Наследие (СИ)

Глава 14 Гонка за ответами

Растущая луна тяжело нависала над лениво плывущими тучами. Разновысокие крыши домов то уходили во тьму, то резко появлялись на свету уродливыми чешуйчатыми скалами. Бегущие тени скользили с одной крыши на другую, играя с темнотой ночи, как мошенник с картами. Перепрыгнув скрытый во тьме переулок, тени остановились через две крыши от него, наблюдая едва освещенную Тихую улицу. Присев у края черепичного ската, Джайра оглядела потрескавшуюся мощеную разбитым булыжником дорогу. В этот поздний час редко где в окнах еще оставался гореть ночник. В дальнем конце улицы причитала собака. С соседнего Кузнечного района глухо разносилось эхо одинокого молотка и вздыхающих мехов. За весь день не удалось выяснить, ездят ли по этой улице кареты, но, если судить по ее ширине, навряд ли они здесь разъедутся. Странно, что соглядатаи выбрали именно этот переулок, полностью скрытый навесами…

Нервные и резкие движения учеников выдавали их волнение, только Зайн был весь внимание, готовый мгновенно отреагировать на указания Джайры. Сама же Джайра не ощущала волнения, как жар от нее исходила решительность, перемешанная с легкой озлобленностью. Подобной игры воры не затевали со времен Таплапата Вискура, единственного принца воров всех времен и народов. Шершень вообще боялся короля-рыцаря, как и Стражей с Искателями после того случая. Почему-то не было сомнений, что главный игрок именно Шершень, кого-то другого до такой крупной ставки он бы не допустил, да и это подорвало бы его авторитет. Но есть одна загвоздка: игрок находится в Шпиле Королей, а это означало очень высокую игру, выше принца воров. «Кто это может быть? На что он способен?..»

Со стороны Западного Арсенала по крышам шумно продвигалась компания наблюдателей, присланных Шершнем для поддержания порядка. Джайра дала знак ассасинам встать за ней и держаться тени. Она же осталась почти на краю границы отблеска единственного уличного фонаря.

— Смотрите, — прошептала она на хецинском ученикам. — Сейчас для вас будет наглядный урок, как с выгодой использовать свет, страх и внушение.

Заметив ассасинов, воры насторожились, поведя себя как охотничья свора — рассредоточились по всей крыше, чтобы показать свое превосходство в количестве.

— Не место двум ястребам в одном укрытии.

Ассасины не пошевелились на слова предводительствующего вора. Джайра медленно повела головой. Этот жест у любого мог вызвать дрожь.

— Если только один из них не имеет когтей поострее.

Полушепот полз по черепице, создавая невероятное эхо. Воры вздрогнули и пугливо переглянулись. Предводитель вновь произнес:

— Чего вы хотите? Убивать?

Прозвучал мистический смех. Джайра в темноте спустила повязку и лишь чуть-чуть повернула голову в лево, давая свету только слегка коснуться лица. Все воры сосредоточили взгляд на татуировке загадочного ассасина и все как один отступили в страхе назад.

— Мне кажется, эта территория в первую очередь принадлежит королю, и только он может определять, кто имеет право здесь находиться. Но ведь нам не нужны конфликты с королевской властью, не так ли?

Она чуть повела головой, и неожиданно засветились ее глаза, восприняв свет фонаря и став опасными омутами.

— Нам ведь не нужна война на улицах? — Джайра снова повернула голову во тьму, глаза вспыхнули как у демона. — А королевского барахла хватит на всех.

Не найдясь с ответом, собеседник попятился назад, ускоряя каждый шаг. Когда вся пугливая шайка, поджав хвосты, скрылась из виду далеко за пределами квартала, Мааруф позволил себе усмешку:

— Либо они очень смелы, что пытались нас запугать, либо очень глупы.

— Ни то, ни другое, — ответил Зайн. — Это воры. Когда они действуют сообща, то похожи на крыс. Если же по одиночке — ты даже не узнаешь, что рядом кто-то был. Странно, что они все еще сохраняют единство Гильдии.

— Они еще пожалеют об этом, — несмотря на оскорбительный смысл слов, прозвучали они с сожалением и почти с отчаянием. — Принц воров бы не допустил такого поведения своих подданных.

Улица внезапно затихла, словно была живым существом и сама почувствовала приближение чего-то таинственного. Луна скрылась за тучами, единственным источником света остался одинокий тусклый фонарь.

Едва Джайра повела головой в сторону Зайна, как он уже оказался рядом с ней.

— Отправь Тамиру ко входу в переулок. Напомни ей, чтобы держалась тени. Отметку пусть использует только тогда, когда будет знак. Мааруф пусть спрячется на крыше навеса — что бы он ни услышал, должен запомнить, но его не должны видеть. Он подаст сигнал, когда карета тронется обратно. Сигнал примешь ты, ступай на ту крышу над переулком, — она обратилась ко всем: — Язык жестов, надеюсь, все помнят?

Ассасины уверенно кивнули, впитывая ее решимость в себя.

— Тамира примет сигнал от меня. В ее распоряжении только одна отметка, пусть целится лучше.

В знак окончания указаний она кивнула Зайну на учеников.

Что-то не давало ей покоя. Не вопрос о неизвестном воре, а что-то другое, что могло свершиться здесь и сейчас. В переулке зашевелились тени — трое, не меньше. Башенные часы на Торговой площади отозвались раскатистыми ударами. Ровно двенадцать. Тут же вдалеке загремела карета. Вокруг фонаря танцевали мотыльки, отбрасывая тени крылатых гарпий и горгулий на стены домов и не давая разглядеть цвет обивки кареты и ее знаки отличия. Пара лошадей, неторопливо идущих размашистой рысью, остановилась под навесом. «Он даже не соизволил выйти из кареты». Едва заметно она повела рукой, изобразив волну — «быть начеку». Зайн на противоположной крыше поднял кулак — «указание получено» — и передал этот же знак близнецам. Судя по легкой ряби на их местах, они ответили ему тем же.

Переговоры длились дольше, чем ожидала Джайра. Слишком большая стая мотыльков начинала перекрывать свет. Луна спешила выбраться из-за туч. Зайн подал знак «идет». Слышно было, как задремавшие лошади затоптались на месте. Джайра перевернула ладонь кверху — «приготовься», Тамира коротко подняла кулак. Карета, медленно набирая темп, показалась из-под навеса. Сквозь нещадное дребезжание рессор даже не слышно было звука разбившегося стекла. По стенке кареты в гаснущем свете фонаря бежали капли жидкости. Все прошло гладко, карета скрылась в конце улицы, но Джайру привлекли отчаянные знаки Зайна — «другая цель». Она обратила взгляд к переулку. Оттуда послышалась глухая ругань, кучер щелкнул хлыстом, и лошади с дикими глазами понеслись по улице. Вышедшая из-за туч луна высветила золоченый герб на дверке кареты. Времени для раздумий не было. Сорвавшись с места, Джайра помчалась по крышам вдоль улицы и спрыгнула вниз, едва сумев зацепиться правой рукой за крышу кареты. Ширмы заднего окна раскрылись, из окна выглянул густо заросший мускулистый телохранитель.

— Лис!

В его руках бледным светом сверкнул нож. Балансируя одной рукой, Джайра защищалась Шипом, стараясь заставить цыгана отстраниться в салон кареты. Главное — успеть разглядеть сидевшего там дворянина. Луна поможет в этом.

Помогла и неровная дорога. От слишком резкого толчка цыган повалился внутрь, не дав возможность Джайре заглянуть туда. С последней попыткой она перехватила руку и вынула из кармана запасной пузырек с пахучей жидкостью, разбила его о бархатную обшивку кареты. Из окна снова показался цыган и ногой столкнул наемницу с кареты. С криком боли прокатившись по булыжнику несколько метров, Джайра распласталась на дороге. Приподнявшись на одной руке, она посмотрела вслед карете, на стенке которой расплывалось черное пятно…

Суматоха поднялась во всей общине, даже если бы все спали, а не тревожно ожидали своих ассасинов. Мааруф и Зайн поддерживали Джайру с обеих сторон, стараясь не задевать неестественно вывернутую левую руку. Она же ничего толком не могла сказать, только сдерживала стоны от боли, пока ее не усадили в кресло на втором этаже. Вся сжавшись и прижимая к себе изо всех сил больную руку, она тяжело дышала, глядя в пустоту. Поднявшийся Фарен не сразу понял, что произошло — обескураженные и растерянные ученики что-то оживленно на хецинском рассказывали слугам из общины, Хаким и Ксия бранились на весь двор, споря, чем лучше лечить раненую.

— … Отвар из костяного куста вполне подойдет!

— Сначала нужно выправить кости! Немедленно несите костоправ!..

Он присел в соседнее кресло.

— Что случилось?

Она перевела на него мутный взгляд.

— Чуть не провалили дело.

— А что с рукой?

— Вывих, — хором ответили целители.

Фарен молча подал Джайре руку. Она недовольно посмотрела на него, но помощь приняла.

— Ты всегда оказываешься рядом, когда кому-то больно?

Некромант, улыбнувшись, пожал плечами.

— Я умею избавлять только от поверхностной боли, вывихи исцелять я не умею. Извини.

— Я тебя об этом и не прошу, — со вздохом облегчения она расслабилась в кресле, откинувшись на спинку.

Уступив Ксие, Хаким напустился на учеников:

— А теперь скажите мне, как вы допустили, что ваш всевидящий получил увечье?

Джайра снова выдохнула:

— Хаким, они не виноваты. Это была случайность. Там было две кареты.

— Две кареты?

— Да, ты не ослышался. Одна из них была почтовая. Случайно проезжала по этой же улице.

— Или они не случайно выбрали именно эту улицу.

В наступившей паузе оба аль-мусиальда переглянулись.

Ксия со слугами притащили странное сооружение из металла, ремней и дерева.

— Как вы узнали?

— Что узнала? — переспросила Джайра Тамиру.

— Что будет еще одна карета?

— Это просто. Такие люди, сколько им не угрожай, никогда не приходят на встречу одни. Охрана, соглядатаи, даже подставные — они прихватят с собой всех. Удивительно, что была всего только одна карета.

— А про телохранителя?

— Я видела, как шторы отбрасывают шевелящиеся тени. Но я не предполагала, что это будет цыган. Если бы знала, не была бы так опрометчива, — она задумалась. — Откуда он меня знал? Откуда они знали, что это буду именно я?.. И он явно понимал, что мы ассасины… Ему сообщили. Сообщили, что «охотничьи угодья» посещал кто-то из ассасинов. А я ведь говорила «егерю»… Да, сеть этого паука велика, но не настолько сильна, раз он собственноручно делает заказы и сам ездит на такие мелкие встречи. Все из-за меня… а точнее — из-за этой проклятой метки!..

— Она поставлена на твоем лице не зря, — перебил ее Хаким, — ты опаснее, чем думаешь.

Хаким начал готовить целебное снадобье. Отодвинув Фарена и выпроводив всех лишних, Ксия закрепила раненную руку Джайры в деревянном желобе и затянула ее ремнями, ухватившись за железную вертушку. Приготовившись, Джайра посмотрела на Фарена, в ответ пожавшего ей здоровую руку, все еще держа ее в своей.

— Как ты не смогла справиться с телохранителем? — задал вопрос Хаким.

Только она открыла рот, как Ксия резко крутанула рычаг. Крик боли оглушил и обездвижил весь двор. Выдернув руку из руки некроманта, наемница упала на колени и вцепилась в костоправ, сжав зубы и процедив сквозь них:

— Не знаю. Говорю же: я не знала, что он из цыган, и поэтому не была готова.

— Раньше твое внимание было всевидящим, и тебе не нужны были приготовления — ты была всегда наготове.

Джайра сердито глянула на хецина.

— Хочешь сказать, я теряю сноровку?..

Снова крик, протяжнее предыдущего. Не помогла даже сила регенерации, которую Фарен вкладывал в прикосновение к ее здоровой руке, сжимавшей дерево.

— Ты не могла бы делать это аккуратнее? — упрекнул Фарен амазонку. — Я не успеваю сосредоточиться.

— Может, ты знаешь, как ее вылечить?..

— Ты всегда была лучшей, — продолжал Хаким, — это неизменно. Но что-то путает твои мысли, вводит тебя в растерянность. Ты стала несобранной. Даже если тебе не избавиться от этой помехи, все же остерегись попадать в такие рискованные ситуации.

Ксия скрутила вертушку в последний раз. Крик. Что-то хрустнуло в плече, и Джайра обмякла, повиснув на ремнях.

— Вы оба быстрее меня в могилу сведете, чем все эти, воры, чародеи и прочие.

— Вот она — благодарность лекарю! — воскликнула Ксия, распутывая ремни. Хаким согласно кивнул ей, воздев руки к небу и что-то произнеся на хецинском, потом сунул Джайре снадобье, от которого она шарахнулась.

— Пей и не морщись.

Только один глоток заставил закашляться.

— Пей без остановки!

Снадобье прошлось по глотке обжигающей засухой.

— Дайте мне воды.

— Нельзя.

— Да мне же язык связало!

— Если будешь делать все, как я скажу, уже завтра вечером будешь здорова.

— А пока не смей двигать рукой, — Ксия перекинула ей через шею шелковый шарф. — Фарен, помоги мне.

Не обращая внимания ни на Ксию, ни на Фарена, снимающих с нее броню и оружие, сквозь подступающее беспамятство Джайра прохрипела:

— Зайн!.. Зайн, подойди ко мне…

Она едва сумела сфокусировать зрение на ассасине, язык почти не поворачивался.

— Завтра проберись в королевский каретный двор и найди нашу отметку.

— Как я пойму, что это наша отметка?

Джайра криво улыбнулась.

— Поймешь.

Сказав это, она начала медленно падать. Фарен и Зайн подскочили к ней, но остановились перед поднятой здоровой рукой.

— Все нормально. Сама дойду…

«Что за знак там был на обшивке?..»

Качало из стороны в сторону, будто вокруг не на шутку разыгрался шторм. При очередном волнении очень резко повело в сторону, и она ударилась больной рукой о дверь своей же комнаты, слабо вскрикнув.

— Будь проклят этот заговор…

«Почему Эврикида никому ничего не рассказала? Даже Джардину? Если знала, что Мортос найдет ее…»

— Скверное дело…

Еле дойдя до кровати, не скидывая тихоступы, она грохнулась на спину в мягкое одеяло.

— Что ем… Что ему нужно во дворце?.. Откуда он знает Эврикиду? Может быть… Он охотится за Лисом… Будь проклят этот заговор… Сама дойду… Я узнаю, что тебе нужно… Мортос… Мортос…

Сквозь сон послышалось:

— Что с ней? Ее голос слышно через стены.

— Она бредит. Это пройдет.

— Ее волосы…

— Тише. Смотрите, она держится за руку.

Ноющая боль успокоилась.

— Я посижу здесь. Если вы не против?

— Ты немного странно себя ведешь. Неужто ты…

— Что?

— Да так, ничего…

До самого горизонта волновалось изумрудное море высокотравных холмов. Белые ленты, свисающие с рук, путались в траве, их изредка подхватывал ветер. Она не хотела оглядываться, знала, что там увидит. Все повторится, так зачем приближать конец?

Только на этот раз все было не так. Рядом кто-то стоял.

— Красивое место, — произнес Фарен, оглядывая холмы. Почувствовав изумленный взгляд Джайры, уставившейся на него и на их сцепленные в замок руки, он посмотрел на нее: — Существует ли оно на самом деле?

— Я не знаю.

— Если ты против…

— Нет, не уходи. Только не оглядывайся. Я не хочу снова упасть в бездну.

Улыбнувшись, он кивнул.

В отличие от нее, ее бесформенных плотно окутывающих белых лент, Фарен был облачен в доспехи с гербом в виде рычащего тигра, но разбитые и поблекшие. За спиной уныло свисал на половину сгоревший малиновый плащ. Глубокий порез на лице только-только затянулся, в глазах не было того кровавого безумия, что постоянно промелькивало при малейших признаках раздражительности. Но не было и того омута, что был в прошлый раз.

«Это его душа?»

— Душа? — переспросил виконт.

— Я ничего не говорила.

— Оу, извини. Это все…

— Тише!

Где-то близко слышно было знакомое бормотание.

— Бежим! Нужно ее догнать!

— Кого?

— Эврикиду!

Замешкавшись с ответом, Фарен, которого она тянула за собой, пробежал за ней небольшое расстояние, прежде чем смог остановить ее.

— Стой! Ее нельзя догнать. Ее уже не догнать.

— Что? Ты не понимаешь…

— Понимаю. Оттуда не возвращаются.

За спиной раскаты грома становились все ближе. Трава под ногами превратилась в пепел. Ветер пытался сбить с ног.

— Ты должна отпустить ее, Джайра. Не надо за ней гнаться.

— Тебе легко говорить, — приходилось перекрикивать поднимающуюся бурю. — Ты не потерян в океане тайн! Не мучаешься вопросами, что от тебя скрывают!

Теперь она сама пыталась высвободить руку.

— Дело не в этом! Не надо преследовать умерших. Ты делаешь больно и им, и себе. Больше всего — себе. Ты не потеряешься, не останешься одна, если простишься с ней.

Она почувствовала, как по щеке катится слеза. Больше не сопротивляясь отчаянию, Джайра повернулась к жгучей буре.

— Нет, я уже сейчас одна. Единственное, что удерживает мою жизнь — это она. Она отвела от меня смерть. Теперь между мной и омутом тьмы больше нет никаких преград.

Руки сами собой разжались. Фарен в один миг исчез. Все повторилось…

На утро она ничего не вспомнила из того, что видела и слышала во сне, и мучилась необъяснимой досадой, будто пропустила что-то важное. Добавил масла в огонь Хаким, разговор с которым за завтраком вылился в напряженное ничто, и оно только из-за одной неосторожной случайности могло превратиться в добротную ссору.

Сейчас большую часть мыслей занимало ожидание прихода Зайна. И чтобы хоть как-то ослабить нетерпение, Джайра вывела во двор поразмяться Ворона, прицепив к его недоуздку корду и скомандовав идти по кругу. Рука почти не ныла, но при движении ее словно пронзало кинжалом. Как заметили накануне Ксия и Фарен, ее волосы стали темными и больше не меняли своего цвета, как это было прежде. Хаким уверил их, что это все из-за тех тайн, что не дают ей покоя. О тренировках ассасинов не было и речи. Община приутихла.

— Ты нервничаешь.

К ней подошел Фарен, нагнувшись под кордой, когда Ворон пробежал позади него.

— А ты всегда оказываешься рядом, когда я испытываю слабость.

Некромант стушевался и повернулся назад, подозревая в ее колкости намек на сон.

— Извини.

— Нет, постой, — он с надеждой обернулся. — О чем ты хотел поговорить?

Он вздохнул, собираясь с мыслями.

Ворон остановился, что-то вынюхивая под ногами.

— Эй, лентяй! Хик, Хэ!

Конь послушно продолжил движение.

— Таурийский? — удивился Фарен.

Джайра была удивлена не меньше познаниями молодого человека.

— Откуда ты знаешь этот язык?

Он широко улыбнулся, наблюдая за конем.

— Счастливое время… Я выучил его, когда обучал моего коня вместе с мастером всему, что знает от тебя твой Ворон.

— Это должен быть отличный конь чистой породы. Откуда он у тебя был?

— Это был подарок.

— От кого и за какие же такие заслуги?

Фарен засмеялся, смущенно запустив руку в волосы.

— За опасную выходку…

Ворон во всей своей красе вороной масти восточной породы делал круг за кругом вокруг беседующих.

— Очень знакомая история. Подожди! — внезапно воскликнула Джайра. — Пасахале-эль-Кенз! Ты был хозяином «Сокровища пустыни»? Того самого, из песен? И это поется о твоем отце: «… лорд-винодел для своего озорного сынишки купил султанского жеребца, не потратив золотишка…»?

И от изумления даже открыла рот, а потом рассмеялась.

— Да, — кивнул Фарен, даже немного покраснев от упоминания песни. — Он был отличным конем и прожил долгую жизнь.

— Что с ним стало?

— Стрела в сердце. В то время было очень много татей и мародеров. В одном из патрулей во время нападения он заслонил меня от нее. Он был моим хорошим другом, единственным, кто меня понимал без слов, — он слегка помотал головой, отгоняя грустные воспоминания. — Теперь я понимаю, почему он слушается только тебя, — кивнул он на Ворона.

— А я теперь понимаю, почему он льнет к тебе.

Оба коротко посмеялись.

За их спинами, шоркая ногами, кто-то прошел по второму этажу. Обернувшись, Джайра увидела спину удаляющегося глухонемого слуги. Тут же рядом в кресле она напоролась на суровый отцовский взгляд Хакима и поспешно отвернулась.

— Ты боишься его?

— С чего ты взял?

— Я, конечно, ничего не понял из вашего иноязычного разговора, но, как мне кажется, ты нервничаешь именно из-за этого.

Джайра вздохнула. «Не такая уж это теперь и тайна…»

— Он злится на меня.

— Почему?

— Потому что я могу ненароком развязать войну, которую в наших общих целях мы обязаны не допустить. Я ничего не могу поделать.

Фарен о чем-то раздумывал, выдержав долгую паузу.

— Мне рассказали, что было ночью. Уходя, Зайн сказал, что на карете был какой-то герб, но его было трудно рассмотреть. Ты видела его?

— Нет. Иначе бы не послала Зайна в каретный двор.

Как по зову, с крыш спустился ассасин и немедленно подошел к аль-мусиальду.

— Ну, что?

— Забавную метку вы придумали, — засмеялся Зайн. — Конюхи проклинают все на свете, пытаясь разогнать кошек.

— Экстракт валерианы? — в догадках неуверенно произнес Фарен. Джайра кивнула.

— Мне не удалось разговорить кого-либо из них, но я видел знак на карете. Это алмаз, который держат в пастях две серебряные змеи.

— Это знак королевского казначейства и монетного двора, — мгновенно ответил Фарен.

Джайра повернулась к виконту.

— Ты знаешь, как зовут казначея?

— Увы, нет. Он сменился пару лет назад. Такие люди, обычно не разглашают всему народу свое имя.

Досада вернулась с двойной силой. Заведя Ворона в конюшню, Джайра поднялась к Хакиму, усевшись перед ним, терзаемая угрызениями за утренний спор. Хецин тихо переговаривался с сидевшей рядом Ксией, поэтому, когда к ним присоединилась Джайра, она стала свидетельницей их разговора.

— Не понимаю, как вы можете это курить каждый день.

Ксия изо всех сил разгоняла руками окутывающие ее вихрящиеся облачка дыма из трубки саета.

— Это мое лекарство. В ардонском воздухе слишком много влаги для хецинских легких. Молодое тело еще может приспособиться, но старому уже не хватает сил, — беззлобно ответил старик.

— Шестьдесят семь лет — не такой уж и старый, — осмелилась подать голос Джайра. — Кстати говоря, Сальмоней Нар Атив тоже страдает этим недугом.

Хаким обдал ее дымом.

— Ну, да, тебе ли говорить о старости. Да и у Фарена та же история.

— По-моему, — усмехнулся некромант, подперев спиной деревянный столб, — у меня другой случай.

Почему-то подобные темы всегда задевали Джайру.

Она недовольно посмотрела на него:

— Ты хотя бы знаешь причину. А я своего проклятия не знаю.

— В тебе эльфийская кровь, — произнес Фарен, — это даже так заметно. Человеческая и эльфийская природа вместе — это совершенная красота.

Джайра бросила на него косой взгляд. Отчего-то среди разговаривающих повисло неудобное молчание.

— Не все люди так снисходительно относятся к полукровкам, — наконец нашлась с ответом наемница, молясь про себя, чтобы не покраснела.

— А жаль, — пожал плечами молодой человек.

— Твоими сладкими речами да уши куртизанок бы услаждать, — фыркнула она. Фарен отвернулся в сторону, чтобы не выдать своего смущения.

Немного набравшись смелости после этой словесной баталии, глубоко вздохнув, Джайра обратилась к саету:

— Хаким, мне нужно воспользоваться «Ловцом мыслей».

Он достаточно долго не отвечал, глядя ей в глаза. Ее намерения были тверды, поэтому она глаз не отводила.

— Ты с ума сошла! — всплеснула руками Ксия. — Это же сильнейший дурман!

В надежде найти союзника она взглянула на Фарена. Тот развел руками:

— Я уже ничему не удивляюсь.

— Все настолько запутано? — тихо спросил Хаким.

— Почти как с заговором в Китране.

Хецин не отреагировал.

— Ты только подумай, — понизила голос Джайра, придав ему таинственности, — если в опасности Октава, значит, и вся Ардония тоже…

— Не прячь за добродетелью свое возмездие, — отрезал сает. Джайра сникла. — Я подготовлю для тебя часовню, — она слегка улыбнулась. — Но это лишь только потому, что я не хочу, чтобы Гильдия имела такой весомый союз с темнейшим. Нам тогда с ними не справиться.

Он кивнул молчаливо стоявшему рядом Зайну. Слуги принесли все необходимое, и спустя малое время все было готово.

Вьющийся словно змей сиреневатый дымок занимал собой всю часовню, не смея распространять свой дурман за пределы предоставленной опочивальни. Джайра уже не раз подчинялась власти «Ловца мыслей» и знала, каков его характер. Чтобы не вызывать болевых тисков, нельзя торопиться, тогда это будут мягкие объятия, дающие полную ясность рассудка и бесконечное время для рассуждений, на которые в реальности пришлось бы потратить целую вечность. Успокоив дыхание и почти расслабившись, Джайра медленно вошла в полумрак часовни, преодолев всего лишь две ступеньки так, будто это была высокая лестница. Дымок, уже клубившийся легким полупрозрачным туманом, мгновенно окружил ее. У «Ловца», в отличие от других дурманов, всегда была одна особенность: сколько помнила Джайра, у него каждый раз был разный запах и разный вкус. Она почувствовала, как его аромат сгустился под нёбом. В этот раз это был запах вечернего леса — хвоя, сочная листва, древесина и почему-то ежевика. Осторожно опустившись на ковер, она проделала обычный ритуальный жест ассасинов: собрав мысли и напряжение с лица, открыла ладони, положив их тыльной стороной на колени, открываясь миру. Зрение уже слабело. Вход, находившийся в паре шагов, казался далеким туннелем. «Ловец мыслей» вырисовывал из дыма странные очертания лиц, предметов, слышались знакомые голоса и обрывки важных разговоров. Сидя в самой возможной неподвижности, Джайра сделала глубокий вдох, последний шаг в подсознание, и, медленно выдыхая, закрыла глаза.

Наблюдавший за ней вместе с Ксией Фарен, словно тот же дурман, разгонял туман противоречивых мыслей у себя в голове. Больше всего он не понимал, почему Зайн и Хаким так спокойно чего-то ждут. Даже слуги и люди из общины старались вести себя тише, поглядывая на часовню. Наконец, он не выдержал:

— Чего она этим добивается? Дурман сносит голову не хуже палача.

— Это если ты не умеешь с ним говорить, — мягко перебил его Зайн.

Реальный мир почти исчез, растворился в дурмане. Перед Джайрой на застеленном бордовым ковром полу были разложены карты: факты, события, имена, изображения лиц. Оставалось только начать игру, сложить пасьянс.

«С чего начать?..»

«…Грядут большие перемены. Начало уже положено. Звезды дрожат и трепещут, их охватывает мрак. Что-то грядет. Что-то, что изменит весь мир…»

Все началось с Мортоса. За его черной картой тянутся оборванные нити заговоров, сделок и предательств. Они настолько призрачны и спутаны, что не видно ни начала, ни конца. Тут же вслед за ним трепещет карта смерти Эврикиды.

«…Очень жаль, что ты не веришь звездам, а ведь в последнее время они неспокойны…»

Совсем рядом послышалось бормотание ведьмы, такое же, как во сне. Только было не разобрать, о чем же она рассуждает.

Почему-то среди всех прочих горят суровым холодом разноцветные глаза Амниса. «Похожи на глаза Хамелеона Акуна…»

«…мне кажется, что турнир организуется непросто так. Он служит прикрытием для чего-то. Уже очень давно самые сильные воины мира не собирались вместе… Будь внимательнее — этот капкан поставлен на кого-то очень большого и сильного…»

Радостное лицо Бенрада, голубые глаза которого скрывают тихую печаль.

«…Тебя все ждали, это празднование в честь Героя Ардонии…»

«…в-четвертых, им не удастся свергнуть короля в одиночку, их должен поддержать народ. Для этого им необходим стойкий лидер, за которым пойдут люди…»

Джайра покачала головой. Все связано между собой, но эта связь теряется, ее не уловить среди мелочей, разбегающихся прочь как лягушки.

До слуха долетел отголосок напеваемой танцовщицей Песни Ветра в тот вечер у монумента Рыцарству.

«…Да поможет им Создатель…»

«…Лети к своей судьбе, птица-буревестница, а нас оставь нашей…»

Что-то начало все затмевать. Вместо карты вспыхнуло что-то похожее на звезду. Чтобы не отвлекаться, Джайра выкинула ее прочь в туман, где она рассыпалась в прекрасное рассветное сияние, осветившее все карты яснее.

Черные дымные щупальца от карты архимага подгребали к себе неизвестную белую маску. «Белые маски носили во время краж воры Китрана. Кто это?» Маска увеличилась и встала перед глазами, хитро ухмыляясь.

— Лис! — выкрикнула она голосом телохранителя из кареты.

Черная карта, обернувшаяся скорпионом, бегала по сложившейся колодке о Герое Ардонии, пытаясь все разрушить.

— Брысь! — Джайра попыталась отогнать его рукой, но злобное создание перепрыгнуло на другие карты, начав их перетасовывать.

— Ну уж нет!

Выкинув скорпиона, она вытащила из вороха несколько карт. Шершень. Встреча на Тихой улице. Осиное Гнездо. Охотничьи угодья. Предстоящая кража в Шпиле Королей. И почему-то нападение Бродячего Пса на дороге из Китрана. «Он их союзник?»

«…на нашу общую мольбу откликнулась только ее высочество. Весь тот товар, что был продан на ярмарке в Китране, нечто иное как подношения султана Аль-Пассала принцессе Ардонии…»

Кто же еще мог сообщить татям о том, что это именно Сальмоней Нар Атив? Конечно же, только такой же вор, как они.

Скорпион, откинутый прочь, рассыпался по полу черным жемчугом. Жемчужины очень быстро снова сложились в надоедливую тварь.

Архимаг первоначально искал Лиса. Он посылал кого-то из Хладнокровных. «Орнубис?..» Нет, этот не стал бы выполнять приказ собственноручно. Этот вампир-вождь сам считает себя властителем. В Ардонии был кто-то из его подчиненных.

Кто-то, кто больше всех других предан Мортосу.

«Кто еще ему предан?»

Главный игрок не Шершень, это ясно сразу. Это казначей. Птицы более высокого полета нет, но тогда он тоже должен быть вором, причем опытным. Наверняка из старых игроков.

«…Певчий тоже знать бы хотел, да забился. Ждет, пока пыль от копыт уляжется. Да никто и не хочет хвост прижимать, уж сильно капкан большой…»

Либо это действительно очень большая продуманная западня, либо долгожданная месть. У старых игроков есть счеты с Лисом. Певчий здесь ни причем. Он слишком боится архимага, да и Шершень тоже не жалует магию. «Решил поучаствовать в игре?» Такая игра стоит того, что поставлено на кон — власть над всей страной. Только кто же этот новоявленный принц воров в самой шпильке?

Что-то ускользало, какая-то деталь. Оно крутилось рядом, ползало между карт.

— Лис! — снова крикнула маска, рассмеявшись демонским смехом.

«Тот телохранитель…» Он был цыганом. Цыгане не останавливаются долго на одном месте, да еще так близко к городу — тот цыганский табор, когда она прибыла в Октаву вместе с караваном… «Всем известно, что цыгане — законодатели воровского кредо. Но они не помогают не своим…»

Колодка о краже почти сложилась. Джайра подняла глаза на маску.

— Я знаю тебя.

Белый лик усмехался.

— Филиппе Мичлессо.

«Заговор налицо. Никак иначе, на Тихой улице он лично встречался с Шершнем».

Как смог этот плут пробраться в казначеи короля?! Немыслимо! Впрочем, с его хитрыми мозгами и лукавым языком это было можно сделать. Он что-то замышлял, это как пить дать. То, что он обворовывает казну, это было понятно, но почему он так верно прислуживает архимагу?.. Здесь кроется что-то более зловещее, чем простая кража.

Вместо маски перед ней теперь было лицо ухмыляющегося старика.

— Что нужно такому старому игроку в Шпиле Королей? Тебе не хватило моих зубов в Китране, Жук?

— Мне нужно то же, что и тебе, — ответил казначей. — Только ты об этом еще не знаешь.

Лицо растворилось в дымке. Джайра ойкнула от слабого щипка. Пока она говорила с маской, к ее руке, именно той, что была повреждена накануне, подобрался скорпион. Она схватила его за хвост.

«Скорпион?.. Пещеры Скорпионов. Кавендах».

«…Темнейшего ожидают увидеть в ближайшем времени в Пещерах Скорпионов, но зачем — никто не знает…»

К краже будут причастны дроу? Или они ему помогают?

«…решил сделать предложение руки и сердца Каэле!.. Да нет! Это дроу! Говорю вам, это подлые темные эльфы решили предъявить права на более плодородные земли, чем их черные пески… Дроу, кто же еще! Видимо, их царица решила избавиться от главных противников ее народа, ведь она по слухам хочет вступить в брак с Амнисом…»

Что нужно Мортосу у них? Амнис, Каэла, Мортос. Невероятная связь.

«Что ему нужно в Шпиле Королей?»

«…Из-за них погибли король Лестр и королева Беатриче. Будто ты не знаешь эту историю! Ненависть к ним в крови у всех рыцарей, и должна быть у всех ардонцев!…»

«…Мы собираем согласия лордов Ардонии на прошение о независимых державах… Идет Год Дракона. Было много предсказаний, что именно в этот Год Дракона мир изменится и прекратится весь этот хаос…»

«…под Октавой находится оживший некрополь. Неужели никто об этом не знает?..»

«…Триумвират заключает с чародеями тайный союз… Сакротум настроен весьма решительно, потому что король глух к их отчаянию…»

«…Он сильнейший чародей всех времен, владеет всеми силами магии. Он и есть магия! Появись мы только в тысячи шагах у его пристанища — наша сила перетечет к нему, как песок сквозь пальцы! По какой причине нас осталось так мало? Почему эльфы закрыли границу? Почему природа увядает? Почему оживились нечисть и дроу? Потому что он высасывает всю магию мира! Что мы можем против него со своими жалкими способностями?..»

«…О Протекторах уже давно ничего не слышно, и некому помешать или остановить его. Возможно, он забирает и их силу, чтобы устроить хаос. А может, просто набирает мощь, чтобы их уничтожить. Исход все равно один, но мы здесь бессильны. Осталась только одна надежда — на то, что наши спасители беспокоятся за мир не меньше нас и уже начали действовать…»

«…Да поможет им Создатель…»

«…Ясно только одно: если не произойдет чудо, мир умрет. Вся его история может исчезнуть по прихоти только одного…»

«…Время. На все нужно время. Дождись своего момента, и ты все узнаешь. Не я должен тебе это рассказать, только не я. Твоя же протянутая Длань Протектора должна указать тебе путь мужества. Главное, не бойся оказывать милосердие, это отнюдь не слабость…»

Джайра потрясла головой. «Уже что-то невразумительное…»

Карты закружились вокруг нее красочным вихрем.

«…Ты сама поведала нам о том, что следишь за ним. В своих замыслах ты себя не ограничиваешь, так что мы можем разгадать твою тайну. Остерегись его. Миру будет плохо без героев…»

«…Ты тоже лучшая, но ты не можешь быть постоянно на привязи, пока не сочтешь это нужным…»

«…Если тебе повезет, ты останешься тем самым Героем Ардонии, не притязательным до славы и пожимающим плечами на любые сложности. Если же нет — ты вернешься безликим дворянином, таким же, как все, кто там будет…»

«…Я и сам порой не узнаю своих друзей, когда они снимают доспехи…»

«…Старый мир рушится, вот что. Его опоры прогнили насквозь и уже не отвечают требованиям людей. Если уж такие сильные люди, как сестра, не могут выдержать натиска грядущих перемен, то кто же сможет? Кто взвалит весь мир на свои плечи, когда обломятся эти опоры?..»

«…Тебя все ждали, это празднование в честь Героя Ардонии…»

«…Ты ненавидишь его, все это знают. Но, поверь мне, лучше ненавидеть в мыслях, чем на деле. Ненависть еще никогда не была венцом благотворных дел…»

— Нет!

В один миг все остановилось. Скорпион в ее руке растаял. Карты исчезли. Дымку разогнало рассветное сияние, становившееся все сильнее и сильнее, пока не заставило закрыть глаза.

В реальности все это время Джайра сидела подобно застывшей статуе и открыла глаза спустя довольно долгое время, когда «Ловец мыслей» уже оставил часовню. И тут же она перевела взгляд на Хакима, стоявшего у входа в часовню с чашкой в руках. Он подошел и расположился перед ней, передав чашку.

— Я знаю, кто это.

— Пей.

— Это Жук.

В чашке было какое-то теплое белое снадобье. От него все сковало внутри.

— В этот раз ты превзошел себя со своими травами.

— Это всего лишь молоко.

— Он и Шершень в сговоре. Они выполняют поручение архимага.

— Что ему нужно из казны?

Джайра пожала плечами. Вспомнилось одно поручение.

— Мааруф.

Ученики стояли чуть поодаль от часовни и разговора учителей не слышали, но стоило чуть повысить голос, как они встрепенулись все. Брат-близнец подбежал к аль-мусиальду. Увидев, что к часовне позволено подойти, глухонемой слуга принес ведро с водой и начал уборку крыльца.

— Ты что-нибудь слышал, когда был над переулком?

— Немногое. Они говорили о каком-то амулете. Чтобы ни в коем случае шкатулку не открывали. И что за ними могут следить. Я не придал этому значения.

Хаким и Джайра переглянулись.

— Амулет в Шпиле Королей? — произнес хецин. — И Амнис не знает об этом?

Джайру осенило.

— Амулет Душ. Тот самый, убивший короля и королеву. Эврикида рассказывала, что он пропал, когда пришли чародеи.

— Выходит, все это время он был во дворце.

«Амнис. Каэла. Мортос. Не удивительно…» В большее волнение привел другой вопрос.

— Откуда они знали, что за ними будут следить? И почему они знали, что там будет Лис?

По лицу Хакима пробежала судорога злости.

— Хочешь сказать, кто-то печет?

— Печет так, что мы горим.

В задумчивости Джайра наблюдала за работой глухонемого. Мааруф все еще стоял рядом, немного пораженный известием о предателе в рядах ассасинов. Ей на ум пришла странная догадка…

Слуга отошел достаточно далеко от ведра, повернувшись спиной ко всем троим. Джайра подала несколько знаков Мааруфу. Ассасин бесшумно подкрался к ведру и перенес его ближе в часовню, снова вернувшись на свое место. Наемница подала знак ученикам подойти к часовне. Глухонемой, как ни в чем не бывало, подошел к ведру, как будто всегда знал, что оно стоит там.

— Схватить его! — выкрикнул Хаким.

Перепуганный хецин повернулся к саету и бросился было бежать, но ассасины скрутили его по рукам и по приказу Хакима отвели в трапезную…

… Она смотрела на предателя, была с ним один на один, но понимала, что преимущество не у нее. Несмотря на ужасающую и без всех этих губительных для разума паров дурманов маску на ее лице, привязанный к стулу человек не чувствовал себя пойманным и бессильным. Когда она выпивала противоядие перед входом в комнату, Хаким спросил ее: «Справишься одна?» Вместо ответа она надела маску и вошла. Сейчас, глядя на разновеликие зрачки допрашиваемого, на его разноцветные глаза, она чувствовала в себе паники больше, чем в нем. Ее уверенность в себе пошатнулась, когда он первым произнес:

— Я чувствую твой страх. И это страх перед неизвестностью.

Голос был человеческим, хоть и никогда бы не мог прозвучать из горла этого прослужившего много лет в общине хецина, но интонация… Она могла поклясться, что это не просто демон.

— Бояться кого-то — преумножать его власть, — ответила низким голосом наемница. — Зачем мне тебя бояться?

Одержимый засмеялся.

— Я ведь обманул всех вас. Вы ведь знаете, что это я все рассказывал ворам. Только поняли это очень поздно. Я умелый обманщик.

— Если тебе удалось обмануть людей, это не значит, что ты гений. Это значит, что тебе доверяли больше, чем ты заслуживаешь.

— Да, отчасти это так. У меня уже получилось один раз уничтожить всех ассасинов в этом логове, отчего бы не попробовать завоевать доверие самого Безымянного? Или Лиса? Как тебя лучше звать? Или Кровопийца, Герой Ардонии?

Джайра еле сдержалась, чтобы не нанести удар по этой ухмылке.

— Кому ты служишь? Кто тебя подослал?

— Кто ты такой?

Джайра замерла. «Он меня не видит?»

— Тут столпилось слишком много духов, — он обвел комнату глазами, будто вокруг стояло множество людей, хотя была здесь только одна Джайра. — Я не вижу из-за них человека, стоящего передо мной.

— У меня много имен, — не растерялась Джайра. — Ты назвал только часть из них.

— У тебя что-то есть, что ограждает тебя. Да еще эти духи… Даже у некроманта проклятие поутихло. Жаль, что у него нет клейма — он был бы ценной пешкой в этой шахматной игре. Было бы не так расточительно, как посылать помародерствовать темных эльфов…

У Джайры волосы зашевелились на голове. По спине пробежал холод. «Неужели это сам…»

— Кто ты такой?

— Я задал этот вопрос первым. Было бы невежливо после стольких ответов на твои еще не заданные вопросы не ответить мне всего на один. У-у, у кого-то трясутся поджилки?..

Уступив страху, Джайра вышла из трапезной, закрыв за собой двери, не могшие заглушить пронзительный демонический смех. Стараясь унять дрожь, она сняла маску, чтобы было легче дышать.

— Он одержим?

Хаким и Зайн все это время стояли у входа, ожидая ее. Она кивнула на вопрос саета.

— Нужно немедленно решить, что с ним делать…

— Зови Стражей, — отрезала она.

— Но, Джайра, он из народа Хеции! Это поставит всех нас под угрозу!..

— Он или оно — сейчас самая большая угроза, которая нам всем грозит гибелью, — от ее округленных от ужаса глаз хецины шарахнулись. — Зови Стражей.

Каким-то краем бдительности она ощутила опасность за спиной. Вовремя успев оттолкнуть ассасинов прочь, наемница сама попала под удар.

В ушах зазвенело. Небо смешалось с землей и стенами. Последовал еще удар, и Джайра полностью оглохла, встретившись наконец с землей. Перед глазами поплыли белые и крапчатые круги, сквозь которые она видела, как одержимый, превратившийся в отродье, перепрыгнул через выломанную дверь и навис над ней. В голове стучала тупая мысль, что нужно подняться, но сил для этого не было. Подкатила туманная волна забытья, и она только и успела заметить, как некромант встал между ней и монстром.

… -… Она без сознания уже четыре часа.

— По-моему, еще не время паниковать, Ксия.

— Я приготовил припарку, ей это должно помочь.

— Как припарка может помочь проломленной голове? Дайте мне и ей время, я почти залечил рану. И кто-нибудь принесите корпию и воду!

По руке к голове шла успокаивающая волна тепла, хотя где-то за глазами все еще искрились звезды. За закрытыми веками слепило красными лучами закатное солнце, так что она едва сумела разлепить их, тем более, что любое движение грозило сбросить Джайру с кровати — мир неистово вращался.

На фоне красной пелены возник мужской силуэт.

— Эй, ты как? — Фарен крепче сжал ее руку.

Джайра открыла рот, слова казались достаточно простыми: «Мне плохо», но вихрь вокруг головы был слишком быстр, что не давал даже сосредоточиться на речи.

— Можешь не отвечать, я все чувствую.

На лоб легла рука Ксии с холодной мокрой тряпицей.

Джайра едва смогла сфокусировать зрение на глазах Фарена, как между ними пролезла рука Хакима и почти воткнула что-то в нос Джайре. Она не успела отстраниться от резкого убийственного запаха, въевшегося, казалось, в самые мозги и в легкие. Зверский холод в голове. Внезапно мир остановился и стал четким, а она закашлялась, согнувшись почти пополам.

— Что ты ей дал?

— Это всего лишь травы.

За дверью послышался голос Зайна, уходящий вниз:

— Она очнулась!..

Мысли наконец сложились в единую мозаику. Догадка, которая не успела родиться в уме перед нападением одержимого, в один момент засияла маяком.

— Это был он.

Ее услышал только Фарен, мгновенно посуровевший.

— Ты думаешь, он мог завладеть чьим-то разумом?

— Это был он…

Воспользовавшись всеобщим замешательством, Джайра вскочила с кровати, растолкав всех в стороны, и метнулась к дверям, сдернув с гардеробной стойки свой плащ. Вдогонку доносились приказы саета ассасинам остановить ее, но она вспорхнула на крышу как птица и уже была далеко, чтобы кто-либо успел разглядеть, куда она направилась.

Холодный зал архивов был недосягаем для солнца, но его освещали лунным светом расставленные свечи. Соломея и Джардин сидели друг напротив друга. Маг уже довольно долго держал в руках остывающий отвар, выпитый только наполовину, и слушал речь чародейки.

— … она искала Эврикиду, чтобы что-то узнать. Но я полагаю, что тайна лежит перед нами как раскрытая книга.

— Ты это полагаешь из-за тех духов, что она видела вокруг себя?

— Именно. Они оберегают что-то, принадлежащее Протекторам, это очевидно.

Джардин горько усмехнулся.

— Если бы у Эврикиды был подобный артефакт, она не смогла бы его носить при себе, ты это знаешь. Да и причем тут может быть Джайра?

— А как ты еще можешь объяснить то, почему она увлекла его за собой? Она не хотела подвергать ее риску, которому подвергла амазонок. Это что-то сейчас у Джайры.

— Тогда почему она ничего не рассказала мне? Она никогда не доверяла себе одной хранить такие тайны.

Соломея выдержала паузу, прислушиваясь к тиканью часов.

— Помнишь, она странствовала с каким-то эльфом? — Джардин нахмурился, заблудившись в памяти. — Какие тайны самые сокровенные? Те, которые давали под клятвой.

— Я тоже знал его. Уж не думаешь ли ты, — удивился он, — что он…

Витражные ставни распахнулись, впустив суматошный городской шум вместе с ворвавшейся наемницей.

— Джайра?..

— Вы оба должны ответить на мой вопрос. Это срочно.

Отдышавшись, она выпалила:

— Может ли темнейший наблюдать за миром через одержимого?

С непроницаемым лицом магесса посмотрела на собеседника. Джардин понял ее намек, но удивление постарался сдержать.

— Если в теории, то это не исключено, — ответил с запинкой он. — На практике никто такого не встречал. Это скорее вопрос к Стражам и к Триумвирату, чем к нам.

— Личи, обладая потусторонней магией, могут наблюдать за людьми через горгулий и големов, если ты черпаешь предположения оттуда. В практике чародеев такого не было, но это не значит, что темнейший не усовершенствовал способы управления сознанием от личей.

— Во всяком случае, твое сопротивление к магии способно оттолкнуть от себя любые чары.

Джайра засомневалась в своем предположении. «Но ведь по словам это был он…»

— Спасибо, — стужа в голове слабела, снова подкатывала дурнота. — Это все, что мне было нужно.

Уже без такой спешки, она снова вскарабкалась на крыши через окно.

Джардин, сведя брови, отпил холодный отвар, глядя вслед Джайре. Амальгама терпеливо ждала, глядя на него.

— Духи, говоришь?

Медленно в его голове вспыхивало невероятное открытие. Он в изумлении уставился на Соломею. Та степенно кивнула.