Наследие Мортены

Глава 7

Утро началось внезапно, с восторженного вскрика Рогнеды в моей голове.

— Всё сходится!

— Отстань, болезная! Дай поспать. Сегодня же ещё на работу, — я усиленно делала вид, что сплю, пытаясь не обращать внимания на энтузиазм моей соседки.

— Да проснись же ты! Нам срочно надо в Сибирь!

— А на Гоа нам срочно не надо? — я вяло отбрыкивалась от сумасшедших идей Рогнеды. — Там солнце, море, белоснежные пляжи, атмосфера свободы и горы тропических фруктов!

Княжна, кажется, задумалась на мгновение, чтобы затем ещё больше меня огорошить заявлением:

— Гоа — это же Индия? Может быть, и надо, но только, если в Сибири нам будут не рады.

Я даже проснулась от таких запросов.

— Друг мой, а ты вообще в курсе, что от нас до Индии как пешком до Луны?

— Неправда! Туда раз в пятьдесят ближе! Но я и не прошу в Индию. Всё понимаю, сложности с пересечением чужих территорий, отсутствие мужского сопровождения, обязательства. А вот в Сибирь должно же быть проще? Это же одна страна.

Я тихо хихикала над такими рассуждениями. Знала бы княжна, что стоимость перелёта в Сибирь и обратно равна стоимости путёвки на Гоа, не была бы столь оптимистична. Решив сразу не расстраивать Рогнеду, уточнила:

— Ты откуда всего этого нахваталась? Курс «Всемирной географии» у меня в памяти откопала? Молчишь ведь последние два дня. Ты, кстати, почему так резко исчезла из эфира?

Я почувствовала неуверенность и волнение моей визави, а ещё некоторое огорчение.

— Нужно было обдумать и проанализировать все факты, вот я и не показывалась. А ночью я зарылась в твою память в части расположения земель, гор, морей, океанов и попыталась сопоставить твои знания с собственными пространственными ощущениями. Это оказалось настолько увлекательно, что я потеряла счёт времени. Здесь столько всего красивого: водопады, горы, вулканы, озёра, гейзеры! За всю жизнь я не видела столько, сколько нашла в твоих воспоминаниях!

Я заторможено заваривала кофе, пытаясь осознать весь массив информации. Часы показывали шесть утра, намекая на закономерное отсутствие здравого мышления. Я по режиму ни разу не жаворонок, а потому даже первые глотки кофе с молоком и сахаром не сильно вправили мне мозги.

— Почему именно Сибирь?

— Потому что я, как и любой двуипостасный, чувствую тотемы — центры клановых земель. В мою бытность их было значительно больше. Сейчас я еле улавливаю несколько. Сигналы нестабильны, часто прерываются, но они есть.

Кофе благотворно влиял на организм, в мозгах прояснялось.

— Что такое тотемы? — задала вполне осознанный вопрос.

— Объяснить будет сложно. Разреши мне подобрать из твоей памяти ассоциации? — получив мой утвердительный кивок, Рогнеда попросила закрыть глаза.

Я уселась в кресло с чашкой кофе. Руки приятно согревало тепло, сквозь закрытые веки мелькали огоньки гирлянды, постепенно затемняясь. Я попыталась расслабиться, как в кинотеатре перед сеансом. Перед глазами начали мелькать картинки. Огромные деревянные статуи древних божеств, кажется, такие я видела в учебниках по истории периода язычества. Дерево сменилось каменными истуканами из чёрного полированного камня, воплощающими слона, пантеру, черепаху, обезьяну.

«Чёрт, даже не знала, что в моей памяти может храниться подобная визуализация».

Всё это сопровождалось буйством растительности тропических джунглей, полноводными реками, зелёными полями-террасами, разноцветными птицами.

«Это явно из буклетов, рекламирующих отдых где-нибудь в Индии, Малайзии или Таиланде. Ещё сборщиц чая на плантациях не хватает».

Следом пришли антропоморфные статуи египетских богов, но в атмосфере не раскалённых песков, а вековых деревьев наподобие североамериканских секвой. Среди гигантского леса раскинулось поселение в стиле древнерусских городищ. Деревянные резные подворья, терема с резными коньками и изразцами на оконных ставнях, двухэтажные княжеские хоромы с часовыми у входа, широкие дороги, мощённые камнем, и подвесные канатные переходы в кронах деревьев-великанов. Выглядело это несколько сюрреалистично, будто «Властелина колец» вдруг решили переснять в древнерусском стиле. Слайд-шоу закончилось так же неожиданно, как и началось. Кофе остыл, видимо, просмотр занял несколько больше времени, чем я думала.

«Ничего не понятно, но очень интересно!»

А Рогнеда между тем продолжила мысль:

— В общем, если хочешь от меня избавиться, то надо начинать с Сибири. Где-то там находится один из активных сейчас тотемов. Второй я чувствую в Индии, но там сигнал ещё слабее. Поблизости есть несколько мёртвых тотемов, но мы их не сможем активировать. Там для ритуала нужна кровь двуипостасного из общины, а если тотем мёртв, значит, никого не осталось. Да и не примут меня чужие тотемы. Всё не так просто. Я на Сибирь надеюсь только потому, что если Хааннаахи — потомки моего жениха, то их тотем меня должен принять. Беримир не мог не предусмотреть такой возможности.

— Как же ты в него веришь, — я недоверчиво хмыкнула. — Прошли тысячи лет, а ты всё так же веришь.

Рогнеда молчала какое-то время, но всё же решилась на откровенность.

— Ты просто его не знала, — от одной этой фразы повеяло таким теплом, что я невольно улыбнулась. — Беримир боролся за нас до конца, вспорол себе горло в попытке спасти меня, дать мизерный шанс. Его рассудительность стала для меня спасением. Если бы не он, я не дожила бы до совершеннолетия. Пусть наша история не сложилась, но я рада, что его род жив! Ведь одно то, что гарнитур остался в их семье, говорит очень о многом. Ещё непонятно, кто кого оберегал все эти годы.

Разговор сам собой сошёл на нет. Рогнеда ушла в воспоминания, а я собиралась на работу. Моё добровольное двухдневное затворничество подошло к концу.

Я бы и третий день дома просидела, но именно сегодня шеф попросил прервать больничный. Новенький фотоаппарат уже два дня дожидался меня на работе, а на сегодня назначено вручение ключей от квартир в новостройке детям-сиротам. Выполнение государственной социальной программы необходимо было должным образом осветить в местной прессе и на сайте администрации, потому отсидеться не вышло.

Вообще, я люблю свою работу, что для большинства моих сверстников чуть ли не нонсенс. Пусть город у нас и небольшой, но культурная жизнь здесь бьёт ключом. Мне повезло по долгу службы находиться в гуще всех интересных событий города и района. Я часто сравнивала себя с Федей из фильма «Операция Ы и другие приключения Шурика», который стремился записаться на все исправительные работы, лишь бы не попасть к Шурику на стройку. Вот так и я металась между спортивными соревнованиями и культурными фестивалями, рыцарскими турнирами и городскими квестами, театральными постановками и музыкальными концертами, лишь бы только меньше времени проводить дома.

А ещё же были всевозможные образовательные, административные, социальные мероприятия, которые тоже не позволяли оставаться в стороне. Всё это нужно отснять, цитаты подобрать, сделать обзоры, смонтировать короткие ролики. Порой мой рабочий день заканчивался ближе к полуночи, а выходные, наоборот, становились наиболее напряжёнными трудовыми днями. Но всё равно это работа мечты! Вот уже год я живу работой и не жалею об этом. Она дарит мне самые разнообразные эмоции. Смех и слёзы, удивление и восхищение, уважение и даже страх — вот далеко неполный спектр эмоций, ярко пережитых мной на работе за последний год.

Сегодня, по обыкновению, пришлось задержаться. Материала было много, техника новая, пришлось приноровиться, чтобы получились качественные снимки. Ещё и погода играла против меня. Снова потеплело, и низкие сизые тучи прорвались обильным снегопадом. Фотографировать в такую погоду проблематично, но получившиеся кадры отличались мистичностью, сказочностью. В целом репортаж получился позитивный.

Осмотр квартир прошёл штатно, в дополнение к ключам новосёлам вручили мелкую бытовую технику. Ошарашенные лица молодых людей, получивших ключи от собственного жилья, светились счастьем и неверием. Если у кого-то присутствовали опекуны, то они не могли сдержать слёз. Искренне хотелось, чтобы всё у ребят сложилось, ведь поддержать их некому. К сожалению, в современном мире полная семья — скорее исключение из правил, всё чаще дети воспитываются супругами в разводе, что накладывает определённый отпечаток на взгляды и поведение. Но даже такие родители — это лучше, чем их отсутствие.

С такими мыслями я выходила почти в девять вечера из здания администрации, которое располагалось на Советской набережной. В хорошую погоду из окна можно было рассмотреть серебристую ленту реки Полисть, окружённую по берегам лиственными аллеями. Снегопад закончился, толстые шапки снега накрыли голые ветви прибрежных ив и лип. Машин почти не было, снег приятно хрумкал под ногами, сминаясь и оставляя глубокие следы. На Живом мосту решила задержаться. Было что-то волшебное в тот момент в воздухе. Подсвеченный в ночи Воскресенский собор завораживал, искрясь на стрелке двух рек. Луна стыдливо выглянула из-за снежных туч, посеребрив не до конца скованную льдом водную гладь.

Волшебство рухнуло в один момент с противным визгом тормозов по размокшему деревянному покрытию моста. Я не успела обернуться на звук, как почувствовала, что заваливаюсь на спину. На чистых рефлексах вцепилась в металлические перила моста мёртвой хваткой. Меня схватили за руки, пытаясь оттянуть прочь от перил, но я не собиралась сдаваться. Как назло, улица была тиха и пустынна. Набрав в грудь побольше воздуха, я что есть силы закричала:

— Помогите! Грабят! Помогите!

— Заткнись, сука! — прорычал кто-то из нападавших и ударил кулаком в затылок. Благо, шапка смягчила удар, но не единожды травмированная голова отозвалась глухой болью. Я продолжала кричать в надежде, что кто-то появится и спугнёт нападавших. Чтобы заглушить крики, с меня стянули шапку и воткнули прямо в открытый рот. Я захлебнулась воплем. Сквозь шум в ушах услышала шипящее предупреждение:

— Либо ты сейчас отцепишься от этого грёбаного моста и поедешь с нами, либо…

Договорить он не успел, потому как у второго нападавшего закончилось терпение.

— Да чё ты с ней бакланишь! Ща мы сыграем в Муму!

Последняя фраза сопровождалась противным гоготом, и не успела я понять, что под этим имелось в виду, как меня подняли за ноги и перекинули через ограждение моста.

Если вам кажется, что при полёте с моста у вас вся жизнь промелькнёт перед глазами, то ничего подобного. Я ухнула во тьму. Испугаться не успела, подумав отстранённо, что это полный бред. Если я нужна была для чего-то, то смысл меня убивать. Но, видимо, столь длинные логические цепочки не помещались в мозгу у одного из нападавших, и меня отправили «за борт». Пуховик стремительно напитывался ледяной водой. Казалось, что его вес увеличился стократно, сковывая любые движения. Холод пробирал до костей, всё тело сжалось в спазме. Я стремительно опускалась на дно, но даже если смогу его достигнуть и оттолкнуться, то выплыть на поверхность за воздухом в том же месте не получится. Течение.

«Чёрт, я не хочу умирать так глупо!» — мелькнула растерянная мысль.

В детстве папа занимался со мной плаванием, помогая перебороть детский страх глубины. Тогда же я научилась задерживать дыхание на полторы минуты. И сейчас это время стремительно таяло.

— Ох, духи-отцы-прародители! — неожиданно заорала в моей голове Рогнеда. — Ты, что, топиться надумала? Не вздумай! Ты жить хочешь! И я жить хочу! А ну, быстро стягивай с себя верхнюю одежонку!

Кромешная тьма дезориентировала, холод парализовал и мозг, и саму жажду жизни. Замёрзшие пальцы не слушались, скрючившись наподобие когтей. Застёжка-молния поддавалась плохо. Рывки не помогали, её заклинило где-то на середине. Кое-как выбравшись из рукавов, я почти безрезультатно барахталась в попытках стянуть пуховик через ноги. Ещё через десяток секунд мне, наконец, это удалось, но я чувствовала себя вымотанной и практически обессиленной.

— Не смей сдаваться! У тебя всё отлично получается! Нас несёт течением, попытайся смещаться по нему в правую сторону, здесь ближе к берегу. Попробуем оттолкнуться ногами от дна и всплыть на поверхность, — дрожащим голосом пыталась давать рекомендации Рогнеда. Похоже, ей тоже было страшно, но она старалась не подавать виду.

Я попыталась следовать её указаниям, но тело не слушалось. Оно стало будто чужим, не реагируя на мои попытки пошевелиться. Не было понимания, выходит ли у меня хоть что-то, или же моё тело зависло посреди мрака и ледяного плена в неподвижном состоянии.

— Давай, давай, моя хорошая! Ещё чуть-чуть, ещё гребочек, ещё пара метров и будет дно! Не останавливайся! — зудел еле слышный голос на краю сознания. В абсолютной темноте и холоде, проникающем глубоко в душу, уже не хотелось ничего. Просто отключиться и прекратить эту пытку. В груди горело огнём от нехватки воздуха, горло сковал спазм, а я всё пыталась плыть к берегу, отстранённо понимая, что там лёд толще. Там нет полыньи, а, значит, и надежды на спасение.

— Становись на ноги, дно! Ты доплыла! Становись! — билась почти в истерике Рогнеда. — Не смей сдаваться!

Я пыталась поднять руки вверх, в попытках вцепиться скрюченными пальцами за лёд, но руки соскальзывали. Ноги запнулись за что-то, и я споткнулась, почти опускаясь ко дну. Руки наткнулись на деревянную корягу, в которую я почему-то вцепилась из последних сил, чтобы не уплыть дальше по течению. Воздух уже давно закончился в лёгких, выжигая раскалённым огнём в мозгу предсмертные судороги. Я распахнула глаза и посмотрела вверх, где бесконечно далеко едва виднелась кромка льда.

— Я хочу жить! — была последняя моя мысль, прежде чем тьма накрыла моё сознание.

Все три дня Бэрил изучал запись, полученную от Евгении, и всё не мог понять, что же такого девушка рассмотрела. На самых минимальных скоростях воспроизведения он видел, как охрана боролась с нападавшими, и только. Мужчины одеты практически одинаково. Различить их непосвящённому практически нереально. Бэрил сам с трудом узнавал движения своих воспитанников в клубах дыма. Но девушка увидела что-то ещё. Причём рассмотрела это настолько явно, что не имела сомнений в своём оправдании.

— Долго ты ещё будешь рассматривать эту запись словно под микроскопом? — недовольно буркнул Кар. — Девица провела тебя, нет здесь ничего сверхъестественного, если не считать нас. Надо отправлять её на сканирование к Баару, и так два дня топчемся на месте.

Бэрил не склонен был с ним согласиться в оценке девушки, ибо Евгения не производила впечатления обманщицы и преступницы. Однако существующая ситуация не оставляла других вариантов кроме сканирования. Этот спор продолжался уже три дня, на протяжении которых Баабыр стойко держал оборону, раз за разом повторяя свои доводы.

— Я боюсь спечь ей мозги. У неё несколько сотрясений в коллекции, а я никогда не проводил такие вмешательства с больными людьми. Вдруг её после этого в психушку упекут?

— Да какая тебе разница? — отмахнулся Кар. — Главное, она — ключ к разгадке местонахождения гарнитура. Если ей поплохеет, значит, есть что скрывать! Мы в своём праве!

— Ты что несёшь? — Баабыр в изумлении взирал на друга. — С каких это пор жизнь человека стала для тебя настолько незначительной? А если она невиновна? Тогда что?

Спор шёл по новому кругу, где Кар явно не был сторонником презумпции невиновности.

— Вы здесь пока ссорьтесь, а я, пожалуй, съезжу к девушке на разговор. Может, получится договориться без жёстких мер, — оповестил о своих планах Бэрил. — Что показывает браслет? Где она сейчас находится?

— Советская набережная, дом 1. Администрация, — отрапортовал Кар, предварительно заглянув в планшет.

— Отлично. Давай сюда планшет, — мягко затребовал Бэриллибит устройство для отслеживания местоположения девушки.

— Я тоже поеду! — встрепенулся Кар.

— Нет, — спокойно отчеканил Бэрил, забирая планшет из рук своего воспитанника. — Ты сейчас не беспристрастен и будешь только мешать при беседе.

У Кара сделалось такое обиженное и разочарованное выражение лица, что Баабыр не выдержал и хмыкнул:

— Ну, будет тебе дуться, меня вон тоже не при делах оставили. Может, и прав был отец, когда отправил сюда дядю.

Не успел Бэрил выйти, как у Кара сработала рация:

— Шеф, на девушку только что напали на мосту у администрации и сбросили в реку. Мы держались на расстоянии, как и было приказано, поэтому не успели ей помочь. Но мы скрутили нападавших… — голос прервался в растерянности, не зная, как продолжить доклад.

Кар с Бэрилом рванули на выход, а Баабыр на мгновение замешкался, прикидывая расстояние до места происшествия, и принял единственное возможное решение в сложившейся ситуации. Секунду спустя мимо изумлённых оборотней бесшумно пронёсся огромный ирбис, перепрыгнув почти трёхметровые кованные ворота курорта на своём пути. Барс мчался наперегонки со временем.

«Сколько обычный человек в состоянии продержаться без воздуха? Минуту? Две? А если меньше? Плюс время на доклад».

Автомобиль совершенно точно не успеет. А вот ирбис, развивая скорость чуть более шестидесяти километров час и прокладывая маршрут по прямой, сквозь частные домовладения и дворы многоэтажных домов, имел хотя бы призрачный шанс. Домашние псы поднимали бешеный лай, учуяв на своих территориях огромного дикого хищника, но Баар не обращал на них внимания, пытаясь вспомнить направление течения реки. Искать нужно ниже по течению. Через полторы минуты он был на месте, краем взгляда отметив, как суетятся вдоль берега его люди. На лёд они не выходили, опасаясь провалиться. Река ещё не была полностью покрыта льдом, чернея посередине лентой мутных проталин.

Баар распластался по льду всем телом и пополз к краю, пытаясь лапами сквозь лёд просканировать воду. Это, конечно, не то же самое, что касаться человека, но всё же.

«Должна же быть паника, страх, ужас! Хоть что-то! Ну же, девочка, помоги мне! Помоги мне тебя найти!»

Один раз ему показалось, что он почувствовал какой-то всплеск под лапой, но он тут же исчез. Дальше была оглушительная тишина, звенящая, недобрая. Недолго думая, Баар встал на лапы и прыгнул в том месте, где ему почудился отклик. Лёд трещал, но не ломался под огромным почти четырёхметровым барсом. Он прыгнул ещё и ещё, понимая, что если ошибся, то другого шанса больше не будет. Наконец, сеть трещин расколола монолит ледяного пласта, и ирбис провалился под воду. Холод и тьма окутывали непроницаемым саваном, а Баабыр, втянув когти, всё пытался нащупать на дне хоть что-то. Ирбис не сразу поверил своей удаче, когда смог у самого дна рассмотреть едва заметный девичий силуэт. Недолго думая, Баар вцепился зубами в свою находку и, оттолкнувшись лапами от дна, вынырнул на поверхность.

Здесь почти у самой кромки его ждали Бэрил и Кар, готовые принять девушку или нырнуть за самим Баабыром. Евгению не церемонясь выволокли на лёд и перегнули через колено, пытаясь вывести воду из лёгких и желудка естественным путём. Но воды не было. Ни капли не вылилось изо рта или носа. Пульс и дыхание отсутствовали. Оборотни принялись за реанимацию, ритмичными толчками пытаясь запустить сердце девушки и вдыхая в рот воздух. Прошло несколько томительных минут пока, кто-то из приближённых не заметил:

— А что у неё на шее?

Рогнеда металась в панике, Евгения умирала. Всё же было логично в их действиях, только толщина льда оказалась непреодолимым препятствием. Нужно было плыть к берегу до кромки льда и там пытаться зацепиться, имея доступ к кислороду. А теперь… Снова запертая в тёмной клетке, без возможности влиять на свою судьбу. Но радует, что ненадолго. Это украшения каким-то чудом могут храниться тысячелетиями. Человеческое тело так легко поддаётся разрушениям. Княжну эмоционально штормило, словно бушующее море. Штиль смирения и безразличия сменялся волнами разочарования и злости.

«Да как же так⁈ Я единственная выбралась из этого проклятого ритуала! И теперь погибнуть вот так?»

Когда гарнитур уничтожили, у Рогнеды оставалось лишь три ипостаси из дюжины данных при рождении. Курма (черепаха) отдала свою жизнь, чтобы уплотнить кожный покров на спине Евгении и не дать осколкам проникнуть вглубь тела. Рогнеда, молча, оплакивала свою мудрую подругу, которая поддерживала её долгие годы в заточении.

Лати (латимерия) сейчас растворялась в вечности, даруя им шанс на выживание и пытаясь хоть на короткий срок раскрыть Жене жабры. Отец называл Лати самой бесполезной ипостасью для жизни в лесу, но прошли века, тысячелетия, эпохи, и её серебристая девочка благородно пожертвовала собой ради выживания Рогнеды.

Оставалась ещё Ягу (чёрная пантера), но она не давала о себе знать с момента инициации. Остальные ипостаси погибли либо ещё до заточения в гарнитуре, либо за тысячелетия плена, поддерживая существование хозяйки.

Смерть Лати больно резала душу Рогнеды. Нить за нитью обрывалась её связь с далёким прошлым, оставляя впереди неясные очертания будущего и возможной скорой смерти. Да, сейчас ей уже не шестнадцать лет, но жить хотелось не меньше. Даже если эта жизнь будет по-человечески короткой, но она стоит того, чтобы бороться за неё до конца.