Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок

Глава 1

Похожая на криво нарисованную мандалу схема плыла, двоилась и, казалось, вот-вот продемонстрирует злорадно оттопыренный средний палец. Я разглядывала её уже битых полчаса, но к пониманию адарских премудростей не приблизилась ни на шаг.

— Смотри, — Надин потыкала тупым концом карандаша в центр перекошенной схемы, — ты начинаешь отсюда. Всегда, при любых обстоятельствах. Ты — середина и с середины же выбираешь, куда двигаться дальше, по какой нити пойти…

Кто сказал, что телепортация посредством местной мировой паутины вещь лёгкая, понятная и простая в эксплуатации? Подайте мне сюда этого наивного человека, и я с превеликим удовольствием растолкую ему, как он не прав.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что лишь спонтанные переносы проходят быстро и без явных усилий со стороны адары. Мало услышать и ответить на зов, мало выпасть из реальности. Надо обстоятельно, конкретно обозначить цель пути, распределить силы в зависимости от того, одна ты или с пассажиром, в зафире или пешком, с грузом или налегке. Надо учитывать, отправляешься ли ты в соседний домен, через два домена или на другой край мира. Не забывать, что перепутья — это не только аномальные зоны между доменами, но своеобразный зазор в паутине, куда можно ненароком провалиться. Обычно адары забывчивостью не страдали и редко выпадали на перепутья по случайности, однако я-то не совсем адара и улететь туда могу запросто.

Зов сети важно уметь фильтровать. Будь Феодора слабее, и мне было бы проще, но чего нет, того нет.

Открывающееся пред мысленным взором плетение надо читать, словно карту. Как иначе я пойму, где пресловутая середина и в какую сторону следует начинать движение?

Тысяча и один нюанс, о коих я даже близко не подозревала, пока не приступила к урокам под руководством Надин.

Мне было трудно.

Сестре Люсьена не легче, потому что тяжело вдолбить в голову взрослого человека то, что предполагается знать с младшего школьного возраста.

Получалось не всё и не всегда. Порой я отчаянно тупила и еле-еле вникала в рассказанное Надин. Она повторяла раз, другой, а потом начинала раздражаться. Я её понимала — саму бы не хватило по сто раз талдычить одно и то же и почти всегда с нулевым результатом на выходе. Хорошо хоть, спонтанных телепортаций больше не случалось. То ли регулярные уроки делали своё дело, то ли ситуация к выпаданию в неизвестность не располагала, то ли я успела замучить даже волшебную сеть.

После визита Алишан я, Люсьен и Филипп собрались — если, конечно, можно назвать это сборами в силу полного отсутствия личных вещей у двоих из нас, — погрузились в зафир и поехали в Ливент. В Бертерском домене подаваться нам некуда, но оставаться у Ормонда неудобно и бессмысленно. Алишан отказала попаданке от дома, ждать больше некого, возвращаться некуда. Обременять Ормонда нашим присутствием можно ещё долго, только что изменится от лишнего дня, проведённого в его квартире в качестве приживал?

Ничего.

А в Ливенте можно попроситься на постой к Бёрнам и отрабатывать кров и стол посильным трудом в трактире.

Сочетаемые мой план не то чтобы встретили с восторгом и одобрением, но идей взамен не предложили. Отправляться в Фартерский домен прежде, чем я научусь перемещать собственных сочетаемых самостоятельно, я считала делом бесполезным. Допустим, Люсьен попросит сестру, и она по очереди перетаскает нас всех. Что дальше? Будем ютиться втроём в съёмной комнатушке Люсьена? К Филиппу завалимся, если его дом ещё числится за ним? С риском попасться на глаза Виргилу, угу… Или, того веселее, осчастливим кого-то из родителей сочетаемых? Дом семьи Люсьена невелик и, кроме мамы с папой, там жила Надин со своим сочетаемым. Дом семьи Катрино поболе будет, но находиться под одной крышей с свекромонстром… тьфу, то есть с Исабель… ни за что!

В общем, вернуться в Фартерский домен можно и нужно, но когда я буду больше походить на адару и смогу доказать свой статус не только словом.

Ещё нужны документы, легализация моей адарской деятельности и уверенность, что назавтра Алишан не прибежит ко мне с осиновым колом, серебряными пулями и святой водой, дабы избавиться от опасной твари из перелома. В случае чего доказать, что я не дуайр, я не смогу. Неизвестно, поверили ли Алишан и Виргил заявлению Люсьена, что мы с Феодорой всего лишь похожи внешне. И что будет, если Алишан решит во что бы то ни стало разыскать сестру, предположительно застрявшую в моём настоящем теле где-то в дальних доменах?

Бёрны моему возвращению в компании уже двоих сочетаемых удивились сильно. Давуд не горел желанием принимать нас обратно, но мысль заполучить аж троих работников с перспективой оплаты едой да спальным местом, на которое всё равно никто не претендует, победила. Анна тоже не возражала, хотя и стала странно на меня поглядывать.

Заняли мы две комнаты — я с Люсьеном в одной, Филипп в другой. Несмотря на решение остаться со мной в Бертерском домене, завершать сочетание Филипп не торопился. Наши с ним отношения вообще отличались нудной, мутной неопределённостью. Вроде как он мой мужчина, более того, мужчина, согласившийся быть со мной по собственной доброй воле, а не только потому, что так зеркало волшебное велело. И в то же время он сам по себе, красивый, словно фэнтезийный эльф, очаровательный — когда захочет, разумеется, — и труднодоступный, точно какая-нибудь Аннапурна. На место в моей постели не претендовал, наши с Люсьеном близкие отношения не комментировал и иногда включал режим кошкожаба, чем бесил изрядно. Правда, на положение мужа отлучённой от рода адары не жаловался.

Люсьен договорился с сестрой, и Надин стала наведываться в Ливент через день, дабы провести урок с недоадарой. Если погода располагала, выезжали за город, подальше от любопытных глаз, если нет и посетителей было мало — сидели в зале «Белого волка», обложившись схемами и карандашами. До полноценного практического занятия ещё не дошли, прежде мне следовало худо-бедно вникнуть в теоретическую часть, а именно взять нарисованную Надин мандалу и правильно заштриховать нужные участки, обозначая, каким путём я пойду. Как всё должно выглядеть на практике, с настоящей сетью, а не схематичным её изображением, представляла я смутно.

Так пролетели две недели.

— Это-то я поняла. Начинаю с середины… — я переложила лист поудобнее и начала штриховать участки.

Надин с минуту наблюдала за мной, затем стукнула карандашом по краю схемы.

— Ты опять не с той стороны начала.

— Почему не с той? С середины, как ты сказала.

— А пошла куда?

Я присмотрелась к собственным каракулям.

— Налево…

— По солнцу, Варь, по солнцу.

Феодорой меня уже редко кто называл, разве что Анна, забывшись, могла обронить. Жителям Ливента в принципе глубоко фиолетово, как меня зовут, Филипп быстро перестроился, а Люсьен с самого начала обращался ко мне по настоящему имени. Надин последовала примеру брата и тоже сокращать начала. Мне самой было удобнее пользоваться родным именем, да и опасение грызло, что за несанкционированное упоминание Феодоры может ответочка прилететь. Не стоило обольщаться понапрасну, воображая, будто Алишан забыла о существовании самозванки, захватившей тело её младшей сестры.

— М-м… то есть справа, да? — предположила я, поскрипев мозгами.

— Да. Ты центр, ты точка отсчёта для себя.

— А если мне налево надо?

— Да хоть через голову кувырком. Я уже говорила, сеть не прямая, расстилающаяся перед тобой дорога, сеть… это сеть, — Надин извлекла из кармана жилета маленькие круглые часы, посмотрела на циферблат под стеклом. — Мне пора. Если в следующий раз проложишь верное направление, попробуем перейти к практике.

Я сняла с колен дощечку, которую подкладывала под бумагу во время выездов за город, собрала разложенные по покрывалу схемы и раскатившиеся карандаши.

— Все адары так долго постигают науку перемещений? — вопросила я скорее риторически, но Надин ответила.

— Большинство из нас осваивают всё это, — девушка указала на бумажную стопку, — годам к десяти, когда даже самая слабая адара слышит и верно истолковывает зов. Чем раньше юная адара научится перемещаться и контролировать зов, тем лучше. Меньше трудностей в будущем.

— А бывает, что так и не осваивают? — я сложила всё в сумку, и мы с Надин встали со старенького полосатого покрывала, обнаруженного мной в ящике под сиденьем в зафире.

Найденное покрывало я вытряхнула, прополоскала в холодной воде и повесила сушиться на заднем дворе трактира, а после вернула в зафир. Лишним не будет. Я и в салоне порядок навела — постирала занавески, подмела, протёрла и почистила что смогла, — и снаружи зафир помыла, выехав ради такого дела к местной речке. Себя тоже обновила — остригла волосы, вернувшись к привычному каре до плеч и повергнув Филиппа в шок одним видом стрижки, и разнообразила гардероб несколькими одолженными Надин вещами, в особенности штанами. Не было в Ливенте не только модных салонов, но и магазинов готовой одежды. Либо отправляешься в город покрупнее, либо шьёшь на заказ у мастериц, либо покупаешь ткани и всё необходимое и тоже шьёшь… сама. Денег у нас на троих по-прежнему кот наплакал, и тратить последние монеты на шмотки я не готова. Никто не запрещал взять в долг — у Ормонда или у родственников моих сочетаемых, однако всякий долг рано или поздно потребуется отдать, а где гарантия, что к тому моменту будет чем отдавать?

Ормонду мы и так должны.

Семье Люсьена тоже — Надин-то мне помогала и с уроками, и с одеждой, и с прочими важными бытовыми мелочами.

А одалживаться у семьи Филиппа… ну, такое себе.

Когда будет нормально с деньгами, тогда и подумаю об адекватном шопинге.

— Я о подобном не слышала, — Надин подняла с травы свой край покрывала, помогая его сложить.

— Рискую оказаться первопроходцем.

— Глупости. Ты не рождена адарой, но стала ею, будучи взрослой и неподготовленной, потому и учёба тебе тяжелее даётся.

Надин знала, что я чужая тень, — как иначе Люсьен смог бы объяснить всё, что она услышала в квартире Ормонда? Однако в подробности её не посвящали, а сама она не задавала лишних вопросов. Оставалось только догадываться, что Надин думает по сему поводу и как на самом деле воспринимает этакий прецедент в моём лице. Впрочем, я и сочетаемым не сказала, что явилась из другого мира. Они считали, что я прибыла из неведомого дальнего домена, а я их не разубеждала. Терзалась виной и неловкостью из-за лжи, но правду рассказать не могла. Вдруг, если заикнусь о другом мире, меня примут-таки за дуайра или ещё какого пришельца из перелома, немедленному уничтожению подлежащего?

Я отнесла сумку с покрывалом в зафир, стоящий на краю лужайки, где мы занимались. Попрощалась с Надин и с лёгкой завистью понаблюдала, как она исчезает в невесть откуда берущихся хлопьях тумана. Затем села в зафир и покатила в Ливент.

Внезапно нагрянувших посетителей я заметила уже на подъезде к трактиру.

Наёмного извоза в Ливенте не было. Город не столь велик, как казался, и прогулка по нему из конца в конец много времени не занимала, даже если пешком идти. Поэтому чёрный экипаж с изображением красного колеса вместо шашечек на дверцах внимание невольно привлекал. Как и закреплённый в задней его части дорожный сундук.

Зафир притёрся к кромке тротуара, открыл дверь и спустил подножку. С сумкой под мышкой я вылезла, похлопала зафир по боку и, настороженно косясь на возницу наёмной кареты, направилась в трактир. Толкнула створку, оглядела полупустой по обыкновению зал и сообразила запоздало, что надо было сразу отогнать зафир на задний двор, а самой зайти через чёрный ход. Подняться на второй этаж, закрыться в комнате и сделать вид, будто меня нет дома.

Посетители, коим не повезло наведаться в «Волка» в столь эпичный момент, занимали стол у стены и одно место у стойки и старательно притворялись, будто им ни капли не интересно, что за важная персона объявилась в Ливенте и откуда прибыла, да не одна, а со служанкой, смиренно застывшей поодаль. Люсьен за стойкой сосредоточенно протирал кружки, хотя вряд ли в том была острая нужда, и время от времени бросал цепкие взгляды на стоявшую возле окна пару. Анна мялась у ведущей на кухню двери, не зная, то ли подойти к нежданной гостье, то ли лучше не соваться без необходимости. Давуда, как обычно, не видно и не слышно. С визитёршей беседовал Филипп, и вымученная гримаса на несчастном его челе намекала недвусмысленно, что тема разговора мало его радует.

Крепло подозрение нехорошее, что и мне она радости не доставит.

Оценив обстановку, я постаралась как можно бесшумнее прикрыть за собой дверь и проскользнуть к лестнице. Увы, в число адарских талантов способность становиться невидимой не входила.

— А-а, вот и она, — гостья степенно обернулась ко мне, и я замерла, не пройдя и трети пути. — Адара Феодора…

— Варвара, мама, — поправил Филипп устало.

— Сын мой, память меня ещё не подводит и, сколь помню, эту адару мне представили как Феодору, — отрезал свекромонстр… ой, то есть Исабель Катрино собственной царственной персоной.

— Я действительно Варвара, — я нерешительно приблизилась, хотя больше всего хотелось развернуться и дать дёру.

Всё равно куда, лишь бы подальше от дражайшей матушки Филиппа.

Потому как не к добру её визит, ох, не к добру!

— Отчего же твоя сестра представила тебя как Феодору?

— Вышла… э-э, небольшая путаница.

— Адаре Алишан неизвестно, как зовут её родную сестру? — неодобрительный взгляд пробежался по мне, подмечая изменения с прошлой встречи.

Полагаю, Исабель не оценила мои штаны.

Стрижку, по меркам Фартерского домена категорически не подходящую приличной девице.

Да и общий мой лохматый, несколько мальчишеский вид пришёлся почтенной даме сильно не по вкусу.

— Известно, просто…

— Мама, это крайне занимательная история, которую я, быть может, когда-нибудь тебе расскажу, но не сегодня, — прервал Филипп неловкие мои попытки объяснить ситуацию.

И ладно. Не то чтобы прямо хотелось вводить Исабель в курс дела.

— Как пожелаешь, — на диво легко согласилась она. — Для меня, в сущности, не имеет большого значения, каково истинное имя… твоей адары.

Алишан, помнится, тоже всё норовила назвать Люсьена не по имени, а исключительно «твой амодар».

— Спустя некоторое время после нашего отбытия из Фартерского домена мама сочла нужным справиться обо мне, — пояснил Филипп.

Видимо, не терпелось удостовериться, что никто в страшном-престрашном адарском гареме не обижает её дорогого сыночка.

— Каково же было моё удивление, когда я узнала, что Филиппе нет в Исттерском домене, ни в поместье адары Алишан, ни где-либо ещё в пределах этого домена, — неодобрение проклюнулось не только в неприязненном взгляде, но и в суховатом тоне. — К счастью, мне удалось выяснить, где находится Филиппе…

— Кто инфу слил? — не удержалась я.

— Озейн Ворон был так любезен, что…

— Понятно.

Исабель поджала губы, всем строгим видом своим демонстрируя недовольство невоспитанной хамоватой невесткой.

— Озейн Ворон поведал о чём-нибудь ещё? — не хватало только, чтобы Виргил начал на каждом углу трезвонить, что во мне местного монстра подозревают.

— Лишь о том, что адара, известная как Феодора из Исттерского домена, нынче… сама по себе и не имеет отношения к своему роду. Узнав об этом, я поспешила разыскать Филиппе…

И нашла.

Впрочем, если Виргил любезно назвал озел Катрино не только Перт, но и Ливент упомянул, то вряд ли поиски заняли много времени.

— Сколь вижу, нынче вы и впрямь сами по себе, — Исабель обвела скептичным взглядом зал, задержавшись на Люсьене. Тот немедленно опустил голову ниже и шибчее полотенцем зашурудил, полируя донышко кружки едва ли не до зеркального блеска. — Ещё не в нищете, но уже в полушаге от неё…

— Мама прибыла не только проведать меня, но с предложением, — поспешно сообщил Филипп во избежание нелестных комментариев от матушки.

— Каким же?

— Вернуться в Фартерский домен.

— Мы туда и собираемся… но попозже, — я выразительно посмотрела на Филиппа.

— Вы можете вернуться хоть сию минуту, — каплю раздражённо возразила Исабель.

— Прошу прощения, озел Катрино, но нам негде жить. И снимать жильё пока не по карману.

— Вы будете жить у нас.

— У вас?

— В нашем с моим дорогим супругом доме. Не годится, чтобы Филиппе влачил столь жалкое существование и всё из-за…

— Мама! — повысил голос Филипп. — Прекрати.

Исабель неодобрительно поджала губы.

Я же силилась осмыслить столь щедрое, внезапное предложение.

Слишком внезапное.

И чересчур щедрое.

— Озел Катрино, нас вообще-то трое, — нерешительно заметила я в попытке потянуть время и придумать адекватный ответ. — Филипп, я и…

— Твой второй сочетаемый, знаю, — Люсьена удостоили новым скользящим взглядом, в коем смешались колючая брезгливость, растерянное удивление и вымученная готовность вытерпеть этакое недоразумение. — Я говорю о каждом твоём сочетаемом, адара… сколько бы их у тебя ни было.

— Их двое. Пока.

— Надеюсь, так будет и впредь.

— Вряд ли. Я в поисках третьего.

— Тебе не следует проявлять чрезмерное рвение в этих… поисках, — парировала Исабель тоном, возражений не предполагающим. — К тому же, сколь мне известно, на каждого сочетаемого указывает особое зеркало, принадлежащее старшей в роду адаре. Если ты более не относишься к своему роду, то о каком проведении сочетания может идти речь?

Тут дражайшая свекровь, бесспорно, права. Нет паучьего ока — нет указания на третьего сочетаемого. И не то чтобы я нуждалась в третьем мужчине — двоих с лихвой хватало, — но как удержаться и не напомнить без пяти минут родственнице, что гарем мой ещё не полностью укомплектован?

— Мы можем подумать?

— Если желаете, — милостиво разрешила Исабель и перевела смягчившийся взор на сына. — Филиппе, путь был неблизкий, да и перемещение… в мои лета подобные путешествия даются куда тяжелее, нежели в годы юности беспечной. Где я могу отдохнуть с дороги?

— Я провожу тебя в гостиницу, — Филипп коснулся маминого локтя, недвусмысленно обозначая, что визит подошёл к концу.

Исабель величественно мне кивнула и удалилась в сопровождении сына, напоследок бросившего на меня предостерегающий взгляд через плечо. Горничная тенью вышмыгнула следом за госпожой.

Едва за обоими Катрино закрылась дверь, как зал словно отмер: посетители за столом начали негромко переговариваться, Анна растерянно моргнула, будто очнувшись от гипноза, и скрылась на кухне, а я метнулась к стойке и скинула сумку на свободный стул.

— Давно свекромонстр приехал? — спросила шёпотом.

— Кто? — не понял Люсьен и поставил кружку на полку.

— Свекруха… мать Филиппа.

— Перед твоим приездом, — Люсьен подался ко мне через стойку. — Она переместилась из Риджа в Перт, наняла там экипаж и отправилась в Ливент. С Филиппом беседовала недолго, судя по обрывкам фраз, поначалу хотела, чтобы он вернулся один. Он отказался.

— И маменька сменила пластинку, — озвучила я напрашивающийся вывод. — Начала торговаться, раз с первого захода не вышло.

Люсьен кивнул. Помолчал чуть и заговорил, понизив голос:

— В принципе, возможность неплохая…

— Ты о чём?

— Вернуться в Фартерский домен, пожить некоторое время у Катрино…

— С ума сошёл?! — опешила я. — Даже если опустить факт, что чёрта с два я вас всех туда телепортирую вот прямо щас, как ты себе представляешь нашу семейную жизнь с родителями Филиппа? Заметь, мы ещё не согласились, а Исабель уже коррективы вносит. Тебе не следует проявлять чрезмерное рвение в поисках третьего сочетаемого, — передразнила я озел Катрино.

— Мне тоже не в радость находиться под одной крышей с Освальдом Катрино, — напомнил Люсьен. — Безусловно, я птица не столь высокого полёта, чтобы он вовсе меня вниманием удостоил, да и прежде всего он судья…

Которому едва ли есть дело до мелких мошенников и прочих незаконопослушных граждан, чьи правонарушения не слишком серьёзны. И таки да, отец Филиппа — не полицейский, не следователь, ловить преступников не его работа.

Но опасения он всё равно вызывал.

— Однако если мы намерены вернуться в Фартерский домен… раньше ли, позже, неважно… то нам потребуется где-то остановиться. Хорошо бы не под мостом. И лучше остановиться в Ридже, а не в приграничном городке в Осколли. В столице ты сможешь встретиться с одной из адар, входящих в собрание, и поднять вопрос о легализации твоей деятельности и признании тебя независимой от рода Феодоры. Можно податься и в Дорон, но его я не знаю, и связей у меня там нет.

Я вздохнула.

Всё это мы уже обсуждали и правоту Люсьена я признавала. И сейчас зерно истины в его словах было… просто до жути не хотелось и недели проводить бок о бок с Исабель. Подозреваю, терпения её надолго не хватит.

Моего, скорее всего, тоже.

— Ладно, — смирилась я. — В любом случае надо ещё Филиппа спросить, что он себе об этом думает. В конце концов, родители его…

— Вы совсем обезумели?

— Забавно, — усмехнулся Люсьен. — Варя мне то же самое сказала.

— А-а, так это не ваша совместная идея, а твоя? Следовало догадаться.

Устроив матушку со всеми удобствами в единственной гостинице Ливента, Филипп вернулся в «Волка», и мы организовали совещание прямо на кухне, возле пышущей жаром плиты. Анна вышла в зал, и никто не мешал обсуждать злободневную тему — и заодно помешивать содержимое казана, стоящего на раскалённой конфорке.

— Куда бы мы ни направились, там надо будет зацепиться, хотя бы временно. Денег нет, и сию минуту они ни у кого из нас не появятся. Разве что вернёмся в Ридж, и ты начнёшь одежду свою распродавать. Не знаю, правда, много ли можно выручить за ношенные шёлковые сорочки и вышитые чулки?

Легализоваться необязательно. При желании. Люсьен рассказывал, что возможен вариант с полным уходом меня как адары в глубокое подполье с последующими перемещениями нелегалов — за кругленькую сумму, разумеется. Или по примеру Феодоры в дальние домены податься. Филипп даже спросил как-то раз, не хочу ли я вернуться на историческую родину. Пришлось ответить, что не хочу, вот никак и никогда, и никто меня в том неведомом дальнем домене не ждёт.

А что было сказать? Что на мою настоящую родину не телепортируешься при всём желании?

На последней фразе Люсьена Филипп отвернулся к казану. Забрал у меня лопатку и принялся сам мешать морковь с луком.

— Обстряпаем всё в лучшем виде, тогда и будем решать, — добавил Люсьен.

— Думаешь, в доме моих родителей будешь на шёлковых простынях спать и с золотой тарелки есть?

— Шелка с тарелками меня не волнуют.

— Ты плохо знаешь моего отца. Мама уверяет, что предварительно побеседовала с ним и он согласился, но… меня он с распростёртыми объятиями не примет.

А тут ещё то ли жена, то ли госпожа со вторым мужем в довесок.

— Кто в Ридже не слыхал о судье Катрино? — парировал Люсьен.

— О судье. А о нём как о человеке наслышан?

— Мне хватило того, что я слышал о нём как о судье.

Вкупе с обрывочными, нечастыми упоминаниями Филиппа о своём отце картинка складывалась не шибко оптимистичная.

— Варвара, — на кухню заглянула Анна, — там приехал к тебе…

Сегодня что, день открытых дверей? Или визитов?

— Кто теперь? — уточнила я устало.

— Так не знаю, — смутилась Анна. — Мужчина в летах, но вида важного и одет богато… только не по-нашенски немного.

Удивлённо-настороженные взоры сочетаемых скрестились на мне. А мне-то откуда знать, что там может быть за визитёр важного вида?

Я вышла вслед за хозяйкой в зал.

Посетителей в «Волке» не прибавилось — изрядной клиентурой трактир Бёрнов не отличался и еле концы с концами сводил. За всё время, что мы тут жили, оставшуюся комнату не сдавали ни разу, а зал не видел полной посадки даже по вечерам, когда в трактир подтягивались желающие сытно и вкусно поужинать, но не заморачиваться готовкой.

Высокий седовласый мужчина в чёрном плаще стоял перед окном, изучая пустынную улицу. На звуки шагов обернулся, и я с лёгким опозданием узнала в нём отца Феодоры.

Так сложилось, что я успела хоть немного, но пообщаться со всеми родственниками Феодоры… кроме её папы. Дугана Долстена я видела ровно один раз, по прибытии в дом Фединой семьи, и то мельком, со стороны. За краткосрочное моё нахождение в его стенах мне не довелось ни пересечься с её отцом, ни переброситься с ним и парой пустых словечек. Знала я о нём лишь, что родом он из Перта, был вторым сочетаемым покойной матери Феодоры и единственного своего ребёнка любил.

Мужчина окинул меня быстрым цепким взглядом, не хуже Исабель считывая мельчайшие изменения в той, кто недавно была его дочерью.

— Добрый день… — он явно собирался назвать меня Феодора, но вовремя перехватил готовое сорваться имя. — Варвара, верно?

А ему кто рассказал?

— Алишан поведала мне всё, что было ей известно, — правильно оценил выражение моего лица Дуган. — Надеюсь, она не утаила ничего… важного.

— Смотря что она вам рассказала.

— Думаю, большую часть наверняка. Алишан была… весьма категорична в некоторых моментах.

— Даже не сомневаюсь.

— И, к сожалению, не пожелала отвечать на главный мой вопрос, — синие глаза изучали меня пристально, пытливо, ища во мне ответ на тот самый вопрос.

Догадываюсь, к чему он клонит.

— Откуда вы родом?

— Издалека.

— Алишан упоминала о дальних доменах… но из какого именно? У него же есть название?

Есть. Только на местных картах название это вряд ли найдётся.

— Озейн Долстен, я понимаю, вы хотите разыскать Феодору… в чьём бы теле сейчас ни находилась её душа, дух… не знаю, как правильно это назвать… но если она действительно заняла моё настоящее тело… а, скажем так, ещё остаётся вариант, что она могла… ну, совсем того, — я неопределённо помахала рукой в попытке обозначить мир загробный. — Так вот, если мы с ней и впрямь местами поменялись, то теперь она может находиться… очень, очень далеко от… привычного ей мира. Как и я нынче нахожусь в мире, для меня чужом. Не уверена, что она сможет вернуться… или что мы поменяемся телами взад… обратно. Я бы и рада вам помочь, но увы…

Дуган нарочито неспешно оглядел зал, подмечая и притихшую за стойкой Анну, и посетителей в количестве полтора землекопа, и мужские фигуры, мельтешащие за приоткрытой дверью кухни.

— Ана Варвара, и я понимаю, что даже если мне удастся разыскать дочь, вернуть её в тело, данное ей от рождения, у меня едва ли получится. Неизвестно, как и отчего с вами обеими произошло то, что произошло, и есть ли возможность вернуть всё на свои места. Но если вы здесь, в её теле, то и Феодора может оставаться в прежней вашей оболочке.

— Адарские способности, по всей видимости, завязаны на физическом теле, не на духовной сущности, — заметила я осторожно.

— Для меня не имеет значения, останется ли моя дочь адарой или нет. Мне важно знать, где она, что с ней, жива ли она, всё ли у неё хорошо, не нуждается ли она, — Дуган закончил осматривать помещение и сосредоточил выжидающий взгляд на мне. И под холодным, взвешивающим взором стало на редкость неуютно. — Я готов заплатить вам за любую информацию столько, сколько вы потребуете.