Наш Современник, 2008 № 10

9.06.2007).

Ничего принципиально нового англичане не придумали. Подобную тактику они применяли давно. В частности, против России. В июльском номере "Нашего современника" наш таллинский автор В. Илляшевич привёл интереснейшую цитату из британской газеты "Экзаминер" полуторавековой давности. Издание предлагало "сделать больно" русским помещикам, побудив их оказать давление на власть. В номере от 7 марта 1854 года представлен хорошо продуманный план. Автор предлагает организовать блокаду российских портов на Чёрном и Балтийском морях. "Жёсткая блокада…которая задержит весь годовой урожай на внутреннем рынке и будет продолжаться тогда, когда при обычных обстоятельствах русские начали бы готовиться к новой посевной, камня на камне не оставит от социальной системы России. И нам не придётся отправлять в бой ни одного солдата… Р у с -ские помещики будут сражаться вместо нас (разрядка моя. — А. К.). Если мы не позволим их товарам покидать пределы страны, они за свою ренту и доходы разорвут в клочья социальную систему России. И если ныне царствующий глава дома Романовых обратится к помещикам с призывом пожертвовать своими доходами во имя его чести, царя ждёт судьба его предшественников Александра и Павла" (Павел был убит приближёнными, Александр I умер при загадочных обстоятельствах. — А. К. ).

В середине XIX века английское правительство предпочло послать в бой солдат. Однако в феврале 1917-го британцам удалось довести свою "Большую игру" до победного, как казалось тогда, конца (подробнее см.: Назаров Михаил. Вождю Третьего Рима. М., 2004).

В 1917-м раскол коснулся и святая святых российской власти — Императорского дома. Часть великих князей выступила против Николая. Он не нашёл опоры даже в ближайшем окружении.

Уместны ли исторические параллели?

Вот мы и возвращаемся к операции "Преемник" — по общему мнению, блистательному венцу путинского наследия. Война заставила по-новому взглянуть и на эту хитроумную операцию.

Символично: окончание первых 100 дней правления Дмитрия Медведева пришлось на время Кавказской кампании. Грохот пушек заглушил голоса комментаторов. Но и без них ясно: внезапно свалившаяся на молодого президента война перечеркнула его личные планы, не говоря уже о надеждах тех, кто способствовал его возвышению.

Что означало выдвижение Медведева? То, что Кремль после Мюнхенской речи Путина, эксцессов "суверенной демократии" и выборов в Думу, проведённых едва ли не по северокорейскому образцу, решил отыграть назад.

Александр Рар острым чутьём профессионального кремнолога определил, куда дует новый ветер: "Острая речь Путина в Мюнхене в начале февраля 2007 года многим на Западе показалась началом новой холодной войны. О какой либерализации в России можно говорить после этого выступления? И теперь вдруг на сцене — опять либеральный Медведев" ("Независимая газета", 28.01.2008).

Отступление? Да. Но только отчасти. Москва подтвердила, что она по-прежнему нацелена на интеграцию в общеевропейскую элиту. В этом курс последних 17 и даже 20 лет (с эпохи Горбачёва) не изменился. Но, в отличие от горбачёвских и особенно ельцинских времён, её не устраивает положение бедной родственницы, о которой вспоминают только тогда, когда кому-то нужно поручить неприятную работу — выкручивание рук Милошевичу или сдерживание Ирана в ядерных вопросах. Отныне Москва хочет большего. Это и есть главный смысл путинского месседжа. Равноправного сотрудничест-в а. И в качестве первого шага — легитимации власти преемника (а с ним и всей питерской команды), а также гарантии денежных вкладов "деловых друзей" Путина из Лондонграда.

Разумеется, никто не предавал подобные условия огласке. Но без них соглашение не имело смысла. Оно бы просто не состоялось. А соглашение состоялось: на это намекал персонаж, обладающий колоссальным властным ресурсом — Генри Киссинджер. В ряде интервью этот наиболее "засвеченный" член таинственного мирового правительства дал понять, что он лично имел отношение к "согласованию кандидатуры Дмитрия Медведева в качестве нового президента РФ" (см. "Завтра", № 20, 2008).

Почему именно Медведев? Потому что Запад счёл его либералом — во всяком случае, в сравнении с Путиным. Такое сравнение не просто напрашивалось — оно буквально лезло в глаза: путинская речь в Мюнхене почти совпала с речью Медведева в масонском Давосе. "Сегодня мы строим новые институты, основанные на базовых принципах полноценной демократии, — провозгласил Медведев перед хозяевами мира. — Демократии без ненужных дополнительных определений. Демократии эффективной, опирающейся на принципы рыночной экономики, верховенства закона и подотчётности власти сильному обществу. Мы хорошо понимаем, что ещё ни одно недемократическое государство не стало по-настоящему процветающим. По одной простой причине: свобода лучше несвободы" (цит. по: "Время новостей",