Нашествие. Суровые законы

ТАКИЕ ВОТ ИСТОРИКИ

Здесь речь пойдет о книге археолога и историка Марии Гимбутас «Славяне. Сыны Перуна». В отличие от научных кругов США и Европы, ее имя для широкого российского читателя почти неизвестно. Мария Гимбутас родилась в Литве, где и жила до 1944 года. Весной 1944 года она вместе с отступающими гитлеровскими войсками бежит от советских войск на запад, в 1949 г. эмигрирует в США, где получает работу в Гарварде, в 1963 году становится профессором Калифорнийского университета. Гимбутас — обладатель многих научных премий, член Американской академии наук, в 1968 г. признана женщиной года, почти ежегодно выходили ее книги и научные труды по исследованию древнеевропейских культур эпохи неолита и бронзового века. М. Гимбутас в научных кругах считается ведущим специалистом по археологии древних славян, а ее книга «Славяне. Сыны Перуна» была переведена на основные европейские языки. Давайте и мы рассмотрим эту книгу, которая «сочетает высокий научный уровень с доступностью изложения», в чем, однако, я очень сомневаюсь.

Уже настораживает первая страница ее труда, где она перечисляет тринадцать славянских народов, говорящих на своих языках и имеющих собственные культуры. Среди них — хорваты и сербы. Но почему-то нет черногорцев и боснийцев. Вероятно, уважаемый профессор про них и не знала? А напрасно.

Сербы, хорваты, боснийцы и черногорцы говорят на одном общем — сербскохорватском языке. Да, он делится на три основных диалекта: штокавский, чакавский и кайкавский. После распада Югославии каждая страна-наследница установила свой собственный языковый стандарт. Последние два диалекта считаются частью хорватского языка. Сербы и черногорцы используют штокавский диалект. Боснийский язык более близок к сербскому варианту, но ввиду того, что хорваты-католики оказали поддержку боснийцам-мусульманам в войне с православными сербами, то в последнее время наметился явный дрейф в сторону хорватского языка. При этом нельзя не отметить, что между литературными нормами всех этих вариантов сербскохорватского языка разницы меньше, нежели между диалектами в хорватском языке. Зато в культурном отношении эти югославские народы значительно отличаются.

Таким образом, вызывает большое удивление, что при перечислении славянских народов и языков в списке М. Гимбутас представлены отдельно хорваты и сербы, но почему-то отсутствуют боснийцы и черногорцы. Для меня также непонятно утверждение американского профессора о том, что еще в IX–XI веках существовали топонимические и этнические названия отдельно хорватского и сербского происхождений. Если даже сейчас у них де-факто один общий язык, как можно столь уверенно отличать названия раннесредневекового периода? Как видим, у «уважаемого» историка заметно желание разделить эти народы. История — продажная девка политики. А историки ее подобострастно обслуживают. Но зато сколько научных званий у госпожи М. Гимбутас!

На этой же первой странице ее книги утверждается, что разделение славян на три языковых группы, вероятно, произошло «из единого источника примерно в IX в. до н. э.». Такая временная локализация вызывает удивление. Как известно, другие исследователи называют гораздо более поздние даты начала формирования самой славянской общности, причем часть из них считает периодом разделения единой балто-славянской общности на будущих балтов и славян лишь III–IV века нашей эры.

Лингвисты и вовсе утверждают, что до VII века н. э. все славянские племена говорили на одном, общем языке, который распался лишь впоследствии. Тем более что лингвисты могут лишь фиксировать течение процесса, а не конкретные временные рамки, в которых происходят те или иные события.

На мой взгляд, здесь достаточно привести утверждение известного историка и археолога, члена-корреспондента РАН В. В. Седова: «Среди населения лужицкой культуры были носители протославянских диалектов, которые в середине I тысячелетия н. э. развились в раннеславянские. Однако материалы, которыми располагает современная наука, не дают возможности выделить в составе племен этой культуры протославян» («Откуда есть-пошли славяне»).

Однако, по мнению американского академика М. Гимбутас, задолго до этого времени (почти полтора тысячелетия!) славяне не только образовались как единая общность, но уже разделились на три языковые славянские группы. Откуда у нее такие сведения, археологическим путем их не получить: у славян не было письменности не только в IX веке до нашей эры, но и даже в первой половине I тысячелетия нашей эры? Уже одно это бросает тень на научность ее исследования.

Зато следующее утверждение знаменитого археолога и вовсе абсурдно. «Истоки славян следует искать на территории, простирающейся от бассейна реки Одер в Центральной Европе, на западе до Урала и Центральной Азии на востоке», утверждает М. Гимбутас. Что ж, западная предполагаемая граница славянской прародины определена относительно точно: в разных вариантах она, конечно, меняется, у одних историков она действительно проходит на реке Одер (Одра), другие смещают ее чуть западнее, третьи, наоборот, чуть восточнее. Но вот с восточной границей размещения праславян Гимбутас просто поразила. Я не буду акцентировать внимание на то, что Урал географически является границей между Европой и Азией, а само понятие Центральная Азия (т. е. ЦЕНТРАЛЬНОазиатские территории) предполагает существование на географической карте западноазиатских территорий. Несмотря на некоторую неопределенность границ, в состав Центральной Азии, кстати, относится даже Монголия. Для научного труда, коим является рассматриваемая здесь книга знаменитого историка, такое вольное оперирование географическими терминами недопустимо, так как в противном случае оно заставляет читателей усомниться в знании автором простейшей географии.

Отнесение восточной границы прародины славян к региону Центральной Азии с научной точки зрения и вовсе безграмотно. Даже самые «смелые» историки никогда не выходили за пределы к востоку от Волги, да и то это были авторы непризнанных теорий типа Иловайского, считавшего древних булгар славянами.

Тем не менее, знаменитый профессор-археолог сделала такое утверждение. По ее мнению, в начальный период своего существования славяне обитали на обширных территориях, однако «испытав тысячелетний гнет со стороны скифов, сарматов и готов, славяне были оттеснены на небольшую территорию. Когда ограничений больше не стало, они начали бурно развиваться». Ни больше, ни меньше. Ее ошибка произошла в первую очередь из-за искусственно удлиненной, а потому неправильной традиционной хронологии.

Как следствие этого, на страницах ее известного труда можно прочесть вот такой пассаж: «В Западной Словакии примерно 30 погребений и 20 поселений относится к раннему славянскому периоду… В некоторых местах над покинутыми славянскими поселениями обнаружены деревни римских времен». С одной стороны, из ее труда вытекает, что славяне стали переселяться из Причерноморья на запад, на «опустошенные земли» после «опустошения Европы гуннами, булгарами и аварами», т. е. после падения Рима (даже если взять более раннее по времени вторжение гуннов, то и здесь имеем не более 100 лет до падения Рима). С другой стороны, получается, что после переселения славян и их обустройства на новом месте, они покинули свои поселения. А через некоторое время на этих местах выросли «деревни РИМСКИХ ВРЕМЕН». Полный абсурд. Может быть, путаница произошла не по вине автора? Да нет, читаем: «В 1962 году чешский исследователь Балекова датирует РАННИЕ славянские могилы в Западной Словакии концом V и VI в. н. э.». То есть временем после падения Рима, т. е. после римских времен. Когда же успели вырасти эти «деревни римских времен» на месте исчезнувших славянских?

Причина такой грубейшей ошибки, конечно же, в неправильной локализации первичного ареала славян. Принимая, пусть и осторожно, племена антов за славян, археолог, таким образом, расширяет первоначальный ареал славянских племен значительно к востоку, захватывая большую часть Причерноморья. Однако антов, по моему мнению, все же следует относить к ирано-язычным племенам. При таком подходе первоначальный ареал славян окажется локализованным лишь на небольшой территории к западу от Карпат. Неуверенность в отнесении антов к славянам заметна и на страницах ее труда. То она разделяет антов и славян («…были болгарами, к которым присоединились славяне и, возможно, анты»), то пишет о «славянских антах».

То, что на месте славянских поселений выросли поселки римских времен, вполне объяснимо с точки зрения альтернативной версии. В книге «Русь, которая была-2» я ограничивал первоначальные земли славян территориями Словакии, северо-востока Чехии, Южной Польши и северо-запада Украины. То есть отмеченная выше Западная Словакия как раз вписывается в славянский ареал. Пришедшие во второй половине VII века семиты-авары обосновались в Паннонии, т. е. совсем рядом со словацкими землями. По АВ это и есть тот самый период, соответствующий римским временам традиционной версии истории. Все земли, как ближайшие, так и более отдаленные попали под власть пришельцев. Многие племена были просто уничтожены. Вот из-за чего и исчезли славянские поселения. Как видите, по альтернативной версии все легко объяснимо.

М. Гимбутас выстраивает собственную концепцию появления протоиндоевропейцев в Европе. Согласно утверждениям известного археолога пришельцы с Востока, из степей Евразии за довольно короткий срок смогли ассимилировать местные крупные высокоорганизованные культуры, которые вскоре исчезли. Сами же протоиндоевропейские пришельцы представляли собой скотоводов, которые вели полукочевой образ жизни, т. е. явно стояли на более низком культурном уровне, нежели местные «высокоорганизованные культуры». Да и само занятие скотоводством не может предполагать высокой плотности населения. Столь быстрая и повсеместная победа пришельцев-скотоводов и ассимиляция ими местных высококультурных племен также вызывает обоснованные сомнения.

«Они нуждались в пастбищных землях для своего скота, требовавших защиты и периодического обновления… Выбранные для поселения места они укрепляли высокими стенами и насыпными валами». Здесь сразу возникает вопрос: кочевники имели стационарные укрепления? Местное доиндоевропейское население было, по словам Гимбутас, мирными земледельцами. В таком случае от кого воздвигали стены пришельцы? На этот вопрос ответа нет.

Интересный пассаж из ее книги: «Однако названия Днепра и Днестра не славянского происхождения. Исследователи установили, что они были заимствованы от фракийцев (даков). Все лингвисты сходятся в том, что названия „Дон“ и „Донец“ являются иранскими». Насколько мне известно, лингвисты сходятся во мнении, что не только названия «Дон» и «Донец», но и «Днепр» и «Днестр», а также «Дунай» — ВСЕ являются иранскими (а фракийские племена отнюдь не иранцы). Этого же мнения придерживаются и другие ученые. К примеру, Г. В. Вернадский в «Древней Руси» писал: «Рассмотрим топонимические следы, оставленные иранцами на Руси. Характерно в этой связи имя реки Дон. Дон означает „вода“, „река“ по-осетински (dan по-староирански). Название Дунай производно от того же корня. Аналогичным образом, первая часть имени Днепр и Днестр производны от корня don».

Однако американский академик, автор множества научных трудов госпожа Гимбутас утверждает иное. Возможно, она пользовалась теми же источниками, на чем основана статья о фракийцах в «Большой Советской Энциклопедии»: «В 6–5 вв. до н. э. иск-во Ф. вступило в соприкосновение с культурой скифов. Звериный стиль Ф., переживающий расцвет в 6–3 вв. до н. э., отличается местными особенностями (золотые, серебряные и бронзовые пластинки и шлемы с обобщёнными наивно-выразит. изображениями птиц, зверей, всадников, сцен борьбы зверей, обычно покрытыми узором в виде кругов, точек, штрихов). С 5 в. до н. э. Ф. испытывали усиливающееся воздействие др. — греч. Цивилизации». Действительно у фракийцев было много общего с ирано-язычными племенами Причерноморья (т. е. со скифами). Но ведь и с греками, как видите, тоже. Нельзя же из-за этого утверждать, к примеру, что название реки Дунай заимствовано от греков.

По альтернативной версии часть фракийцев являлась ирано-язычными аланами, отсюда, возможно, и идут параллели в культуре фракийцев и скифов. А усиливающееся воздействие древнегреческой цивилизации в действительности обусловлено влиянием тех же семитов-пеласгов, хозяйничавших на территории Балкан.

Впрочем, М. Гимбутас все же отделяет иранские племена от фракийцев, когда подробно перечисляет соседей славян. Но кельтов среди них почему-то нет. Между тем, давно уже доказано о близких контактах славян с кельтами, которые в ранние века жили в районе Чехии и Моравии. По мнению археолога, там жили протоиллирийские и другие группы, говорившие на индоевропейском языке. Если она под ними подразумевала кельтов, почему нельзя сказать об этом прямо?

Точно также вызывает большое сомнение сообщение, что протогерманская территория (а речь идет о периоде бронзового и раннего железного веков) включала Северную Швецию. Непонятно и ее утверждение, что во времена бронзового века славяне были отделены от германцев «индоевропейскими народами из Центральной Европы». Скорее всего, речь опять-таки идет о кельтах, но упоминание их М. Гимбутас упорно игнорирует.

Странно, но Гимбутас настойчиво не признает мнение большинства ученых о существовании единой славяно-балтской общности, из которой собственно и пошли балтские и славянские племен. Почему же в таком случае так близка культура и язык балтов и славян? Оказывается, только из-за того, что некоторое время их ареалы проживания соприкасались. Гимбутас именно так и объясняет: «На основании археологических данных период сближений (балтов со славянами — А. Максимов) должен быть определен как первая половина второго тысячелетия до н. э.». При этом, «за долгую историю взаимоотношений между балтийскими и славянскими народами существовали периоды независимого и параллельного развития». Ну, никак не хочет М. Гимбутас, американский профессор родом из Литвы, признать близкородственные связи литовцев и славян. И при этом она считается ОБЩЕПРИЗНАННЫМ специалистом по истории славян. Но славяне, по ее мнению, лишь пришлые мигранты в Центральную Европу. Вот балты, те — да, действительно коренные обитатели своих мест.

Из ее книги мы можем почерпнуть довольно интересную информацию, связанную с альтернативной версией. На страницах моей предыдущей книги одна из глав была посвящена XIII веку до н. э., как одному из дубликатных периодов начала реального (раннее Средневековье) семитского вторжения. При этом в район Центральной Европы бежали, спасаясь бегством, племена из Причерноморья и Придонья. Это же невольно подтверждает и Гимбутас: «Около 1200 г. до н. э. произошла миграция степных народов на запад из района Нижней Волги». Напомню, что по АВ в этот период пали Троя и Хеттская держава.

Я уже спрашивал, как удалось пришлому меньшинству поработить явно преобладавших численностью местных жителей? Вот еще один ответ на этот вопрос. Говоря об археологических раскопках погребений лесостепного пояса конца бронзового века, М. Гимбутас отмечает: «Интересно, что в погребениях НЕТ ОРУЖИЯ, что является общей особенностью всех культур, предшествующих железному веку, когда оружие практически не было известно». И еще: «В течение всего периода освоения металлургии протославяне почти не изготавливали оружие». А по альтернативной версии именно семиты и принесли в Европу железо. И не просто принесли, а используя его, без проблем разобрались с мирным и практически безоружным местным населением.

В свое время меня насмешила статья академика Янина «Зияющие высоты академика Фоменко». И было над чем посмеяться. Сам я осторожно отношусь к лингвистической методике Фоменко, даже во многом ее не разделяю, отмечу, что Янин, резко критикуя книги Фоменко и посмеиваясь, в шутку применяет лингвистическую методику Фоменко. Вятка выводится от Ахтубы. «Вот откуда, из низовьев Волги, пришли в Вятку первопоселенцы». Это шутка Янина в стиле методики Фоменко. А вот далее Янин пишет уже серьезнее: «Но ведь за этим открытием стоит решение важнейшей проблемы происхождения вятичей, которых до сих пор заговор историков, начитавшихся летописи, выводил „от ляхов“».

Из чего следует, что Янин считает, что город Вятка имеет самое непосредственное отношение к вятичам. Но это не соответствует истине, так как река и город Вятка никакого отношения к племени вятичей никогда не имели. Мало того, вятичи обитали по течению Оки, а между ними и рекой Вяткой в те времена жили мещера, мурома, марийцы и волжские булгары. Как видите, критикуя Фоменко, академик Янин, на мой взгляд, допустил грубую ошибку. Не жили вятичи в далекой Вятке. Точно так же москвичи — жители американского городка Москва — не являются россиянами.

Мария Гимбутас, вероятно, этого тоже не знает. Она пишет: «Это „вятичи“, восходящее к заимствованному финскому слову „venat(j)a)“ (город), сохранившемуся в названии современного города Вятки».

Говоря об археологической картине Причерноморья в первых веках нашей эры, Гимбутас сообщает: «Северное Причерноморье напоминало причудливую мозаику разнородных элементов. На остатки скифской эпохи и греческих городов, соседствовавшие с романским влиянием из Дакии и Молесии, наслоились черты культуры сарматов и германских племен». А несколькими страницами ниже она утверждает, что «со временем сарматы потеряли свои отличительные черты, и все Северное Причерноморье приобрело однородную материальную культуру». Если же учесть, что сарматы сходят с исторической сцены в IV веке после их разгрома гуннами, то впору удивиться вольности утверждений знаменитого профессора.

Из ее слов вытекает, что за каких-то полтора-два века столь разнородное в культурном отношении Северное Причерноморье вдруг стало однородным. Как это им удалось? Само по себе? Не верю. Однако нельзя не верить и археологическим раскопкам. Итак, ТВ не может этого объяснить, лишь с умным видом констатируя конечные факты. Если же применить альтернативную версию, то факты археологических раскопок можно объяснить влиянием некой внешней силы, объединившей жителей Причерноморья в единую культурную общность. И эта сила — пришельцы-семиты.

Аналогичную картину мы видим и в поселениях черняховского типа (III и IV века). «Их структура отличается единообразием, которое не может быть объяснено исключительно готским влиянием. Трудно представить, чтобы завоеватели, пришедшие с северо-запада, в течение столь короткого времени, практически сразу, уничтожили или поглотили местное население». Действительно, если считать, что этими пришельцами были готы (по ТВ), не выделяющиеся в культурном и военном отношении по сравнению с местными племенами Причерноморья, к тому же не доминировавшие в численности, то такая картина нереальна. Поэтому выводы М. Гимбутас зашли в тупик. Тем более что «археологические находки НЕ ПОДТВЕРЖДАЮТ вторжение готов».

Итак, с одной стороны, примем во внимание, что вторжения готов не было, а с другой стороны, тем не менее, хоть это для Гимбутас и трудно, но представим, что завоеватели «в течение столь короткого времени, практически сразу, уничтожили или поглотили местное население». Что получится? Получится предлагаемая читателям в этой книге альтернативная трактовка истории. «Люди неизвестной расы, пришедшие издалека с востока, двигались как лавина и крушили все, что встречали на своем пути», — цитирует М. Гимбутас Марцеллина. Кем были эти пришедшие с востока захватчики теперь известно.

«К концу IV в. н. э. Черняховские поселения и погребения внезапно исчезают». Черняховская культура отожествляется с племенами антов. Причиной исчезновения этой культуры справедливо считают гуннов. А вот как это происходило можно увидеть из следующих строк М. Гимбутас со ссылкой на Иордана: «Потерпев поражение от гуннов, готский король Винитар напал на антов и распял их короля Боса вместе с сыном и семьюдесятью его людьми». Почему он это сделал? Зачем было нападать на сильного соседа ПОСЛЕ СОБСТВЕННОГО ПОРАЖЕНИЯ от пришельцев с востока? Причина, думаю, кроется в том, что гунны (т. е. семиты) заставили готов это сделать. Помогли, конечно, оружием или людьми. Одним словом, сделали это чужими руками. Разделяй и властвуй. Принудили силой и обманом: бежали же готы вскоре на запад! Да еще как бежали — до самой Испании! Вероятно, недаром в готском языке глагол hyniti, пришедший от гуннов, означал обманывать.

Но М. Гимбутас остается на позициях традиционной истории и сообщает интересные сведения об устройстве черняховских поселений. Их отличает «отсутствие массивных фортификационных сооружений и курганных захоронений… Неукрепленные поселения располагаются на склонах и прибрежных песчаных террасах». А вот для раннего железного века «характерно большое количество укрепленных поселений и фортификационных сооружений с общими особенностями». Обратите внимание — «с общими особенностями». То есть знания были привнесены извне, из какого-то единого источника. По АВ эти знания были получены от пришельцев-семитов.

Остатки местного населения, я думаю, учли роковые ошибки своих предков, и как следствие этого в последующие от вторжения века у них стали появляться укрепления. «В VIII в. появились мощные укрепления, их строительство продолжалось и в дальнейшем, вплоть до появления славянских государств. Аналогичные сооружения, относящиеся к данному времени (периоду укреплений), характерны для Балкан и Центральной Европы».

По традиционной хронологии железный век сменил век бронзовый еще в начале первого тысячелетия до н. э., то есть примерно за тысячу лет до появления готов в Причерноморье. Срок порядочный. К IV веку н. э. готы обитали в Причерноморье уже около двухсот лет. Читаем у Гимбутас: «Удивительно хорошо оборудована могила, которая, возможно, принадлежала готскому вождю IV в. н. э… В яме глубиной более двух метров лежит вытянутый скелет. Около него обнаружили две серебряные шпоры, серебряный нож, несколько бронзовых сосудов римского типа, римскую стеклянную чашу и стеклянное блюдо, глиняное блюдо и вазу, изготовленные на гончарном круге». Серебро, бронза, глина, стекло, но где железо? Откуда ему взяться, если железный век еще не наступил (по АВ).

Железо согласно альтернативной версии пришло лишь в VII веке н. э. Что по этому поводу пишет Гимбутас? «Самой известной находкой Пеньковской группы считается клад из железных инструментов и оружия, обнаруженный Березовским в 1956 г. в одном из домов на Макаровском острове. Изготовленные из железа резаки, серпы, долота, топоры, наконечники для бороны и копий, ручки для деревянных ведер позволяют представить повседневную хозяйственную утварь земледельцев, живших в VIII–IX вв. н. э.». Как видите, прошло всего несколько веков и железо повсеместно распространилось.

Говоря о славянах, Гимбутас пишет: «Их национальный характер и язык во многом подверглись влиянию фракийцев, римлян и византийского субстрата наряду с примесью монгольских (булгарских) элементов». Удивительное по невежеству утверждение! Традиционная история считает булгар тюрками, но никак не монголами. Тюрки и монголы — это абсолютно разные народы. Если же знаменитый американский профессор имела в виду их антропологический (согласно ТВ) тип, то при чем здесь влияние монголоидов (если даже признать в булгарах монголоидов) на национальный характер и язык? Скорее всего, дело в том, что ведущий специалист по славянской истории, возможно, очень не любила славян. Это сквозит во многих ее строках. Недаром она сбежала на запад с фашистами, которые считали славян недочеловеками. Но что же наши российские историки, наши уважаемые академики и профессора? Молчат? Фоменко критиковать, конечно, безопасней.

Как видите, столь известная книга «всемирно известного археолога и этнографа», изданная на основных европейских языках, на поверку оказалась далекой от настоящего исторического исследования. Да и переводчик книги на русский язык удивил «прекрасным» знанием русского языка. Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы Ф. С. Капица переводит слово «сватка» как «сын жены сестры»! Это что же, у древних славян практиковались однополые браки?