Наследие Мортены

Глава 15

Преодолев оставшееся расстояние в два прыжка, Баар лапой перевернул девушку на спину и оторопело уставился на окоченевшую статую, лишь отдалённо напоминающую человека. Евгения была невесомой, словно пёрышко и холодной как лёд. Кожа синела на глазах, покрываясь сеткой фиолетовых прожилок. Струйки крови из глаз и ушей замёрзли, образуя поверх щёк багряные узоры. Не лицо, а фарфоровая маска безумного венецианского мастера. Широко открытые глаза застыли с расширенными зрачками, с удивлением вглядываясь в тайны вселенной.

Ирбис склонился над губами, раскрытыми в безмолвном крике, в попытке ощутить дыхание. Его не было. Перед Баабыром лежала пустая оболочка ещё пару часов назад бывшая живым человеком. Вцепившись в комбинезон Евгении, Баар широкими прыжками нёсся к резиденции. Рана ещё давала о себе знать, пульсируя болезненным вихрем под рёбрами. Долго поддерживать взятый темп не получится, но этого и не требовалось. Без давления ауры обелиска ирбис чувствовал неестественную лёгкость. Оставалось надеяться, что этого кратковременного эффекта хватит, чтобы донести девушку в сердце резиденции.

Сердцем давным-давно прозвали подземное озеро с термальными источниками, находящееся значительно глубже освоенных ирбисами пяти технических уровней. Именно геотермальную энергию приспособили для отопления затерянных в скалах схронов Хааннаахов. Но не только теплом было примечательно сердце резиденции. Как и настоящее живое сердце, оно билось. Ритм его был непостоянным: иногда заходился в аритмии, а иногда и вовсе затихал. Кроме того, каждый удар сердца сопровождался выделением колоссального объёма энергии различной направленности. Последние лет восемьдесят Сурах Хааннаах пытался систематизировать и проверить опытным путём влияние этих энергий, но так и не добился успеха, кроме единственного случая.

Дед вместе с боевым товарищем вернулись с полей войны с обилием застарелых ран. Повышенная регенерация оборотней в каком-то смысле действовала по принципу военно-полевой медицины, ставив цель спасти жизнь и вернуть в строй бойца. Однако раны накапливались, и качество восстановления оставляло желать лучшего.

Оба мужчины находились у озера, прикидывая возможность создания системы отопления от источников. Стены подземной пещеры внезапно озарились фиолетовым светом проступивших на камне неизвестных рун. Вода импульсами меняла свой цвет от нежно-сиреневого до насыщено-фиалкового. Уордаах Беар оступился и ушёл под воду с головой, а дед Сурах бросился на выручку товарищу. Выбрались из озера они абсолютно здоровыми. Воодушевлённые результатами они организовали массовые купания раненых ветеранов, однако ожидаемого эффекта не получили, сердце не откликнулось повторно.

Здраво рассуждая, Баабыр понимал всю безнадёжность затеи, но почему-то именно сейчас всем сердцем верил и надеялся, что сердце поможет. Смогла же Евгения взаимодействовать с обелиском, может, и сердце её признает?

Закрывшись от всех, ирбис пытался уловить хотя бы тень сознания девушки. Как паук, ткущий невесомые нити паутины, он сплетал ментальную сеть вокруг своей ноши в попытках обнаружить хотя бы малейшее проявление сознания.

— Ну же! Дай мне хоть что-то, чтобы не отпустить тебя, удержать здесь!

Сеть молчала, способности, напряжённые до предела, отдавали привкусом железа во рту.

— Не смей, слышишь? — он рычал в бессильной злобе. — Не смей вот так уходить! Мы ещё не закончили! Слышишь?

Белоснежное ущелье сменилось каменными переходами и пыльными лазами, которыми не пользовались вот уже много лет. Баар выбирал максимально короткий путь вглубь, к сердцу резиденции.

Мозаика медленно собиралась, кусочек за кусочком.

Если предположить, что семейная реликвия действительно находила подходящих партнёрш для ирбисов, то, скорее всего, спутницы Хааннаахов являлись носителями сильно разбавленной крови оборотней, возможно, даже кошачьих. Ведь только в семье кинээса рождались исключительно ирбисы, в остальных — полнейшая видовая лотерея.

Наследие, спрятанное в глубине веков, просыпалось, стоило девушкам соприкоснуться с ранее неизвестным миром. Этим можно объяснить изменения физиологии, повышенную выносливость, живучесть и даже отсутствие психологических барьеров при восприятии правды. Вторую ипостась, правда, спутницы оборотней не обретали, ибо нужной крови была ложка в океане. Беда в том, что обычно все эти плюсы нивелировались необходимостью взаимодействия с обелиском.

Вопросов оставалось ещё много, но Баар надеялся, что Женя поможет ему разобраться. Да и положа руку на сердце, всё это были лишь его догадки. Стоило дождаться обещанной информации от Жени, а для этого нужно как минимум её воскресить.

Спускаясь всё ниже под основание скальной породы, ирбис задыхался. Воздух, насыщенный парами, забивал глотку и оседал на шерсти капельками влаги. Каменный пол стал скользким, то и дело норовя уйти из-под лап. Цокот когтей то тонул в вязкой тишине переходов, то разносился гулким эхом во тьме смутно различимых подземных пещер.

Глаза перестроились на ночное зрение, улавливая мельчайшие детали. Вот здесь необходимо свернуть налево, в неприметную трещину, а следом протиснуться среди «крон» леса из сталагмитов. Путь к сердцу напоминал полосу препятствий, которая усложнилась наличием драгоценной ноши.

Последние метры дались тяжело. Тело снежного барса изнемогало от жары и влажности. Голова кружилась от недостатка воздуха. Наконец, ирбис в прыжке пересёк расщелину, выпускающую сплошную струю пара. Задержать дыхание не вышло, и Баар поспешил осторожно опустить свою ношу на камень, прежде чем громогласно расчихаться. Оборот в человеческую ипостась немного поправил ситуацию. Продышавшись, ирбис быстрыми движениями освободил Женю от верхней одежды, оставив лишь бельё. Обняв покрепче и подняв на руки уже не такую холодную, но всё ещё бездыханную девушку, оборотень шагнул в подземное озеро. Кобальтовая гладь приняла в свои объятия без всплеска в абсолютно неестественной тишине. Сердце замерло, знакомясь с нежданными гостями. Капельки воды, срывающиеся с потолка пещеры космической капелью, застыли в воздухе. Ирбис закрыл глаза, теснее прижимая к себе девушку и укачивая её, словно ребёнка.

— Я знаю, что ты слышишь! — внутренне взмолился княжич снежных барсов, — я знаю, что ты само принимаешь решение, кому помочь, а кого оставить без ответа. Помоги ей, прошу! Помоги, как когда-то деду! Помоги!

Повторяя свою просьбу словно мантру, он уже не видел, как на стенах пещеры засветились нежно-сиреневым цветом древние руны, придавая воде лавандовый оттенок. Сердце услышало… Сердце откликнулось.

Первым ощущением стала нехватка воздуха. Спёртый, сладковатый и приторный запах прелых листьев с добавлением незнакомых специй забивал носоглотку, оседал во рту. Я открыла глаза и попыталась осмотреться. Ну что сказать, мало мне было оборотней, переселения душ и говорящих обелисков, теперь я, похоже, ещё и телепортироваться куда-то умудрилась.

Поздравляю, Женек, ещё недельку продержись в этом дурдоме и уже не удивишься высадке космического десанта из Звёздных Войн. Для полноты ощущений только их не хватало.

Вокруг шумел исполинский лес, но не наш, русский, а вполне себе тропический. Высоченные лохматые пальмы, обвитые гирляндами лиан, закрывали солнце. В царящем полумраке едва угадывались кусты остролистого подлеска и бурый ковёр опавшей прелой листвы. На расшатанных нервах виртуозно играла какофония из незнакомых звуков, среди которых угадывались крики птиц, шорохи ползучих гадов и назойливое жужжание насекомых. Но превалировал над всем этим разнообразием отдалённый грохот воды. Кажется, неподалёку шумел водопад. Это уже хорошо. Без еды человек может продержаться дней десять, а вот без воды значительно меньше. Опять же водопад — это река, а где река, там и люди. Хочу ли я с ними встретиться — тот ещё вопрос, но если от этого будет зависеть моя выживаемость, то тут уж будет не до жиру.

Я осмотрелась. Зашибись. Это же надо было здесь оказаться даже не в комбинезоне, а в одном белье. Чёрный гипюр практически ничего не скрывал. Ну, кто же знал, что мне в таком виде придётся разгуливать по джунглям. С другой стороны, это лучше, чем гулять совсем нагишом. Ориентируясь на слух, я направилась в сторону водопада. Лиственный ковёр мягко пружинил под ногами, лучи солнца изредка пробивались сквозь густые кроны световыми столбами, в которых можно было рассмотреть гнус, сбившийся в стайки.

Как ни странно, но меня не кусали, а может, я пока этого просто не заметила.

— Рогнеда? — позвала я княжну без всякой надежды. Ответом мне была тишина. Появлялась и пропадала из эфира Рогнеда по собственному расписанию вне зависимости от обстоятельств. Вот уж чья помощь мне сейчас бы точно не помешала, но чего нет, того нет.

Шум воды раздавался всё ближе, дышать стало легче. Осторожно отклонив особо пушистую ветвь незнакомой растительности, я оказалась на берегу реки. Огромные валуны, некогда отвалившиеся от скальных порогов водопада, образовали нечто среднее между заводью и бассейном. Кристально чистая вода манила, обещая избавление от жары и духоты.

Единственное, что удерживало меня от безрассудного желания прыгнуть с разбега в импровизированный природный бассейн, — незнание, водятся ли здесь крокодилы или пираньи. Я с сожалением окинула взглядом манящий свежестью водоём и уселась на ближайший плоский камень у основания водопада. Водяная взвесь не успевала оседать на теле, испаряясь под лучами палящего солнца.

В голове бродили ленивые мысли.

Тропики. Высоченные пальмы. Бескрайняя синева. Водопад. Одиночество. Свобода. А в прошлый раз ещё был барьер, да и водопад стал пониже. Но место однозначно знакомое, вот только откуда?

Смутную, едва начавшую формироваться мысль спугнул нарочито громкий хруст сухой ветки за спиной. Я дёрнулась, интуитивно смещаясь на дальний край валуна, готовая при любой угрозе сорваться с низкого старта в лес или рыбкой нырнуть в воду.

На меня несколько озадаченно смотрела огромная пантера. Киса размерами явно превосходила Баабыра в звериной ипостаси, а тот был под три метра в холке. Мы замерли друг напротив друга, не решаясь пошевелиться. Я боялась спровоцировать дикое животное, в глазах которого светился интеллект вполне себе адекватного взрослого человека. О чём думала киса, я понятия не имела. Ситуация патовая, не знаю, откуда что взялось, но я, не задумываясь, выдала цитату из «Маугли»:

— Мы с тобой одной крови — ты и я!

«Ну а что, терять мне собственно уже нечего», — пронеслась шальная мысль.

Пантера совершенно по-человечески вздёрнула бровь в немом изумлении и абсолютно бесшумным шагом двинулась к облюбованному мной валуну. Я замерла, безуспешно изображая памятник само́й себе. Мышцы подрагивали от напряжения, несмотря на близость водопада, по спине предательски струился холодный пот. Однако следующего развития событий я уж точно не ожидала.

Стоило пантере ступить на нагретый солнцем камень, как очертания громадной кошки потеряли чёткость, растаяв в зыбком мареве.

— Ох, ты ж, мама дорогая! — вырвалось у меня с восхищением. — Африканская боярыня! Чистый шоколад!

У мелькнувшей в мозгу ассоциации было несколько оснований. Стать! Русские художники изображали наших боярынь ни разу ни худосочными, в кокошниках и с обилием украшений. Так и здесь предо мной предстала темнокожая статная женщина ростом под два метра в полупрозрачной тоге на манер римской и аутентичном, как у египетских фараонов, подобии кокошника, надетом поверх гривы из заплетённых косичек. Особое внимание привлекали серебристые чеканные украшения на груди и фигурные элементы на лифе платья.

Незнакомку нельзя было назвать красивой по современным стандартам, однако кобальтово-чёрная кожа, раскосые кошачьи глаза, широкий плоский нос и полные губы невольно приковывали взгляд. Внешность непривычная, я бы даже сказала инородная. Заметив мой интерес, она криво улыбнулась лишь одной половиной лица, обнажая удлинённые хищные клыки, и медленно опустилась на камень, повторив в точности мою позу до испуганного демарша.

— Садись, нужно поговорить, — голос незнакомки мурлыкал и усыплял бдительность. Сознание ещё оценивало кошачьи интонации, а тело уже подчинилось скрытому приказу и уселось по-турецки, подогнув под себя скрещённые стопы.

— Понимаю твой интерес, но времени мало, поэтому вопросы только по существу. Ты знаешь, где находишься? — незнакомка задала вопрос безразличным тоном, но пытливый взгляд, обращённый в мою сторону, выдавал отнюдь не праздный интерес.

— Нет, — ответила честно, — но я здесь бывала. Тогда водопад был выше, существовал барьер, и я… — мой голос дрогнул на последних словах, — … умела летать.

— Забавно, что ты это запомнила, — незнакомка оценивающе разглядывала меня, словно диковинную зверушку. — Мы в твоём подсознании.

Каждый раз, когда ты оказывалась на грани смерти, срывался один из замков на твоей генетической памяти. Твой геном настолько не совпадает с архитектурной структурой системы, что этого в принципе не могло произойти. Но, видимо, закрался неучтённый фактор, который сменил скрипт приоритизации протоколов и заблокировал доступ к центральным функциям системы, оставив экспериментальный обучающий курс для операторов многофункционального устройства, используемого для переноса генетических и ментальных баз данных в экспериментальную среду.

Я в немом изумлении уставилась на африканскую аборигеншу, которая с абсолютно серьёзным лицом вещала о генетике, базах данных, багах кода и ещё чём-то. Смысл сказанного медленно ускользал, ибо мозг был в ступоре.

— Оператор чего?.. — непроизвольно вырвалось у меня.

— У вас их называют Видящие, — устало пояснила незнакомка, плавно укладываясь набок и подпирая рукой голову. Женщина расслабленно подставляла тело под жаркие солнечные лучи, млела и слегка жмурила глаза, словно разнежившаяся кошка. Хотя почему словно, она и была кошкой пару минут назад.

Тем временем я пыталась хотя бы частями осмыслить полученную информацию. Видящие. Хоть одно знакомое слово. Дух из тотема и Рогнеда в курсе, кто это, потом уточню. Скрипт. Протоколы. Здесь ассоциации почему-то перешли на фильмы про апокалипсис и спасательные миссии для особо ценных специалистов. Что, если Видящие и были теми самыми особо ценными спецами? Они общались с духами предков и управляли развитием кланов на манер древних жрецов. Потом Видящие перестали рождаться, и цивилизация оборотней пришла в упадок. Возможно, подселение Рогнеды подарило мне на время те самые способности Видящих и активировало протокол по спасению особо ценного специалиста. Ведь поиск в моей памяти информации Рогнедой очень напоминал принцип работы с поисковыми системами и базами данных. Есть над чем подумать на досуге.

Насчёт подселения тоже появились вопросы. Очередная гостья в моём подсознании — это уже не уникальный случай, это уже попахивало диагнозом. И я не была уверена, что хочу знать каким.

— Прошу прощения, а вы собственно кто? — я решила задать самый простой из крутящихся на языке вопросов.

— Я — фантом, вшитый в генетический код экспериментальных образцов на случай экстренных ситуаций, — как само собой разумеющееся ответила незнакомка, а сама чуть ли не светилась новогодней ёлкой от гордости за своё предназначение. Однако ещё сверхразума мне не хватало на мою голову.

— Тебя как зовут, фантом?

— Тебе всё равно моё имя ничего не скажет, — с долей превосходства ответила та, — но так и быть, называй меня Ягу.

Я мысленно хмыкнула, какая-то у меня неправильная сказка получилась. Даже в качестве спасательного круга мне досталась не фея крёстная, а баба Ягу.

— Так вот, Ягу, мудак у тебя разработчик, — буркнула я себе под нос, но фантом услышала и нахмурилась. — Прежде чем ты появилась, экспериментальный образец в моём лице уже три раза мог ласты склеить. Не удивлюсь, если остальные Видящие так и умерли, не дождавшись помощи.

— Слабые экспериментальные образцы обречены на смерть. Естественный отбор, — пожала та плечами на это, как на само собой разумеющееся.

«Это меня сейчас как задохлика классифицировали?» — мысленно возмутилась я, но ответила совершенно другое:

— Тогда не удивлена, что ваша цивилизация пришла в упадок. Ибо далеко не всегда гении рождаются в физически здоровом теле.

Объяснять что-либо перехотелось. Да и что объяснять, бездушная программа — одним словом. Ей не понять примеров Хокинга или Бетховена. Сейчас вспомнилось, что и Рогнеда упоминала про выбраковки, которым не было места в общине. Надо бы поинтересоваться у княжны про фантомы. Будет забавно, если они из одного времени.

Мысли то и дело возвращались к формулировке «экспериментальный образец», потому я решила уточнить:

— Про какие экспериментальные образцы идёт речь?

Ягу дёрнулась всем телом и замерла. Глаза подёрнулись дымкой, взгляд стал отсутствующим.

— Доступ заблокирован. За более подробной информацией обратитесь к устройству переноса и хранения генетических и ментальных баз данных нулевого носителя рода.

Сказано было таким безликим голосом, лишённым всяких эмоций, что я действительно поверила, передо мной программа.

— А можно как-то попроще объяснить, что конкретно тебе от меня нужно? — попыталась перевести тему.

Ягу разочарованно скривилась, словно я резко перешла с уровня равного собеседника на уровень червя под ногами, но даже такие эмоции были предпочтительней механического безразличия робота.

— Мне от тебя ничего не нужно. Фактически я активировалась лишь потому, что кто-то успел поместить твоё полумёртвое тело в источник регенеративной энергии. Сама ты на данном этапе развития активировать меня не смогла бы. Поэтому считай, что это наша единственная встреча. Не трать время, задавай вопросы.

От Ягу так и веяло чувством собственного превосходства и снисходительностью ко мне, сирой и убогой. Надо же, Рогнеда — княжна, а вела себя гораздо адекватней. Я собралась с мыслями, пытаясь задавить раздражение и сформировать вопросы с уже высказанными определениями.

— У меня генетический код двуипостасного существа? — решила уточнить на всякий случай.

— Да.

Лаконично, ничего не скажешь. Хотелось бы поподробней. Слишком много последнее время в моей голове подселенцев.

— Я смогу когда-то сменить ипостась, обернуться животным?

Вопрос был непраздный, пусть я и надеялась вернуться к нормальной жизни, но сказанной клятвы не вернуть, а значит, придётся, как минимум, взаимодействовать с двумя местными общинами оборотней. С одной стороны, не хотелось чувствовать себя слабой, но и перспектива покрываться шерстью меня не особо впечатляла. С другой, запрут где-нибудь, и буду в рабстве до конца жизни работать птицей-говоруном. Баабыр обещал мне свободу в обмен на информацию, а вот медведи могут оказаться не столь щедрыми, особенно, когда на кону стоит их выживание…

— Гипотетически можешь, — задумчиво отозвалась Ягу. — Генетический код активирован, необходимо отыскать устройство для хранения и переноса генетических и ментальных баз данных нулевого носителя твоего рода, а дальше замоделировать вероятности слияния с подходящей особью местной фауны. Здесь шансы на успешный симбиоз рассчитать сложно, много неучтённых факторов.

Заканчивая свою речь, фантом мило улыбалась, прекрасно осознавая, что я ничего не поняла из сказанного.

«Стерва! А ведь помогать должна была!»

Видимо, мой взгляд был весьма красноречив, раз Ягу решила добавить:

— В мои обязанности входят вопросы, относящиеся к работе так называемых Видящих. По этой теме я действительно смогу что-то подсказать, по остальным вопросам советую подключиться к родовому устройству хранения и переноса генетических и ментальных баз данных.

— Устройство, про которое ты постоянно говоришь, это такой высокий чёрный каменный обелиск? — решила я уточнить, ибо заумное обозначение Ягу в упрощённом формате напоминало родовой тотем оборотней.

— Да.

— Где его искать?

— Ты должна чувствовать его на расстоянии.

С этим у меня проблема. Ни черта я не чувствую. Да и большой вопрос, стоит ли мне вообще искать обелиск собственного рода. Я совсем не уверена, что хочу во всё это ввязываться.

Оставалась ещё Рогнеда, у неё было чёткое понимание расположения родовых тотемов, правда, с поправкой на изменение рельефа за несколько сот тысяч или даже миллионов лет. Ну и как крайний случай, попросить отца разузнать о подобных сооружениях. Ох, папа, мне ещё с тобой как-то объясниться надо будет.

Отложив на потом эти вопросы, я сосредоточилась на узкой специализации Ягу. У меня и по этой теме накопились вопросы.

— Что я сделала не так при общении с обелиском медведей? Мы же договорились о сотрудничестве. Тем не менее я при смерти. Только прошу отвечать простыми словами, как ребёнку.

Ягу нахмурилась, но всё же кивнула.

— Видящий — это всегда двуипостасный носитель. Во время общения с ментальными базами данных устройства чуждого генетического кода вторая ипостась защищает Видящего. Видящий… — она подбирала слова, — он как бы взламывает информационную защитную оболочку устройства. Чужой генетический код будет сопротивляться вторжению до последнего. Защита не требуется только при работе с устройством родного генома.

Принцип работы Видящего напоминал действия вируса, пока оболочка, вторая ипостась, сопротивлялась атакам защитной среды-духов, вирус, Видящий, пытался проникнуть вглубь кода и установить контроль над ним. Ладно, вернёмся к насущным проблемам.

— Я правильно поняла, что если бы у меня была вторая ипостась хоть тушканчик какой-то, то мне не грозила бы смерть от общения с обелиском медведей?

— Что такое тушканчик? — последовал моментальный вопрос.

— Грызун мелкий, с большими ушами, прыгучий. В пустынях живёт, — я говорила всё медленней и тише. Только сейчас пришло на ум, что сравнение явно было неудачное.

Мои подозрения подтвердили тихие смешки Ягу.

— Ну, с тушканчиком против медведей ты имела бы тот же результат, что и сейчас, но в целом ход мыслей верный.

— Но у меня же был… — я запнулась, пытаясь подобрать Рогнеде определение, — защитник.

— Не путай цифровую копию некогда существовавшего носителя более-менее чистого исходного генома и собственную вторую ипостась. Первую тебе необходимо вернуть, а вторая на всю жизнь останется с тобой.

— А в чём разница? — я нахмурилась, пытаясь сформулировать мысли. — Рогнеда ведь защищала меня. Почему я не могу оставить её в качестве второй ипостаси?

Фантом смотрела на меня как мать на несмышлёное дитя.

— Пойми, для второй ипостаси симбиоз — это поднятие на ступень вверх по эволюционной лестнице. А для цифровой копии… — Ягу только горестно вздохнула и покачала головой. — Она рано или поздно потратит все свои ресурсы и растворится в тебе, перестанет существовать, умрёт. Называй, как хочешь. Но если ты вернёшь её в родовое устройство хранения и переноса генетических и ментальных баз данных, то она сможет переродиться.

Я мысленно застонала. Да что же всё так сложно! Вроде бы и слова все знакомые, двадцать первый век на дворе, но мой мозг тихо закипал от фантасмагорического гибрида цифровых и генетических пояснений того, что я уже привыкла считать магией, фэнтези, ожившей сказкой.

Следующий вопрос не заставил себя долго ждать.

— Медведи хотели меня убить? — своя тушка мне всё ещё ближе, чем все разборки оборотней вместе взятые.

— Нет. Любому устройству невыгодно терять связь с Видящим, пусть и носителем чужого генома. Видящий может транслировать информацию, поэтому его жизнь бесценна.

— Как мне теперь работать ретранслятором и не умереть без второй ипостаси?

— Никак. Данная возможность не предусмотрена в людях, только в экспериментальных образцах, — тон Ягу был безапелляционным, уверенным в непогрешимости её создателя. Да только толку, если уже существую я, вся из себя выбивающаяся из статистики.

— А если подумать? — я внимательно следила за реакцией фантома, чтобы не пропустить малейшие изменения мимики. — Может, есть какой-нибудь вариант на случай форс-мажорных обстоятельств?

Ягу крепко задумалась, застыв взглядом в одной точке и совершенно по-человечески теребя косичку, выбившуюся из причёски. Ответ прозвучал неуверенно и каким-то сомневающимся голосом. Будто фантом не верила, что такой вариант вообще нашёлся.

— Найти менталиста со второй ипостасью и пустить к себе в сознание, чтоб он защищал тебя, а ты вела переговоры.

— Зашибись! — я на эмоциях вскочила на ноги и принялась расхаживать по камню из стороны в сторону. — Присказка «Не голова, а дом советов» заиграла новыми красками. Мало мне Рогнеды, тебя, так теперь там ещё и медведи всем дипломатическим корпусом будут с незнакомым менталистом ошиваться?

— Ты спросила, я ответила. Не моя вина́, что ответы тебя не устраивают, — обиженно фыркнула Ягу, — и вообще нашла, за что переживать, ты в своём подсознании царь и творец реальности. Если почувствуешь угрозу, разрывай контакт и отзывай клятву. Там не было ни слова про добровольное жертвоприношение.

Я глубоко задумалась, ведь мне казалось, что клятва — есть соглашение безвозвратное и безальтернативное, а оказывается, что ими можно вертеть как нашими законами. Да и замечание про подсознание тоже вселило некоторую уверенность.

Ядро Генетически Усовершенствованное (ЯГУ) уходило в глубины подсознания девочки, но не растворялось в нём. ЯГУ в данном случае определилось разумной особью женского пола, отождествляя себя с экспериментальным образцом-носителем. Работая в фоновом режиме, ЯГУ наблюдала, накапливала данные, анализировала. Надо же, после всех неудач… Видящая. И кто? Особь с ничтожно малым процентом исходного генома. Фактически без гайда вкривь и вкось она вышла на связь с ковчегом. Невероятно.

А ведь на этой планете уже давным-давно поставили крест. Эксперимент признали неудачным, следы его уничтожили. Исходный геном слишком быстро мутировал. Остатки несогласных модифицированных особей насильно заперли в животных ипостасях. Подчинившихся ассимилировали с местным населением. И вот доказательство, что программные алгоритмы просчитались, не приняв во внимание биохимию экспериментальных образцов, которую здесь именуют чувствами.

Ну что же, тем интересней будет наблюдать за данным носителем. Шансы пережить повторный контакт с ковчегом у девочки ничтожно малы. ЯГУ отступила от правил и даже подсказала, как повысить вероятность выживаемости неожиданного носителя, большего не дал сказать протокол доступа. На первом этапе она лишь обучающая программа, требующая огромных затрат энергии, но если девочка обретёт вторую ипостась, то возможности ЯГУ шагнут на новый уровень. Оставалось надеяться, что её нечаянный носитель справится.