий мужской запах обволакивал ее. Запах, от которого кружилась голова и который наполнял ее сладостной болью, которую, как она знала, мог утолить лишь Джонатан.

— Должен вам сказать, — произнес он низким хриплым голосом, от которого у Шери задрожали колени, — вы дали мне пищу для размышления.

Говоря так, Джонатан несколько раз провел большим пальцем по ее запястью, приведя Шери в еще большее возбуждение.

— Хорошо, — только и смогла выдавить она из себя, чувствуя, как силы покидают ее.

Еще немного — и она рухнет на пол. Его близость и его прикосновения не просто волновали ее, а наполняли сладостной истомой каждую клеточку тела.

В последние несколько дней ей не раз приходилось прикасаться к нему. Как медсестра, она должна была проверять швы на голове и менять повязку на его плече. И каждый раз она чувствовала его сильную мужскую ауру, и тело ее бурно реагировало на это.

Стремясь ограничить отношения между ними исключительно профессиональными рамками, она, тем не менее, с трудом сдерживалась, чтобы не запустить пальцы в его густые темные волосы, не поцеловать ямочку на подбородке, не погладить широкие загорелые плечи. Как бы иронично это ни прозвучало, Шери была даже рада, что Джонатан не видит, как ее волнуют его прикосновения. Но мог ли он не чувствовать этого?

— Пойду посмотрю, как там Мэри Клер, — пробормотала Шери, пытаясь освободиться от его руки, и с облегчением вздохнула, когда он отпустил ее.

— Идите. В конце концов, именно за это я плачу вам.

— Конечно. Именно за это.

— И захватите поднос. Мне совсем не хочется есть.

Шери, не теряя времени, подхватила поднос и вихрем вылетела из комнаты.

Джонатан сидел несколько секунд неподвижно, приходя в себя. Он не сразу смог успокоиться от того, что услышал, но понимал, что Шери права. Он вел себя так, как не подобает мужчине: прятался в спальне, игнорировал собственную дочь, раздражался по пустякам. Да, конечно, ему пришлось нелегко, и последние события особенно подкосили его. Но он же взрослый человек, черт побери! Ему тридцать восемь, и он лучше подготовлен к превратностям судьбы, чем беззащитная пятилетняя девочка.

Он жалел только себя и пассивно ждал, когда к нему вернется зрение, и все свое растущее раздражение изливал на Мэри Клер и на медсестру. Да, терпеливостью он не отличался, это уж точно! И тем не менее Шери спокойно, не жалуясь, продолжала свою работу. До сегодняшнего дня. Да и то, вероятно, из-за Мэри Клер. И она имела все основания спустить на него собак.

Автокатастрофа перевернула всю его жизнь, заставила забыть главную цель переезда в Порт-Огасту — сломать барьер в отношениях с дочерью. Но вместо того чтобы сблизиться с ней, он отталкивал ее от себя все дальше и дальше. И если сейчас не изменит своего поведения, то так и останется навечно в тюрьме, которую сам для себя построил.

— Шери! Мэри Клер! — позвал Джонатан, выходя из ванной.

Ему показалось, что он услышал их голоса в коридоре.

Час, который прошел после ухода медсестры, он использовал для того, чтобы тщательно изучить комнату, измеряя шагами расстояние между дверью и кроватью и разными другими пространственными ориентирами. Теперь он знал расположение мебели. Конечно, он несколько раз ударялся о стулья и смахнул вещи со столика, но не сдался.

Теперь Джонатан чувствовал себя более уверенно в своей спальне. И, приняв душ, был доволен и горд своими успехами. Впервые с тех пор, как они прибыли домой, он ощутил себя прежним Джонатаном Тревисом. И все благодаря кому?..

Шери тихо постучала в дверь. Она чувствовала себя виноватой за свою резкость и хотела проверить, все ли в порядке у ее подопечного.

— Шери? Это вы? — спросил Джонатан, открывая дверь.

— Да, — ответила она, пораженная тем, что он сам впустил ее в комнату.

На какую-то долю секунды ей даже показалось, что он видит ее. Джонатан смотрел прямо на нее, и она почувствовала, как учащенно забилось сердце.

На нем был махровый халат. А волосы влажно блестели, свидетельствуя о том, что Джонатан только что принял душ.

— Который час? — Его вопрос прервал затянувшееся молчание.

— Половина девятого.

— Мэри Клер спит?

— Да, спит. Я хотела просто узнать… — начала Шери и смущенно замолчала.

— Не оправдывайтесь, не надо. Хорошо, что вы пришли. Входите. Нам надо поговорить.

Голос Джонатана был серьезен, и сердце Шери упало. Неужели он собирается ее уволить?

Джонатан отступил на шаг, затем повернулся. И Шери, пораженная, наблюдала за тем, как уверенно он подошел к креслу.

Она последовала за ним, вдыхая лимонный запах мыла и шампуня. Неожиданно ее пронзила мысль, что он только что принял душ и под халатом, вероятно, был совершенно голый.

Во рту у нее пересохло, и по телу прошла знакомая волна возбуждения. Как чудесно было бы прильнуть к его горячему обнаженному телу, оказаться в его объятиях!

Глубоко вздохнув, Шери попыталась выбросить из головы эротические образы и прийти в себя. Неужели после стольких лет она все еще любит его? После того как он столь низко обошелся с ней, а теперь не менее жестоко обходится с собственной дочерью?

— Я принял решение, — сказал Джонатан, переходя сразу к сути дела.

— Слушаю вас.

Шери старалась говорить спокойно, чтобы не выдать своего волнения. Но в душе считала, что участь ее решена и что сейчас она услышит, что лишилась работы.

— Я обдумал все, что вы сказали. Вы абсолютно правы. Мне пора перестать беспокоиться только о себе и подумать о дочери.

Шери расслышала нотки сожаления в его голосе.

— Я решил переехать в Порт-Огасту, чтобы начать с Мэри Клер новую жизнь. Я очень надеялся, что еще не все потеряно, что еще можно многое изменить…

Он замолчал. И Шери почувствовала, как ее сердце сжалось от этих слов.

— Никогда ничего не поздно. Я знаю, Мэри Клер напугана происшедшим. Но у детей потрясающая способность к адаптации. Им только необходимо знать, что они нужны и что их любят.

Джонатан задумался, а потом тихо произнес:

— Вы так говорите, будто сами испытали нечто подобное.

Сердце Шери ёкнуло.

— Что натолкнуло вас на эту мысль?

— Что-то в вашем голосе. У вас было нелегкое детство, да?

Шери услышала сострадание в его голосе и чуть было не ответила «да». Но стыд оттого, что ее воспитывал отец — дебошир и бездельник, которому было, в общем-то, наплевать на нее, навсегда поселился в ее душе.

— Мы сейчас говорим не о моем детстве, — сухо возразила она, надеясь, что Джонатан не будет настаивать на продолжении этой темы.

— Простите, я не хотел вас обидеть. Вы снова абсолютно правы.

Джонатан помолчал, а потом заговорил вновь.

— Это уже начинает надоедать, не правда ли? Я имею в виду то, что вы всегда правы, — попытался он пошутить.

— Вы просто еще раз подтвердили известную истину, что молодые энергичные мужчины — плохие пациенты. Хотя, конечно, вам было действительно нелегко, когда, придя в себя после аварии, вы обнаружили, что ослепли.

— Да, нелегко, — вздохнул Джонатан и провел левой рукой по влажным волосам, ослабив тем самым пояс халата.

Он, правда, тут же затянул его снова. Но Шери смогла на мгновение увидеть черные завитки волос на его груди. Этого оказалось достаточно, чтобы она задрожала от вожделения.

— А где ваша повязка? — спросила она, пытаясь отвлечься от того, что успела разглядеть под халатом. — Ваше плечо уже не болит?

— Да. К счастью, ушиб был не серьезный.

Джонатан замолчал, потом подошел к платяному шкафу. Нащупав ручку, он открыл его.

— Мне надо одеться. Что-нибудь осталось от ужина?

— Конечно, — заверила Шери, которая оставила его порцию в холодильнике. — Принести сюда?

— Вообще-то, я не прочь спуститься вниз, — неожиданно для нее сказал Джонатан. — Конечно, если вы мне поможете.

— Буду только рада, — ответила Шери, не скрывая своей радости.

— Тогда загляните ко мне минут через десять, — попросил он.

— Все было очень вкусно. Спасибо, — поблагодарил Джонатан, расправляясь с яблочным пирогом, который Шери подала ему на десерт.

Как ни странно, но он был доволен, что выбрался из своей комнаты. И почему это раньше он предпочитал отсиживаться в ней?..

Они спустились вниз без особых приключений. Шери всю дорогу отвлекала его разговорами, пытаясь внушить ему уверенность в себя.

— Не хотите посидеть на улице? Вечер сегодня просто прелесть.

— Ну, вы прямо читаете мои мысли! — удивился Джонатан, решив, что свежий воздух ему не повредит.

Шери проводила его на террасу.

— Вам приходилось раньше работать со слепыми? — спросил Джонатан после того, как она усадила его в старую деревянную качалку, которую еще его отец когда-то соорудил для своих детей.

— Да, — ответила Шери. — У нас с мужем был сосед-вдовец, весьма почтенный старый джентльмен, у которого постепенно ухудшалось зрение. Мистер Макивор, тем не менее, был полон решимости обходиться без посторонней помощи и пошел на курсы для тех, кто недавно потерял зрение. Я подумала, что это будет полезно для меня, как медсестры, и попросила разрешения понаблюдать за ним.

Джонатан слегка покачивался на качалке и мысленно восхищался Шери, которая смогла ненавязчиво присмотреть за соседом, приобретя тем самым ценный опыт для работы.

За то короткое время, что она работала на него, Шери показала себя душевно щедрой, доброй и трудолюбивой женщиной, которая умеет находить общий язык как с детьми, так и со взрослыми.

Упоминание о муже усилило ту ауру таинственности, которая окружала се. Его так и подмывало спросить, замужем ли она сейчас. А если нет — ему почему-то казалось, что Шери свободна, — то что послужило причиной развода. Как брак с такой чудесной женщиной мог оказаться недолговечным? Но Джонатан сдержался, зная по собственному опыту, как быстро проходят любовь и доверие.

Он глубоко вдохнул и ощутил аромат цветов, которые его мать каждую весну сажала на террасе, а также знакомый и любимый с детства запах лошадей и свежескошенной травы.

— Вы ездите верхом? — неожиданно спросил Джонатан и услышал, как часто задышала Шери.

— Да, — ответила она после странной паузы.

Своим вопросом он застал ее врасплох. Она любовалась зелеными холмами, поблескивающим между ними морем, и на время забыла обо всем на свете.

— Я рассчитывал, что идея нашего переезда в «Земляную орхидею», где Мэри Клер может научиться ездить верхом и иметь свою лошадь, понравится ей, — задумчиво сказал Джонатан. — Однако сейчас мне вряд ли удастся затащить ее в конюшню. Я уж не говорю о том, чтобы посадить верхом на лошадь.

— Время и верный подход — это все, что вам нужно, — заметила Шери. — Мне кажется, Джек упомянул о том, что одна из кобыл вот-вот должна ожеребиться. Обычно дети любят детенышей животных.

— Шери, вы гений! — воскликнул Джонатан, широко улыбаясь. — Собственно говоря, я пользовался тем же приемом раньше, чтобы помочь подруге сестры преодолеть страх перед водой, — предложил ей посмотреть, с каким удовольствием купается щенок нашей собаки.

У Шери перехватило дыхание, а сердце учащенно забилось, ибо речь шла о ней.

Ей было только три года, когда ее отец устроился работать в одном яхт-клубе разнорабочим. Мать взяли уборщицей в закусочную. И поскольку они не могли позволить себе нанять няню, то решили, что за Шери будет приглядывать многодетная соседка. За мизерную плату та согласилась.

Шери нравилось играть у воды, наблюдать, как причаливают красивые кораблики, как ветер надувает разноцветные паруса. И вот однажды она убежала из дому, чтобы полюбоваться на катера и яхты. Соседка, занятая своими детьми, не обратила внимания, что ее подопечная исчезла.

Подбегая к пристани, Шери оступилась и упала в воду. На ее счастье, прогуливавшаяся поблизости супружеская чета заметила это… Одним словом, Шери спасли, но она страшно испугалась. В состоянии истерики, она громко кричала, зовя родителей на помощь. Подоспевшей матери удалось успокоить дочь, но с тех пор Шери стала бояться даже близко подходить к воде.

Это продолжалось до тех пор, пока она не приехала в «Земляную орхидею». Эйприл, которой она доверилась, рассказала обо всем Джонатану. Шери думала, что тот станет смеяться над ней, но он просто повел ее к озеру, взяв с собой толстого лопоухого щенка. Очень похожего на того плюшевого, с которым не расставалась Мэри Клер, неожиданно подумала Шери.

Перспектива провести время наедине с Джонатаном пересилила ее нежелание подходить к воде. Он был нежным и обворожительным и рассказывал случаи из своего детства, связанные с домашними животными.

Слушая его болтовню, Шери не заметила, как они подошли к самой пристани, около которой покачивалась небольшая парусная лодка. Они остановились на самом краю. Джонатан, говоря ласковые слова, пустил щенка в лодку. И тот, забавно переставляя толстые лапы, принялся обнюхивать незнакомые предметы. Шери рассмеялась, глядя на него.

Тогда Джонатан улыбнулся ей и протянул руку, приглашая последовать за щенком. Очарованная его улыбкой, она превозмогла чувство страха и доверчиво вложила свою руку в его. Продолжая улыбаться, он сжал ее ладонь. Чувство страха постепенно отступило. А когда Джонатан отвязал лодку и направил ее к середине озера, Шери неожиданно охватило чувство радости и восхищения. Водная гладь больше не пугала ее, она казалась ласковой и такой красивой в лучах солнца.

Менее чем через неделю она уже мастерски управлялась с парусом. А потом Джонатан научил ее ездить верхом…

— Шери… Шери, вы еще здесь? Я знаю, вы не уходили…

Обеспокоенный голос Джонатана вернул, ее к действительности.

— Да, да, я здесь.

Она отошла от ограждения террасы, где стояла, и села рядом с ним в качалку.

— Простите, я любовалась отсюда открывающимся видом. Я забыла, как это…

Она тут же осеклась, проклиная себя за несдержанность, и украдкой взглянула на Джонатана. Обратил ли он на это внимание?

— Чудесный вид, правда?

В его голосе слышалась тоска.

— Жду не дождусь, когда сам смогу вновь увидеть все это.

Шери придвинулась к нему ближе.

— Вы увидите, обязательно увидите, — зашептала она, взяв его руку и мягко сжимая ее.

— Спасибо вам, Шери. Спасибо за все, — с чувством произнес Джонатан, положив на ее руку свою ладонь.

Ее сердце забилось, как птица в клетке.

— Даже за нотации? — спросила она, не удержавшись от иронии.

Джонатан усмехнулся.

— За них особенно. Мне и Мэри Клер повезло, что вы с нами. — Он улыбнулся. — Если бы вы уже не устроились на работу в новый корпус больницы, я бы предложил вам остаться здесь в качестве няни.

Шери ничего не ответила. Но подумала: осталось бы его предложение в силе, если бы знал, кто она на самом деле?