Народ Тарха

Глава 3

Ярыш любил утро. Именно в это время в их шатре царила особая умиротворенность, которая согревала сердце и разливалась сладким нектаром в душе. Степняк проскользнул через полог в шатер и обнял Лайду, которая разводила огонь в очаге. Ярыш вдохнул аромат волос жены, провел ладонями по её плечам:

— Не сердись, я провел ночь в шатре у Олеха. Расписывал ему руки письменами.

Лайда обернулась через плечо и с улыбкой спросила:

— Ну и как? Олех остался доволен?

Ярыш в ответ усмехнулся, вспоминая, как скрипел зубами сын. А Лайда, поставив перед степняком горшочек с горячим питьем, поинтересовалась:

— Ты говорил с ним, какой промысел он решил выбрать? Не удивлюсь, если он решил стать охотником.

Ярыш отпил из горшочка, не спеша с ответом. Он понимал, что Лайда будет недовольна желанием сына и не хотел портить утро. Одно неосторожное слово, и жена степняка из уютной и нежной хозяйки шатра станет грозной Великой Лайдой. Кивнув на перегородку, он поинтересовался:

— Дочки спят?

— Спят. Не буди их, вчера из-за грозы долго уснуть не могли. Так что решил Олех?

Ярыш не отводя взгляда, ответил:

— Олех хочет побывать в степи. Думаю, мы не должны противиться желанию сына. Я разрешил.

Выражение глаз Лайды переменилось мгновенно, стоило ей услышать слова степняка. Снова этот холодный блеск и непримиримость, которые так не любил Ярыш.

— Лайда, он степняк, хоть и наполовину. Он должен узнать жизнь степняков, то пойдет ему на пользу. Айлук тоже будет рад увидеть внука, — тихо добавил Ярыш. Но Лайда никогда не была сентиментальной, когда дело касалось законов Бескрайних холмов.

— Нет, Ярыш. Олеху лучше забыть о своей прихоти. Зря ты дал ему надежду. Это всего лишь прихоть, не более. Я знаю, откуда у Олеха это желание. То вы с Чарой виноваты. Рассказывали сыновьям о своих странствиях, да сражениях. Вот Олех с Рогдаем и загорелись желанием испробовать того же. Не разумно это, Ярыш! Ты должен был укоротить Олеха, а не потворствовать.

Ярыш вздохнул, подавляя растущую внутри злость:

— Лайда, ты знаешь норов Олеха. Не пустишь добром, он сам холмы покинет!

Великая бросила на мужа гневный взгляд:

— А кто в том виноват? Мое слово супротив твоего для Олеха ничего не значит! Ты для сына Великий Ярыш! Но, видимо, пришло время образумить сына. Я не отпущу его из холмов, чего бы мне это не стоило! Можешь так ему и передать. И больше я к этому разговору возвращаться не буду.

Лайда поправила выбившуюся прядь светлых волос, смахнула с рукава туники, видимую только ей пылинку, пытаясь успокоить клокотавшую внутри обиду на мужа. Ярыш всегда воспитывал Олеха так, будто они не в холмах живут, а в степи. Сын и норовом и повадками пошел в отца — упрямый степняк, коли что возьмет в голову, кнутом не выбьешь. Чуяла Лайда, что добром это не кончится, но и думать не могла, что все вот так обернется. Нет, ежели скучно Олеху в холмах стало, так она найдет, чем занять сына. Завтра же спровадит его в кузни, пусть там поработает, глядишь, блажь из головы-то и выйдет.

Ярыш внимательно наблюдал за выражением лица Лайды, пытаясь угадать, что задумала Великая. Насколько знал степняк, Лайда слов на ветер не бросает, и если уж решила переупрямить сына, пойдет до последнего.

— Лайда? — Ярышу надоело гадать. Великая посмотрела отстраненно, словно раздумывая, отвечать мужу или нет:

— Завтра Олех отправится в кузни. Станет скучно, в каменоломни пошлю.

Ярыш помрачнел. Лайда, и впрямь, серьезно принялась за сына. Но, зная Олеха, ни к чему хорошему это противоборство не приведет. Как бы худо не случилось.

— Великая Яхха в свое время отпустила Лучезара с миром, — напомнил степняк. Но Лайда только фыркнула:

— Великая Яхха, да упокоится её прах в Долине предков, была слишком добра. И с Лучезаром все иначе было — он родился и вырос за холмами.

Лайда порывисто схватила мужа за руку и сбросила маску Великой:

— Ярыш, отговори Олеха! Он только тебя послушает. Образумь сына! Там за холмами его может ждать опасность.

Но степняк покачал головой:

— Лайда, предводительница назвала его воином. Так пусть и станет воином, не век же ему в холмах отсиживаться. Думаю, кузни и каменоломни не изменят желания Олеха.

Ярыш покинул шатер, оставив Лайду в отчаянии.

Вечером Рогдай застал Олеха, когда тот со злостью собирал вещевой мешок.

— Эй, брат, ты куда это собрался?

Олех поднял серые глаза на Рогдая:

— Великая меня в кузни решила сослать! Ну, уж нет, я так просто не сдамся! Сегодня же ночью покину холмы!

Рогдай, взъерошив свои черные кудри, уселся рядом с братом:

— Что, прямо сегодня? И куда ты пойдешь?

Олех дернул плечом:

— Знамо куда, в степь! А потом, может и к дядьке Лучезару в Княжеск. Еще не решил толком.

Рогдай с завистью посмотрел на брата:

— Вот бы и мне с тобой.

И вдруг, загорелся этой мыслью, схватил Олеха за руку:

— А давай вместе уйдем! Мне тоже, страсть как охота за холмы выбраться!

Олех в раздумьях уставился на Рогдая, а потом мотнул головой:

— Нет. Одно дело, когда я только за себя в ответе, а другое еще и за тебя отвечать.

Рогдай сразу взвился:

— А чего это тебе за меня отвечать? Я сам за себя ответ держать стану! Ты не смотри, что меня предводительница воином не назвала, это лишь из-за разницы в возрасте! Так ведь и мы не к врагам поедем, а к своим.

Олех с досадой осмотрел худую фигуру брата. Дело не только в годах, хотя разница в два года это много для холмов. Рогдай слишком порывист, сначала делает, потом думает. Да и клинком владеть толком не умеет. А за холмами всяко может случиться. Как последнюю причину, Олех назвал позволение отца и матери. Но и тут Рогдай нашелся:

— А они и не против. Я сам их разговор слышал, матушка сказывала, что мне бы только на пользу пошло, ежели бы я выбрался за холмы.

Тут уж Олеху и возразить было нечего. Да может оно и лучше, вдвоем-то? И не скучно, и не так боязно. Все-таки степняки могут и не ласково принять сына Ярыша. Парень махнул рукой:

— Ну, ежели хочешь, давай вдвоем отправимся. Ночью проберемся к лошадям, только не проговорись никому!

Лайда проснулась среди ночи. Непонятная тревога вдруг сжала сердце, прогоняя остатки сна. Приподнявшись на локте, Лайда прислушалась к ровному дыханию мужа. Она посмотрела на спящего Ярыша и невольно задержала взгляд. Так бы и любовалась, если бы не чувство тревоги. Осторожно поднявшись, Лайда пробралась за перегородку, где спали дочки. Виена и Раяна, погодки. Но на детской половине все было спокойно. Как была, в ночной рубашке, Лайда пробралась к пологу и чуть откинула его. Холодный ночной воздух тут же коснулся босых ног Великой. В лагере все было спокойно. Но тревога не покидала, продолжая ворочаться в груди. Оставив полог приоткрытым, чтобы свет звезд проникал в шатер, Лайда уселась на колени возле большого туман — камня, который ей достался от Великой Яххи. Погладив рукой его гладкую серо-желтую поверхность, Лайда прошептала слова заклинания. Ей просто нужно увидеть Олеха, убедиться, что с ним все в порядке и никакая опасность не грозит ему. Лайда ожидала увидеть шатер сына, но на поверхности посветлевшего камня заскользили картинки ночных Бескрайних холмов. Среди спящих просторов выделялись фигуры двух всадников. Лайда ахнула, узнав в этих всадниках Олеха и Рогдая.

— Глупые мальчишки! — в отчаянии прошептала Лайда.

Великая сложила ладони лодочкой, а губы торопливо зашептали очередное заклинание. Будто тонкие белые нити сорвались с сомкнутых ладоней и протянулись сквозь туман — камень к всадникам.

— Посмотрим, сынок, как ты с этим справишься…

Всадники остановились и недоуменно стали озираться по сторонам. Кони под ними нервно переступали копытами, а парнишки неуверенно оглядывались. Они смотрели туда, где в предрассветной дали чуть виднелись разноцветные верхушки шатров. Лайда знала, что сейчас чувствуют беглецы. Тоска по родным краям охватила их сердца и не давала покинуть холмы. Лайда чуть сильнее сжала ладони и белые нити стали плотнее, толще. Рогдай неуверенно направил коня обратно, но Олех еще сопротивлялся, будто чувствовал, что тут не обошлось без магии.

— Ты что тут делаешь? — голос Ярыша заставил вздрогнуть Лайду.

— Ложись, Ярыш. Я скоро, — Лайда не отрываясь смотрела на колеблющегося Олеха, мысленно приказывая ему вернуться. Но Ярыш, вместо того, чтобы лечь спать, уселся рядом и с интересом посмотрел на туман — камень.

— Что это? — вырвалось из уст степняка.

— Наш сын и Рогдай.

— А ты что делаешь?

— Мешаю им совершить глупость.

— Лайда! — в голосе степняка явно послышалась угроза. Но Великая и не думала останавливаться. Она снова зашептала заклинания и Олех повернул коня в сторону лагеря.

— Не смей этого делать! — степняк схватил ладони жены и с силой развел их в стороны. Белые нити тут же исчезли. Лайда вскочила на ноги и громко зашептала:

— Ярыш, не мешай мне! Я знаю, что делаю!

Ярыш тоже поднялся и снова схватил ладони Лайды, не давая им сомкнуться.

— История с Хэйлой и Лучезаром тебя так ничему и не научила?! Ты, не задумываясь, собираешься вмешаться в жизнь других людей? Но с нашим сыном я не позволю сотворить такое!

Лайда со злостью посмотрела на Ярыша, а потом бросила взгляд на туман — камень. Всадники во весь опор скакали прочь из холмов.

— Отпусти меня, Ярыш! Я никогда не прощу тебя, если с нашим сыном что-то случиться!

Но степняк отпустил руки Лайды, лишь когда на поверхности туман — камня увидел, как всадники удалились на значительное расстояние от лагеря.

— Не смей, Лайда! Пусть Олех сам выберет свой путь.

В серых глазах степняка пылал гнев. Но и глаза Великой чуть ли не метали молнии.

— Кажется, этот шатер стал слишком тесен для нас, — степняк с трудом сдерживал злость. Поспешно оделся и, захватив охотничье снаряжение, покинул шатер.

Когда Рогдай и Олех выбрались, наконец, из холмов на дорогу, у обоих вырвался вздох облегчения. Оба парня поняли, что это было за наваждение в самом начале их пути — кто-то с помощью магии пытался не дать им покинуть Бескрайние холмы. И Олех был уверен, что это никто другой, как сама Великая.

Но теперь никакая магия им не страшна. Дорога в Большой Город была довольно оживленной. Купеческие обозы, одиночные путники и всадники то и дело встречались двум беглецам на пути.

— Олех, ты хорошо запомнил, как отыскать в Большом Городе лавку Кудая? Не заплутаем?

Олех отмахнулся:

— А язык на что? Коли заплутаем, так люди добрые подскажут, как найти Кудая.

Олех совсем не переживал об исходе их путешествия. Он был почему-то уверен, что в степи его встретят с добром. А как же иначе — он же сын Ярыша! А Ярыш — сын хозяина степи! И что с того, что в свое время Ярыш был изгнан отцом? С того времени сколько воды утекло, наверняка, старый Айлук уже ни раз пожалел о своем решении.

В Большой Город путники прибыли уже вечером. В такое время разыскивать лавку Кудая, к которому посоветовал обратиться за помощью Ярыш, было не разумно. Следуя советам отца, Олех сначала отыскал в городе меняльную лавку, в которой обменял один из самоцветов на несколько золотых монет. Теперь можно и на ночлег устроиться на постоялом дворе. Рогдай всюду следовал за братом, но больше смотрел по сторонам и провожал взглядом молоденьких горожанок, спешившим по домам.

На постоялом дворе Олеху не понравилось. Мешанина запахов, шумно, людно. И Рогдай все ворчит, что кислятиной воняет. Все упирает, что раз уж выпало им попасть в Большой Город, то нечего на постоялом дворе отсиживаться. Да и Олеху хотелось посмотреть, как люди живут за холмами, а много ли увидишь через мутное оконце? Наставление отца о том, чтобы не болтаться вечерами в городе, все же сдерживало Олеха.

— Олех, ну что мы, котята что ли слепые, чтобы бояться всего? Коли кто ограбить захочет- так мы и проучить воришку сможем, всю охоту на будущее отобьем! — Рогдай все еще пытался уговорить брата на вечернюю прогулку.

Олех с улыбкой посмотрел на Рогдая — да уж, говорить брат умеет. А как дело дракой серьезной обернется, кто отдуваться будет? В холмах в кулачном бою Рогдай первым выбывал. Не дорос он еще до серьезных столкновений. Но брат приводил новые причины, чтобы не сидеть весь вечер на постоялом дворе и Олех уступил.