Джилли
Когда Джейк похитил меня, было холодно. Помню, мне казалось, что земля под ногами ледяная и влажная. Дни были короче, ночи темнее.
Теперь всё изменилось. Я провожу гораздо больше времени на свежем воздухе, стремясь к солнечному теплу. Опускать ноги в воду озера уже не больно, а приятно. Джейк научил меня ориентироваться в лесу и различать звуки окружающих животных. Каждый вечер после совместного ужина, он раздевает меня и подводит на шаг ближе к огню.
Пока его руки танцуют на моей коже, а дыхание касается моих ушей, легче преодолеть страх, как и забыть о том, что Джейк убил несколько человек и убил бы и меня, если бы не вмешалась судьба.
Иногда я задумываюсь о том, какой была бы его жизнь, если бы он не встретил меня… Или какой была бы моя.
Интересно, если оказаться в прошлом, пересекла бы я снова тот коридор, что привёл меня к месту убийства Рулзом, или развернулась и присоединилась к Мэг на танцполе?
Была бы я здесь, лежала рядом с Джейком, если бы он не похитил меня? Встретились бы мы, или наши жизни пошли бы по совершенно разным дорогам?
Я тихонько вздыхаю, переворачиваясь на кровати. Сквозь занавески проникает слабый свет, но его достаточно, чтобы я смогла разглядеть твёрдые черты лица мужчины, спящего рядом со мной. Угловатую челюсть. Светлые волосы. Мясистые губы, едва приоткрытые, почти умоляющие меня поцеловать его ещё раз.
Снова.
«Всегда».
— Тебе нужно поспать, — шепчет он, не открывая глаз.
Мне хочется ему потакать, но последние несколько дней я чувствую странную тяжесть внутри. Я знаю, что Джейк тоже чувствует нечто подобное, хотя реагирует совершенно иначе, чем я.
Я не могу ни есть, ни спать.
Он не может оторваться от меня.
Даже в этот момент, когда его глаза закрыты, а губы поджаты, его пальцы по-хозяйски сжимают моё бедро. Я приподнимаю простыню, обнажая его спину.
Джейк спит, прижавшись грудью к матрасу и уткнувшись лицом в подушку. Он голый, как и я.
Обнажённый и прекрасный.
Я прикусываю губу, наблюдая за гармоничными линиями его мышц и густой сетью татуировок, усеивающих его кожу.
— Когда-нибудь я заставлю тебя позировать мне…
Джейк открывает глаза, улыбка едва приподнимает уголок рта.
— Почему не сегодня?
— Ты имеешь в виду сегодня вечером?
— Я имею в виду сейчас.
У меня сводит живот. Хотя вчера вечером я почти ничего не ела, напряжение сковывает мне горло. Последние несколько дней Джейк старался проводить большую часть времени со мной, но при этом он не пропустил ни одного рабочего дня.
Я с сомнением смотрю на него.
— А как же Рулз?
Он берёт прядь моих волос. Поглаживает их подушечкой большого пальца.
— Он в Лондоне с Томасом. Рулз не вернётся до завтрашнего вечера.
Мои глаза загораются.
— Значит, ты мой.
Его взгляд темнеет. Становится интенсивным.
И я улыбаюсь, высвобождаясь из его объятий.
Встаю с кровати и хватаю одеяло, с силой стягивая с Джейка. Сделав это, бегу вниз по лестнице. Джейк гонится за мной, ловит меня. Вместо того чтобы обнять, он взваливает меня на плечо и несёт на улицу. Мы оба голые, а воздух ледяной. Как только он бросает меня в воды озера, я кричу. Пытаюсь обрызгать его, но он ныряет так глубоко, что я вдруг перестаю видеть что-либо, кроме гладкой, ровной поверхности.
— Джейк? — Ветер свистит в ветвях. Я прижимаю руку к сердцу, чувствуя тревогу. — Джейк?
Что-то тянет меня вниз, затем к берегу. Ощущаю, как к моему телу прижимается Джейк, а его рот пытается украсть моё дыхание. Я крепко обнимаю его, смеясь и притягивая к себе.
Когда холод становится таким пронизывающим, что я дрожу, Джейк поднимает меня и несёт в дом. Он готовит для меня горячий душ, но не входит со мной в кабинку. Он смотрит на меня некоторое время, затем поворачивается ко мне спиной и направляется вниз, со словами — присоединиться к нему как можно скорее.
Вниз я спускаюсь с ещё влажными волосами и в одной из его рубашек. Игривая атмосфера полностью исчезла. В камине потрескивает огонь. Это единственный свет во всём доме, потому что ставни на окнах внизу закрыты. Большая часть гостиной окутана темнотой. Я не вижу Джейка, но чувствую его присутствие, он движется вокруг меня.
Пламя потрескивает извиваясь. От камина распространяется довольно приятное тепло. Несмотря на то что у меня босые ноги, а волосы мокрые, я не чувствую холода. Шаг за шагом я добираюсь до стола. На нём уже лежит мой этюдник, а также все инструменты, которые я использую для создания портретов.
Я прикасаюсь к ним с улыбкой — и ноткой волнения.
Тёплые грубые руки скользят по моим рукам. Встав у меня за спиной, Джейк наклоняется ко мне и целует в шею. Я игнорирую дрожь, пробежавшую по коже, и смотрю прямо перед собой.
— В кресле, — бормочу я.
Его зубы медленно впиваются в моё горло, после чего он отпускает меня и направляется туда, куда я ему сказала. Когда впервые увидела его сидящим у огня, я испытала такие сильные эмоции, что у меня свело всё внутри.
Мне сразу же захотелось изобразить его таким.
Внушительным и величественным, как бог.
Красивым и смертоносным, как хищник.
Этот образ до сих пор стоит у меня в голове. Готовый спровоцировать сухость в моём горле и заставить меня желать того, что не имеет ничего общего с искусством.
Джейк едва приподнимает уголок рта, улыбаясь мне.
Или, возможно, бросает мне вызов.
Прежде чем сесть, он расслабленно опускает руки на выцветшие джинсы. Светлые волосы падают на лицо, но не приглушают хищного света в его глазах. Ноги и грудь обнажены. Рана, с которой он вернулся несколько ночей назад, ещё не до конца зажила. Тонкая розовая полоска выделяется над татуировками на теле, напоминая мне, что каждый день, когда Джейк покидает этот дом и едет к Рулзу, может стать последним днём, когда я его вижу.
Набравшись смелости, я сажусь перед ним. Рисую первые линии на бумаге. Рассчитываю промежутки, пропорции. От волнения у меня дрожит рука. Я вынуждена несколько раз исправлять линию, а Джейк продолжает смотреть на меня.
Воздух становится густым, тяжёлым.
Чувствую, как напрягаются соски под рубашкой, как жар, что поднимается от огня, обдаёт всю левую сторону моего тела.
— Ты вспотела, — говорит он. — Может, тебе стоит раздеться?
— А тебе не следует двигаться.
Джейк барабанит пальцами по подлокотнику кресла, возможно, чтобы спровоцировать меня, а возможно, чтобы показать, что я не имею над ним власти. Но я имею. И ещё как. Именно поэтому его взгляд не покидает меня ни на секунду. Он смотрит с такой интенсивностью, что у меня создаётся впечатление, будто он прикасается ко мне.
Я прикусываю губы, возвращая ему взгляд. В моём воображении его руки касаются меня, а его голос шепчет фразу, которая не перестаёт мучить меня ни на минуту с тех пор, как он её произнёс.
«Мои глаза видят тебя, Птичка».
Так же и сейчас? Знает ли он, что я чувствую?
Огонь потрескивает, осыпая его массивную грудь обжигающими отблесками. Возможно, мне только кажется, но я слышу, как он что-то бормочет. Когда поднимаю взгляд, его рука уже не лежит на подлокотнике. Он расстегнул джинсы.
В горле внезапно пересыхает.
Это было не бормотание, а возбуждённый вздох.
— Я тут подумал кое о чём. — Я тихонько заскулила, зажмурившись от низкого звука его голоса. — Ты хорошо знаешь моё тело, но никогда не рисовала меня обнажённым. Почему?
— Я не… — Прочищаю горло. — Без особых причин.
Когда я поднимаю взгляд от рисунка, то вижу, как Джейк медленно ласкает член поверх ткани.
— Это потому, что тебе неловко? — настаивает он. — Или тебя это возбуждает?
— Всё в тебе меня возбуждает.
Я сразу же жалею о сказанном, но уже слишком поздно брать свои слова обратно или не смотреть на то, как он обхватывает член и начинает медленно мастурбировать.
Кончик грифеля ломается. Я слишком сильно надавила. Отбрасываю карандаш и начинаю растушёвывать графит пальцами, чтобы смягчить контуры рисунка… и его лица.
Никто из нас ничего не говорит; за нас говорит наше дыхание — прерывистое и тяжёлое. Я беру другой карандаш и продолжаю рисовать. Хочу запечатлеть его сущность, тот особый свет, который загорается в его глазах за мгновение до того, как он предаётся наслаждению. Когда приступила к рисунку, я не была готова передать это. Теперь да.
Джейк бормочет моё имя, зовёт меня к себе. Я кусаю губу, но не подчиняюсь. Смотрю, как он двигает рукой всё быстрее и быстрее, почти со злостью. Его наслаждение взрывается, размазываясь по торсу и рукам, а черты лица смягчаются, на губах появляется тень насмешливой улыбки. Я беру эмоции, которые читаю в его глазах, и переношу их на бумагу.
Когда я наконец опускаю карандаш и смотрю на сделанный мной рисунок, то понимаю, — это он.
Величественный. Недосягаемый. Мой.
Я так воодушевлена своей работой, что чувствую необходимость поставить подпись. Переворачиваю бумагу и пишу дату, затем закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Когда я поднимаю веки, Джейк протягивает ко мне руку. Он зовёт меня. Я протягиваю ему рисунок. Джейк выглядит скорее удивлённым, чем довольным.
— Так вот каким ты меня видишь?
— Ты такой, — подтверждаю я.
После мгновения замешательства Джейк хватает меня за талию и тащит к себе на колени.
— Джиллиан, у тебя необыкновенный талант. Ты способна избавлять души людей от всех теней и возвращать им свет, который они когда-то имели. Ты не должна позволять мне запереть тебя здесь.
— Ты освободил меня. Если бы не встретила тебя, всё это, — говорю я, указывая на рисунок, — никогда бы не появилось.
Несколько мгновений он неподвижно смотрит на мою работу. Его лицо не выдаёт никаких чувств, хотя уверена, Джейк их испытывает. И много. Джейк похож на озеро, в котором любит плавать. Со стороны он кажется холодным и непреклонным. Но стоит войти в воду — в его разум, — как тебя захлёстывает течение, что течёт по дну, — его мысли, его эмоции, необъятность его сердца.
Даже если он не верит в это, внутри него есть целая вселенная. Там есть возможности. Мечты.
И огромное желание любить и быть любимым снова.
Это может случиться. Он просто должен этого захотеть.
Поэтому я говорю ему.
— Тени — это выбор. — Джейк поднимает голову и смотрит на меня. Я грустно улыбаюсь ему и продолжаю. — Мы не можем стереть их, это правда. Но мы можем решить, какую часть нашей жизни оставить им, а какую оставить себе.
Я беру его руку и переплетаю наши пальцы. Он опускает взгляд и смотрит на наши соединённые руки. На несколько мгновений Джейк замирает, а затем поглаживает большим пальцем тыльную сторону моей руки.
Его пальцы грубые, движения уверенные.
От них у меня мурашки по коже.
— Мне нужно тебе кое-что сказать. — Он слегка сжимает челюсти, прежде чем продолжить. — Ты с самого начала знала, что я работаю на Рулза не потому, что мне нравится, а потому, что был вынужден. После смерти Рози я как будто сошёл с ума. Я совершал ужасные поступки, которые Рулз предложил скрыть. Он намекнул, что если я буду работать на него, то смогу начать всё заново, и я поверил. Какое-то время всё работало, а потом Рулз стал просить меня всё о большем и большем… об особых услугах. — Теперь его пальцы не ласкают. Они сдавливают. — Рулз сказал, что именно поэтому выбрал меня, потому что я бессердечный и бездушный человек. Когда я сказал ему, что он ошибается на мой счёт, Рулз показал мне видео, на которой я выбрасываю останки убитых мною мужчин в мусорный бак. Я мстил за свою жену.
— Рулз шантажировал тебя.
— Я мог бы сразу остановить его, — признаёт Джейк. — Я мог сдаться полиции и признаться. Но я не сделал этого. Я продолжал пачкать руки и потакать ему, позволяя теням, которые ношу в себе, поглощать меня, пока я действительно не превратился в того, кем меня считал Рулз.
То, как Джейк вздыхает, разбивает мне сердце. Он никогда так не раскрывался. Его голос слабый, но жёсткий; царапает мою кожу и душу.
Прежде чем продолжить, Джейк глубоко вдыхает.
— Тогда ценой правды была моя жизнь, и это было приемлемо. Теперь цена правды, которую я скрывал последние четыре года, гораздо выше. Неприемлемая. Потому что сказать правду — значит потерять тебя или, что ещё хуже, утащить за собой в бездну. А этого я допустить не могу. Ты понимаешь?
Ему не нужен ответ. Мы оба знаем, что признание в своих преступлениях будет стоить Джейку пожизненного заключения, но также знаем, что он этого не заслуживает. Он убил не хороших людей, а жестоких убийц. Конечно, он сделал это ужасным способом. Но если бы эти люди убили мою сестру, я бы тоже хотела услышать их крики.
— Рулз знает мои секреты, — продолжает он, — но я знаю его, и это делает меня опасным в его глазах. Пока мы остаёмся здесь, мы никогда не будем в безопасности. Проблема в том, что мы даже не можем сбежать… По крайней мере, до тех пор, пока Рулз продолжает следить за нами.
Я наклоняю голову в сторону, всматриваясь в него.
— Что ты мне не говоришь, Джейк?
— Своим появлением ты перевернула всё с ног на голову, Птичка. То, что я хочу. — Он поднимает мои пальцы и прижимает к своему сердцу. — То, что я чувствую. И что я могу… — Его голос слегка надломился, прежде чем он продолжает. — Хочу оставить все тени позади и начать новую жизнь. Я знаю, что могу это сделать, даже если для этого придётся нарушить все правила и предать человека, который никогда не перестанет меня искать.
Джейк делает паузу, чтобы перевести дыхание, а также чтобы дать мне возможность осмыслить его слова. На этот раз он обхватывает моё лицо ладонями. Я дрожу от решимости, которую вижу в его глазах.
— Меньше чем через два дня я разорву в клочья мир Роберта Рулза и вытащу тебя отсюда. — Джейк смотрит на мои губы. Я знаю, что ему хочется поцеловать меня, но он сдерживается. — Если ты хочешь.
Последние слова прозвучали едва слышным шёпотом.
Он не хотел их произносить, потому что дать мне шанс отступить — означает задуматься о том, что я могу не видеть его в своём будущем.
Это не так.
Я хочу его. Я хочу Джейка.
Но уехать с ним — это совсем другое, чем хотеть, чтобы он был рядом со мной. Грань между ситуацией, которую можно изменить, и той, из которой нет возврата, тонка, но остра. Если последую за ним, то не смогу вернуться в Сиэтл или снова увидеть Шэрон.
У меня сводит желудок. Я подношу руку ко рту.
— Мне нужен воздух.
Я слезаю с его ног и бегу в ванную. Наклоняюсь над унитазом, и меня выворачивает. Тошнит так, что не замечаю, как входит Джейк. Одной рукой он собирает мои волосы, а другой поддерживает мою голову.
— Ничего страшного, — заставляю себя сказать. — Со мной такое часто случается.
— Как часто?
— Всякий раз, когда что-то заставляет меня нервничать.
Я чувствую, как напрягается его тело, будто он чувствует себя виноватым.
— Всё в порядке, — успокаиваю я. — Скоро пройдёт.
Я стараюсь звучать убедительно, но на самом деле не уверена, что ситуация улучшится. Через два дня мне придётся сделать трудный выбор, от которого пути назад не будет.
Шэрон или Джейк.
Моя прежняя жизнь или моя нынешняя жизнь.
Моя сестра или мужчина, которого я, как оказалось, люблю.
Притворившись, что всё хорошо, хотя на самом деле так не чувствую, я встаю и подхожу к раковине. Джейк сразу же оказывается позади меня, его руки сжимают мои плечи, чтобы я не упала. Хотя его присутствие рядом успокаивает, я испытываю потребность побыть в одиночестве несколько минут, поэтому спрашиваю его, не может ли он приготовить для меня горячий чай. Сначала он не двигается, а потом уходит вниз.
Желудок урчит, угрожая снова выплеснуться наружу. Я сдерживаю его глубокими вдохами. Чищу зубы и умываюсь. Как только мне становится лучше, я беру себя в руки и иду к нему. На первой же ступеньке я чувствую, что у меня дрожат ноги. Я цепляюсь за перила, заставляя себя держаться. Джейк появляется из кухни и что-то говорит мне. Я вижу, как шевелятся его губы, но не слышу ни звука.
Кружится голова.
Комната вокруг меня начинает вращаться.
Я вижу всё чёрным.
И падаю.