Нарушенное время Марса

Глава 6

Арни Котт владел единственными на Марсе клавикордами. Правда, они были совершенно расстроены и все никак не удавалось найти кого-нибудь, кто бы мог их настроить. Так или иначе, на Марсе не было ни единого настройщика клавикордов.

Месяц тому назад он предложил бликману, служившему в его доме, взяться за освоение инструмента. Аборигены Марса имели прекрасный музыкальный слух, и Гелиогабал, казалось, понял, чего от него хотят. Его снабдили переведенными на блики-диалект учебниками игры на клавикордах, и Арни постоянно ожидал результатов. Но до сих пор клавикорды фактически не издавали ни единого звука.

Арни вернулся домой в Левистоун после визита к Анне Эстергази в мрачном настроении. Смерть Норберта Стинера, торговца на черном рынке, явилась для него тяжелым ударом ниже пояса. Теперь придется предпринять самые решительные действия, чтобы компенсировать потерю. Было три часа пополудни. Что же он вынес из поездки в Нью-Израиль? Только кучу плохих новостей? С Анной, как всегда, ни о чем невозможно разговаривать. Она собирается продолжать свои дилетантские мероприятия и, даже, если над ней станет смеяться весь Марс, это не будет иметь для нее никакого значения.

— Черт тебя подери, — Гелиогабал, — яростно рычал Арни, — или ты заиграешь на этом проклятом инструменте, или я вышвырну тебя из Левистоуна. Можешь убираться жрать жуков и корни в пустыню с остальными тебе подобными.

Сидевший на полу возле клавикордов бликман вздрогнул, быстро взглянул на Арни, а затем снова опустил глаза в учебник.

— Все здесь временное, — ворчал бывший водопроводчик.

Марс похож на Шалтай-Болтая. Вначале все шло прекрасно, а затем — все вдруг стало разваливаться. Арни чувствовал себя председателем огромной свалки.

А затем он снова думал о ремонтном вертолете И-компании, который встретил в пустыне, и о пилотировавшем его говнюке. «У-у, независимые ублюдки! — злился Арни. — Следует задать им хорошенько. Ишь! Знают себе цену! «Жизненно важные для экономики планеты» — написано на их рожах. «Мы никому не кланяемся» — и так далее». — Нахмурясь и засунув руки в карманы, Арни расхаживал по большому парадному залу Левистон-хауз, принадлежавшего ему вдобавок к апартаментам в Юнион-Холле.

«Подумать только! Как он посмел мне сказать такое! — размышлял Арни. — Он, должно быть, дьявольски хороший механик, если такой самоуверенный. Я проучу его, если в последний момент не передумаю. Я никому не позволю хамить мне и оставаться безнаказанным!»

Но из двух мыслей о наглом механике из И-компании предыдущая постепенно начала доминировать в мозгу. Как человек практичный, он знал, что вещи должны работать. А на законы поведения внимание следует обращать во вторую очередь. «У нас не благородное рыцарское общество, — сказал себе Арни. — И, если парень действительно хороший механик, он может болтать все, что захочет. Меня интересует только результат его деятельности».

С этой мыслью в голове он позвонил в Банчвуд-Парк и вскоре разговаривал с мистером И.

— Послушай, — сказал Арни, — у меня сломался кодировщик, и если твои парни в состоянии его починить, то может быть, заключим контракт? Ты следишь за моей мыслью?

Вне всякого сомнения мистер И сразу понял его, все в порядке. Он сразу сообразил, что имеется прекрасная возможность заключить выгодную сделку.

— Наш лучший механик, сэр! Немедленно! Всегда к вашим услугам в любое время дня и ночи.

— Мне нужен конкретный механик, — сказал Арни и описал внешность ремонтника, встреченного в пустыне.

— Молодой… темноволосый… стройный… — повторил мистер И…очки… с нервными манерами… это Джек Болен. Наш лучший механик.

— Послушай, — сказал Арни, — этот парень, Болен, сказал мне такое, чего обычно я никому не позволяю говорить себе, но позже, обдумав его слова, я решил, что он совершенно прав, и собираюсь при встрече так и сказать ему. Похоже, у Болена неплохая голова на плечах. Может он прибыть ко мне сегодня?

Без малейших колебаний китаец пообещал, что механик прибудет к пяти часам.

— Ценю твою любезность, — сказал Арни. — Разумеется, передай ему, что я не держу на него зла. Конечно, он меня захватил врасплох, но теперь с этим покончено раз и навсегда. Скажи ему… — Арни подумал. — Скажи Болену, что ему нечего беспокоиться относительно меня.

Он повесил трубку и сел с чувством злорадного удовлетворения.

Все-таки день проведен не без пользы. К тому же он получил интересную информацию от Анны во время поездки в Нью-Израиль. Он заговорил о подозрительной возне вокруг гор Рузвельта, и как всегда Анна знала пару сплетен, по секрету переданных с Земли, безусловно искаженных при передаче из уст в уста, но несомненно содержащих зерно истины. Организация Объединенных Наций на Земле претерпевала одну из своих очередных реорганизаций. Через несколько недель ООН собиралась прибрать к рукам горы Рузвельта, которые до сих пор никому не принадлежали. Но для чего им нужны эти бесполезные холмы? Россказни Анны ставили его в тупик. Один из слухов, циркулировавших в Женеве, говорил о намерении властей ООН создать в горах Рузвельта огромный межнациональный парк, вроде райского сада, для завлечения эмигрантов с Земли. Другой сообщал, что разрабатывались проекты постройки в том районе огромной атомной электростанции на водородном топливе, которая решит проблему энергетического обеспечения Марса.

Наконец, возможно, оживят водную систему. Это позволило бы развивать на Марсе тяжелую индустрию, используя все преимущества планеты: обилие свободных земель, слабую гравитацию, низкое налогообложение.

Имелся еще слух, что ООН собиралась строить в горах Рузвельта военную базу, надолго обеспечившую бы заказами заводы оборонной промышленности США и России.

Ясно было одно: некоторые участки земли в том районе скоро здорово поднимутся в цене. А в настоящий момент целая горная область продавалась кусками размером от половины акра до сотен тысяч акров по ошеломляюще низкой цене. Какие-нибудь спекулянты уже наверняка разнюхали планы ООН и, без сомнения, начали действовать. По существующему законодательству для приобретения земли на Марсе необходимо личное присутствие покупателя. Так что, если слухи, сообщенные Анной, верны, следует ожидать прибытия спекулянтов в самое ближайшее время. Торговцы землей проявят такую же деловую активность, как в первый год колонизации.

Раскрыв сборник сонат Скарлатти, Арни Котт сел за расстроенные клавикорды и принялся барабанить свою любимую, которую уже несколько месяцев пытался выучить. Игнорируя расстроенность инструмента, он колотил по клавишам, наслаждаясь громкими, энергичными и ритмичными звуками.

Гелиогабал, изучавший учебник, отодвинулся подальше. Такая музыка терзала его уши.

— У меня есть долго играющая запись этой сонаты, — сказал Арни бликману, не переставая играть. — Такая, черт возьми, старая и дорогая, что мне даже жаль ее ставить.

— Что такое долгоиграющая запись? — спросил тот.

— Как ты не понимаешь? Игра Глена Гульда. Пластинке сорок лет, она раньше принадлежала моей матери. Тот парень действительно лихо молотил сонаты Скарлатти. — Собственное исполнение расхолаживало, и Арни прекратил игру. — Мне все равно никогда в жизни не заиграть так хорошо, как он, даже, если бы инструмент не пострадал от перевозки на Марс.

Бывший водопроводчик продолжал сидеть на скамье за клавикордами и думал о золотых возможностях, заключенных в горах Рузвельта. «Я мог бы купить их в любой момент, — думал он, — при помощи Союзных фондов. Но что именно? Огромный район. — Я не могу скупить все подряд. Кто же знает этот район? — спрашивал себя Арни. — Вероятно, Стинер хорошо представлял горы Рузвельта, потому что его подпольная база находится — или скорее находилась — где-то там… Еще старатели время от времени появляются в горах… Бликманы там живут…»

— Гелио, — позвал он, — ты знаешь горы Рузвельта?

— Конечно, я их знаю, Господин. Я избегаю их. Они холодные, пустые и не имеют жизни.

— А верно то, — спросил Арни, — что бликманы имеют пророческую скалу, и вы ходите туда, когда хотите знать будущее?

— Да, Господин… Нецивилизованные бликманы так поступают. Но это бесполезное суеверие. Скалу называют «Грязная Головка».

— Ты сам никогда не консультировался с ней?

— Нет, Господин.

— Сможешь ты найти эту гору, если потребуется?

— Да, Господин.

— Я дам тебе доллар, — сказал Арни, — если ты задашь вопрос от меня своей чертовой «Грязной Головке».

— Спасибо, Господин, но я не могу так сделать.

— Почему, Гелио?

— Если я пойду туда, то покажу себя невежественным и суеверным.

— Господи! — возмущенно воскликнул Арни. — Но ведь это всего лишь игра. Не мог бы ты выполнить мою просьбу? Так, ради шутки?

Бликман промолчал в ответ, и его темное лицо приняло замкнутое, обиженное выражение. Он вознамерился продолжить чтение учебникам.

— Вы, парни, — дураки, что отказались от родной религии, — сказал Арни. — Ты демонстрируешь свою слабость. Ладно, не буду настаивать. Скажи мне, как найти «Грязную Головку», я сам спрошу у нее то, что мне нужно.

Черт возьми! Я прекрасно знаю — ваша религия учит предсказывать будущее.

Что здесь особенного? У нас на Земле есть экстрасенсы, некоторые из них имеют дар пророчества и могут читать будущее. Конечно, приходится изолировать их вместе с другими сумасшедшими, потому что у них есть симптомы шизофрении. А ты, случайно, не знаешь, что это такое?

— Да, Господин, — сказал Гелиогабал. — Я знаю: шизофрения — дикарь внутри человека.

— Действительно, возвращение к примитивному мышлению… Ну, так что, можно читать будущее? В лагерях для душевнобольных на Земле, вероятно, сотни таких предсказателей.

Затем неожиданная мысль пришла в голову Арни. А может быть и на Марсе, в лагере Бен-Гуриона, тоже парочка-другая найдется?

— Черт с ней, с «Грязной Головкой», — подумал он. — Я звякну в лагерь за день до его закрытия, вызову сумасшедшего предсказателя в Левистоун и поставлю его на довольствие.

Арни подошел к телефону и позвонил управляющему делами Союза Эдварду Л.Хоггинсу.

— Эдди, — сказал он, — отправляйся-ка в нашу психиатрическую клинику, встряхни-ка докторов и раздобудь историю кого-нибудь из сумасшедших предсказателей, я имею в виду — с такого рода симптомами, и, если в лагере Бен-Гуриона имеется такой, неплохо было бы его заполучить.

— О’кей, Арни. Будет сделано.

— А кто лучший психиатр на Марсе, Эдди?

— Господи, Арни! Я не могу так сразу ответить. В Союзе космолетчиков есть хороший врач, Милтон Глоб. Я знаю точно, так как брат моей жены, пилот космического грузовика, в прошлом году получил результаты анализов и хороший отзыв о состоянии психики от доктора Глоба.

— Я думаю, он хорошо знает лагерь?

— Да, Арни! Доктор бывает там раз в неделю, врачи все подрабатывают. Евреи платят прекрасно, у них много «бабок» тратится на социальные нужды. Как тебе известно, вдобавок они получают финансовую помощь из Израиля на Земле.

— Ладно! Излови этого Глоба и скажи ему, чтобы он как можно быстрее подкинул мне шизофреника-предсказателя. Предложи ему определенную ежемесячную сумму, но только в крайнем случае. Большинство из этих психиатров прямо заболевают от регулярных денег, они видят их так редко. Все понял, Эдди?

— Да, Арни.

Управляющий повесил трубку.

— Тебя когда-нибудь подвергали психоанализу, Гелио? — шутливо спросил Арни, чувствуя теперь бодрость.

— Нет, Господин. Психоанализ — это глупость.

— Как?… что это ты ляпнул, Гелио?

— Психоаналитики не могут понять душу больного. В психоанализе ничего нет.

— Я не улавливаю ход твоей мысли.

— Цель жизни никому не известна, значит, чтобы существовать — надо прятаться от глаз живых существ. Кто доказал, что шизофреники смотрят на мир не правильно? Господин, они отправляются в превосходное путешествие.

Они отворачиваются от простых предметов, которые есть в обычной жизни, они обращаются к внутренней сущности вещей. Там — черная ночь, бездна, преисподняя. Кто может ответить на вопрос, вернутся ли они? А если вернутся, то какими они станут, если сумели увидеть скрытый смысл предметов? Я восхищаюсь ими.

— Умник, — сказал Арни с насмешкой, — самообразованный урод, — держу пари, если человеческая цивилизация вдруг исчезнет с Марса, ты в десять секунд окажешься в пустыне среди других дикарей и будешь поклоняться идолам и всему остальному. Чего ты решил, что хочешь быть похожим на нас? Потому что читаешь учебник?

— Люди не будут вечно жить на Марсе — вот почему я изучаю эту книжечку, Господин, — ответил Гелиогабал.

— Оторвись от учебника, — сказал Арни, — и давай настраивай чертовы клавикорды или отправишься обратно в пустыню, независимо от того, останется ли человеческая цивилизация на Марсе или нет.

— Да, сэр, — ответил бликман-слуга.

С тех пор, как Отто Зитт лишился лицензии и не мог легально работать, его жизнь превратилась в беспрерывную путаницу. Если бы у него не отобрали право на производство ремонта, он бы считался первоклассным специалистом.

От всех, даже от своего работодателя Норба Стинера, Отто скрывал, что однажды он уже имел лицензию и ухитрился потерять ее. По причинам, самому до конца не понятным, Отто предпочитал держать всех в уверенности, что он просто провалил квалификационные тесты. Устроиться на работу ремонтником было практически невозможно и легче думать, что он не сдал экзамены, чем то, что его выгнали…

Выгнали по его собственной ошибке. Три года назад он состоял полноправным членом Союза Ремонтников. Перед ним открывались прекрасные перспективы: он был молод, имел подружку и вертолет, правда, не новый хотя вначале Отто не подозревал об этом — но что могло удержать его юношеский задор? Ничего — кроме собственной глупости.

Он нарушил главное союзное постановление. По его мнению, совершенно дурацкий закон, но… в марсианском отделении Межпланетного Союза Ремонтников решили его наказать. Как он ненавидел этих ублюдков! Ненависть заполнила всю его жизнь. Он желал только одного — отомстить огромной монолитной структуре, которая его отвергла.

Они прихватили его на бесплатном ремонте.

По правде сказать, он совершенно не работал бесплатно и собирался получить приличную выгоду. Он только изобрел новый способ оплаты записывание в кредит. Фактически, старый, как мир, способ — меновая система. Но таким образом от Союза скрывался годовой доход. Свои дела Отто вел с домохозяйками, живущими в дальних домах — очень одинокими женщинами, чьи мужья всю неделю работали в городе, приезжая домой лишь на уик-энд.

Стройный, с длинными, зачесанными назад черными волосами, Отто, казавшийся самому себе писаным красавцем, проводил время с одной женщиной за другой, пока один из оскорбленных мужей, заставший его на месте преступления, вместо того, чтобы застрелить, подал в правление Союза официальную жалобу на неверное взимание оплаты за ремонт.

Конечно, оплата не соответствовала стоимости проделанной работы, Отто и сам это сознавал.

Таким вот образом он и оказался неделями изолированный от людского общества в пустыне возле гор Рузвельта, вынужденный работать на Норба Стинера, чувствуя все большее одиночество и озлобленность. Он нуждался в человеческом интимном контакте, который становился для него проблемой номер один. Сидя в одиночестве на складе, ожидая прибытия очередной ракеты и раздумывая о прошедшей жизни, Отто полагал, что даже бликманы не имели такой жестокой участи, как он. Ах! Если бы его собственные операции на черном рынке имели успех! Подобно Стинеру, он мог бы мотаться по планете, посещая клиентов. Чем он виноват, что дефициты, которые Отто собрался продавать, заинтересовали крупных воротил? Его выбор оказался слишком удачным, предложенный ассортимент продавался слишком хорошо.

Отто ненавидел крупных махинаторов так же яростно, как и большие союзы. Он ненавидел «серовато-синих» — рабочих больших корпораций. Крупные компании разрушили американскую систему свободного предпринимательства, уничтожили малый бизнес. Фактически, Отто оставался последним мелким торговцем во всей солнечной системе. Его истинным преступлением являлось то, что он по-настоящему пытался жить американским образом жизни, вместо того, чтобы только болтать о нем.

Он сидел на упаковочной клети, окруженный коробками, картонками, пакетами и деталями разобранных ракет, которые чинил и ругался про себя.

За окном сарая, на сколько хватало глаз, простирались безмолвные каменистые холмы, покрытые редкими, высыхающими и погибающими кустами.

Интересно, где сейчас Норб Стинер? Без сомнения, уютно устроился в каком-нибудь баре, ресторане или в какой-нибудь веселенькой дамской гостиной, перечисляет свой ассортимент, доставая банки копченого лосося.

— Чтоб вам всем… — пробормотал Отто, поднимаясь на ноги, чтобы размяться. — Если это все, что их интересует, — пусть обожрутся. Стадо зверей.

Эх! Еврейские девушки… Вот где Стинер, в кибуце, полном горячих, темноглазых, толстогубых, большегрудых, сексапильных девушек, которые загорели, работая на полях, одетые только в шорты и хлопчатобумажные блузки… Никаких бюстгальтеров, только большие, тяжелые груди, влажный прилипающий материал обтягивал их, и можно было под ним разглядеть выступающие соски.

«Вот почему Норб не хотел брать меня с собой», — решил Отто.

Здесь, в горах Рузвельта, он видел только черных, изможденных женщин бликманов, которые даже не люди и совершенно не годились для него. Его не могли обмануть некоторые антропологи, утверждавшие, что бликманы представляют собой разновидность гомо сапиенс и что, вероятно, одна и та же внеземная раса миллион лет тому назад колонизировала обе планеты.

Неужели этих гадин можно считать за людей? Спать с одной из них? Господи, да лучше сразу отрубить себе…

К слову сказать, группа бликманов, осторожно ступая босыми ногами по неровной каменистой поверхности, спускалась с северных холмов. «Они движутся сюда, — наблюдая за ними, решил Отто. — Ну, что ж… Как обычно…»

Он открыл дверь сарая в ожидании подхода аборигенов. Четверо мужиков, двое из них — старики, одна старуха, несколько тощих детей и несколько молодых баб. Бликманы несли луки, песты, яйца паки.

Остановившись неподалеку, они некоторое время молча смотрели на него, а затем один из мужиков сказал:

— Дожди падут от меня на вашу драгоценную персону.

— И на вас также, — ответил Отто, прислоняясь к стенке сарая, чувствуя тупость, тяжесть и безнадежность. — Что вам нужно?

Бликман протянул клочок бумажки. Когда Отто взял его, то увидел, что это наклейка от банки с черепаховым супом. Бликманы съели суп и, не зная, как назывался понравившийся им продукт, сохранили от него этикетку.

— О’кей, — сказал он. — Сколько? И стал по очереди показывать количество на пальцах. На пятом они закивали. Так, пять банок. — Что дадите? — спросил Отто, не двинувшись с места.

Одна из молодых аборигенок вышла вперед и указала на ту часть своего тела, которая последнее время неотрывно присутствовала в мыслях Отто.

— О, Господи! — простонал он. — Нет, идите дальше… Бросьте свои штучки… Нет… Не хочу…

Повернувшись к ним спиной, он вошел в склад, захлопнув за собой дверь с такой силой, что задрожали стены, и упал на упаковочную клеть, обхватив голову руками.

— Я схожу с ума, — произнес он вслух, чувствуя, как окостенела челюсть и распухший язык с трудом повинуется ему. Грудь болела. А потом, к своему глубокому изумлению, он зарыдал. «Господи! — в страхе думал он, — я действительно схожу с ума… я сломался… Но почему?» Слезы катились по щекам. Уже несколько лет, как он не плакал. Что же с ним случилось? Он не мог объяснить происходящее: помимо его воли тело кричало, и он ничего не мог с ним поделать.

Однако прорвавшийся поток слез принес облегчение. Носовым платком Отто вытер лицо и с омерзением заметил, что его руки стали похожи на когти хищной птицы.

Он не знал, заметили ли бликманы, стоявшие возле сарая, его состояние. Хотя их лица ничего не выражали, Отто считал, что они наверняка видели его через окно и тоже недоумевали о причине истерики. «Просто какая-то мистика, — подумал он. — Я такой же дикарь, как и они».

Бликманы сбились в кучу, о чем-то совещаясь, а затем один из них отделился от группы и подошел к сараю. Отто услышал, как тот постучал в дверь. Подойдя к двери, Отто открыл ее и увидел молодого бликмана, протягивающего какой-то предмет.

— Тогда это, — произнес дикарь.

Отто взял в руки странный предмет, о назначении которого мог бы гадать всю оставшуюся жизнь. Какие-то стекла в металлической оправе… калибровки… А затем он неожиданно догадался, что перед ним — инструмент, используемый при землемерной съемке. На одной из сторон прибора стоял штамп: «Собственность ООН».

— Он мне не нужен, — раздраженно сказал Отто, вертя предмет и так и эдак.

«Бликманы, должно быть, стащили его где-нибудь», — решил он. Молодой бликман невозмутимо взял прибор обратно и вернулся к своей группе. Отто с шумом захлопнул за ним дверь.

Выглянув в окно, он увидел, как, растянувшись длинной цепочкой в сторону холмов, уходили бликманы. «Воруете? Бедные, несчастные! — сказал он про себя. — Однако что делала компания землемеров из ООН здесь, в горах Рузвельта?»

Чтобы хоть как то утешить себя, Отто нашел банку копченых лягушачьих лапок и методично, хотя и не получая при этом никакого удовольствия, прикончил банку.

Джек Болен сказал в микрофон:

— Пожалуйста, не посылайте меня, мистер И. Я сегодня столкнулся с Коттом и оскорбил его. — Джеком овладела апатия. «Я встретился с Коттом в первый раз в жизни и, конечно же, сразу обидел его, — подумал он. — И, как нарочно, в тот же день Арни Котт звонит в И-компанию и просит прислать ремонтника. Типичный случай моей маленькой игры с могучими силами судьбы.»

— Мистер Котт упоминал о встрече с тобой в пустыне, — сказал китаец.

— Фактически, его решение позвонить нам основывалось на вашем свидании.

— То, что вы говорите, означает для меня ужасную катастрофу.

Джек был совершенно ошеломлен услышанным.

— Я не знаю, что между вами произошло, Джек, но никакого вреда тебе от этого не будет. Направляйся в Левистоун. И, если ты опоздаешь и не прибудешь к пяти часам, то я тебе заплачу не за полный рабочий день, а только за половину. Мистер Котт, известный своей щедростью, очень надеется, что его кодировщик вскоре снова заработает и обещает проследить, чтобы ты получил хорошее вознаграждение.

— Ладно, — ответил Джек. Всего услышанного с лихвой хватило, чтобы его совершенно запутать. В конце концов, неизвестно, что там на самом деле в голове у Арни Котта.

Вскоре Джек сажал вертолет на крышу Юнион Холла Союза Гидротехников в Левистоуне.

Появившаяся служащая с подозрением на него посмотрела.

— Мастер-ремонтник из «И-компании». Прибыл по вызову Арни Котта.

— О’кей, дружок, — игриво сказала служанка и повела его к лифту.

Джек нашел Арни Котта в большой, хорошо обставленной, совсем как на Земле, гостиной. Крупный лысый мужчина кивком головы приветствовал вошедшего, не прерывая телефонного разговора. Толстяк указал на письменный стол, где стоял портативный кодирующий диктофон. Джек подошел к аппарату, открыл крышку и включил его. Тем временем Арни Котт продолжал разговаривать по телефону.

— Конечно, я знаю, что потребуется особенный талант. Я понимаю, до сих пор никто всерьез не занимался пророчеством. Но ведь не прикажете мне считать, что такого дара вообще не существует — только потому, что люди настолько глупы и не удосужились за пятьдесят тысяч лет как следует разобраться с ним. Я все-таки хочу попробовать. — Длинная пауза. — Ладно, доктор. Спасибо. — Арни повесил трубку. Обратившись к Джеку, он сказал:

— Ты когда-нибудь был в лагере Бен-Гуриона?

— Нет, — машинально ответил Джек, полностью поглощенный разборкой кодировщика.

Арни подошел сзади и стал молча наблюдать за работой. Джек чувствовал на себе сосредоточенный взгляд, который нервировал его, но ничего не мог поделать, надо было попытаться не обращать внимания и продолжать работать.

«Точь-в-точь, как та дамочка -дежурный механик Общественной школы», — с раздражением подумал он. Ему хотелось знать, не сбывается ли другое из его давнишних наваждений. Чувства, которые возникали в нем рядом с могущественной фигурой, стоявшей за ним, очень походили на состояние, испытанное им на Земле, в кабинете управляющего по кадрам «Корона корпорейшн».

— Я говорил по телефону с Глобом, — сказал Арни. — С психиатром. Ты когда-нибудь слышал о нем?

— Нет, — машинально ответил Джек.

— Чем, интересно, ты здесь занимаешься? Живешь своими мыслями, тупо уставившись в заднюю часть машины?

Джек вздрогнул, оторвался от дела и посмотрел на мужчину.

— У меня жена и сын. Вот мои мысли. А то, чем я занимаюсь сейчас, так это зарабатываю средства на содержание семьи.

Он говорил спокойно. Арни, казалось, не заметил грубости и улыбался.

— Что-нибудь выпьешь? — спросил он.

— Кофе, если можно.

— У меня есть натуральный кофе с Земли, — сказал Арни. — Черный?

— Черный.

— Да, ты, похоже, любитель черного кофе. Как ты думаешь, сможешь починить эту машину прямо сейчас или возьмешь ее с собой?

— Я починю ее прямо здесь.

— Отлично! — просиял Арни от радости. — Я действительно очень завишу от этой машинки.

— А где же обещанный кофе?

Круто развернувшись, Арни с готовностью вышел в другую комнату, моментально позаботился на счет кофе и через мгновение вернулся с керамической кружкой, которую поставил на письменный стол.

— Послушай, Болен, ко мне сейчас придет один человек… девушка. Это ведь не помешает твоей работе?

Полагая, что над ним смеются, Джек резко глянул вверх. Очевидно, нет: Арни смотрел на него спокойно, а затем перевел взгляд на частично разобранный диктофон, интересуясь продолжением ремонта.

«Он определенно зависит от своей игрушки, — решил Джек. Удивительно: люди зависят от вещей, словно они — продолжение их тел, прямо какая-то машинная ипохондрия. Подумать только, такой богатый человек, как Арни Котт, не мог выбросить сломанный кодировщик и раскошелиться на новый.

Послышался стук в дверь, и Арни поторопился открыть ее.

— О! Привет! — донесся его голос до Джека. — Давай! Входи! Представляешь, мою безделушку сегодня отремонтируют!

— Брось, Арни! — с насмешкой ответил девичий голос. — Твои «специалисты» никогда в жизни не отремонтируют твою безделушку.

Арни нервно захохотал.

— Эй! Познакомься с моим новым мастером, Джеком Боленом. Болен! Это Дорин Андертон — наше союзное сокровище!

— Привет, — ответил Джек. Не прекращая работы, он окинул ее краем глаза и заметил, что у нее прекрасные рыжие волосы, потрясающе белая кожа и огромные удивительные глаза. «Все оплачивается, — подумал он резко. Что за огромное хозяйство? Какую гигантскую империю ты устроил здесь для себя, Арни!»

— Как он поглощен работой! Правда? — сказала девушка.

— О, да! — согласился Арни. — Эти ребята — ремонтники со стороны как жуки роются в механизмах, стараясь наилучшим образом справиться с работой. Они не чета нашим — шайке слюнтяев, которые вот-вот дождутся, что их выгонят в три шеи с работы. Мое терпение скоро лопнет. По сравнению с ними этот парень просто гений: он отремонтирует кодировщик с минуты на минуту! Не так ли, Джек?

— Да, — ответил тот.

— Ты не поздоровался, Джек! — поддела девушка молодого человека.

Он оставил свою работу и перевел свое внимание на нее: смотреть на Дорин было одно удовольствие. Ее спокойное и умное лицо выражало какую-то особенную, многообещающую и вызывающую улыбку.

— Здравствуйте, — произнес Джек.

— Я видела ваш вертолет на крыше, — сказала девушка.

— Не отвлекай его, дай ему спокойно поработать! — раздраженно прервал ее Арни. — Ну, давай сюда пальто.

Он помог ей раздеться. Под пальто оказался темный шерстяной костюм, явно импортированный с Земли и поэтому в высшей степени дорогой. «Держу пари, что стоимость костюмчика равняется союзному пенсионному фонду», решил Джек.

Во все глаза рассматривая девушку, он увидел в ее облике подтверждение старинной мудрости: «Красивые волосы и кожа создают хорошенькую женщину, но истинно превосходный нос создает прекрасную».

Девушка имела именно такой нос: выразительный, прямой, доминирующий над остальными чертами лица, создающий для них основу. «Средиземноморские женщины достигали уровня прекрасного намного легче, чем, скажем, ирландки или англичанки, — размышлял Джек, — потому что, выражаясь языком генетики, средиземноморский нос, будь то испанский или иудейский, турецкий или итальянский, естественно играл бОльшую роль в физиономической организации, чем аналогичный орган северянок.» Его жена, Сильвия, имела веселый, вздернутый ирландский носик; по любым меркам она была достаточно хороша собой. Но Дорин представляла собой совершенно иной тип красоты.

Внимательно оглядев ее, Джек решил, что ей чуть больше тридцати. От нее веяло какой-то свежестью. Такую чистоту он встречал в ученицах средней школы, достигших брачного возраста, а иногда, правда значительно реже, в пятидесятилетних женщинах с прекрасными седыми волосами и ясными глазами.

Через двадцать лет эта девушка будет так же прекрасна и, вероятно, всегда останется такой, по крайней мере, Джек не представлял ее постаревшей.

Похоже, Арни неплохо распорядился доверенными ему союзными фондами, расходуя их на такую красоту: рядом с ней он не состарится. Несмотря на молодость, в ее лице ощущалась зрелость, что среди современных женщин встречается крайне редко.

— Мы собираемся что-нибудь выпить, — обратился Арни к Джеку.

— И, если ты отремонтируешь машинку вовремя…

— Она уже работает.

Джек нашел сломавшуюся деталь и заменил ее запасной из своего набора.

— Прекрасно, — сказал Арни, как счастливый ребенок улыбаясь во весь рот. — Тогда пошли с нами. — Обращаясь к девушке, он пояснил:

— Сегодня мы встречаемся с Милтоном Глобом, известным психиатром. Ты, вероятно, о нем слышала. Он обещал выпить со мной. Я только что говорил с ним по телефону.

Он, по всему видать, головастый парень. — Арни крепко похлопал Джека по плечу и добавил:

— Держу пари — сажая вертолет на крышу Юнион Холла, ты даже не подозревал, что будешь пить с одним из наиболее известных психиатров солнечной системы, не так ли? «Удивлен ли я такой высокой чести? — подумал Джек. — А почему, собственно говоря, и нет?» Вслух он произнес:

— Конечно, Арни.

— Доктор Глоб собирается найти для меня какого-нибудь шизофреника, сказал Котт, — я нуждаюсь в его профессиональных услугах. — Он громко, почти до слез, расхохотался, находя собственную шутку крайне остроумной.

— Да? — удивился Джек. — Я — шизофреник.

Арни прекратил смеяться.

— Ты не врешь? Никогда бы не подумал… Я имею в виду, что ты выглядишь вполне здоровым.

Закончив ремонт и закрывая кодировщик, Джек сказал:

— Со мной все в порядке. Меня вылечили.

— Никогда еще в целом свете не излечивали от шизофрении, — заметила Дорин. Бесстрастным тоном она просто констатировала факт.

— Меня смогли, — ответил Джек. — Они называли это ситуационной шизофренией.

Арни взглянул на него с большим интересом, даже с подозрением.

— Ты нарочно все выдумываешь. Пытаешься заинтриговать меня.

Покраснев, Джек молча пожал плечами. Его внимание полностью сосредоточилось на сборке аппарата.

— Не обижайся, — миролюбиво заметил Арни. — Ты действительно не обманываешь? Послушай, Джек, позволь мне спросить тебя: не обладаешь ли ты какой-нибудь возможностью или силой читать будущее?

После длинной паузы Джек наконец кратко ответил:

— Нет!

— Ты уверен? — с подозрением в голосе переспросил Арни.

— Совершенно.

Теперь Джек желал категорически отказаться от приглашения выпить с ними. Назойливый допрос вызвал чувство беспомощности выставленного на показ голого человека. Арни нахально, почти вплотную подошел к нему и возбужденно толкнул его локтем. Близость тучного человека затрудняла дыхание, и бедный Джек осторожно передвинулся к дальнему краю письменного стола, подальше от рьяного водопроводчика.

— В чем дело? — резко спросил Арни.

— Ни в чем.

Джек продолжал работать, не глядя ни на Арни, ни на девушку. Оттого, что оба пристально смотрели на него, его руки дрожали.

Наконец Арни произнес:

— Джек! Я скажу тебе, как я стал таким, какой есть. Один талант привел меня на верх социальной лестницы. Я умел судить о сущности людей, мог понимать, что они в действительности собой представляют, а не только то, что они делают и говорят. Я не верю тебе! Бьюсь об заклад, что врешь мне на счет своих способностей предвидеть будущее. Это — правда! Можешь даже не отвечать!

Повернувшись к девушке, Арни сказал:

— Пошли, я хочу выпить за это. — Он махнул Джеку следовать за ним.

Сложив инструмент, Джек неохотно поплелся вслед.