Наследие (СИ)

Глава 10 Дворянские игры

— Что ищешь ты здесь, о воин без имени?

Джайра просияла, услышав старинное приветствие аль-мусиальдов. Взглянув на подошедшего старика в расшитых восточных одеждах, она лукаво ответила, подперев бока:

— Что хочешь показать ты мне, о мудрейший наставник?

Хецин улыбнулся и подошел ближе. Джайра поклонилась ему, показав ладони.

— Честь для нас — принимать Героя Ардонии.

— Я не герой, — опустила руки наемница, но тут же снова улыбнулась. — Рада видеть тебя в добром здравии, Хаким.

Старый хецин по-отцовски обнял ее.

— В добром или нет, но и я рад видеть тебя. Есть разговор, который тебя заждался.

Хаким направился к потайной комнате, предназначавшейся для разговоров наедине, к двери у зеркала в человеческий рост. На самом деле оно было односторонним окном.

— Не у тебя одного.

Но не успела Джайра сделать и шагу к дверям, ее остановила, схватив за руку, Ксия.

— Джайра! — она порывисто обняла ее, стиснув и стукнув по спине цепями. — Я и не надеялась, что увижу тебя! Если бы ты знала, как ты была нужна в поселении…

— Ксия, постой, — сдавленным голосом произнесла Джайра. — Я обязательно тебя выслушаю и помогу. Тебе больше нечего бояться, ты в безопасном месте, — мягко высвободившись из объятий, наемница улыбнулась девушке. — Но сначала я должна переговорить с хозяином этого места. Подождите здесь.

Хаким терпеливо ждал ее у входа в комнату, пустую и темную. Когда наемница закрывала за собой двери, оба — и Фарен, и Ксия — услышали только одну фразу:

— Извини, Хаким, мне снова придется воспользоваться твоим гостеприимством.

Дальнейший разговор происходил уже без посторонних в полной тишине.

— Ты никогда без дела в Октаву не приезжаешь.

На хитрую улыбку ассасина Джайра усмехнулась. Прислонившись к раме одностороннего окна, она умиротворенно наблюдала за происходящим во дворе.

— Кто твои спутники? — хецин встал рядом с ней, разглядывая Фарена, поглаживающего Ворона и осторожно поглядывающего по сторонам, и растерянную Ксию, смотревшую прямо в зеркало на них.

— Две заблудшие души, которым больше негде научиться выживать. У них больше нет пристанища. Я посчитала нужным привести их сюда, иначе их обоих в скором времени ждала бы смерть.

— Удивительно, как тебе удалось избежать ее от рыцарей и короля.

— Имеешь в виду мою метку? — она хмыкнула. — О ней знают не все, и я надеюсь, они ничего не рассказали королю-рыцарю. Увидим сегодня на балу.

— Так вот для чего тебя приодел купец.

— Я думаю, у него куда большие планы на меня, чем кажется. Да и Пересмешник не просто так изображает телохранителя купца, ведь так?

Ассасин молчал. Джайра взглянула на него.

— Хаким, почему Вездесущий ничего не сказал мне? Почему я ничего об этом не знаю? Я же могу принести куда больше пользы, чем тот же Гияс.

— Не обижайся. Ты и так уже стала целью, куда же больше с тебя требовать пользы?

Вздохнув, она снова повернулась к окну.

— Знала бы, что вы ищете Кровопийцу, никогда бы даже не заикнулась об этом имени. И что же хочет Вездесущий от Героя Ардонии? Меня уже завербовали в рыцари — от имени султана и всего Аль-Пассала я выступить не смогу.

— Если бы мы знали, что столько героев могут носить одно лицо, не выпустили бы тебя из земли Хеции.

Низкий смех Джайры отдавал горечью и тайным торжеством, что ей удалось предвидеть очередную попытку ее пленения для чьих-то личных интересов. Хаким поддержал ее смех. Уж он-то понимал, как для нее важна свобода, и был рад тому, что она хитроумный союзник, а не непокорный слуга, поэтому от нее легче добиваться согласия.

— У меня будет к тебе одна просьба.

— Когда я тебе отказывала?

— Нужно закончить обучение моих ассасинов. Они прибыли в Октаву две недели назад, шли через Черную Пустыню совсем одни. Ты знаешь, я уже стар для показательных боев.

Джайра нахмурилась, раздосадованная известием. «Снова удача смеется надо мной. Одному аль-мусиальду будет сложнее, чем двоим».

— А кто должен был прибыть на место аль-муалима?

— Али.

Досада стала наполняться гневом. Вдвоем с Блеском Безымянный мог бы перевернуть весь мир.

— И где же он?

— Из Таара плохие вести, — грустно ответил Хаким. — Он пропал три месяца назад.

— Что? — она резко обернулась к нему. Возмущение перебороло досаду. — Как мог пропасть Блеск? Как это произошло?

— Вездесущий сообщает в письме, что он был на деле вместе с одним из учеников. Дело касалось разведки по поводу новых воинов в армии султана. Выяснить все было несложно, но когда они уже возвращались, Али заметил тайного визитера султана и решил подслушать разговор, отослав ученика. После этого он так и не вернулся.

— Обыскали тюрьмы? Карьеры? Копи?

— Да, обыскали все, даже галеры. Его нигде нет.

Обескураженная, она задумалась, прижавшись локтем к раме окна и используя его как подушку для лба.

— Что остальные? Они выяснили, кто был у Акбара?

— Нет. Его охрана с того вечера стала более бдительна, никто не может к нему подобраться. Вездесущий ждет турнира, чтобы воспользоваться пирами для западных гостей. Но охрана знает всех таарских и месайских саетов и аль-мусиальдов. Вездесущий просил оповестить, что он будет ждать тебя для этого дела.

«Похоже, Ирфан начинает терять мастерство. Всем от меня что-то требуется…»

Она отошла от окна в тень, сложив в раздумьях руки на груди.

— На турнире я буду в качестве Кровопийцы участником, так что выполнить дело Вездесущего будет не так просто, как если бы я была всего лишь Безымянным. Но Али я не брошу.

Хаким вздохнул. Подойдя, он положил руку ей на плечо, обратив на себя внимание. Глаза Джайры мерцали из тени стальным блеском и были чем-то похожи на тот взгляд, когда она не сдержалась в перепалке с Амреной.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Ты никому не делаешь одолжений, принимая это дело. Конечно, ты всегда протянешь руку помощи другу, особенно если этот друг очень дорог тебе самой. Но не думай, что никому нет никакого дела до Али. Да, он был твоим аль-муалимом, но и моим учеником, и все еще остается лучшим аваяном Вездесущего. Ты тоже лучшая, но ты не можешь быть постоянно на привязи, пока не сочтешь это нужным. Поэтому Вездесущий тебе доверяет — ты умеешь действовать разумно без опьянения свободой и не злоупотребляешь данными тебе умениями в отличие от его ассасинов, которым нужны строгие указания. Предоставляя тебе это дело, мы все будем уверены: ты будешь спасать Али, а не мстить за поимку одного из своих собратьев.

Джайра понурилась.

— Что ты хочешь от меня услышать? Я не могу с тобой не согласиться, потому что это правда, но сержусь я на другое — на то, что от меня снова требуют не то, что правильно, а то, что должно.

Пока шел разговор, Ворон уже довольно жевал свежескошенную траву, Фарен и Ксия, ожидая Джайру у потайной двери, рассказали друг другу о том, как они здесь оказались. Амазонку освободили от цепей. Рядом с ними, спустившись откуда-то сверху, появились двое близнецов, юноша и девушка, которым на вид не было еще и семнадцати. Не обращая особого внимания на новоприбывших, оба во все глаза смотрели на дверь в трепетном ожидании появления наемницы.

— Говорят, наш новый аль-муалим — сам Безымянный, — восхищенно произнесла девушка.

— А еще говорят, что его назвали так потому, что никто не может различить, кто это — Сын Солнца или Дочь Луны.

За злую насмешку брата девушка толкнула его локтем в бок. К ним подошел еще один юноша с печальными глазами:

— Безымянного зовут Джайра. И это особенный человек. Когда она здесь была в последний раз, все Осиное Гнездо тряслось от страха.

«Джайра. Так вот, как ее зовут», — до сего момента из случайного совпадения не слышавший имени наемницы, отметил про себя некромант. Услышав новое название, он не удержался от вопроса:

— Осиное Гнездо?

Юноша дружелюбно ответил:

— Так называется местная Гильдия воров. Светлого дня, добрые гости.

Фарен с готовностью протянул ему руку для рукопожатия, но молодой человек легко наклонил голову и развел руки в стороны ладонями вверх, как приветствовали Джайру все хецины. Фарен поспешил исправить оплошность.

— Я Фарен, это Ксия. И тебе светлого, — кивнул он.

— Меня зовут Зайн. Вы пришли сюда вместе с Джайрой?

— Да, — удрученно ответила Ксия, — в каком-то смысле. Нам больше некуда идти, кроме как за ней. Мы ее…

— Должники, — процедил Фарен и объяснил, увидев недоумение на лицах всех троих. — Она нас…

— Спасла, — опередила его амазонка. — Ты же этого не отрицаешь?

— Позвольте спросить, от чего? — девушка с любопытством оглядывала исцарапанную и поломанную броню Ксии.

— Меня от рабства, а Фарена…

— От Казематов.

Фарену не нравилось, что благодаря разрешению Джайры амазонка разорялась на такие подробные откровения. Хецины же восхищенно уставились на него.

— Вы чародей? — с придыханием произнес один из близнецов.

— Нет, и никогда им не был. Я…

— Некромант, — ответила за него Джайра, вышедшая из комнаты вместе с Хакимом. — Только он еще человек, так что внезапных несчастий не будет, — Фарен остолбенело уставился на нее. — Ну, кто из вас кто?

На ее строгий взгляд близнецы смирно встали плечо к плечу, сложив руки в замок за спиной.

— Я Мааруф, мунтетлак, о мой аль-муалим.

— Я Тамира, мунтетлак, о мой аль-муалим.

И оба осторожно посмотрели на Хакима. Тот одобрительно им кивал, пока на него не воззрилась Джайра, сурово сжав губы. На представление учеников же она скривилась:

— Как я не люблю эту муштру. Научились в Эйфе демон знает чему… Зайн? Ты все еще в учениках?

— Он посчитал себя недостойным носить имя ассасина, каким был его брат, — пояснил Хаким.

— Так и есть. Мне еще очень многому нужно научиться.

Джайра отрицательно покачала головой.

— Ограничения тебе будут очень сильно мешать в учении, — и больше не задерживаясь перед учениками, она пошла по галерее вдоль стены. — Хаким, я голодна! Как, впрочем, и твои гости. Почему ты все еще не зовешь к столу?

Посмеявшись, хецин последовал за ней. Резко сорвавшись с места, перед наемницей возник некромант:

— Постой! Что значит «я еще человек»? Что ты имеешь в виду?

Она сделала недовольную гримасу.

— Что я сказала, то и имела в виду, — в два шага Джайра обошла его, но Фарен снова заступил ей дорогу.

— Нет. Ты что-то знаешь об этом. Почему ты так сказала?

Начиная раздражаться все больше, она вздохнула:

— Потому что это правда. Думаешь, путешествуя с ведьмой, я осталась абсолютным неучем в делах магии? У нас уже был такой разговор. Уйди с дороги.

Некромант схватил ее за локоть. Джайра по-змеиному посмотрела на него. «Да что он себе позволяет…»

— Как ты это поняла? — возможно, в иной ситуации, не будь этот момент так важен для него, Фарен не повел бы себя так настойчиво и не забылся бы перед такой недотрогой, какой он уже узнал Джайру, но сейчас у него вновь появилась надежда. — Дай мне знать!

Вместо того, чтобы спокойно дать ему ответ, наемница процедила сквозь зубы:

— Я чувствую магию, ясно? У меня есть к ней некоторые способности.

— Тогда почему ты меня спасла? Ведь рано или поздно, а скорее всего — очень рано я не выдержу.

— Потому что ты дворянин. Отпусти, — с негодованием она вырвала локоть из его хватки и, резким движением одной рукой поправив съехавший на одну сторону сюрко, пошла следом за Хакимом, криво ухмыляющемуся все это время за ее спиной на разыгравшуюся на глазах у всех сцену.

— Значит, взаимовыгода? — с усмешкой сказал ей вдогонку Фарен.

Наемница передразнила его, бросив через плечо:

— «Значит, взаимовыгода».

Молодой человек рассмеялся. «И как я мог подумать, что у нее могут быть благородные цели…». Увидев любопытный взгляд Ксии, он потупился.

К Джайре подошли с поклоном двое слуг из общины.

— Нет, — махнула она на них, — сначала к гостям, — убедившись, что их больше никто не слышит, она снова обратилась к Хакиму: — Как Осиное Гнездо? Шершень еще не успел заграбастать королевское добро?

— Нет, пока осы собирают припасы, но для чего — неясно. За ними охотится король-рыцарь, да и Стражи что-то стали слишком любопытны в последнее время.

Припоминая давнюю вражду с повелителем тысяч жал, она серьезно проговорила:

— Стражи всегда прокладывали своими трудами путь к власти для Сакротума, в последнее время только они и проливают кровь. Не удивительно, что после того случая они проявляют нездоровый интерес к ворам и соглядатаям.

— Я не об этом.

Джайра недоуменно взглянула на Хакима.

— А о чем же?

— Они кого-то ищут. Причем в самых разных местах. У нас нет никаких предположений, какие у них цели и кто им нужен, но люди из общины все чаще сообщают мне, что видели чародеев на улицах города. Кажется, Триумвират что-то задумал.

Джайра хмыкнула:

— Не в их традициях коварство и хитрость. Просто их планы проходят мимо нас, а действовать тихо и мирно — это их талант, поэтому вы чувствуете в этом угрозу. Своей хватки они, впрочем, не растеряли — без рыцарского сопровождения я навряд ли бы смогла освободить Фарена.

— Ты ведь знаешь некоторых чародеев? Ты будешь их предупреждать об этом странном поведении Стражей?

Она пожала плечами. Подходя к широкому входу в трапезную, они остановились.

— Уверена, они больше знают об этом, чем мы. Нет необходимости.

Из трапезной навстречу им вышел прихрамывающий мужчина в испачканном кожаном фартуке и загорелым на жару пламени лицом.

— А, это ты, бестия! — улыбнулся он. — То-то, я смотрю, у всех праздник на душе.

— Расул? Ты ли это? Помнится, ты зарекался никогда не покидать Месая.

— Ну-ну, не надо шептовать на меня. Хороший кузнец везде пригодится.

Хаким удалился в трапезную распорядиться об обеде. Джайра украдкой посмотрела на Фарена, разговаривающего с Зайном и Мааруфом, обратив на некроманта внимание и кузнеца.

— Если этот человек не дает тебе покоя, почему ты привела его сюда?

Девушка вопросительно уставилась на него. Кузнец развел руки:

— Ну, а зачем ты тогда стоишь передо мной, а любуешься им?

Она негодующе фыркнула, но затем сказала:

— Проверь его. Он может оказаться ярым сторонником королевской семьи. И нашим противником.

— О, не беспокойся. Я его знал раньше. Это самый ярый отступник. Сейчас все оппозиционеры короля подражают ему.

— Все равно. Я не знаю, что у него на уме.

— Да уж, — засмеялся Расул. — Единственное, что ты еще не умеешь, так это читать мысли.

— Острить — это то, что не умеешь ты, — язвительно усмехнулась она.

— Ты не сказала «единственное».

— К сожалению, это не единственное.

— Ну ты и язва.

— Съешь и не подавись.

Оба со смехом разошлись.

С восточным гостеприимством Хаким усадил всех на подобающие места за столом: главного гостя — в центр стола дальше всех от входа, ее друзей — по левую руку от нее, по правую сел он сам.

— Хаким, — умоляюще произнесла Джайра, — ну что за нелепость! Я не сяду во главе стола!

— Почему? Ты мой дорогой гость, и очень редкий к тому же.

— Я уважаю тебя больше, чем себя, — засмеялась она. — Даже они, — она указала на Ксию и Фарена, — заслуживают большего уважения и почета, чем твой редкий гость.

— Нет-нет! Без уважения не становятся аль-мусиальдами. И не смей прибедняться! — хецин сделал неуловимое движение ногами, отчего Джайра подогнула колени и с неожиданностью для себя плюхнулась на приготовленные подушки для сидения. — Я знаю твои привычки!

Растроганно рассмеявшись, она расслабленно устроилась на подушках. Слуги уже расставляли расписанные восточными узорами фарфоровые чашки с ароматным отваром с карамелью и выставляли на стол подносы с обильно приправленными горячими блюдами. Одно из блюд поставили перед Фареном, у которого тут же появилось ощущение тошноты.

— О, нет-нет, не огорчайтесь, но… я не голоден.

Как бы вежливо ни произнес это некромант, хецин его не понимал и что-то спрашивал на своем языке. Джайра что-то ответила ему тоже по-хецински, слуга понимающе кивнул и унес блюдо обратно на кухню. Фарен облегченно вздохнул и хотел поблагодарить Джайру, но ее внимание обратил на себя Хаким.

— Остался только один вопрос, который я тебе все еще не задал: где же Эврикида?

— Ее больше нет, Хаким, — в этот раз ей снова удалось перебороть себя. — Ее убили.

Нависло горестное молчание. Хаким долго думал, прежде чем что-либо сказать.

— Боюсь даже предположить, кто это сделал.

— Мортос, — она на мгновение сжала влажную салфетку, которой вытирала руки. Это не укрылось от внимания Фарена и Хакима. Хецин попытался сгладить скорбь:

— Да примет ее Создатель в лоно света и покарает виновного.

Джайра не поднимала глаз. Чтобы она ни задумала, это для всех останется тайной.

— Ксия, что же произошло в поселении? — внезапно сменила тему разговора Джайра. — Неужели Амрена оказалась настолько жестокой легиорой, что вышвырнула всех недовольных в Черную Пустыню прямо к дроу?

Лицо бывшей амазонки побледнело. Дрожащей рукой она потянулась за чашкой, но выронила ее из рук, и весь отвар разлился по скатерти.

— Простите, — пробормотала она в растерянности. Фарен участливо предложил ей салфетки. Несколько слуг поспешили заменить чашку, но состояние Ксии все больше ухудшалось. Вскочив со своего места, Джайра села рядом с ней, ободряюще приобнимая за плечи.

— Эй, что случилось? Почему ты оказалась в рабстве?

Стараясь сдержать дрожание губ, амазонка подняла на Джайру покрасневшие и увлажнившиеся глаза. Сквозь дыхание начали прорываться всхлипы.

— Как только я проводила тебя, на нас напали.

— Кто? — посуровела Джайра.

— Дроу, кто же еще! Видимо, их царица решила избавиться от главных противников ее народа, ведь она по слухам хочет вступить в брак с Амнисом… Они всех перерезали. Меня поймали как одну из уцелевших. Все, кто оказался в плену, покончили свою жизнь… а у меня отобрали все оружие, и я бы все равно не смогла… Мы с тобой последние амазонки в этом мире, понимаешь?..

— Успокойся, — ободряюще погладила ее по руке Джайра. — Посмотри на это с другой стороны: не все потеряно, ты ведь осталась жива, и я выкупила тебя…

— Но они все сожгли! И Южные Провинции тоже! И Акадию, и… всех!..

— Ничего, — расстроено глядя на плачущую подругу, сказала Джайра, — дроу еще сполна оплатят все свои грехи.

Ксия опустила голову, уткнувшись в плечо Джайры, больше не сдерживая слезы. Наемница гладила ее по спине, сама же размышляла о случившимся. «Почему-то я не удивлена выходкой Каэлы. Акун прав…» Глядя на ее реакцию, Хаким насторожился:

— Не вздумай мстить, — Джайра сверкнула на него глазами. — Создатель этого не прощает.

— Мне и так уже нет места в раю.

— Месть — вещь неблагодарная, может и срикошетить…

На задумчивые слова некроманта Джайра только хмыкнула и одарила его тем же взглядом, что и Хакима.

— Видимо, ты уже это на себе испытал, — съехидничала она. Оставив успокоившуюся Ксию, она подошла к окну с видом во двор. После минутного молчания она как приговор произнесла: — Дроу уже давно пора наказать.

— Джайра, не вздумай. У них самая смертоносная сила. Они единственные, кто не скрывает и постоянно увеличивает свою магическую мощь. У тебя нет и шанса против них.

— Кто сказал, что наказывать их буду я? — злобно усмехнулась она, снова повернувшись ко всем. — Пусть они считают, что это само Небо покарало их. Я не собираюсь брать на себя за это ответственность, но они получат возмездие.

— Так бы и вышло, если бы не твои громкие маски.

Она негодующе передернула плечами.

— Все же лучше, чем бить себя кулаком в грудь, как это делают рыцари.

За Хакима вступился Фарен, в мыслях восхищавшийся таким стоицизмом, утраченным некогда им самим.

— У тебя красивое имя, Джайра. И зачем его скрывать?

— Как видишь, без него мне намного проще переодеваться, — резко ответила она.

Ксия снова с любопытством посмотрела на Фарена, спрашивая себя: может, просто она не встречала никогда таких галантных людей, или же он проявляет неоднозначный интерес к наемнице? Хаким про себя отметил такой же последний вопрос.

Сладко потянувшись и хитро улыбнувшись, Джайра стряхнула с себя хмурость.

— Ну, что ж, дела налаживаются. Есть работенка и для Безымянного, и для Буревестника. Кровопийца тоже не останется в стороне. Они в твоем распоряжении, Хаким, а я пойду отдохну — мне сегодня предстоит жеманничать перед королем. Моя комната свободна?

— Конечно.

Кивнув, она вышла из трапезной во двор и поднялась на второй этаж галерей. Весь проделанный ею спектакль с хорошим настроением озадачил зрителей, каждый из них сделал свои выводы, и все — неверные. Хаким в задумчивости проговорил:

— Даже Небо не знает, что она прячет за этой бравадой.

На самом деле обуреваемая противоречивыми чувствами, Джайра остановилась у перил, блуждая взглядом по окружающим предметам. Развевающиеся ткани пламенных цветов напоминали Эврикиду, и то и дело мерещились ее силуэты. Джайра встряхнула головой: «Я схожу с ума…»

Войдя в комнату, освещаемую одним единственным продолговатым окном, и поэтому бывшую в полутьме, она, скинув сюрко и камзол на стул, бросилась на кровать и уставилась в потолок.

«Что мне делать, Эврикида? Что мне делать?..»

Мысли жужжали как рой насекомых. Начинала болеть голова, душила тоска, и хотелось завыть от безысходности. Каждый раз, как Джайра старалась забыть о том, что произошло с наставницей, все возвращалось снова и снова. От прошлого не убежишь, горе не отложишь в дальний ящик и не повесишь на крючок до завтрашнего дня. Но и биться головой о стену тоже не стоит. Посторонние занятия вроде обучения ассасинов и загадочной кражи не смогут отвлечь. Чтобы свыкнуться с мыслью, что больше не на кого положиться, потребуется еще больше времени, чем все прошедшие года с ведьмой огня. Теперь даже некому просто выговориться, рассказать о своем угнетении. Тяжкие мысли гнетут душу — так всегда говорили они с Эврикидой. Оставаясь в их плену, теряешь бдительность, становишься чувствителен. Чувствительность сродни уязвимости… И некому даже довериться!

Зато ей доверяют все. Никто не сомневается в том, что она безвозмездно поможет, спасет от всех напастей. Только ей, как всегда, некому помочь. Помощи не будет, даже если попросить, она была в этом уверена, не стоило и пытаться. В очередной раз она должна просто смириться с этим… Только кто долго выдержит такое?

Сна не было ни в одном глазу, а оставаться наедине с собой было невыносимо. Ворошить свои чувства и мысли — не самое благодарное занятие, и чаще всего она себя за это ненавидела. И так приходится испытывать слишком много ненависти в последнее время.

Снова натянув наряд рыцаря Октавы, Джайра вышла на свежий воздух. Наступали сумерки, и в логове ассасинов уже не было такой беготни массы слуг из общины, как днем. Даже слуги все знали ее в лицо и в знак уважения низко кланялись ей, когда проходили мимо, искренне улыбаясь. И для них она была благородным спасителем! Невольно в ее голову пришла мысль, что ей по нутру ближе роль горделивого рыцаря, чем благодетельного героя. Она горько засмеялась.

Под навесом в конюшне заржал Ворон, приветствуя свою хозяйку. Она повернулась к нему и ответила похожим ржанием, улыбаясь. Конь снова вторил ей. Посмеявшись, Джайра спустилась к любимцу.

— Ну, что ты меня зовешь? Я тебя никогда не брошу, мой хороший, — распутав длинную черную гриву, она обняла его могучую шею. Конь боковым зрением разглядывал ее. Новый наряд ему явно был любопытен.

— Тебе нравится? — удивилась Джайра, отходя от него на шаг и демонстрируя свой костюм. — А у тебя неплохой вкус, дружок! Что ж, скоро мы с тобой будем вместе щеголять как знатные рыцари во дворе королевского дворца. А через пару месяцев — на турнире на твоей родине, — с угасающей радостью сказала она, снова обняв коня за шею. — Только ты и будешь рядом со мной. Только ты знаешь всю правду обо мне.

Конь фыркнул, снова поглядев на нее боковым зрением. Это был очевидный знак согласия.

— Ты рассказываешь свои тайны коню, а от людей скрываешь даже свою настоящую внешность и имя, — засмеялась подошедшая к ней Ксия, приветственно погладив Ворона по морде. Тот тут же отдернул от ее рук голову — этот жест он разрешал только хозяйке.

— Лучше людям не знать обо мне вообще ничего, — вздохнула Джайра. — Так будет лучше для всех… Тебе лучше? Все в порядке?

— Да, все хорошо. Спасибо тебе, теперь и я тебе обязана жизнью.

— Уж не хочешь ли ты мне отдать долг? Вот уж глупости! Ты мне никогда и ничего не будешь должна. Даже не задумывайся об этом.

— Да, Хаким, прав: ты редкий бесценный клад, как он сейчас выразился.

— Ой! Хаким чего только не скажет по своей восточной манере красиво говорить! Ты подожди, он еще такие ругательства знает, от которых даже у головорезов волосы дыбом встанут!..

— Ты приказала Фарену быть твоим оруженосцем? — вдруг сменила тему Ксия. — Ты же его отпустила?

— Ну, должен же он мне отплатить какой-нибудь услугой! — растерянно воскликнула Джайра, разбирая амуницию. — Почему бы и нет?

— Не убедительно, — прищурилась Ксия. — Что ты постоянно не договариваешь? О том, что ты собралась отомстить за Эврикиду, он мне рассказал, можешь не выдумывать уловки, чтобы уйти от этой темы. Но что ты еще скрываешь?

— Как видишь, мне есть что скрывать, и лучше не докапываться до правды, я тебя умоляю этого не делать, — она уже затягивала подругу на брюхе Ворона. — Надо сказать Хакиму, чтобы ему давали поменьше отрубей… Что мне еще от тебя скрывать? То, что я известна по всему миру под разными именами? По-моему, это не секрет. То, что меня приняли за мужчину, и я на свое горе воспользовалась этим, приняв теперь ложное рыцарство? Это, наверно, тоже тебе известно…

— А что насчет Фарена? — этим вопросом амазонка поставила Джайру в тупик.

— О чем это ты? — непонимающе поглядела на нее подруга.

— Ты уже второй раз зачем-то спасаешь ему жизнь, а потом насильно заставляешь быть твоим оруженосцем. Так на что же я намекаю?

Джайра залилась веселым смехом.

— Неужели ты подумала… что… я могла…?.. у-ха-ха…

— А что тут еще можно подумать? Ты в него влюблена! Признайся в этом! Ведь это же здорово! А говорила, что не веришь в любовь…

— Нет, ты ошибаешься, — сурово ответила Джайра. — Если ты не можешь дать этому достойного объяснения, то я расскажу тебе все детали этой правды. В первый раз я спасла его от суда амазонок, потому что мне стало любопытно, что было нужно этим двум от Эврикиды, к тому же, он некромант, а разве некроманты не прислуживают у Мортоса? — Ксия вздрогнула от темного имени. — Во второй раз я выкупила его у Стражей, потому что мне хотелось, чтоб рядом был хоть кто-то, кто помог бы мне скрыть мою личность, не вызывая при этом подозрений на себя. Откуда я могла знать, что после этого появишься ты? Да к тому же, все равно оруженосец-мужчина все-таки лучше переодетой женщины, как ты считаешь?

— Ты слишком высокомерная! — гневно воскликнула Ксия.

— Вот! Вот и я о том же всегда всем твержу, но меня никто не понимает, — развела руками Джайра.

— И все-таки ты не такая! Ты только специально прикидываешься нахалкой и авантюристкой. На самом деле у тебя доброе сердце. Ведь так? — с надеждой в голосе произнесла амазонка. Джайра с укором воззрилась на нее:

— Не испытывай мое терпение, я даже на друзей могу разозлиться. И вообще: не порть мне сейчас настроение, мне еще на бал ехать.

Увидев Фарена на втором этаже вместе с Расулом, о чем-то громко смеявшихся, она поднялась к ним, усевшись за маленький гостевой столик в одно из плетенный кресел с высокими спинками прямо напротив некроманта. Отдышавшись от смеха, кузнец перевел взгляд на Джайру и непринужденно провел ладонью по губам — «он чист» — и удалился. Наемница вздохнула, не зная, что разочаровало ее больше: то, что некромант оказался надежным человеком, или то, что ей не в чем больше его подозревать.

— Я так понимаю, ты ждешь от меня советов, как вести себя на балу? — поинтересовался Фарен, насмешливо глядя ей в глаза.

— Совершенно верно.

Надменный тон его ничуть не смутил.

— Что именно тебя интересует? Мне ведь не нужно разъяснять тебе правила этикета?

— Нет, — ответ прозвучал сердито.

— Славно, — улыбнулся он.

Джайра вздохнула. «А нужно ли мне сейчас быть суровой?..»

Уже нейтральным голосом она спросила:

— Кого мне стоит опасаться? Что там вообще будет?

Фарен, осмотрев ее наряд и лицо, откинулся на спинку кресла. От такого внимательного взгляда Джайра потупилась, но тут же опомнилась, припоминая недавние слова Ксии, и теперь ее пронзительный взгляд заставил Фарена потерять на мгновение мысль, вертевшуюся в голове.

— Ну-у-у… Зная тебя, сразу скажу: не вздумай прохаживаться посередине зала или шарахаться по углам — это дурной тон. Спокойно отойди в сторону к незанятому местечку и прими равнодушный вид. Так они увидят в тебе хозяина положения.

— Ладно, — с запинкой ответила наемница, представляя себе свой выход.

— Раз ты участник турнира, то тебя должны познакомить с сэром Нарволо Редингом. Этот рыцарь отвечает за все путешествия в Аль-Пассал, бессменный человек уже ни один десяток лет. Постарайся не дерзить ему, это самый обидчивый человек, которого я знаю, — он замолчал на время, снова оглядывая наемницу с ног до головы. — У меня такой вопрос: знаешь ли ты придворные танцы?

Джайра скривилась, вызвав смех у собеседника.

— Мне обязательно нужно будет танцевать?

— Да, так ты покажешь, что достойна находиться среди дворян и тебе будет прощен недостаток манер, какие приняты при дворе, не говоря уже об общем дворянском этикете. Еще один момент: не отказывайся от знакомств. Неважно, с кем тебя познакомят — ты рыцарь, да еще и легендарный герой, поэтому для всех знакомство с тобой — только еще одна монета в копилку авторитета, но для тебя важно показать, что ты не опасна и с тобой можно иметь дело, несмотря на то, что ты по своей натуре наемник. Не рассказывай о себе слишком много, но и не отмалчивайся. И постарайся не забываться, что ты девушка, — Джайра недоуменно округлила глаза. — Будет очень много провокаций узнать, кто ты, — грациозным, истинно дворянским движением он указал на свисающую у нее под подбородком повязку. Джайра поймала себя на мысли, что засмотрелась на его руку. — А еще за тобой будет следить Амнис, да и Мариин не обойдет вниманием. Будь мягче с принцессой — она ничего не знает о мире, хотя очень стремится на волю. Не обижай ее сарказмом.

— По твоим словам, — хрипло проговорила Джайра, — меня ждут все девять кругов ада. Может, мне не стоит являться на этот бал?

Фарен дружелюбно улыбнулся на ее выражение сомнения на лице.

— Если не явишься, потеряешь дружбу рыцарей.

— Больно она мне нужна…

— Нужна. Они бывают очень преданными друзьями, когда тебе нужна защита на суде или когда по глупости кого-то разозлишь из дворян.

Отведя взгляд в сторону и стараясь запомнить все советы, Джайра задала вопрос:

— А как насчет историй обо мне? — на его вопросительный взгляд она пояснила: — Ну, точнее, о Кровопийце?

— А что с ними не так?

— Ну, мне же нужно что-то придумать в ответ на расспросы.

— Нет, — засмеялся Фарен, — ничего не нужно. Они сами все придумают за тебя. Сама все увидишь.

Уверенно кивнув, скорее себе самой, чем Фарену, наемница встала с кресла и надела капюшон с повязкой, пряча волосы под плотную ткань. Фарен участливо поправил воротник камзола и убрал складки сюрко на поясе. Джайра растерянно воззрилась на некроманта, чувствуя, что краснеет. Теплая улыбка не сходила с его лица.

— Удачи тебе на балу.

Она не сразу нашлась, что ответить.

— Удачи? Как будто там все зависит от нее.

— Зависит, ты не представляешь как. Если тебе повезет, ты останешься тем самым Героем Ардонии, не притязательным до славы и пожимающим плечами на любые сложности, — Джайра усмехнулась. — Если же нет — ты вернешься безликим дворянином, таким же, как все, кто там будет. И это будет печально.

— Печально? — услышав, как где-то проснулась часовая кукушка, Джайра спустилась вниз. — Я думаю, дворяне так не считают.

— Просто они не понимают, что это болото, а не родниковая вода.

Никогда она еще не чувствовала такого волнения, какое испытывала, выезжая снова через один из тайных ходов. По главным улицам Октавы медленно текли потоки блистательных карет, колясок и всадников. Случайного прохожего никто бы и не заметил, любой посторонний мог легко затеряться среди этой яркой роскоши. Джайра аккуратно слилась с общей колоной, но, как бы она ни хотела избежать внимания, на нее смотрели все, разве что не показывали пальцами. Смущение, которое она переживала, было вызвано скорее разговором с Фареном, чем народным признанием. Сейчас слова Ксии ее беспокоили больше, чем в тот момент, когда она их произнесла. В своих чувствах Джайре всегда было сложнее всего разобраться. Свою привязанность к людям она всегда старалась подавить еще с самого начала, исключением была только Эврикида. Но привязанность ли это — эти чувства к Фарену? Еще при первой встрече она посчитала его самым проницательным человеком, какого когда-либо встречала. Но, ведь с другой стороны, в знакомых никогда не было никого дворянского рода, не считая рыцарей Сардолла, изгнанных в Дикий за поднятое ею восстание. Король-рыцарь до сих пор не знает, что это сделал Безымянный, иначе логово ассасинов в Октаве уже бы не существовало…

Фарен был чем-то похож на Бенрада: его отношение к людям строилось на откровенности и глубоком, проверенном доверии, но у Бена оно граничило с наивностью, Фарен же мог предупредить любой обман и не оставить человеку выбора, кроме честности. Джайра же давно отвергла все попытки вызвать ее на чистоту из соображения безопасности. Ее собственное имя звучало только среди ассасинов и чародеев, в лицо ее знали единицы. И никому нельзя было довериться — кто-то мог использовать это для своей выгоды, кто-то — похвастаться или приумножить свой авторитет, а кто-то сдался бы под пытками врагов. Любые известия о ней убийственны для всех, только не для некроманта. Он сам был таким же изгоем, и само его присутствие было опасным. Вызывал ли он в Джайре такие чувства родственности из-за сложившейся схожей жизненной ситуации, или это что-то другое?

Воды Эюны, тихо плещущей о берега, серебрились стареющим месяцем. Под мостом, задрав голенища потертых брюк, рыбачил мальчишка в соломенной шляпе, безразлично поглядывающий на шумящую толпу и беззаботно болтающий ногами под свою неземную мелодию. Герой Ардонии мечтал поменяться с ним местами и забыть о всех своих подвигах, лишь бы хоть на миг обрести спокойствие от ненавистных тяжелых мыслей. Ворон, не управляемый всадником, в нерешительности идти ли дальше остановился у самого края каменного моста и с любопытством рассматривал проезжающих вышколенных лошадей. Возможно, Кровопийца простоял бы так еще довольно долгое время, пока не решил бы развернуться и снова умчаться в логово ассасинов, если бы к нему не подъехал один из нарядных всадников.

— В это время Эюна особенно хороша, неправда ли? Жаль, что другие этого не замечают.

Джайра вздрогнула от неожиданности. Молодой человек, по-рыцарски прямо и гордо сидевший верхом, улыбался ей. На груди из-под синей альмавивы на дорогом сукне цвета слоновой кости сверкал бронзой ясень, жесткий воротник украшала точно такая же брошь.

— Даже Шпиль Королей не в силах затмить ее красоту.

Не найдясь, что ответить, Джайра перевела взгляд вслед за знатным господином на королевский дворец, сиявший тысячью огней подобно яркому созвездию. Восторженно вздохнув, молодой человек снова взглянул на нее.

— Э-э-э… Прошу меня простить, но я не знаю, кто вы, — едва смогла выговорить из-за нахлынувшей хрипоты наемница.

Изумившись, рыцарь засмеялся.

— Мой друг, ты не узнал меня? Это же я — Бенрад.

До этого набрав в легкие побольше воздуха из-за напряжения, Джайра шумно выдохнула.

— Никогда еще не чувствовал себя так неловко. Извини, что так обидел тебя.

— О, нет, что ты! Я и сам порой не узнаю своих друзей, когда они снимают доспехи. Вижу, тебя гложут сомнения. Уж не из-за бала ли? Не беспокойся, я буду рядом с тобой. Никто не посмеет обидеть Героя Ардонии.

Лучезарно улыбнувшись, Бен жестом пригласил Кровопийцу ехать рядом.

Октавский Храм становился все дальше и дальше с каждым шагом коней по широкому Мосту Единства, зато Шпиль Королей начинал вырастать подобно шипастой горе. Говор веселого фонтана, искрящегося прямо перед дворцом, перекрывал шум взбудораженной толпы приезжих. Всю Королевскую площадь заливал яркий свет из высоких окон, откуда неслись по всей столице, уже начинающей засыпать, мелодичные игры оркестра, басовые разговоры мужчин и заливистый дамский смех. От конских ног и высоких колес не было прохода. Ворон, дико смотревший на все это, вырывался из рук принявшего повод конюха, и если бы Джайра не успокоила его словами на таурийском языке, он сбежал бы от этой сутолоки прочь по ночным улицам города. Наемницу тоже начинала пугать движущаяся вверх по парадной лестнице бесконечная колонна людей. Бенрад изо всех сил старался отвлечь Героя рассказами о дворце, видя его нервность. Входя вслед за Беном под высокие своды бального зала, она услышала от дворецкого:

— Господин рыцарь, сэр Кровопийца!..

Моментально все глаза устремились на Героя Ардонии. Обескураженная громким представлением, Джайра обвела взглядом зал и едва ли смогла вернуть себе спокойствие от накатившего головокружения. По инстинкту наемника она двинулась дальше за Бенрадом, не переставая озираться по сторонам как затравленный зверь. Рыцарь же, издали с неизменной теплой улыбкой кивнув всем друзьям, остановился возле одного из высоких каминов с белоснежной лепниной, непринужденно сложив руки на правом бедре. Припоминая наставления Фарена, Джайра сложила руки за спиной в замок и постаралась расправить плечи, что давалось сложно при таких обстоятельствах, из-за которых по всему телу часто пробегала дрожь. С одной стороны до нее донеслось, что ее считают неуязвимым, с другой — что она из какого-то древнего знатного рода, но скрывает его так же, как и имя с внешностью. Самое интересное — с молодого рыцаря не отрывали глаз незамужние дамы, что приводило в замешательство и смущение Джайру.

— Хочешь, я представлю тебя кому-нибудь? — спросил Бенрад.

— Нет, не стоит, — замотала головой Джайра. — Кто захочет знакомиться с человеком, который еще утром был простолюдином?

— Да брось! Тут все жаждут с тобой поговорить! Пойдем, я познакомлю тебя с еще одним участником.

Еще одним участником был рыцарь из старинного рода знати. Он был уже в летах, его усы были седы, но по крепкому стану еще можно было определить, что он отчаянный боец. Он был в центре кружка довольно престарелых господ, значит, он пользовался наибольшим уважением среди всех. Еще издалека его компания заметила, как Бенрад ведет за собой новоиспеченного рыцаря прямо к ним, поэтому ожидающе замолчали.

— Сэр Нарволо, — обратился к нему Бенрад, — позвольте вам представить: сэр Кровопийца. Это он сегодня прошел Испытание на рыцарство.

Джайра поклонилась.

— А, да-да, наслышаны о вас, сэр Кровопийца, — как бы между делом произнес Нарволо, показывая, что до новичка ему и дела нет.

— Рад знакомству с вами, сэр Нарволо, — ответила Джайра. Нужно было проявить себя как достойного собеседника.

— Как же вы сумели пройти Испытание? — даже не изменив выражения надменности на лице, спросил рыцарь. — Говорят, вы специально что-то приняли перед этим, а еще купили себе в рабы некроманта. Уж не переодетый ли раб проходил испытание за вас?

— Могу вам сказать даже более того, — с лукавством в голосе произнесла Джайра, — я сам связан с магией. Кто знает, может, я еще и заговорил топоры и секиры, чтобы они меня не ранили?

Рединг деланно засмеялся, за ним следом засмеялась и вся компания.

«Ох, что за нелепость…»

— Что ж, один из слухов оправдался — вы действительно бойки на язык. Не сомневаюсь, что на турнире вы проявите себя также смело и сильно, как на сегодняшнем испытании.

— Должен признаться, это честь для меня — принимать участие в турнире такого масштаба. Еще вчера утром я даже догадываться не мог о том, что я уже на пути к званию рыцаря…

— Говорят, — перебил его уже с любопытством Нарволо, — что вы, прежде чем добраться до атамана китранских разбойников, которые преградили дорогу каравану, парой взмахов меча уничтожили всю его охрану. Это правда? Откуда же вы знаете атамана?

— Поверьте мне на слово, его охранники — местные лесорубы. Конечно, они не умеют обращаться с мечом. А атамана я бы никогда не знал, если бы он не пытался украсть моего коня. Как видите, происшествие на дороге — всего лишь случайность, от которой — увы! — никто не избавлен, хорошо, что она была столь безобидной в этот раз.

Рыцарь одобрительно закивал головой. Шепотки позади Джайры достигли эйфории — он одобрил. Что ж, теперь для нее были открыты все кружки в зале.

— Вы умны не по летам, — заметил Нарволо, — это качество, достойное рыцаря. Я рад, что вы вошли в наш круг общества, — и он ей поклонился!

По залу прошелся тихий возглас восхищения. Нарволо Рединг редко кому кланялся, значит, этот Кровопийца был действительно достойный человек. Джайра снова проделала поклон, про себя усмехаясь глупой напыщенности всех этих франтов. Сейчас она чувствовала себя спокойнее. Теперь ее приняли как равного себе — можно было не беспокоиться за неосторожные жесты, которые могли ввести в смущение знатных господ, ей все прощалось. После того, как она вместе с Беном отошла от высшего кружка Рединга, все сами кинулись к ней наперебой знакомиться. Перед глазами завертелся вихрь из разноцветных богатых одежд и всевозможных сверкающих украшений. Она только и успевала раскланиваться направо и налево и говорить любезные приветствия в ответ, отпуская между ними шуточные ответы на глупые вопросы. Вся эта надушенная толпа подхватывала ее, передвигая по всему залу, пока не остановила в кругу дам, чье внимание Джайра привлекала с момента появления.

— О, господин рыцарь, мы рады быть знакомыми с вами, — подала одна из них руку для поцелуя. Джайра смекнула, в чем подвох: для поцелуя ей надо было снять повязку, но нет — ее невозможно было провести. «Вот о чем говорил Фарен…»

— Прошу прощения, мадемуазель, — с сожалением в голосе ответил ей Кровопийца, — но я не могу принять такую честь от прекрасной половины общества в этом зале — я не смею притронуться к вашим рукам, потому что я боюсь и прикасаться к такой изысканной чистоте. Но позвольте мне извиниться перед вами. Этим извинением будет мой вам поклон, как знак восхищения вашей красотой и чистотой, — она снова отвесила еще более грациозный поклон и заметила разочарование женщин, что их уловка не прошла, но они были еще более восхищены такими редкими манерами, которыми не отличался ни один знатный господин и уж тем более — рыцарь. И тут начались расспросы:

— Сэр Кровопийца. От этого имени мурашки по коже, — со смущенным смехом делано вздрогнула одна из девиц. — Скажите, это правда, что вы обезображены из-за несчастного случая, произошедшего с вами в детстве?

Джайра еле сдержала смех от такой буйной фантазии, разыгравшейся у знати. «Действительно, все придумали за меня…»

— Нет, это нелепость, — с самоуверенной улыбкой в глазах ответил Кровопийца. — Мое лицо хоть и не может никто увидеть, но я ручаюсь своей честью, что оно столь же неказисто, как и скрывающая его маска…

В глазах женщин сверкнули радость и надежда заполучить сердце молодого рыцаря.

— А это правда, что вы дали обет ради своей возлюбленной? Что вы откроете свое лицо только тогда, когда снова ее встретите?

— Я поражаюсь этим выдуманным глупостям, но скажу вам честно: мой обет не касается любви и женщин, это только дань уважения моему погибшему наставнику.

Все дамы заулыбались — для притязаний на его сердце теперь не было никаких препятствий. Неловкость Джайры сменилась нервным едва сдерживаемым смехом.

— Сэр Кровопийца, мы слышали, будто у вас есть татуировка на левой стороне лица и что она выглядит, как ветка ядовитого плюща…

Это было уже подозрительно опасно.

— … у вас действительно есть эта татуировка? Что же она означает и как вы ее получили?

В уме подбирая подходящий вымысел, бывшая наемница ответила:

— К сожалению, это не очень радостная история, мадемуазель, поэтому я не хочу, чтобы кто-либо из вас услышал ее. Могу сказать только одно: татуировка, может, и поставлена мне справедливо, но причиной для этого была трагичная случайность, о которой я все еще сожалею…

— О, господин рыцарь! Мне очень жаль, что я задала вам такой неприятный вопрос. Я вам напомнила об этой трагедии. Чем я могу снова развеселить вас?

Вовремя удержав себя от того, чтобы не поднять глаза к небу от такого тошнотворного лепета, Джайра потупилась. «Интересно, будь здесь Эврикида, Ксия или Фарен, сильно бы они смеялись?»

— Ну что вы, не стоит. Уже при одном только взгляде на вас, милые дамы, мое сердце, редко видевшее такую красоту и великолепие, радуется. Благодарю вас за такое дружественное беспокойство о моем сегодняшнем настроении, — Джайра статно кивнула, — но сегодня я расположен только к веселью, так что можете не беспокоиться за меня, если это вызывает ваше волнение.

— А можно задать вам еще вопрос?

— Конечно, миледи.

— Это правда, что вы родом из эльфов, поэтому у вас такие способности и такая пластика?

— Не могу вам точно ответить на этот вопрос. Я не интересовался моей родословной. Кто знает, может, это и так…

Мелодичные игры оркестра умолкли. Центральные двери зала широко распахнулись. Все рыцари и знатные господа склонились в почитании перед вошедшими королевскими особами. После того, как король строго поклонился в ответ на окружающие реверансы и поклоны и прошел через весь зал между шеренгами гостей в сопровождении своей сестры к противоположной стене, начались танцы. Зазвучал октавский вальс, излюбленный танец всей знати, где можно было перезнакомиться со всеми, беспрестанно по правилам танца меняя партнера. В партнерши Кровопийце досталась миловидная девушка, одетая в узкокорсетное платье с кринолином нежно-розового цвета. Она смущенно улыбалась, не отрывая восторженного взгляда от своего кавалера, и изредка посматривала в сторону на своих подруг, которые щебетали как птички, подбадривая ее жестами и взглядами. Вальс зазвучал стремительными темпами, оба партнера поклонились друг другу, и все пары закружились в опьяняющем танце. Круг, круг, еще круг, теперь отход, и Джайра уже танцевала с другой девушкой. Таким образом, молодой рыцарь перетанцевал за один танец со всеми незамужними дамами в зале. Уже ближе к концу в партнерши Джайре попалась сама принцесса.

— Вы прекрасно танцуете для наемника, — без подозрений в голосе сказала она во время танцев.

— Думаю, за это нужно поблагодарить моего наставника.

— У вас странные глаза, — не унималась принцесса. Она явно хотела узнать больше о новичке, чем другие особы. — Они так холодны и улыбаются будто металлической улыбкой.

Джайра чуть не споткнулась о собственные ноги.

— Что ж, наверно, на них сказалась опасная и обманчивая жизнь наемника…

Все наблюдали за ними. В конце вальса уже не нужно было меняться парами, и поэтому сейчас они кружились вдвоем, развевая подол платья принцессы.

— У вас довольно ловкие и нежные руки, — этой фразой Мариин еще больше ошарашила Джайру. — Будто бы вы были не наемником, а музыкантом.

— Ну-у… Наемники обращаются со своим оружием как скрипачи со скрипкой…

Принцесса улыбнулась. В ее глазах, излучающих мягкий голубой свет, не было видно ни намека на то, что она претендует на сердце Кровопийцы, но тем не менее ее вопросы были странно проницательны…

Вальс закончился. Поблагодарив друг друга за танец реверансами, оба уже хотели разойтись, но тут принцесса сбивчиво произнесла:

— Вы достойный человек для звания рыцаря, то есть, звание рыцаря достойно вас.

— Благодарю, это для меня комплимент высочайшей степени.

— Не хотели бы вы подышать вместе со мной свежим воздухом? Здесь очень душно.

Принцесса была действительно бледна.

— Как прикажете, ваше высочество.

Принцесса вздохнула на ее ответ, но ничего не ответила.

Джайра последовала за скользящим шлейфом кукурузно-желтого платья Мариин. Она вывела ее на балкон, пустующий в это время. Свежий воздух привел Джайру в чувство от дурманящих ароматов духов. Принцесса присела на скамью у перил балкона, изящно положа одну руку на перила, а другую с платком опустив на колени. Джайра ожидающе стояла рядом с ней, осматривая площадь.

— Сегодня очень много гостей, обычно и половины из них не увидишь на балу, — произнесла дрожащим голосом Мариин. — Вы понимаете, в чем причина такого сбора?

— Нет, даже представления не имею, — отвлеченно ответила Джайра, между тем, как принцесса не отрывала от ее лица испытующего взгляда.

— Они все собрались посмотреть на вас. Еще никто не смог без единой раны или ссадины пройти это испытание. Все рыцари приняли свое звание в наследство от своих отцов, еще никто не смог его заработать таким простым путем. Вы первый, господин рыцарь. Откройте ваш секрет: кто вы такой? — Джайра встретила ее взгляд. — У вас речь образованного человека, вы умны, умеете вести разговор в нужном направлении, у вас грация и ловкость эльфа, вы сильны. Кто же вы? Я не намерена из любопытства узнать вашу личность, я добиваюсь этого из опасения за моего брата, к которому вы будете приближены на турнире в Тааре.

— Поверьте мне, ваше высочество, — таким же сдержанным тоном, как и до этого, не теряя самообладания, ответила ей Джайра, — моя личность не достойна даже маленькой толики того внимания, что ко мне проявлено сегодня. Моя жизнь не стоит и ломанного гроша, у меня нет никакого имущества, кроме моего языка, меча и коня. Что я могу скрывать от вас, кроме как свои жестокие поступки?

Принцесса отвела глаза в сторону. Недоговаривающая честность Джайры ее успокоила.

— Вы правы, и это еще один повод, чтобы обратить на вас внимание…

В голову наемницы стали приходить нелепые мысли, догадки об истинной причине этого разговора.

— Хоть вы и не знатного происхождения, но вы намного лучше, намного выше самого знатного господина в Ардонии! — вдруг принцесса вскочила с места, с пылом бросившись к Джайре. — Прошу вас простить меня за этот безрассудный поступок с моей стороны, но я хочу объясниться вам. До этого момента я не верила в любовь с первого взгляда, но я влюбилась в вас, как только увидела сегодня на Испытании! Прошу вас, ответьте мне взаимностью! Ради вас я откажу султану и сбегу вместе с вами, куда глаза глядят. Если вам дорога ваша новая установившаяся репутация, то мы поступим иначе: мы будем тайно встречаться, и я все равно откажу султану! Прошу вас, ответьте «да»!..

С начала ее исповеди округлив от крайнего изумления глаза, рыцарь шарахнулся назад, но как только она дошла до последнего предложенного варианта их тайной любви, он вдруг расхохотался, придерживаясь рукой за мраморную колонну.

— Чему вы смеетесь? Вы насмехаетесь надо мной? — начала негодовать королевская особа.

— Нет, нет, что вы! — сквозь смех проговорила Джайра. — Я просто уже выдержать не могу!.. Простите, принцесса, простите!.. То, что вы сейчас сказали, невозможно между нами.

— Почему? — изумилась девушка. — Вы не любите меня?

— Да нет, не в этом дело, — все еще посмеиваясь, сказал рыцарь. — Просто вы, как и все эти надутые щеголи в зале, повелись на мой обман. Мне это лестно, но я никак не ожидал такой исход всего моего маскарада.

— Что вы имеете в виду?

— Вы приняли меня не за того, кем я являюсь на самом деле. Простите меня еще раз, но я не могу открыть вам своего лица и имени, но даже без этого можно доказать, что я вам не пара.

— Вы хотите сказать, что вы меня не достойны? Как это великодушно! Нет, вы самый достойный человек во всем знатном обществе!..

— Да нет же!.. Как же вам объяснить… Придется мне все-таки снять мою вуаль.

Рыцарь снял повязку с лица. Принцесса в ошеломлении отступила назад. Перед ней открылось лицо молодой девушки с усмешкой на лице и металлическим блеском в глазах. На щеках горел веселый румянец, поэтому татуировка сильно выделялась на лице.

— Простите, но у меня не было другого выхода. Не могла же я завести в заблуждение вас, принцесса. Теперь вы все поняли?

— Вы… вы…

— Только прошу вас, ничего никому не говорите! Я бы не пошла на такой обман, не будь у меня на то серьезных причин и целей, так что я хочу, чтобы вы мне дали слово…

— Слово?

— Слово, что вы никому ничего не расскажете. Взамен я предлагаю вам свою помощь, когда она будет вам необходима.

— Хорошо, я буду молчать, — упавшим голосом произнесла принцесса, снова опустившись на скамью и понурившись.

Почему-то Джайре показалось, что целью принцессы было отнюдь не признаться в любви Герою Ардонии. «Хотела сбежать из дворца?..»

Увидев, что лжерыцарь надел повязку обратно, Мариин удрученно вздохнула.

— Зачем? Для чего вы все это делаете? Кто вы такая?

— Уверяю вас, это не имеет никакого значения в любом случае. Я могу вас понять: я оскорбил вас — могу я все же выражать свое мнение как мужчина? — до глубины души задел вашу гордость, но кто же мог из нас двоих знать, что все так выйдет? Воспримите это как жестокую шутку коварной судьбы и расстанемся друзьями, вы согласны? — Мариин молчала. — Прошу вас, будьте снисходительны — помните: я наемник по своей натуре.

— И так же скрываете ото всех свою внешность и имя?

— А как же! Знаете, ваше высочество, в Ардонии не ценят женщин. Они в цене только тогда, когда они красивы и слабы, чтобы их было легко заполучить. А кому нужны женщины-воины и недотроги?

— Так вы одна из амазонок, что живут на юге страны? — подняла на нее глаза принцесса.

— Когда-то ею была, но сейчас я не подхожу ни под одно происхождение в этом мире. К тому же, амазонок больше нет. Последнее поселение сожжено дотла, а его обитатели перерезаны. Осталась в живых только одна из некогда доблестных защитниц старых традиций Имраны Заступницы.

— И где же она? Я хочу увидеть это бедную бездомную…

— Боюсь, это невозможно. Я не могу устроить вам эту встречу, хоть она и под моим присмотром. Хочу вам сообщить, что ее захватили в рабство, и я совершенно случайно выкупил ее у темнокожего работорговца сегодня на Торговой площади.

— Какой ужас!..

— Теперь вы понимаете, почему я скрываюсь? Темнокожий народ перешел все границы, и поэтому давно не заслуживает всемирного доверия и уж тем более дружбы. Вы понимаете теперь цель моего обмана?

— О да, теперь я все понимаю! — воскликнула принцесса, вставая с места. — Прошу простить меня за мою неосторожную женскую доверчивость. Я сейчас же все расскажу брату!..

— О нет! — рыцарь встал на ее дороге, когда она уже подалась обратно в зал. — Не стоит это говорить королю. Вы же не хотите, чтобы он вдруг затеял войну? Предоставьте лучше мне отомстить за южан. Уверяю вас, все будет выполнено наилучшим образом, и никто даже не заподозрит, чьих рук и от чьего лица эта месть.

— Еще раз благодарю вас, вы великолепный политик, — торопливо ответила принцесса, кивнув в знак согласия.

— Я и не сомневался в другом ответе, — Кровопийца склонился перед ней в изящном поклоне и отошел в сторону.

Спустя некоторое время, Джайра снова вступила в свет огней бального зала. Среди всех прочих любопытных взглядов, облепивших Джайру, она почувствовала на себе холодный взгляд короля-рыцаря, но не стала подавать виду, будто заметила королевское внимание. Настроение короля можно было понять по сменившемуся характеру любопытства: вместо восторга это было осуждение, почти презрение. «Что я сделала не так?..» Как по волшебству вокруг нее образовался пустой круг, больше никто не желал знакомиться с Героем. Не понимая сменившийся настрой общества, Джайра в растерянности стояла в одиночестве у стены, стараясь не обращать внимания на устремленные на нее глаза. К счастью, сразу с двух сторон к ней на помощь поспешили Мариин и Бенрад, едва не столкнувшиеся перед Джайрой.

— Прошу прощения, ваше высочество, — склонил голову перед принцессой Бен. — Я не видел вас.

— Прошу и меня извинить за то, что не смотрю по сторонам.

Джайра молча смотрела на них, хлопая глазами.

— У вас есть разговор к Кровопийце? Я не буду вам мешать.

— О, нет-нет, сэр Бенрад! Я просто хотела поблагодарить господина рыцаря за прекрасный танец, — принцесса присела перед Джайрой, ответившей ей поклоном, и публика снова возликовала. «До чего же впечатлительный народ…»

Проследив за удаляющейся Мариин, Бен обратился к другу:

— И когда ты успел потанцевать с принцессой?

Герой пожал плечами.

— Лучше спроси, с кем я не танцевал.

Бен засмеялся. Джайра отметила про себя, что Мариин боковым зрением наблюдает за ними, но беспокойства от нее не исходило. «Думает, я в надежных руках?»

— Я думаю, — издалека начал Бен, — тебе наскучило здесь?

— Скорее, я просто немного устал от чрезмерной вежливости.

— Да, по тебе это заметно, — снова рассмеялся рыцарь. — Тогда я могу тебе предложить более дружественную компанию? Там намного веселее, поверь мне.

«Что может быть еще хуже этого кукольного спектакля?»

— Ну, что ж, если там предложат присесть, то я не против — знаешь ли, я не привык к такому количеству поклонов.

Не перестающий смеяться, обрадованный Бенрад повел Кровопийцу прочь из бального зала. По дороге рыцарь не проронил ни слова, пока они не остановились перед тяжелой дубовой дверью, окованной железом. Оттуда доносились далеким эхом странные звуки шумного праздника, которые отнюдь не понравились наемнице.

— Тебя все ждали, это празднование в честь Героя Ардонии, — рыцарь толкнул дверь вовнутрь.

Когда она вошла, ей показалось, что дверь распахнулась не с помощью руки Бенрада и не сама собой, приглашая ее войти, а из-за этого рева и гвалта, волной чуть не сваливших ее с ног, по крайней мере — оглушившей на пару секунд. Первой мыслью было развернуться и сбежать — без разницы куда, хоть в горелые пустоши или неизведанные земли, лишь бы подальше от этих орущих во всю глотку, стараясь перекричать друг друга, и при этом веселящихся от души болванов, облицованных железом как крыша черепицей. Остолбенела она точно — Бен почти втолкнул ее в зал, и широко распахнутые глаза она тоже не могла контролировать. От многочисленных хлопков по спине — и кто сильнее, тот лучше — точно останутся синяки, и при следующих за хлопками поздравлениях и подколах в ушах звенело, гудело и рычало на разный лад, так, что даже слова перестали различаться, а по губам читать даже и в голову не пришло. Пустое пространство оставалось только над головой, пока вся эта толпа куда-то кружила ее каруселью множества лиц и толканий, но как только она под тяжестью чьей-то руки жестко приземлилась на скамью в тисках между двух абсолютно незнакомых рыцарей, шум из океана превратился в сферу, где было почти нечем дышать, кроме пота, пьяного дыхания и вина. Перед ней поставили огромный кубок вина цвета крови, и наконец-то проснулся разум:

— Нет-нет, я не пью. Я никогда не снимаю повязку на людях.

Похоже, всем было уже наплевать. Принятие нового прославленного героя в ряды рыцарства уже стало не ее праздником, а всеобщим. Тост за тостом, реки выпивки, часы согласного кивания. Кто-то притащил музыкальные инструменты, и за столом стало попросторнее. Наиболее пьяная доля рыцарей начала едва ли разборчивые песни и уж вообще режущие слух игры на инструментах кто в лес кто по дрова, и вот тут голова перестала выдерживать все это давление.

Ссутулившись над столом, сложив на него локти и закрывая руками голову, Джайра была готова взмолиться, чтобы прекратили этот шум. Крайняя раздражительность, головная боль и начинающееся нытье объяснялось еще тем, что она ясно осознавала, что любая попытка утихомирить этот хаос была бы бесполезна. Был, правда, один выход, довольно простой, и все бы были довольны — просто сбежать. Оглядевшись и не обнаружив рядом с собой никого, кто мог бы помешать, Джайра вскочила со скамьи и направилась к дверям, как слух взорвала труба. Схватившись за голову, пытаясь уберечь уши от такой жестокой участи, пришлось передвигаться вдоль стен. Вот она — желанная дверь! Но нет, это было бы слишком просто, поэтому перед ней появился один из этих толстяков.

— Сэр Кровопийца! Куда-то спешите? А как же праздник?

«Ну что ответить этому пьяному дураку, чтобы он поверил и отвалил?»

— Мне надо в уборную.

Действует безотказно.

Когда он нашелся, что сказать, Джайра уже захлопнула дверь, облегченно вздохнув.

Была бы веская причина для такого празднества — она бы ее поняла, почему эти люди, уважаемое рыцарство во всем мире, напиваются до самозабвения, чтобы уйти от всех этих ратных тяжелых будней, но всего лишь посвящение в защитники государства еще одного человека, еще ничего не обещающего, — это было слишком слабым поводом. Вспоминая все эти лица, оставшиеся за дверью, она прояснила кое-что: абсолютно пьяными были только наследственные рыцари; те, кто проходил Испытание и был не в сильном почете у короля, держались бодрячком. «Может, не стоило уходить?» Нет — эту какофонию она бы все равно не вынесла. Еще раз вздохнув, Джайра отделилась от двери и сделала пару шагов к выходу, как дверь снова распахнулась и ее окликнул Бенрад:

— Эй, Кровопийца! Почему ты уходишь?

Предыдущий ответ явно не сработает. Не найдясь, что ответить в этот раз, она обернулась. Бенрад прикрыл дверь, оставшись на расстоянии и глядя на нее с недоверием.

— Я понял: ты просто не хочешь оставаться в такой компании, это ниже тебя.

— Не могу представить, когда ты успел так быстро уловить мои предпочтения…

— Не пытайся все свести в шутку, — за его огорчение Джайра чувствовала вину. — Я не знаю, кто еще мог быть у тебя в друзьях, если судить по тому колдуну, но ты никогда их не расстраивал. Теперь твои друзья они, — он кивнул в сторону пирующих рыцарей, — и ты не можешь их бросить просто так. Этот праздник для тебя.

— Нет, Бен, они не мои друзья, — что ж, в этом она могла защититься. — Чтобы стать другом, недостаточно просто носить одно и то же звание, ты сам это понимаешь, я знаю. Я их не знаю. Они меня не знают и даже видят впервые. И эти глупые россказни о подвиге здесь ничем не помогут, и дружбу уж точно не скрепят. Ручаться могу, уже наверняка нашлись завистники. Ох, а мне ведь и за стенами врагов хватает. Извини, но это посвящение меня ничем не радует, только добавляет еще больше ответственности и обязанностей. Будь моя воля, я бы никогда не пошел на это Испытание, так позволь мне уйти, пока я не пожалел, что вообще нанялся тогда в сопровождение купца.

— Ты лицемер, — горечь в словах заставила Джайру вынуть свой верный щит — сарказм.

— У меня много масок.

— И циник.

— А это мое средство для выживания. Я же наемник. Бен, говорю тебе еще раз: отпусти меня, пока мы не сказали друг другу такого, о чем сильно пожалеем после.

На его лице гримасой душевной боли отражалось огорчение, а сжатые руки в кулаки обличали его обиду. Он просто молчал и смотрел в глаза человеку, которого посчитал надежным другом. Вот только какой друг вот так открыто будет отвергать дружелюбную компанию?

Джайра вздохнула. «Он поймет со временем. Обязательно поймет».

— Доброй ночи, — с натянутой улыбкой кивнула она и поднялась наверх из этого тайного рыцарского убежища, разместившегося в полуподвальном помещении почти у самой конюшни. Уже когда ее шаги затихли в ночной тишине и раскатами грома доносящемся хоровом пьяном пении, из-за дверей вынырнул Эрион.

— Ушел?

Бенрад, уставившийся на лунную пелену, скользившую из окна верхнего этажа, точно на обидчика, словно онемел. Феникс с глубоким вздохом сопереживания другу встал рядом с ним, прислонившись к стене и сложив руки на груди.

— Он привыкнет…

— Нет, не привыкнет, — вполголоса ответил вайенец. — Я не услышал его сразу. Ведь он постоянно твердил о том, что он всегда один. Наемник. Ему не нужны друзья — ему нужны союзники. А мы так вероломно поверили, что он может быть Героем…

— Бен, постой, — покачал головой Эрион. — Ведь герои всегда одиноки. И знаешь, почему? — взглянув на Бенрада, он увидел, как его взор посветлел от благостных мыслей. — Они просто не хотят рисковать чужими жизнями. Мы уже убедились, что Кровопийца — истинный Герой, который нам нужен, просто мы забываем о его скрытности.

Скрытность помогала Джайре тихо передвигаться по сонным улицам Октавы. Медленно шагая верхом на Вороне, она погрузилась в раздумья, устало ссутулившись в седле. Звуки музыки из дворца все еще были слышны за спиной, как надоедливое напоминание о ее новой вязкой, как грязь, проблеме. Никогда еще она не чувствовала такой усталости. Советы Фарена хорошо помогли, но недостаточно для того, чтобы сохранить свою маску. Замыслы принцессы сбивали с толку: такая отчаянная инициатива сначала и такой деловой подход в конце. «Чего она хотела от меня?» Удивительно, как принцесса поверила замыслу наемницы о возмездии дроу. В который раз Джайра поражалась своему дару убеждения. А ведь она даже не давила на королевскую особу! Она сама ей поверила, несмотря на ее обман! «Снова грезы о великом Герое Ардонии?» Смех прозвучал горько. Если бы люди знали, кто она, никто бы не назвал ее Героем никогда.

С третьим и последним в этот час ударом огромных башенных часов на Торговой площади Джайра въехала во двор логова ассасинов. Расседлав Ворона, она первым делом поднялась на второй этаж к гостевому столику и сбросила с себя казавшийся теперь таким узким и удушающим камзол и надоедливое сюрко и сладко потянулась, расправив занемевшие от длительного напряжения мышцы. Все три этажа цепочкой светлячков овивали круглые оранжевые светильники, подсвечивающие колыхавшиеся высоко над головой окрашенные ткани пляшущим фейерверочным огнем. Здесь было тихо, редко откуда доносились домашние ночные звуки. Сверху, вальсируя, спустилась резная снежинка. Не веря своим глазам, Джайра подставила под нее ладонь и долго наблюдала, как первая весть о близкой зиме тает от ее тепла. Одним порывом девушка вспрыгнула на крышу и подставила лицо навстречу падающему снегу, вглядываясь в черное небо, похожее на бездну. Снег всегда вызывал благоговейный детский восторг, особенно если он появлялся после долгой осени в первый раз и не в свое время. Где-то в глубине души появлялся вслед за восторгом и страх. Страх не успеть что-то сделать до зимы, страх перед трудностями жить и путешествовать в холода, когда мир будет не так приветлив, как летом. На вновь подставленную ладонь не успевала опуститься ни одна снежинка — вместе со снегом пришел и резкий порывистый ветер. Джайра невольно поежилась, потерев ладонями плечи, наблюдая, как изо рта вырывается едва заметный, но все же пар.

— Октава, песнь Ардонии, — прозвучало в паре шагах у нее за спиной, — которая молчит и боится уже много лет. Как это прискорбно. Вместо того, чтобы город пел, славил короля и Протекторов, он дрожит от страха, заглядывая за каждый угол из боязни наткнуться там на одну из множества смертоносных тайн, и с проклятиями стороной обходит Королевскую площадь. Еще пару лет, и город погибнет в своей же мерзости и зловонных интрижках… Присоединяйся. Сюда ветер не достает.

Ткани навесом тянулись над крышей небольшой галереей, под которой устроился Фарен, вертя в руках кусочек черепицы и тоже вглядываясь в огни города и бездонное небо. Джайра присела на расстоянии вытянутой руки от некроманта, искоса поглядывая на него. После нескольких минут молчания, глядя на запорошенные крыши, он с легким весельем спросил:

— Все прошло хорошо?

Джайра резко мотнула головой, отчего зашпиленные волосы рассыпались по плечам.

— Не хочу сейчас об этом говорить.

— Понимаю.

Заметив, что наемница начала потирать замерзающие руки, Фарен снял свою потрепанную охотничью куртку из мягкой кожи и накинул ее на плечи Джайры, вздрогнувшую от неожиданного вожделенного тепла. Вернувшись на свое место, он встретился с ее недоуменным взглядом и слабо улыбнулся.

— Люблю зиму, — тоскливый взор некроманта снова устремился к ночному небосводу. — Крестьяне отмечают Зимовье, надевают маски, как в Сиериконе, жгут костры по ночам в полях и танцуют вокруг них. После празднества можно не беспокоиться, что припасов не хватит до весны. Вокруг столько радости и веселья, редко случается несчастье… Зима — это почти идеальный мир. Когда все становится черно-белым, не надо задумываться об оттенках серого. Цвет больше не обманывает.

Джайра внимательно его слушала, кутаясь в согретую куртку, от которой почему-то пахло шоколадом. «Скучает по дому…»

— Но ведь все становится холодным, — произнесла она. — Зимой трудно найти тепло.

Грустная улыбка исчезла. В глазах, до сего момента светившихся теплыми воспоминаниями, стала отражаться чернота неба.

— Да, это так. Вместе с цветом уходит и тепло.

— Которым люди особо дорожат в холодное время и неохотно им делятся, хоть и так не проявляют благосклонность… Этот снег быстро растает, но он появился слишком рано, — постаралась сменить тему разговора Джайра, чтобы отогнать подступившую к собеседникам хандру. — Зима будет долгой и холодной, и урожай…

— Может замерзнуть, — вздохнул Фарен, как показалось Джайре, с каплей гнева. — Только голода Ардонии не хватало. Остается только надеяться, что Пекна поможет Руэлле.

Припоминая недавний разговор Фарена с его другом детства, ныне советником Гласа провинции и тайным чародеем, она открыто сказала:

— Я думала, ты недолюбливаешь лорда Пекны.

Фарен вдруг удивленно посмотрел на нее.

— Я? Почему же?

— Ну, — потупилась Джайра, — все эти восстания и войны…

Он устало усмехнулся.

— Это не лорды, и не крестьяне. Это все вассалы. Им разрешено вести свои дела между собой, лишь бы они платили десятину лорду и были готовы встать под его знамена.

— Так значит, это правда?

Теперь недоумение было на лице Фарена, глядящего прямо в глаза пристально смотревшей на него Джайре.

— Что — правда?

— То, что ты виконт, единственный наследник Руэллы.

— Был им, — искренне вздохнул он, — в прошлой жизни.

— Имеешь в виду — до заражения?

— Да.

Ответ некроманта на ее сочувствующий вопрос прозвучал грубо. «Может, он просто не хочет об этом говорить?»

— Но ты и сейчас остаешься виконтом.

Еще большее сочувствие было встречено взрывом горького раздражения.

— Лучше бы я остался человеком.

Он откинул кусочек черепицы к ногам.

— Но послушай, почему ты не заявишь хотя бы своим родным, что ты жив? Тебя ведь ищут, уже столько лет переживают горе.

— И как ты себе это представляешь? Я появлюсь перед отцом в таком… виде? И кто мне даст гарантию, что я сохраню самообладание?

— Но сейчас ведь ты сохраняешь?

Фарен усмехнулся, немного помолчал, вслушиваясь в шорох навалившегося на крыши снега.

— Сейчас… Я даже сейчас не могу сказать, что я держу мрак на поводке. А что будет там? Что если я не выдержу при виде отца? Нет уж.

«Ненависть к самому себе… как это знакомо».

— Меня успокаивает немного только то, что в Октаве везде и всюду рыскают Стражи, они хотя бы не позволят причинить вред окружающим людям. А мне достаточно сломаться по одному поводу, чтобы сорваться.

— И какой же это повод?

Снова раздраженный вздох.

— Ну, например, я монстр, освободиться от проклятья навряд ли удастся. Сейчас я тих и спокоен, но это длится с момента встречи с Хероном, а как известно по закону подлости, после затишья начнется буря, и я даже представить не могу, что я могу сотворить. Мне никогда уже не стать нормальным человеком, — в голосе прозвучало знакомое Джайре отчаяние, — я никогда не увижу ни отца, ни дом. Ладно, хоть я пока не бросаюсь на каждого встречного, иначе мы бы с тобой сейчас не говорили.

— А ты не думай об этом, — энтузиазм, с каким Джайра произнесла эти слова удивил Фарена. — Зачем ты думаешь о том, что достижение твоей цели невозможно? Лучше думай о том, как ее достичь, — дотянувшись до откинутого черепка, она подала его Фарену. — Эврикида как-то сказала мне: не проклятия делают нас монстрами, а мы сами.

С сомнениями Фарен взял кусочек из ее рук, разглядывая его будто в первый раз. Джайра, сняв с себя куртку, накинула ему на плечи и исчезла за карнизом. Вскочив с места вслед за ней, он даже не успел ничего сказать.

Наемница снова спустилась на второй этаж к гостевому столику. Камзола и сюрко уже не было на месте — видимо, прибрали заботливые слуги. Джайра устало погрузилась в кресло, сложив руки на подлокотники. Где-то хлопнула дверь, но потом снова все погрузилось в ночную тишину. Этажом ниже в часовне сквозняковый ветер перебирал «небесные голоса», нежно звеневшие, ударяясь друг о друга. С грустным отчужденным видом она уставилась в одну точку, не меняя позы. Снова терзающие мысли об Эврикиде, снова это угнетение.

Спустя некоторое время к столу подошел Фарен, желая поговорить с наемницей еще, обсудить ее же слова. Но с изумлением он обнаружил, что она заснула прямо в кресле, в той же задумчивости. Улыбнувшись, некромант укрыл ее кем-то оставленным пледом и сел в кресло напротив, в котором еще до бала сидела перед ним Джайра. С самого начала что-то в этой девушке-воине его привлекло. Какая-то необъяснимая сила, заключенная в ее душе, выражавшаяся в частых порывах чувств и решительных поступках. С сочувствием он смотрел ей вслед, когда она уезжала на бал, понимая, чего она боится на этом королевском приеме. «А раньше бы не боялась. Что-то ее изменило».

От раздумий Фарена отвлекли нервные подергивания Джайры. Судя по всему, сон был тревожный, полный кошмаров. «Что ее мучает?» Вспомнив, какие приемы древнего волшебства показывал ему когда-то Херон, Фарен дотронулся до руки наемницы. От прикосновения Джайра вздрогнула, но не проснулась. Будучи зачарованным созданием, некромант проник в ее сознание и погрузился в ее сон.