Наш Современник, 2003 № 03

Андрей Воронцов • Загадка — не только в евреях (Наш современник N3 2003)

Андрей ВОРОНЦОВ

ЗАГАДКА — НЕ ТОЛЬКО В ЕВРЕЯХ

Размышления над новой книгой И. Р. Шафаревича

“Трехтысячелетняя загадка”

Книга Игоря Ростиславовича Шафаревича “Трехтысячелетняя загадка” (История еврейства из перспективы современной России)” — плод 25-летнего труда. Одного этого факта достаточно, чтобы предположить тесную связь новой книги И. Р. Шафаревича с самой знаменитой его работой (впервые в СССР напечатанной, кстати, на страницах нашего журнала) — “Русофобия”.

И в самом деле, как следует из “Предисловия” к “Трехтысячелетней загадке”, она изначально мыслилась как историческое приложение к “Русофобии”, но, по словам Шафаревича, “в результате появился некий текст, или даже два (один был специально посвящен русской истории), вместе превышавшие первоначальную работу”. В конце концов “Русофобия” отправилась в “самостоятельное плавание”, а “исторический” текст остался лежать в “ящике”.

И вот теперь этот труд, в переработанном и дополненном виде, явился на суд читателей. Насколько я могу судить, изменения и дополнения носят вовсе не формальный, технический характер, продиктованный историческими метаморфозами последних 25 лет. Но сначала о том, что же представляет собой новая книга Шафаревича.

Уже из названий глав (“Существует ли еврейский вопрос?”, “Античность”, “Средние века”, “Классический иудаизм”, “Хазария”, “Роль в развитии капитализма” и т. д.) ясно, что это серьезная, академическая работа. “Еврейская проблема” разбирается здесь по косточкам, онтологически. В “Русофобии” Шафаревич открылся нам прежде всего как мыслитель, а в “Трехтысячелетней загадке” — как ученый. Сразу оговорюсь, что к чита­бельности новой книги мое утверждение не имеет никакого отношения. Она не носит излишне наукообразного характера, написана простым, понятным языком. Но в ее основе заложен четкий научный принцип: “сказал — докажи”. Желающим судиться с Шафаревичем по поводу этой книги будет непросто: так называемых “необоснованных заявлений” они у него не найдут. Спокойным, выдержанным, “доктринальным” тоном он рассказывает об иудаизме и сионизме такое, от чего кровь стынет в жилах, но неизменно подкрепляет сказанное ссылками — и главным образом на иудаистские и сионистские источники. Те, кто интересуются проблемой “Россия и евреи”, получат в руки не только книгу, но и великолепный справочный аппарат по проблеме.

Никаких категорических выводов из поведанной им ужасной, кровавой истории иудаизма и сионизма И. Р. Шафаревич не делает — здесь он так же сдержан, как и в тоне своего повествования. Этим “Трехтысячелетняя загадка” отличается от близкой ей по идее книги Дугласа Рида “Спор о Сионе”. Шафаревич как бы говорит нам: я нарисовал картину, а выводы вы уж делайте сами. Книга заканчивается такими словами: “Жизнь полна загадок — и в математике, и в физике, и в биологии, и в истории — особенно во всем, что связано с человеком. Нужно известное чувство смирения, чтобы принять тот факт, что разгадку большинства из них никто не узнает в течение нашей жизни”. Но поскольку абзацем выше И. Шафаревич утверждает, что “игнорировать саму проблему, убедить себя, что ее не существует” — “худший вывод”, можно предположить, что наилучшей тактикой в русско-еврейских “разборках” он считает правильно поставленную пропаганду. Кто-то, допустим, видит ее цель в том, чтобы сказать иудаистам словами Иисуса Христа: “Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего”, а Шафаревичу ближе другое: “Выработать тот подход к русско-еврейским отношениям, который соответствовал бы русским национальным интересам”.

Сама по себе эта цель мало отличается от тех, что ставят другие авторы книг о “еврейской проблеме” — например А. Солженицын (“Двести лет вместе”), С. Погорельский (“Русские и евреи: шанс диалога”). Сегодня для нас важна не столько проблема, достаточно изученная в последнее время, сколько взгляд на нее. Сказал ли И. Шафаревич в “Трехтысячелетней загадке” что-нибудь новое по сравнению с прежними своими работами?

Безусловно, сказал, и в этом лично я вижу главную удачу новой книги.

Прежде мы знали И. Шафаревича как бескомпромиссного критика марксизма-ленинизма и социализма. Не стану утверждать, что его взгляды по этому поводу кардинально изменились. Но совершенно очевидно, что изменились его взгляды на капитализм. Он делает вывод, что современный капитализм не имеет ничего общего с теми принципами частного предпри­нимательства, что господствовали в Европе до Реформации. Нынешний капитализм — ростовщический, с незапамятных времен существовавший в еврейских общинах по всему миру. Но эта точка зрения была известна еще со времен Зомбарта, на которого часто ссылается Шафаревич в главе “Роль в развитии капитализма”. Между тем труды Зомбарта были весьма популярны среди марксистов в конце XIX — начале ХХ века, и не исключено, что именно благодаря Зомбарту направленный против “ростовщического капитализма” марксизм не воспринимался тогда как “еврейское учение”. Конечно, Зомбарта потом объявили ренегатом, но ведь и статьи самого Маркса по еврейскому вопросу мало чем отличались от точки зрения Зомбарта. Утверждая в главе “Роль в развитии социалистического движения”, что капитализм и социализм — две стороны одной медали, не вступает ли Шафаревич в противоречие со своим “зомбартианством”? Ведь характерные признаки ростовщического капитализма — “неограниченная конкуренция, свобода торговли, реклама, принцип “время — деньги” — напрочь отсутст­вовали при социализме.

С точки зрения тех идей, о которых спорили (и Шафаревич в том числе) на излете существования Советского государства, здесь, действительно, есть противоречие, но с точки зрения “трехтысячелетней загадки” мы имеем дело скорее не с противоречием, а с парадоксальным умозаключением, методом “от противного” приводящим нас к весьма оригинальной идее.

Она, впрочем, И. Шафаревичем не сформулирована, как и прямой ответ на вопрос “Что делать?” по отношению к главной идее книги, но именно главы “Роль в развитии капитализма”, “США и Западная Европа” заставляют нас задуматься: а так ли уж чужд ростовщический капитализм западному обществу вообще? Оно что — целиком и полностью подчинено еврейскому финансовому могуществу или... западные христиане давно уже вступили с иудеями в некий экономический симбиоз, одинаково выгодный для обеих сторон?

Может быть, многовековое противостояние вообще следовало бы назвать не “Евреи и мы”, а — “Запад и мы”, когда Запад и евреи — одно и то же? Совершенно согласиться с этой точкой зрения мешает факт, что самое мощное антиеврейское движение было создано именно на Западе, в фашистской Германии. Но прочтем главу из книги Шафаревича “Запад между мировыми войнами”. Лично у меня она вызвала твердое убеждение, что если и есть у “западной медали” две стороны, то это точно не капитализм и социализм... Методы, которыми действовали нацисты, ничем не отличаются от методов иудаистов, описанных И. Шафаревичем в главах “Античность”, “Средние века”, “Классический иудаизм”. Со свойственным ему аналитическим блеском и умением подобрать факты и цитаты Шафаревич неизбежно приводит нас к мысли, что между евреями и западными христианами давно уже произошел своеобразный “обмен опытом”, что проблема антисемитизма, как ее видят на Западе, есть чисто западная, “семейная” проблема, к нам не имеющая почти никакого отношения. У нас свои отношения с евреями, основанные, главным образом, на онтологической полемике Православия с иудаизмом, а у Запада свои, с преобладанием материальных, “шкурных” интересов. Вся эта нынешняя идиллическая дружба “цивилизованной Европы” с евреями очень напоминает “дружбу народов” в СССР, существовавшую до тех пор, пока дружить надлежало в обязательном порядке. Западно­европейские историки изображают ситуацию так: мол, были во времена дикого средневековья, наряду с эпидемиями чумы и холеры, гонения на евреев, в возвратной форме проявившиеся в середине XX века в Германии, но в целом, по мере движения человечества к прогрессу, антисемитизм исчезает, как чума и холера.

Все это неправда. Раннее средневековье являет нам ту же идиллическую картину отношений европейцев и евреев, что и сегодня. Карл Великий, создатель первой империи в Европе после Римской, дружил с евреями и всемерно способствовал их деятельности. А жил он, напомню, на рубеже VIII и IX веков от Рождества Христова. Как писал Л. Н. Гумилев, после смерти Карла “Людовик Благочестивый в 828 г. дал еврейским купцам охранную грамоту, защитившую их корабли от его же собственных чиновников. А перевозили эти корабли славянских невольников, часто христиан. (...) Более того, запрещалось крестить рабов, находившихся у евреев, чтобы помешать их освобождению при помощи влиятельных церковников. Это понятно: евреи платили 1/10 прибыли в пользу двора, а христиане — 1/11”. Но уже в 906 году на баварско-славянской таможне в Пассау евреи-работорговцы были уравнены в правах с христианскими купцами, которым, как известно, работорговля была запрещена. Как видите, довольно бойкие и, очевидно, взаимовыгодные коммерческие отношения на ниве торговли славянами. Никакого антисемитизма! Бизнес! Святое!

И. Шафаревич разделяет точку зрения Л. Гумилева и И. Шиппера на успешное сотрудничество евреев и европейцев в области работорговли. В главе “Средние века” Шафаревич пишет: “Это утверждение поддерживается и в более поздних исследованиях, например в книге X. Тревор-Ропера, где говорится, что долгое время евреи были основными поставщиками рабов из средневековой Европы в Исламский мир”. Впрочем, преуспевали они и в других областях. “Две основные формы деятельности тогдашнего государства (средневекового европейского государства вообще. — А. В. ): война и строительство почти целиком зависели от них. (...) Часто в руках евреев оказывался сбор налогов”.

Но по мере усиления Киевской Руси и ослабления влияния Каролингов в Европе ослабла и “дружба”. Вероятно, она стала менее выгодной для евро­пейцев. Допустим, они беднели, а евреи, напротив, богатели (Шафаревич приводит свидетельства этого). Как бы там ни было, в 945 году дож Венеции запретил брать на корабли купцов-иудеев, а в 992 году венецианским купцам было также запрещено ввозить еврейские товары и декларировать их как собственные. События той давней поры, видимо, получили отражение в пьесе Шекспира “Венецианский купец”, к которой мы вернемся позже.

После развала империи Каролингов и разгрома князем Святославом иудаистского государства в Восточной Европе — Хазарского каганата — последовали жесточайшие еврейские погромы в Испании, Франции, Германии, Англии, своеобразным венцом которых явилось взятие под стражу всех евреев в Англии в 1287 году и последующая высылка их из страны. Примеру Англии последовали потом практически все крупные европейские государства . Во Франции “Филипп IV Красивый не только поживился от продажи имущества изгнанных евреев (1306), но не хуже любого ростовщика взыскивал долги евреев в свою пользу” (БСЭ, 1932, т. 24, с. 26). Не хуже!.. Научили, стало быть! Что ж, возьмем эту дату (1306 год) как некую точку отсчета постепенного добровольного , уже без евреев (хотя, наверное, под их влиянием), перехода Запада к ростовщическому капитализму.

А погромы евреев в Европе, скрупулезно перечисленные Шафаревичем! Так называемые “еврейские погромы” в России не выдерживают никакого сравнения с “европейским размахом”! Кстати, в Великороссии, то есть в центральной части России, погромов, в сущности, не было никогда. С 1903-го по 1907 год антиеврейские выступления происходили в Бессарабии, Малороссии, Царстве Польском, Литве... Погибло от них 1622 человека, “из них евреев 711 (43 процента), ранено 3544 человека, из них евреев — 1207 (34 проц.) (Кара-Мурза С. Г. Русский Дом, 1999, № 8, с. 21.) Для сравнения — один только погром в испанском Толедо в 1486 году унес 1640 жизней евреев . Само выражение “еврейские погромы” по отношению к России попахивает клеветой, за которую следует судить как за разжигание межнациональной розни. Это были обычные межнациональные столкновения с политической подосновой (шла революция), каких и сегодня во всем мире, увы, хоть отбавляй. А уж о депортациях евреев и говорить неприлично, если иметь в виду Россию. В начале XX века Западу требовалось натравить богатое международное еврейство на Россию, и тысячи продажных перьев застрочили на тему “русской юдофобии”.

Родина классического антисемитизма — Западная Европа, там он себе потихоньку живет и сегодня. Властные элиты Запада прячут по “дубравам” Франции, Австрии, Швейцарии, США “засадные лодки” — лепеновцев, хайдеровцев, фермерскую “милицию”... Проведенный в 2000 году опрос общественного мнения в добродушной, терпимой Швейцарии показал, что 60 процентов опрошенных считают себя антисемитами, 94 процента относятся с недоверием к данным о “холокосте”, 68 полагают, что никакого “холокоста” не было вообще. Европейцы — народ рациональный: когда нужно, дружат с евреями, когда нужно, их режут. В 1-й сцене IV акта “Венецианского купца” изображена схема, с помощью которой европейцы время от времени “ставили на место” друзей-евреев. Шейлок понадеялся на незыблемость венецианских законов, позволяющих ему в случае задержки Антонио должка вырезать ему из груди сердце. Но гои тоже не лыком шиты! Право-то ты имеешь, говорят ему, но если прольешь при этом хоть каплю христианской крови — твои “добро и земли по закону к республике отходят”! Обескураженный Шейлок хочет забрать долг и уйти, но ему говорят: “Жид, постой; претензию к тебе имеет суд”. Ты, мол, покусился на жизнь венецианского гражданина и можешь лишиться не только имущества, но и жизни. Правда, дож и Антонио проявляют великодушие — с условием, что Шейлок крестится. Здесь к “мирной схеме” великого Шекспира добавлен еще один ход возможного развития событий. Грациано, друг Антонио, говорит Шейлоку: “Двух крестных ты получишь при крестинах; будь я судьей, прибавил бы десяток; на виселицу бы они тебя, а не к святой купели проводили”.

И вот если мы в России в подобных ситуациях почти всегда предпочитали купель, то в Европе — виселицу. И европейцы, и евреи с полным основанием могут выставлять счета друг другу. Но при чем здесь мы? Организованные формы антисемитизма оказались возможными только в Европе. Немецкий фашизм был не средневековым атавизмом, а логичным развитием замешанных на крови и деньгах отношений европейцев и евреев, что возникли еще при Каролингах. По большому счету — они друг друга стоят... С. Ю. Куняев в своей книге “Шляхта и мы” пишет, что не успели немецкие войска как следует обосноваться в местечке Едвабне на советско-польской границе, как местные жители (поляки) без всякой указки оккупантов стали громить евреев. Сожгли заживо две тысячи человек... Похожие “сюрпризы” ожидали гитлеровцев в Литве, Латвии, Эстонии... Они еще только направлялись в какой-нибудь городок, а им уже навстречу местные жители выводили колонны евреев, снаряженные “как положено”, с желтыми шестиконечными звездами у каждого на груди... И если евреи думают, что больше такого с ними в Европе не случится, они, на мой взгляд, глубоко заблуждаются. Как только в результате каких-нибудь потрясений европейцы почувствуют, что живут хуже вас, берегитесь! Нет, не еврей самый хищный зверь среди “гомо сапиенс” — европеец! Авторы средневековых европейских баллад сравнивали евреев с лисами. А кто же тогда европейцы, если пойти по этой логике? Волки...

Мы, русские, одних спасли от немецкого рабства, других от полного уничтожения, заплатив за это таким количеством жизней, что любой “холокост” с овчинку покажется! Мы ничего не должны ни тем, ни другим. В самом деле, сколько можно: одни заваривают кашу, а мы ее расхлебывай! Все слова осуждения по поводу сионизма и фашизма давно известны. Пора судить по делам. Автор книги “Трехтысячелетняя загадка” предлагает выра­ботать тот подход к русско-еврейским отношениям, который соответствовал бы русским национальным интересам. Но точно такого же подхода требуют отношения Россия-Запад. Ведь, скажем, в Смутные времена в России почти не было евреев, но разве их отсутствие не восполняли с лихвой русофобы-ляхи? Считается, что нам в 1917 году устроили кровавую баню юдофилы — но что, позвольте, творили у нас юдофобы в 1941-м? Все они стоят друг друга, все одинаково опасны для нас. Возьмите двух персонажей, Жида и Барона, гениально описанных Пушкиным в “Скупом рыцаре”. Кто лучше? Да никто не лучше, от обоих хорошо бы держаться подальше.

Что же из этого следует? Мы должны уйти в глухую, круговую оборону, полностью самоизолироваться? Нет. Просто нам надо ясно отдавать себе отчет в том, что для нас хорошо, а что плохо в происходящих на Западе и в международном еврействе процессах.

Радоваться успехам хайдеровцев или лепеновцев нам совершенно негоже. (Тот же Хайдер выступает за вхождение Австрии в НАТО.) Стоит любой европейской державе усилиться до уровня империи — и смотрит она на Восток, а евреи оказываются на десятом месте. Сегодня в наших оппози­ционных кругах господствует точка зрения, что “враг № 1 у России — США. Но скорее всего под № 1 у нас — два врага. Шафаревич в своей книге выступает против догм и мифов в русско-еврейских отношениях. Здоровый антиамериканизм тоже не должен быть догмой. США, без всяких сомнений, — смертельный наш враг. Но США также враг “единой Европы” — точнее, единой Европы без руководящей роли США, ведомой каким-нибудь грандом типа Германии. И в этом направлении наши с США стратегические интересы совпадают. Совпадают они (до поры до времени) и с антиамериканскими настроениями в Европе. Следовательно, если какая-нибудь европейская держава открыто выбросит знамя антиамериканизма, не стоит опрометью бросаться в поддержку, а надо содействовать осторожно, заботясь более о своем усилении, нежели этой державы. Когда же в результате такого взаимодействия станет более усиливаться партнер, а не мы, будет полезно устроить “потепление” в отношениях с США... Не такое, конечно, как после 11 сентября 2001 года! Такого “стратегического партнерства”, когда США разместили свои базы в нашем среднеазиатском “подбрюшье”, а мы получили дырку от бублика, нам не нужно! Нам надо было внести свой “весомый вклад” в дело борьбы с международным терроризмом, наведя, например, под шум американской истерии порядок в Панкисском ущелье. Глядишь, и захвата заложников в театре на Дубровке тогда не случилось бы — не о том бы думали бандиты, а о спасении своих шкур...

Россия должна в каждом отдельном случае определять, насколько нам выгодно партнерство, и никогда не рассчитывать на долговременный союз ни с кем , памятуя слова мудрого Александра III, что у России друзей нет, а есть только армия и флот. Между прочим, именно такой России боятся в структурах, объединяющих США и Европу. Мордатый генсек НАТО Робертсон в прошлом году проквакал своим маленьким ртом, сдавленным килограммо­выми щеками: надеюсь, что Россия не станет играть на противоречиях между США и странами Европы. Он, видите ли, надеется ! Святая простота! Не он ли вполне откровенно признал, что НАТО — это страховка Запада от России? Вы страхуетесь от нас, а мы должны от вас, супостатов. Для этого, правда, нам другой МИД нужен...

Ну а как же быть с “еврейской проблемой” — ведь именно ей посвящена книга Шафаревича? Да точно так же. Я, например, из книги Шафаревича вывел, что нет никакой отдельной еврейской проблемы, а есть глобальная проблема западной русофобии, в которой иудаизм, точнее, антихристиан­ство , выполняет роль основной идеологии.

“Нужно понять, что в России нет еврейского, татарского, немецкого или китайского “вопроса”. В России есть один основополагающий вопрос — это вопрос русский. (Здесь и далее курсив автора цитаты. — А. В. ). Вопрос развитого, полноценного, активного, дееспособного национального само­созна­ния. И русское национальное движение в первую очередь должно заниматься русским вопросом , должно заниматься собственно русской нацией, решать ее задачи”. Это фрагмент из предвыборной платформы 1999 года бывшего народного депутата России Н. А. Павлова (бабуринский РОС). И он сам, и РОС те выборы проиграли, что, на мой взгляд, является косвенным подтверждением правоты Павлова. В нашей стране не решен до сих пор самый важный вопрос — русский, как же мы можем решить вопрос еврейский? Мы не имеем власти в собственной стране, нам впору на положение партизан, подпольщиков переходить! Нам, может быть, самое время учиться у евреев способу выживания в гетто. Я не шучу, уже не до шуток. Вот завершится “долгожданная” реформа ЖКХ, выселят нас всех, “неплатежеспособных”, в бараки где-нибудь рядом с городскими свалками, обнесут колючей проволокой — и будет нам такое гетто, какое и евреям никогда не снилось.

Я не марксист, не коммунист и никогда им не был, но считаю, что первый вопрос для нас сегодня — борьба за выживание русского народа. А это в первую очередь подразумевает борьбу за возвращение завоеваний неодно­кратно раскритикованного И. Р. Шафаревичем социализма — завоеваний, так нелегко доставшихся русскому народу и воровским образом у него отобранных. Первый удар был нанес Западом (и международным еврейским капиталом в том числе) современной России именно в этом направлении, следовательно, в этом направлении нужно начинать ответную борьбу. Голый материализм? Да нет, просто констатация неэффективности идеологического периода борьбы, который, как мне кажется, чрезмерно затянулся. Да и какие могут быть здесь успехи, “открытия”, если пути разрешения “еврейской проблемы” были указаны еще на заре новой эры, в 33 году от Рождества Христова? Так и повелось в мире с тех пор: есть люди, которые идут за Христом, а есть те, кто против Него. Те, кто с Христом, спасутся, а те, кто против — погибнут. Вот и вся идеология! Все остальное — практика.

Но успехи в практической борьбе населения, превращенного в бомжей, на мой взгляд, невозможны. Тут возможен только “русский бунт, бессмыс­ленный и беспощадный”. Ну, а коль он бессмысленный, его снова могут использовать те, против кого он вроде бы направлен — так было и в годы Смуты, и в 1917 году... Когда я дочитал книгу Шафаревича, я почувствовал себя неким сосудом, наполненным информацией доверху, всклень , так что уже впору отбавлять. И родилось во мне восклицание, совершенно, замечу, несправедливое по отношению к интереснейшей книге Шафаревича. Но оно родилось, а значит, и он имел к этому отношение, пусть и косвенное. Я подумал: “Хватит нам рассказывать только о кознях врагов! Покажите нам, как , по пунктам, с ними бороться! Что делать, скажите! Не зря же револю­ционеры так свои книги называли! А они воплотили свои идеи в жизнь, не стоит отбрасывать их опыт!”.

Впрочем, и самому И. Р. Шафаревичу близка, по-видимому, такая точка зрения. Просто в этой книге он поставил себе иную задачу (и прекрасно с ней справился, следует добавить). В завершающей главе (“Заметки для России”) Шафаревич написал: “Истинный трагизм нашей истории заклю­чается в том, что к этому моменту, когда физически мы могли опре­делять свое будущее, мы можем оказаться не готовыми идейно. Именно поэтому, как предпосылку создания русской власти, следует нашей первой задачей поставить — отстоять свое право осмысливать, обсуждать свою судьбу и историю. Обсуждать свободно, не оговариваясь десять раз, что “хоть мы и русские — но не шовинисты”, не стремясь каждое высказывание уравновесить другим, его смягчающим, не двигаясь тут, как солдат по заминированному полю, в результате чего читатель (а может быть, и сам автор) перестает понимать, о чем, собственно, идет речь”.

От себя позволю добавить, что, наверное, нужно четко осознавать, куда , собственно, мы движемся, обсуждая свою судьбу и историю, а то мы начнем снова ходить по кругу, как делали это последнюю дюжину лет, а народ, на который мы так рассчитываем, в очередной раз махнет на нас рукой. Мы уже досыта накормили людей концепциями. Теперь им необходимо понять, зачем они получили это знание.