Напросились: Она идет убивать

Глава VI. Нежданная встреча

Пока Мария спала, погружаясь в воспоминания прошлого, бандиты, увлеченные идеей ее поимки, «бросились» в отчаянную погоню. Точно зная, куда им необходимо далее ехать, они «влетали» в лесной массив на своих «квадроциклах», двигаясь по уже накатанной ими ранее дороге на скорости никак не меньшей, чем шестьдесят километров; каждый спешил первым захватить в плен эту позволившую бросить им вызов никчемную, «мерзкую суку».

Атаман, удрученный смертью своего младшего брата и, в то же время, осознавший, что его соратники легко справятся с этой несложной задачей, счел возможным двигаться в конце всего авангарда на самой что ни на есть минимальной скорости, одновременно предаваясь своим невеселым мыслям.

Его сопровождала, единственное, лишь Грета, верная своему «супружескому» долгу – быть всегда подле своего «крутого» избранника. Они ехали молча, так как девушка, зная взрывной характер их общего предводителя, не решалась каким бы то ни было способом прервать его печальное одиночество; она держалась немного поодаль, готовая в любой момент встать подле Борисова.

Внезапно! Прямо впереди себя они услышали громкие крики, ругательства и скрежет железа.

– Это еще что такое? – нахмурив и так сведенные к переносице брови, гневно «бросил» рассерженный и ни на шутку встревоженный атаман. – Что тут вообще, «…мать его», происходит?

– Я сейчас съезжу узнаю, – поспешила Шульц оказаться и в этот раз чрезвычайно полезной.

– Нет, – строго возразил главарь томских лесных бандитов, – поедем вместе, – и, добавив газу, погнал уже на повышенной скорости.

Когда они прибыли к месту общего сбора, то обнаружили сгрудившиеся в беспорядке «снегоболотоходы» и нервно расхаживавших вокруг них недовольных и одновременно недопонимающих сложившуюся обстановку соратников. Обладая зычным, ни с чем не сравнимым, голосом, Виктор Павлович закричал:

– Что, черт возьми, у вас здесь творится?!

«Горе-охотники», услышав голос своего грозного «командира», немедленно замолчали и, потупив взор, «опустили» глаза, уперев их почти в самую землю. От них отделился один разбойник, казавшийся самым зрелым, который и направился в сторону атамана, чтобы держать перед ним подробный отчет, а заодно и попытаться дать ответ на мучившие других членов банды вопросы; на вид ему было явно не меньше, чем пятьдесят лет, а его высокий рост, под сто девяносто сантиметров, выделявшийся еще и широкими плечами, и мощной грудью, внушал к этому человеку уважение не только простых соратников, но и в том числе самого главаря.

– Что здесь случилось, Петрович? – обращаясь к этому человеку общепринятым в этой банде именем, Борисов, лишь только этот самый старший преступник к нему приблизился, счел для себя возможным поинтересоваться у него уже гораздо спокойнее.

– Если в общем, то примерно так, Палыч, – только ему было разрешено так обращаться к верховному атаману, – ехали мы, как говорится, по следу этой «шалавы», и предвкушали, что вот-вот нагоним ее и передадим в твои руки, как внезапно Лешка – тот, что является «Погремухой» – ехавший самым первым, налетел на растянутую подлой «сучкой» прозрачную леску. Она располагалась как раз на уровне глаз и, принимая во внимание нашу скорость, впилась ему аж до половины черепа, прежде чем «квадрик», продолжая свое движение, вырвался из-под его безвольного тела, но продолжавшего тем не менее непроизвольно трепыхаться в страшнейших предсмертных судорогах.

– И что было дальше? – все более мрачнея, произнес с задумчивым видом главарь.

– Дальше? – продолжил свой рассказ, помрачнев, и без того не слишком веселый Петрович. – Дальше следовавший за ним хотя и успел выжать тормоз, но все равно наскочил на Лёхино туловище, уже начавшее истекать кровью, как только что вышедший из воды утенок; резкая же остановка стала причиной столкновения следующего и еще нескольких «квадроциклов», прежде чем все другие успели сообразить, что необходимо срочно снижать скорость и быстренько разъезжаться по сторонам.

– Ясно, – произнес Борисов голосом, не предвещающим ничего более или менее доброго, – значит, «шлюха» оказалась не такой уж трусливой, тупой и глупой, – сделал он небезосновательное заключение вполголоса, затем уже громче, чтобы слышали все, грозно добавил: – Едем медленно, внимательно вглядываясь у себя перед носом! Двое остаются похоронить «Погремуху», а потом догоняют; остальные… двигаем в путь.

Приказание было отдано достаточно ясно, и бандиты, рассевшись по своим транспортным мотосредства́м, не замедлили продолжить прерванное ненадолго движение. Атаман на этот раз уже предусмотрительно, и притом вместе со своей неизменной Гретой, предпочел ехать сзади. Теперь движение было крайне замедлено, а скорость не превышала двадцати километров; впередиидущий страшно нервничал, каждую секунду ожидая подвоха, и тщательно всматривался перед собою в дорогу.

Интуиция, как и обычно, не подвела ненадолго задремавшую Вихреву, в результате чего она проснулась, когда шум моторов стал раздаваться в трехстах метрах от места, где отважная воительница предприимчиво посчитала возможным укрыться; мгновенно сбросив с себя остатки тревожного сна, так вроде бы неожиданно ее обуявшего, она заняла удобную, наиболее выгодную, позицию и, прицеливаясь, навела ствол в направлении ожидаемого появления жестоких преступников: через оптический прицел четко различалась вереница преследовавших ее бандитов. Характера девушка была чересчур импульсивного, поэтому, установив для себя цель, ни секунды не размышляя, один за другим Маша стала производить четкие, прицельно бьющие, выстрелы.

Вырвавшиеся вперед члены банды падали со своих «квадроциклов» словно подкошенные – это Мария, предполагая на их телах бронежилеты, предпочитала направлять пули им прямо в головы; она успела поразить четверых, прежде чем ее противники поняли, что попали в ловко расставленную засаду; они спрыгивали со своей «мототехники», в то же время предположительно определяли направление, откуда шло ведение безудержного огня, после чего сразу же открывали шквальную, беспорядочную стрельбу.

Отважная героиня была удовлетворена и этим, вполне ощутимым смятением, внесенным ею в ряды безжалостных недругов, поэтому, как только началась ответная пальба, сразу же отползла назад (рюкзак с припасами она заранее прикрепила на плечи) и, прикрываясь холмом, заняла место на доставшемся ей не совсем обычным образом «снегоболотоходе», привела в действие зажигание, и, когда запустился двигатель, она, выжимая из техники все, что только возможно, устремилась прочь от этого злосчастного места, все дальше и дальше углубляясь в лесную непроглядную глушь, казавшуюся дремучей и практически беспросветной. В месте, где она протянула леску, ей пришлось немного пригнуться, чтобы не стать невольной жертвой собственного же незатейливого подвоха.

Бандиты, не прекращавшие бесперебойно стрелять из своего многочисленного оружия, по понятным причинам так и не услышали, как отъезжала удиравшая девушка; они продолжали стрелять не менее минут десяти, предоставив беглянке возможность значительно увеличивать разделявшее их расстояние, по мере ее удаления все более возникавшее между ними.

– Все, хватит! – не выдержал раздосадованный Борисов и тут же своим громовым голосом грозно добавил: – Вы так весь боекомплект расстреляете! Чем тогда с шалавой воевать собираетесь?!

Лесные разбойники, услышавшие гневный возглас своего атамана, не замедлили выполнить его приказание, но вставать при этом из-за своих укрытий особо не торопились, совсем еще в недалеком прошлом став свидетелями того, как ровно за четыре секунды погибли ровно четыре, без преувеличения, их очень боеспособных товарища. Шум двигателя «квадроцикла» Вихревой между тем благополучно затерялся среди могучих деревьев.

– Костыль, Локатор, – произнес лесной «главнокомандующий», обращаясь к двум наиболее молодым и подвижным членам этой преступной «братии», – а ну-ка сползайте-ка осмотрите вон тот вон пригорок.

Те, как-то́ ни покажется странным, но тем не менее, даже несмотря на свой всеобъемлющий страх, ни секунды не мешкая, бросились выполнять отданное им непререкаемым голосом поручение, хотя сердца их в тот момент колотились как заведенные, ну, или же бешенные, и одновременно ощущалась легкая нервная дрожь в том числе и по всему остальному телу. Опасливо озираясь, разведчики наконец-таки добрались до места, откуда предположительно осуществлялась безжалостная стрельба и, осторожно взобравшись на холм, там уже в конце концов смогли спокойно вздохнуть, потому как достоверно и доподлинно убедились, что хотя и, действительно, девушка стреляла именно оттуда, но к этому моменту уже успела покинуть свою огневую позицию, такую невероятно удобную и казавшуюся врагам неприступной. Внизу возвышения они обнаружили следы в спешном порядке отъехавшего быстроходного японского «квадрика».

Вернувшись к своим не таким уже веселым соратникам, они сообщили о только что ими увиденном, не забыв с озабоченным видом упомянуть, что беглянка, кроме вооружения, прекрасно обеспечена съестными припасами, что следовало из пустой консервной банки, оставленной в месте ее недолгой стоянки. Выслушав доклад своих подчиненных, атаман, обращаясь к остальному своему бравому «воинству», ухмыляясь, спросил:

– Есть еще такие, кто считает, что эта «охота» будет неинтересной? Уже восемь наших товарищей – включая моего младшего брата! – погибли от рук этой – не приведи Господи! – «мерзкой шлюхи», на деле оказавшейся непримиримым, а главное, весьма подготовленным неприятелем.

Бандиты понуро молчали, опустив вниз свои буйные головы; теперь все уже прекрасно осознавали, что столкнулись не с простым, необученным военному делу, врагом, а с неприятелем основательно подготовленным, оказавшимся достаточно натренированным и обученным, доселе им по своей отчаянной смелости и коварству неведомым, причем даже для такого нелегкого, серьезного и очень опасного дела. Борисов же тем временем продолжал:

– Надеюсь, все здесь присутствующие понимают, что дать шлюхе возможность уйти – на это мы попросту не имеем права? Почему? Во-первых, она сразу же наведет на нас «мусоров» и наше тайное убежище окажется под угрозой; ну, а во-вторых?.. Это вы и сами прекрасно все знаете.

Все молча кивали в знак согласия головами, продолжая в себя «впитывать» каждое слово, произносимое дальше их безжалостным атаманом:

– Поэтому, я предлагаю продолжить наше движение и все-таки выследить эту «сучку»! Я отменяю свое приказание брать ее только живой: общее дело намного важнее. В связи с этими переменами я меняю предварительные условия и объявляю, что тому, кто принесет мне ее голову, я выдам огромную премию, равную десяти тысячам долларов; кстати, горючего в ее «квадрике» было немного, а следовательно, скоро оно непременно должно закончиться; потом же ей придется либо топать пешком, либо же принимать с нами бой – на что она отважится? – этого я не знаю, а значит, дальше будем двигаться совсем не так, а немножечко по-другому: вперед, метров на триста, пустим двух наших разведчиков, сами же будем двигаться сзади, чтобы – на случай чего? – иметь возможность спокойно оценить обстановку и действовать сообразно развивающимся перед нами событиям; а теперь по машинам – и в путь!

Преступники, посчитав, что инструктаж был закончен, направились – каждый к своей «мототехнике». Предусмотрительно, перед началом последующего преследования, двое бандитов были отправлены немного вперед, чтобы обеспечить безопасное продвижение остальным; на этот раз авангард действовал немного разумнее, и когда, отъезжая от холма, ведущий поравнялся с натянутой Вихревой леской (поскольку на этот раз скорость была небольшая) он успел затормозить, лишь только она приблизилась к его переносице; по рации он сразу же передал, что девушка не забывает расставлять за собой неожиданные ловушки.

– Будьте предельно бдительны, – ответил им Виктор Павлович и, выключив передатчик, только для себя самого чуть слышно добавил: – Я уже и сам не представляю, чего ожидать от этой развоевавшейся «сучки».

Высланный вперед разведчик снял опаснейшее приспособление, предоставив остальным возможность наиболее безопасного следования; те же в свою очередь, постепенно отходя от пережитых ими недавно волнений и, конечно же, не забывая выказывать перед атаманом показную браваду, шутили над тем, как они все-таки захватят беглянку, как изощренно ее будут затем тиранить и как впоследствии безжалостно, а главное, кровожадно убьют.

Мария же, ничуть не сомневавшаяся, что ее щадить, уж точно, не будут, гнала «квадроцикл», выжимая из него по возможности самую максимальную скорость. Проехав чуть более десяти километров, двигатель стал сначала предупредительно «кашлять», а потом постепенно и вовсе заглох: стрелка указателя топлива в баке уверенно показывала нулевую отметку; делать было нечего – дальше нужно было двигать пешком.

Девушка успела пройти еще три километра, прежде чем на улице стало смеркаться, и постепенно на землю опустилась темная, а в чем-то и очень мрачная ночь. Это были вторые сутки, которые отважная героиня вынуждена была проводить в таежном лесу; однако на этот раз она была одета гораздо теплей и удобней, полностью готовая для такого незавидного времяпрепровождения и чувствовавшая себя намного уверение, даже несмотря на то вроде бы неприятное обстоятельство, что костер разводить было нельзя – почему? – да по той исключительной причине, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания неотступно гнавшегося за нею хитроумного и безжалостного врага.

Перекусив, Вихрева совсем было уже собиралась лечь спать, как вдруг в направлении, противоположном тому, откуда она появилась, ею было замечено слабое, периодически блекнущее мерцание – так мог гореть только очаг, разведенный с помощью человека. Девушка была далека от мысли, что бандиты, напуганные ею до смерти (и она была не так отдалена от суровой действительности), смогли бы ее настолько опередить, чтобы неожиданно оказаться по ходу ее продвижения; но ведь это могла быть и так необходимая ей, причем долгожданная, помощь, тем более что интуиция ей не просто говорила, она просто «кричала», требуя незамедлительно устремиться вперед; Маша отчетливо чувствовала, как сердце в ее груди колотилось как сумасшедшее, предвещая, что вот-вот уже готово «оказаться» снаружи, однако это было не предчувствие чего-то ужасного, а напротив, чувство, предвещающее встречу с чем-то давно утраченным и бывшим некогда таким близким, а возможно, и дорогим.

Ни минуты больше не тратя на колебания, она отправилась на это пробивающееся сквозь деревья колеблющееся сверкание; постепенно оно становилось все ярче, пока из темноты четко не стали вырисовываться костер, а возле него одиноко сидящий мужчина, повернутый в этот момент к приближавшейся героине своей сильной и невероятно могучей спиной. Услышав позади себя неуверенные шаги, он невольно, еле заметно, вздрогнул и практически сразу же обернулся…

Лишь только взглянув друг на друга, они оба замерли от полной и удивительной неожиданности, застыли так на минуту, может, чуть больше… и наконец, видимо осознав, что это все же не сон, одновременно и вместе с тем радостно вскрикнули:

– Иван?! – удивилась Вихрева.

– Маша?! – словно эхо вторил подруге Ковров. – Что ты здесь делаешь?

– Долго рассказывать… скажу лишь, что за мной гонится толпа озверевших и отмороженных горе-придурков, непременно желающих моей смерти. Но… как ты здесь? Ведь сказали, что тебя…

– Давай сначала выслушаем, что приключилось с тобой, – обнимая и целуя любимую, произнес обрадованный спецназовец, – а потом уже и я расскажу о своих злоключениях.

После этого, позабыв обо всем на свете, они, полные счастья, предались наслаждению от неожиданной и такой долгожданной встречи.