Наследница Бабы-Яги (СИ)

Сказ десятый. Без хозяйки — дом сирота

Не знаю, что на меня подействовало больше — время, валерьянка или отдых вне жуткого дома — но в какой-то момент я почувствовала себя совершенно спокойной, даже решилась полазать в интернете в поисках информации. Я надеялась найти что-нибудь про Нижнее Суздальское озеро, про свой дом или про Лияну Прохоровну.

Интернет молчал.

Ссылка за ссылкой, перерыла половину Википедии, забрела на славяноведческие сайты, там — на статьи по фольклору. Читала про всё подряд: и про славянский быт, и про идолопоклонничество, и про лесную нечисть. Воспитанная Пушкиным, Афанасьевым и их сказками, я прекрасно знала про водяных, домовых, лесных и иже с ними.

Наткнулась на сказку «Гусли-самогуды», тут же вспомнила те гусли из подвала. Там ведь много чего было, наверняка тоже что-то сказочное. И череп… В каких сказках фигурировали черепа?

Нашла. Иллюстрация Ивана Билибина «Василиса прекрасная» — идёт девушка по лесу, в руках шест с черепом, а из глаз у того свет льётся. Прямо как я в своих снах по чащобам с фонариком.

Судя по всему, череп — что-то от Бабы-Яги. Пишут, что у неё изба обнесена частоколом из человеческих костей и черепов. Жутко. Что ни сказка, то про каннибализм, кражи и убийства. Ещё и детям такое читают…

Я просидела за Витиным компьютером всю ночь. Казалось, мозг распух от полученной информации, и теперь я могла считать себя знатоком в области фольклора. Столько сказок перечитала — ужас: и про гусли, и про Василису Прекрасную, и про Кощея, и про Бабу-Ягу, про богатырей, медное царство… Я и не догадывалась о таком разнообразии.

Заснула, стоило только лечь на диван. Снов не было, я будто провалилась в яму. Утром же резко из неё выбралась — с ощущением отвратительной щемящей тоски внутри. Кот сидел на журнальном столике и молча смотрел. Он словно понимал мои чувства.

Медленно села и потёрла лицо.

Как же всё странно. Вчерашний день помнился мне во всех подробностях, и, как бы я ни отрицала невероятность всего произошедшего, логических объяснений у меня не было. Я слышу потусторонний голос, в подвале моего дома — странные предметы, а может и артефакты, по всем полкам запрятаны травы, дом полон книг с подозрительными названиями. И если прошлая хозяйка была не славяноведом, то у меня только один вариант — она была ведьмой.

Я слабо верю в экстрасенсорику, но то, что даже в наше время находятся ведуньи, предсказательница и знахарки, отрицать сложно. Может, и Лияна Прохоровна была кем-то из этой братии? Я не говорю, что она могла обладать какой-то особой силой, но считать, что обладает ею — вполне.

Да и оправдывать всё происходящее собственным сумасшествием плохая идея. Лучше поверить в неведомые силы, чем определить себя в ряды психически нездоровых. Однако рациональная часть меня — преобладающая, хочу отметить — никак не могла допустить даже вероятности вмешательства чего-то потустороннего.

Во что я точно верю, так это в предопределение — моя дорога привела меня в этот дом. Всё происходит со мной, а не с кем-то другим, значит, я должна в этом разобраться. Разобраться, постараться предотвратить дальнейшие происшествия и забыть обо всём, как о страшном сне.

Так будет правильнее.

И спокойнее.

Кот, словно прочитав мою решимость, забрался в переноску. Он подцепил лапой молнию и потянул её, закрываясь. Сквозь сетку в темноте виднелись только его зелёные глаза.

Нет, не стоит паниковать — коты не глупые создания, вот и мой неглупый. Я придаю значение мелочам. Правда ведь? Это всё мелочи. И вовсе не странности… Любой кот возьмёт и закроет за собой переноску.

Убедив себя в этом, засобиралась домой.

Чувство голода настигло меня почти у самого дома. Есть захотелось страшно — просто до головокружения. Время обеденное, а я только завтракала, причём вчера. Я с тоской подумала о том, что холодильник пуст — вчера я должна была зайти в магазин. Забыла.

— Мариш! — обернулась. Из окна той самой комнаты на третьем этаже на меня смотрел Петя. — Вернулась?

— Вернулась.

— Заходи, Алек приготовил суп.

— Неужели теперь ты не будешь эксплуатировать меня? — искренне удивилась. Хотя, конечно, удивление касалось непосредственно Алека, который сварил суп. Совсем не вязался образ этого мужчины с умением готовить. Даже не так — с варкой супа. Что-то в этом было тёплое, домашнее, точно не подходящее замороженному типу.

— Буду, конечно, — не смутился Петя. Он на секунду исчез из окна, а, вернувшись, сказал: — Алек и Кота твоего зовёт.

— Мряу-у, — протянул Кот недовольно.

— Он не хочет, — сообщила соседу.

— Понимаю, — покивал он. — Тося тоже вредина. Кот, — обратился он непосредственно к коту, — мы дадим тебе креветок. Честно.

— Мяу!

— Он не согласен, — перевела я.

— Креветок и тунца. Кот, свежайшие!

Кот на это ничего не намяукал. Восприняла молчание как знак согласия и пошла к высокому механическому забору напротив. Через пару минут открылась пешеходная дверь, и я впервые зашла на территорию Мининых.

— Ого, — сообщила спустившемуся на встречу Пете, рассматривая аллею из фигурных кустов. Идеальные шарики высотой по колено красиво огораживали каменную тропинку. Их абсолютная одинаковость впечатлила меня даже больше фонтанчика с плюющейся огромной рыбиной.

— Вчера вечером подравняли, — понял причину моего восхищения Петя. — Мама просто на днях звонила, сказала двор показать. В общем, ей не понравилось. Хотя чего ожидала, я за её палисадником следить не нанимался…

— Интересная она женщина, судя по всему, — фыркнула. Председательница кооператива представлялась мне женщиной крайне властной. Даже удивительно, что её сын такой оболтус.

— У них в роду шизинка по женской линии передаётся, — буркнул Петя. Кажется, за разросшиеся кусты ему знатно мозг вынесли. Но я понимаю его маму, кажется, её зовут Лена Степановна?.. В общем, понимаю. Меня бы тоже псих хватил, если бы мой нерадивый сын позволил разрастись идеальному саду.

Разрастись… Вспомнился сон, в котором трава на заднем дворе росла во всём буйстве. Прямо как тогда, когда я впервые сюда пришла — настоящие травяные джунгли. А ещё лес со всех сторон, старый забор, да и дом выглядел несколько иначе.

— Петрушка, на мать не наговаривай, — донеслось из дома. В проёме застеклённой прихожей показался Алек. Он, скрестив руки на груди, опёрся плечом о косяк и наблюдал за нами с крайней степенью снисхождения.

Блин, и чего так смотрит? Я не его племянница, чтобы терпеть подобные взгляды… Нашёл малолетку, ага. И как бы намекнуть, что меня это его высокомерие не пронимает?

Посмотрела в ответ, старательно копируя его выражение. Впрочем, в один момент поняла, что вот эта вот пренебрежительная кривая ухмылка у меня точно не получится — буду выглядеть так, словно меня схватил инсульт.

— Здравствуйте, дядя Алек, — проговорила, смотря прямо в стальные глаза.

О да, такое обращение его точно смутило. Лицо не поменялось, но брови — брови дёрнулись, я это точно видела! А что вы думали, дядя Алек? Хотите, чтобы к вам относились по возрасту, относитесь по возрасту в ответ. А если уж вы на всех смотрите с таким пренебрежительным снисхождением, то тогда вам надо проработать социально-коммуникативные навыки.

— Я выпущу Кота? — мило улыбнулась. Кот тут же мяукнул. — Ему обещали королевскую трапезу.

— Выпускайте, Марина.

Ух ты, на «вы»? Как приятно! Может, я напридумывала, и вовсе Алек не высокомерная задница?

Хотя, нет. Всё-таки высокомерная — эта поза, этот образ. Чёрные джинсы, светло-серая футболка, обтягивающая неожиданно широкие плечи, волосы назад зачёсаны. Этакий мачо, только тапочки несколько выбиваются.

Алек заметил, что я разглядываю его, и хмыкнул. Вот блин, стыдоба. Надо выкручиваться.

— Вы так с Петей похожи, — снова улыбнулась. Что бы я там себе ни думала, но я и правда ощущаю его, как старшего. А значит, несмотря на недовольство, буду относиться к нему с почтением. Так вот воспитана.

Впрочем, надеюсь, мне не придётся долго наблюдать этого «дядю». Слишком уж странный контраст — вроде молодой, но и разница в возрасте чувствуется, вроде серьёзный мужчина, а высокомерие так и прёт.

— Кот очень ждёт, — проговорил Алек, вырывая меня из раздумий.

Кот и правда ждал: пытался лапкой подцепить молнию, но у него ничего не получалось. Стоило мне открыть переноску, он мигом вырвался наружу, сел и укоризненно всех оглядел.

Пристальный взгляд, которым Алек наградил Кота, насторожил. Он, не спрашивая, подошёл к пушистику и наклонился, нагло протянув руку, за что получил: не желая терпеть подобное панибратство, Кот зашипел и до крови его цапнул.

Не, ну вообще-то поделом. Вслух я сказала совсем другое, но не менее искреннее:

— Как же так? — схватила Алека за руку и притянула к себе, рассматривая царапины. В нос ударил тяжёлый аромат парфюма и табака. Тошнотворный. — Осторожнее… — пробормотала.

Подняла глаза, встретилась со сталью напротив. Короткая пикировка, и я отпустила его руку, неловко отступив на шаг. Поганые рефлексы. Есть ощущение, что вот-вот, и я бы сказала что-то типа: у собачки боли, у котика боли, а у дяди Алека не боли. Точно бабка. Оно и не удивительно, в детдоме в один момент я оказалась самой старшей и, несмотря на периодические разногласия с другими детьми, по мере сил старалась заботиться о мелких, вот и проскакивает: одного накорми, второму на ранку подуй, у третьей справься о самочувствии.

Кстати, о третьей. Не звонит, не пишет, наверняка ушла в загул — закупается брендовой санкционочкой. Надо будет проведать, не разорила ли она ещё семью?

— Идите за стол, — проговорил Алек и, развернувшись, ушёл в дом. Кот, очевидно преисполненный гордости за самого себя, поскакал следом.

— Кажется, скорее твой дядя мне чего-то неприличного на заборе напишет, чем я ему, — тихо отметила угорающему Пете. Сосед не то чтобы смеялся в открытую, но прямо-таки источал веселье. Смешно ему, как же! У Алека такой взгляд был, что мне в пору брать Кота и просить политическое убежище в Австралии.

Написать, что ли, завещание? Вдруг сегодня меня отравят? Может, лучше не есть? Хотя между жизнью и возможностью попробовать суп от замороженного (или отмороженного, что больше похоже на правду) я выберу второе. Вот такая я авантюристка.

Дом Мининых не удивил. Шикарная плитка, минимализм, обтекаемые глянцевые формы мебели, необычный декор, панорамные окна — это всё ожидаешь увидеть. Вот если бы у них тут стоял советский комод, накрытый ажурной кружевной салфеткой, ковёр на стене висел или лежал старый паркет из мелких дощечек, рвущих колготки, — тут я бы откровенно шокировалась. А так… Конечно, ничто не сравнится с колоритом бедности. Но это не делает бедность приятнее.

— В туалет не хочешь?

— Не хочу, — такой беспардонный. Что ж, я-то уж точно смущаться не буду. — Но руки помыть надо.

— На кухне тогда. Пойдём.

Мы прошли насквозь комнату с большим столом и оказались на кухне. По центру стояла разделочная поверхность, вокруг неё — стулья.

— Мы тут едим обычно, — пояснил Петя. — Столовка — для мероприятий.

— «Столовка», — передразнила по-доброму. Петя только фыркнул, надавил мне на плечи, усаживая на один из стульев, и приказал ждать. Я же сразу встала — руки, вообще-то, не помыла.

В общем, есть мы начали без Алека. Петя сказал, он не спустится — дело какое-то. Я одновременно и оскорбилась (видимо, моё общество его всё-таки не устраивает) и облегчённо выдохнула (его общество меня тоже не утраивает).

А суп оказался вкусным. Прямо очень — на сливках, с морепродуктами и тунцом. Закралась малодушная идея самой наведываться в гости — на покушать. Ну а что, Пете можно, а мне нет?

В углу чавкал Кот. Обещанные креветки и рыбу он принял так, словно сделал нам всем одолжение. Обнюхал, потрогал, величественно кивнул и принялся за еду. Петя поглядывал на Кота, не отрываясь от супа, отчего пару раз пролил мимо рта.

— Чего ты так смотришь? — спросила.

— Он странный.

— Думаешь?

— Марин, коты не кивают. И не фыркают многозначительно.

В его словах была доля истины. Но раз Кот и кивал, и фыркал, то коты такие всё же бывают. А если есть один, то где-то и второй, и третий, и десятый, а значит, фыркающий и кивающий кот — вариация нормы. Просто раньше нам такие не встречались, вот и всё. Это и озвучила Пете.

— Ну, если тебе так спокойнее, — он покачал головой и разом съел круглый кусочек багета. Удобно, наверное, с таким ртом жить — ам, ам, и съел всё.

— Приятного аппетита, — вошёл Алек и тоже посмотрел на Кота. Блин, надеюсь, взрослый суровый дяденька не в обиде на моего маленького несчастного котика за какую-то царапинку? Просто если в обиде, придётся мне Кота защищать, а Алеку — отбиваться. А я, вообще-то, не люблю спорить со старшими, тем более — угрожать и ругаться.

— Шпашиба, — чавкнул Петя.

— Дожуй, — Алек закатил глаза, в два шага оказался у стойки с посудой, взял себя тарелку, налил суп и сел напротив меня.

— Вам тоже приятного аппетита, — я поводила ложкой в тарелке. И чего пришёл, не хотел же?

— Спасибо, — Алек кивнул и принялся за еду.

Теперь ели молча.

Доев, Алек протянул свою длиннющую руку и включил чайник. Ага, значит, ещё чай. Может, пойти уже?

— Спасибо за еду, было очень вкусно… — я собралась вставать, но Петя подскочил раньше, собрал посуду и быстро поставил в раковину.

— Какой чай заваривать?

— Обычный, чёрный.

— Марин? — Петя посмотрел на меня.

— Я, наверное… — снова попыталась пробить себе путь наружу, но мне не дали.

— Кофе? — сосед не рассматривал вариант с «ничего».

— Нет, чёрный чай подойдёт, — вздохнула, сдавшись. Блинский блин, сейчас ещё беседу какую между собой заведут, а мне тут сидеть, прокручивать в голове все неловкие моменты жизни и глупо отмалчиваться. Вот такая вот я…

Отмалчиваться не получилось. Алек, видимо, решил поближе узнать соседку племянника. Возможно, не знай я Незабудковых, не поняла бы, что меня откровенно допрашивают. Вопросы, заданные невзначай, сплетались в чёткую систему, позволяющую Алеку вызнать то, что ему нужно. Впрочем, скрывать я ничего не собиралась, да и сама не пальцем деланная.

— Вы живёте одна? — уже это могло бы насторожить, но я решила быть откровенной, тем более что даже без моего участия узнать ответ совсем не сложно.

— Да.

— Вы только недавно переехали, насколько я знаю. До этого жили с родителями?

— Нет, в общежитии.

— Вы из другого города?

— Нет, из Питера.

— Да? А ваши родители? — я перевела на Алека безразличный взгляд. Что он пытался выпытать и без того понятно, и я бы могла скрыть правду, но зачем?

— Я сирота.

— Правда? — Петя посмотрел на меня со смешанными чувствами — удивление, жалость, смущение. — Я не знал. Почему ты не рассказывала?

— Ты не спрашивал, — пожала плечами.

— От кого же вам тогда достался дом?

Я не спешила отвечать — отпила чай. Потом ещё глоточек. Очки мигом запотели.

— От предыдущей хозяйки.

Алек не стал смущаться и больше не пытался замаскировать допрос под праздный интерес. Чего он добивается? Хочет выяснить, насколько его племяннику по статусу якшаться с такой замарашкой?

— Кем же вы ей приходитесь?

— Не имею ни малейшего понятия.

— И как же вам достался дом в таком случае? — Алек вскинул бровь, отпил чай. Я же взяла конфету, медленно раскрутила фантик. Съела. Глядя на самопровозглашённого дознавателя, глотнула чай.

— По счастливой случайности.

— Я думаю, всё же родня, раз такое дело, — добавил Петя. Он словно и не замечал накалившуюся атмосферу — наворачивал за обе щеки пышный бисквитный торт. Я решила последовать его примеру и аккуратно сняла шапочку крема. Вкусно!

— Вы, я так понимаю, выпускница? Работаете по специальности?

— На данный момент безработная, — ответила таким тоном, словно не о безработице говорю, а, по меньшей мере, о работе в Белом Доме.

— Почему же?

— Не нашлось нужный вакансий, тем более сейчас у меня другие заботы.

— Какие?

— Дом. Сами понимаете, — что он там должен был «сам понимать» я не представляла, но фраза звучала солидно.

— Понимаю. Всё хотел спросить, Ядвига — это польская или чешская фамилия?

— Мне откуда знать?

— То есть вы не Ядвига?

— Я же сказала, что не родственница предыдущей хозяйки.

Вот же чёрт белобрысый, откуда про Ядвигу вызнал? Или тоже слушал истории этой «бабушки»? Кстати, если Пете рассказывала бабушка, то Алеку эта женщина, наверное, приходится матерью? Или бабушка по другой линии?

— А у вас какая фамилия?

— У меня её нет. Предвосхищая ваш вопрос, — раздражение протиснулось в голос, несмотря на тщательно выстроенную стену из невозмутимости, — меня зовут Морена Владимировна. Но да, я предпочитаю, чтобы меня называли Мариной. Скажите, чей это дом? — перешла в наступление. А что? Имею право после такого-то допроса. Тем более интересно, что там за бабушка, которая рассказывала Пете байки про Лияну Прохоровну и её жильё.

— Мамин, — легко поддержал беседу Петя. Кажется, даже его наша с Алеком пикировка начала смущать. — Мама с детства тут жила, с родителями. Деда я не знал, он умер ещё до моего рождения, а вот к бабушке мы часто ездили. Отец здесь всё благоустроил в один момент, особняк вот, докупил участки, чтобы баб Жене тут лучше жилось. После её смерти мы все сюда переехали — здесь куда спокойнее и лучше, чем в квартире.

Люблю Петю. Честно. Задала один вопрос — и такой развёрнутый ответ получила. Не в пример мне или тому же Алеку.

Мы все синхронно отпили чай. Переглянулись.

— Спасибо за компанию… — начал Алек. — Я пойду наверх. Ещё дела.

А я думала, он меня решил выпроводить. Впрочем, мой уход обозначил Кот — протянул своё «мр-мяу-мяу» и трусцой побежал в коридор.

Мы все молча посмотрели ему вслед. Опомнившись, Алек пробормотал «до свидания» и вышел из кухни.

Сказ одиннадцатый. В родном-то доме и стены помогают

— Ты обещала показать байк, — спустя недолгое молчание проговорил Петя. Всё сладкое со стола было сметено — незаметно и неотвратимо.

Кивнула. Признаваться не хотелось, но идти одной в дом было несколько жутко, но и идеи вообще туда не идти не возникло ни разу.

— Покажу. Ключ так мне и не попался, но я не особо искала.

— Может найдёшь ещё, это лучше, чем менять замок зажигания.

Мы, не особо торопясь, пошли ко мне. Петя нёс пустую переноску — Кот убежал вперёд, и я совершенно за него не волновалась.

Подходя к калитке, подозрительно осмотрела траву. Новых трупов не нашла и спокойно выдохнула, но, оказалось, рано. У самого крыльца лежал воробей. Осмотрелась.

— Тут ещё два, — подойдя с другой стороны, отметил Петя. Мы переглянулись, но ничего не сказали. Итак, на моём похоронном счету плюс три воробья. Может, искать работу в этой области?..

Прежде, чем устраивать похороны, решила всё же зайти в дом, но замерла перед входной дверью. Замок уже открыла, но саму дверь не решалась. Иррациональный, а может и вполне обоснованный, страх заставлял медлить, и это злило. Почему я трушу зайти в собственный дом? Что я там увижу? И как это на меня повлияет?

Осознала вдруг, что меня пугает любой из возможных вариантов. Либо мне всё это привиделось, и я не найду ни следа произошедшего, либо всё было взаправду, и в моём подвале обитает не упокоившийся дух, жаждущий свободы.

Два варианта — либо я сошла с ума, либо потусторонние силы действительно существуют. Какое из двух зол — меньшее?

Вздохнув, решительно отворила дверь. Близится закат. Солнце, прямо как в мой первый день в этом доме, бьётся через окна, покрывая всё золотом. Лицо обдал тёплый хвойный сквозняк, а в животе что-то зашевелилось от охватившего трепета. Я почувствовала непривычную для себя нежность — ночь вне этих стен была тоскливой, я успела соскучиться.

Кот спрыгнул с печи и потёрся о мои ноги. Думать о том, как же он сюда забрался раньше меня, совсем не хотелось.

Петя зашёл вслед за мной и поставил переноску на комод, я же зацепилась взглядом за стоящий здесь диванчик. Он отличался от того, который был тут, когда я уходила: новый, обтянутый тёмной кожей, а не потёртой парчой. Этот диван был, кажется, длиннее, ножки — ниже и ажурнее.

Гулко сглотнула. Широкими шагами вернулась во двор и осмотрела его — кривая каменная дорожка сейчас выглядела куда аккуратнее, а оставленные для вида кусты шиповника перестали торчать во все стороны колючими усами. Трава… Трава казалась куда зеленее, а по периметру дома росли весёлые жёлтые цветочки.

Спустилась по ступенькам, пытаясь понять, что в них изменилось, осмотрела дом.

Узоры на ставнях и под самой крышей стали ярче, древесина — светлее, словно кто-то долго и упорно скоблил её. Возвращаясь в дом, поняла, что ступеньки не скрипят, как и половицы.

— Что такое?

— Тут кто-то был, — хмуро ответила Пете. — Или не был. Всё какое-то другое… И мебель, — я указала на диван, — этого тут раньше не было.

— Только он?

Не сразу поняла вопрос, а потом метнулась в спальню. На первый взгляд всё как будто бы выглядело так же, но только на первый взгляд. Всё сверкало новизной, стало выглядеть основательнее и красивее. Скучные формы деревяной мебели приобрели мягкость, цвет — яркость, почти неразличимые ранее резные узоры сверкали своими лакированными боками. Кровать стала выше и, подняв постельное, увидела, что матрас другой — современный и упругий.

Вновь обойдя зал, поняла, что здесь обновился не только диван — вся мебель поменялась, едва уловимо, если вглядываться, но общее впечатление отличалось.

— Ты знаешь, тоже вижу… — протянул Петя. Он заглянул в ванную, хмыкнул. Этот «хмык» разнёсся по помещению эхом, и я тут же пролезла мимо него, разглядывая обновлённый санузел.

Новое. Здесь всё было новое, хотя сделанное под старину. Современная лейка душа с разными напорами, смеситель. Плитка теперь выглядела не по-больничному блёклой, а сдержанно пастельной, словно производства лучшего итальянского завода.

И в кухне всё переменилось. Композиция та же, как и цвета, но холодильник, плита — новые, появилась вытяжка, тумба для разделочной поверхности стала сплошной с раковиной под камень.

Тело пробила крупная дрожь. Я обернулась на чулан, который вёл в подвал, но заглянуть туда так и не решилась. Не сейчас. Не сегодня.

— Я ведь не схожу с ума? — посмотрела на Петю, не зная, что хочу от него услышать. Что лучше — если он подтвердит моё сумасшествие, или опровергнет?

— Если только мы вместе, — он покусал нижнюю губу. — Марин, я думаю, это «то самое», о чём рассказывала бабушка. Этот дом совсем не прост, как и его предыдущая хозяйка. А раз теперь хозяйка ты, полагаю, то и ты…

— Глупости, — отрицательно мотнула головой.

— Мр-мяу, — возмущённо мяукнул Кот.

— Я точно не связана со всеми этими странностями. Вероятно, то, что мне достался дом — случайность.

— Мр-мяу-ми-у-у, — Кот тяжело вздохнул и забрался с вой домик, откуда продолжил следить пристальным зелёным взглядом.

— Я не верю в случайности.

— Как и я — в свою причастность. Это всё какой-то бред. И я в этом бреду оказалась из-за чьей-то ошибки, — качнула головой и тут же переменила тему. Словно, если я не буду говорить о происходящем вокруг, это «происходящее» происходить перестанет. — Ты за галькой или копать будешь?

— Давай копать.

Я кинула Пете ключи от сарая, а сама пошла за галькой.

Вышла и посмотрела на соседский дом. Из окна комнаты на третьем этаже выглядывал Алек. Он, уперевшись локтями в подоконник, курил и в ответ на мой взгляд лишь кивнул.

Ладно, допустим, я не имею права возмущаться насчёт того, что его окна направлены на мой дом.

Сморщив нос на секунду, поправила очки и бодро пошагала к озеру.

Оно не менялось — умиротворённо плавали уточки, вода то там, то здесь, расходилась кругами от плескающихся рыб, в тростнике задыхались от непрерывного пения лягушки.

Набрав полные карманы гальки, присела на секундочку у самой воды, разглядывая небо через отражение.

В голове роились мысли, но где-то далеко, словно за стеной, отчего они напоминали равномерный гул. Схватить хотя бы одну за хвост не получилось, но я и не стремилась разобраться в этом рое — пустая голова куда приятнее.

Ко мне подплыла уточка и, деловито виляя задом, вышла на берег.

— Кря, — сказала она многозначительно и встала рядом, прижавшись к моему бедру боком, и тоже уставилась на воду. — Кря-кря.

Это ведь странно, правда? Даже самая обычная озёрная утка ведёт себя как-то не так.

— Кря, — прозвучало возмущённо, словно утка услышала мои мысли о своём неподобающем поведении. Она потёрлась о меня головой, снова крякнула, и вернулась в озеро.

Меня сейчас так пожалели?

Со вздохом встала, бросая последний взгляд на умиротворяющий пейзаж. Надо вернуться на похороны.

Петя уже успел выкопать маленькие ямки. Три — это теплом отозвалось внутри. Казалось, всего лишь воробьи, а хоронить их в братской могиле не хотелось — каждой птичке своя кровать. Петя, как видно, разделял моё мнение.

Крошек завернула в новые тряпки — одну в синюю, другую в оранжевую, третью в жёлтую. Похоронный текстиль в доме стремительно кончался. Не хотелось думать, что надобность в нём и дальше не отпадёт, но я реалистка. Значит, в магазин. Ещё надо купить уточкам зерна, и для чаек чего-нибудь…

Закопала ямки, разложила камушки. Повздыхала.

На этот раз Кот к могилам не пришёл. Либо мы просто не застали этот момент, не знаю — уехали в магазин. Там я купила продуктов домой, злосчастных тряпок и уломала администраторшу выдать мне списанное мясо. Петя только губы кривил, скрывая улыбку, — его очень позабавил тот факт, что я за единственный поход в гипермаркет умудрилась завести связи.

Пихнула его, чтоб не ёрничал, и с благодарностью приняла пакет с коробками мяса — ещё не тухлым, но просочившимся вчерашним числом. Часть нарезала и, вместе с пшеном, передала Пете, чтобы он сходил накормил птичек, а часть убрала в морозилку.

— Ты знала, что утки едят мясо? — вернулся он через пятнадцать минут.

— Чего? — удивилась.

— Прямо хорошо едят! Я загуглил, думал, это местные утки ненормальные, но они правда едят мясо. Чувствовал себя очень странно, кидая им кусочки курицы…

— А чайки чего?

— Я им отдельно накидал, на землю, чтоб не уплыло. Они мигом налетели. Первый раз чаек кормил. Да и уток мясом — тоже первый раз…

Я на это только хмыкнула — думаю, могилы для белок и воробьёв он тоже первый раз копал.

— Ты как этот… — он задумался, — леший, вот! Одних хоронишь, других кормишь. Скоро будешь по лесам ходить, ловить грибников, чтоб не мусорили и «детишек» тебе не топтали.

Я вся передёрнулась. Знал бы ты, Петя, что я уже по лесам хожу. Правда во сне.

Когда сосед вернулся, отослала его домой — сразу после разбора пакетов я собиралась в душ и спать. Крепко-крепко и, надеюсь, без сновидений.

Сказ двенадцатый. Один раз случайность, два — совпадение

Я резко открыла глаза. Из зала доносился уже привычный шорох.

Села, проведя рукой по косе. Перед сном заплетала её тысячу лет, словно, подражая моим спутанным мыслям, волосы спутались сильнее обычного.

Тяжело вздохнула. Сна ни в одном глазу, зевать не тянет, а в теле чувствуется лёгкость, будто и не спала вовсе.

Значит, снова сон. Очки на тумбочке подтверждают эту теорию — я вижу всё очень отчётливо. Потёрла глаза, проморгалась и нехотя встала.

Кот ожидал у задней двери. Было достаточно светло — солнце ещё не окончательно зашло. Кажется, время в моих снах течёт так же, как и в реальности.

Надев кроссовки, не мешкая, открыла заднюю дверь. Открылась — не удивительно. Кот довольной трусцой умчался к калитке, а я впервые смогла осмотреть всё вокруг при таком ярком освещении.

Солнце светило из-за высоченных елей, пробиралось сквозь ветви, опуская лучи на двор. Высокая пожухлая трава с проросшими колосьями шелестела от тёплого ветерка, и этот звук отдалённо напомнил шёпот.

Я спустилась с крыльца, проведя по слегка сырым перилам ладонью. Древесина дома во сне отличалось — более грубая, с бороздами и торчащими то там, то здесь мелкими щепками. Этот дом был куда древнее того, в котором я жила, и с улицы выглядел меньше. Отойдя на несколько шагов, пришла к выводу, что дом выглядит не просто меньше, он кажется совсем крохотным, словно кроме основного зала в нём больше ничего нет.

— Как избушка, — пробормотала задумчиво. Крышу избы венчало бревно, на конце которого виднелась вырезанная фигурка, отдалённо похожая на ворона. Я видела такие штуки на картинках в учебнике по истории, кажется, обычно навершие крыши украшались чем-то типа конька.

Обошла дом по кругу — с той стороны тоже имелось крыльцо, но дверь в дом, как я ни старалась, открыть не получилось. Что-то мне это напоминает.

Кот ходил за мной по пятам и контролировал каждое действие. Когда я принялась излишне сильно дёргать ручку, он возмущённо мякнул, намекая, что пора прекращать это гиблое дело и не калечить дом.

Пришлось с ним согласиться, тем более в голову закралось некоторое подозрение. Неясное, больше интуитивное, но я зашла в дом, прошла через весь зал и взялась за ручку основной двери.

Открыла.

Выдохнула.

Передо мной был мой двор. Со скошенной травой, посвежевшей тропинкой и особняком Мининых напротив.

Медленно спустилась на улицу, обошла дом — большой, с красивым расписным деревом на фасаде.

Задний двор тоже выглядел обычно, а главное, здесь не было никакой калитки — сплошной ровный заборчик.

Поднялась на крыльцо, попыталась открыть дверь. Не открылась.

По телу пробежали неприятные мурашки, но в то же время живот скрутило от странного чувства. Словно я стою над пропастью и вот-вот прыгну. Высота пугала, но хотелось испытать этот страх, а вместе с ним и восторг.

Мурашки покрыли всё тело, волоски на руках и затылке зашевелились. Сердце зашлось в рванном ритме, словно я остановилась после скоростной пробежки.

Вернувшись в дом через входную дверь, закрыла её на ключ. Снова прошла к задней двери, открыла. Передо мной — странное место с высокой травой, покосившимся забором, приоткрытой калиткой и густым лесом.

Закрыла и повернула замок на всякий случай. Села на диван, который приветливо скрипнул, словно хвастаясь — я новенький. Провела по тёмной коже рукой, ещё больше задумавшись. Прямо напротив на стене висело огромное серебряное блюдо, в котором я увидела своё слегка искажённое отражение.

Откинувшись на спинку дивана, всмотрелась в потолок. Так и сидела, совсем не заметив, как провалилась в сон.

*****

Я проснулась в зале, на диване. Это испугало. Сильно испугало, потому что, если я не в кровати, значит, ночью я вставала. А если вставала, то…

Зрение было нечётким. Потёрла глаза, ещё раз. Размыто. Пришлось идти за очками. А во снах они мне не нужны…

Или это всё-таки не сны?

К чёрту это, сейчас дело поважнее — Петин торт. Как раз убью на него весь день под какое-нибудь кино, и думать о всяких глупостях не придётся.

Бегать от проблем не в моём стиле, но в последнее время я бегала крайне успешно. Вот и сейчас, совершенно не заметив, как прошло время, я с небольшим тортиком наперевес выходила из дома. Надеюсь, Петя любит морковник, у меня к нему особый талант.

Не тут-то было. Торт пришлось вернуть в дом, заодно взять новую похоронную тряпку.

Тело пробрала дрожь — в этот раз мёртвого «гостя» спокойно воспринять не получилось.

Кошка. Целая взрослая кошка. Мёртвая. У меня под крыльцом.

Чёрт. Чёрт! Чёрт!

Руки тряслись. Хотела позвать Петю, но портить человеку праздник… Нет. Сама справлюсь. Откопаю ямку побольше, потом закопаю.

Красавица черепашкового окраса — рыже-бело-чёрная. Лежит умиротворённо, словно спит, но чему меня точно жизнь за эти годы научила, так это не надеяться по-пустому. Вот и я не надеялась на то, что кошка жива.

Ладно, надеялась. Заворачивая её в большую тряпку, всё ещё надеялась. Хоронить грызунов, птичек и иже с ними оказалось морально гораздо проще, чем кошку. Кошки же… Они ведь такие разумные, почти как люди. Вон, Кот, он даже поразумнее некоторых людей.

— Р-мяу, — обернулась. Мой пушистый друг шёл за мной попятам, наверняка планируя совершить свой ритуал — три круга вокруг могилы.

Рядом с моим домашним кладбищем кучкой лежали камушки — в прошлый раз я собрала лишних, и это оказалось очень кстати.

Дальше всё по старой схеме: сарай, лопата, яма. Закопать, выложить камушками идеально ровный круг. Затем партия Кота — «мяу-мяу» и хоровод.

Почему это происходит со мной?

Стоя в ванной, я минут десять намывала так и не успокоившиеся руки. Я стойко принимала всё, что происходило со мной ранее, но сейчас… Последняя капля.

Подняв голову, посмотрела на своё отражение. Глаза блестят, зелень стала ярче — вот-вот заплачу. Волосы из тугого хвостика выбились, обрамляя лицо тугими кудряшками.

Шмыгнула.

Нет. Не последняя капля. Я девочка стойкая, и не такое переживала. Моя соседка в детдоме — Марина, кстати говоря — умерла во сне, сердце остановилось. Самолично хоронить мне её не пришлось, конечно, но обнаружить труп на соседней кровати… То ещё чувство.

А это всего лишь кошка. И белки. И воробьи. Всякое в жизни случается.

Не заметила, как нервно кусаю губу, содрав кожу. Дурацкая привычка. Дурацкая жизнь.

Чтоб её.

Насухо вытерла руки, заправила выбившиеся пряди за уши натянуто улыбнулась. Торт в руки и на вечеринку. Создавать вид веселья и интереса.

Из особняка Мининых доносилась музыка — слышно даже с улицы. Громкие разговоры и плеск подсказали, что на заднем дворе имеется бассейн, где большинство гостей и обосновалось. Что ж, значит, сидя дома под кондеем, я буду чувствовать себя вполне комфортно.

Какая наивная! Начиная с прихожей, дом был до отказа забит гостями — они разговаривали, крича друг другу в уши, чтобы перекрыть музыку, выпивали, кто-то играл в настолки, кто-то задумчиво втыкал в потолок, сидя на диване. Вдаваться в подробности не стала, пошла в единственное известное мне в этом доме место — на кухню.

Пришлось пропихиваться. Крепко сжимая в руках коробку с тортом, я старалась найти всё новые прорехи в толпе, через которые можно было бы пройти, никого не задев. Не люблю толы, лишние контакты — тем более.

Проходя мимо столовой, увидела, что длинный красивый стол сейчас был заставлен стаканчиками. Две шумные компании напротив друг друга играли в бирпонг и выглядели изрядно выпившими. Жесть, на часах только к девяти…

А на кухне оказалось… тихо. И пусто. Только Алек сидел там же, где и в прошлый раз, рылся в планшете, попивая что-то из кружки. Судя по запаху — кофе.

Дверь за моей спиной закрылась, отрезая нас от толпы. Голоса доносились — но приглушённые и не такие навязчивые.

Алек не сразу на меня посмотрел, поднял голову только тогда, когда я уже устала стоять в дверях. Почему стояла? Не знаю. Как-то неловко вдруг стало, да и тревожить уединившегося мужчину не хотелось.

Он окинул меня, стоявшую как бедная сиротка, стальным взглядом. Я усмехнулась. Он вскинул брови. Ну не объяснять же ему, что меня развеселили собственные мысли про «бедную сиротку»?

М-да.

— Здравствуйте.

Собственный голос меня не устроил. Интонации такие, словно я опоздала на урок, а там какой-то новый незнакомый учитель.

— Здравствуй, Морена.

Всё-таки зря я своё имя сказала, с этого станется теперь всегда меня так называть. Хотя какой «всегда»? Словно планирую с ним пересекаться в будущем.

И мне показалось, или он на «ты» перешёл? Хотя «здравствуй» не совсем панибратское приветствие… Или всё же панибратское?

— А Петя… — чуть не спросила «дома»? Конечно, он дома, где ему ещё быть?

— Наверху. На третьем, там закрытая часть дома. Если подождёшь, я провожу тебя.

Так, всё же «тыкает»…

— Вам, — поправился он и почесал переносицу. — Извините, как-то уже запутался, с кем из друзей Петрушки и как разговаривать.

— Почему Петрушки? — я села по другую сторону стойки, поставив коробку с тортом перед собой.

— Потому что шут, — легко ответил Алек. — Кофе?

Мотнула головой отрицательно.

— Значит, чай, — он встал — пара едва заметных плавных движений, и он уже заливает заварку кипятком.

— Спасибо, — пробормотала, когда передо мной поставили чашку и блюдце. Вытащила ситечко с заваркой, осторожно постучала о край чашки, чтобы стряхнуть капли, положила его на блюдце. И всё под внимательным взглядом. Посмотрела в ответ — вопросительно.

Алек моргнул несколько раз и вернулся к планшету. Через пару минут неуютного молчания добавил:

— Когда допьёте, скажите, мы пойдём наверх.

— Хорошо.

Допивать в тот же миг не стала — немного потянула время. Было бы неловко сорваться в ту же секунду. Ну, так мне показалось. Да и Алек, кажется, был занят, хотя к кружке больше не притрагивался.

— Спасибо за чай, — встав, убрала всё за собой. Помыла чашку.

— У нас посудомойка есть, — не поворачиваясь, отметил Алек.

Я промолчала. Какой же он… некомфортный. Не в пример племяннику. С Петей я даже уснуть рядом с могу — настолько он кажется «своим».

Взяла коробку с тортом, встала у двери, ожидая. А Алек… В этом, конечно, нет ничего странного, но мне было странно (хотя суп его авторства меня тоже удивил): Алек принялся загружать имеющуюся в раковине посуду в посудомойку.

Ну вот не выглядит этот мужчина как тот, кто хоть как-то задействован в домашнем быте. Совсем не выглядит!

— Идём, — закончив, он подошёл ко мне и открыл дверь.

Я юркнула в шумную толпу, мгновенно растерявшись, но Алек обогнул меня и, идя рядом и в то же время несколько впереди, повёл через людей, словно ледокол. Как-то он так делал, что дорога перед нами освобождалась, и мы без проблем дошли до лестницы.

Судя по всему, на втором этаже тоже было немало народу, а вот третий пустовал.

— Тут только хозяйские комнаты, поэтому гостям в большинстве своём сюда нельзя. Весь дом в распоряжении, кроме кухни и третьего этажа.

— А в кухню почему нельзя?

— Чтобы я мог спокойно попить кофе, — лица Алека было не видно, но, кажется, он улыбнулся. Впрочем, когда кажется, креститься надо.

На третьем этаже тоже имелась гостевая комната, где собрался «избранный» круг Петиных друзей. Мне стало ещё более неловко — припёрлась, да ещё и нарушила уединение старых знакомых.

Но Петя встретил меня счастливейшей из улыбок:

— Я уже начал думать, что ты не придёшь! — выскочил он из кресла ко мне навстречу.

Неловко улыбнулась.

В просторной комнате вокруг журнального столика, заваленного закусками и напитками, стояли два дивана и кресла, на которых все и расселись. Алек, пройдя через всю комнату, занял один из четырёх подоконников.

В одной из стен — камин, над ним — телевизор в деревянной раме. Противоположная стена занята стеллажами с книгами и разного вида декором — какими-то фигурками и парой ваз странных форм.

— Ребята, это Марина. Марина, это Дима, Лена, Света, Олег, Слава, Андрей.

Кивнула приветственно. Петя не преследовал цель познакомить меня со своими друзьями, но их со мной — познакомил. Запомнить, что я Марина куда проще, чем понять, кто здесь Олег, кто Лена, кто Слава и прочие. Хотя Лену и Свету определила сразу — они были девушками.

Чудеса дедуктивного мышления.

— Это тебе. С днём рождения, — передала коробку.

— Да не стоило…

— Торт.

— Стоило, — тут же согласился он. Троглодит.

Краем глаза заметила, как фыркнул Алек. Мило. Несмотря на всю его холодность и язвительность, племянника он точно любит — со всеми его косяками и ребячеством.

Оставаться не хотелось, но Петя не спрашивал — усадил меня в своё кресло, а сам сдвинул друзей на диване.

В лучших традициях детского сада ребята играли в правду или действие. Бутылочки не было (ну, то есть бутылки были — много, но не для игры) — у одного из парней имелась программа в телефоне, которая указывала номер участника. Мой номер был девятым, и, что удивительно, Алек тоже был в игре. В один момент он перешёл от окна поближе, облокотившись о спинку моего кресла. Мне не жалко — кресло огромное и с Алеком мы никак не соприкасались, но желание свалить стало ещё сильнее.

— Я открою окно? — спросила у всех, заметив, что у меня немного гудит голова. Тяжёлый парфюм, знакомый — это Алека, чей-то очень сладкий — кого-то из девушек, запах табака и кофе — всё это давило на мозг.

— Тебе жарко? — Петя обернулся и проверил кондиционер — он был включён.

— Нет, просто немного голова побаливает из-за парфюмов, — надеюсь, никого не обидела. С другой стороны — без разницы. Всё равно никого больше не увижу, друзья Пети от Пети очень отличаются — такие же снобы, как и друзья Виты. Золотые детишки явно не приняли меня в свою компанию. Ну, оно мне и даром не надо.

Пошла к окну, заметив выражение лица Алека, — он вскинул бровь, явно поняв, чей парфюм мне не понравился. Не знаю, задело это его или нет — нечитаемое лицо — но почувствовала себя ещё более неловко.

— А знаешь, — пробормотала, оборачиваясь к Пете, — я, наверное, домой.

Посмотрела на соседа умоляюще. Ну правда, совсем это не моя компания!

— Да, конечно. Ты, наверное, устала, — он тоже встал. — Я тебя провожу. Ребят, играйте дальше.

— Всем до свидания, — помахала ручкой и, ни на кого не смотря, ускакала в коридор. Фью. Возможно, у меня какие-то проблемы, но не могу я в таком обществе находиться. Чувствую себя… как крыса, забежавшая на великосветский банкет.

— Прости, я даже как-то не подумал, что тебе они не понравятся, — виновато проговорил Петя, спускаясь вместе со мной. — И ты им тоже, — добавил. Вот насчёт этого мог бы и промолчать. — Мне даже как-то обидно, они такие узколобые, оказывается.

— Я бы на их месте тоже не поняла, что такая, как я, здесь делает.

— Какая «такая»? — фыркнул Петя. — Особенная? Отличающаяся? Признаю, такие тусовки точно не для тебя, ты совсем другая. Как будто бы уже давно из этого выросла.

— К счастью, подростковые пьянки прошли мимо меня, — тоже усмехнулась.

— Знаешь, Марин, ты как будто себя не ценишь, — вдруг выдал этот доморощенный психолог. — А надо ценить. Это не ты не подходишь этой тусовке, эта тусовка не подходит тебе.

Последнее он уже кричал мне в ухо — мы снова оказались в толпе.

— Как глубоко! — крикнула в ответ.

На время разговор прервался, но на улице Петя продолжил:

— Вот даже дом этот. Это же твоё наследство, а ощущение, словно ты отнекиваешься от связи с Ядвигой. А я вот не сомневаюсь — вы родня. Уверен на все сто процентов.

— Смешной такой, — закатила глаза. Уверен он, ага. Даже если по фоткам судить — потомственные блондинки с мягкими волнами точно не могут быть моими родственницами. Если только мой отец жгучий кудрявый брюнет, но и то, задачки по генетике подсказывают, что я как-то иначе выглядела бы.

Ладно, плевать. Родственницы — не родственницы, какая разница? А вот с домом Петя угадал — всё ещё ощущение, что его в любой момент могут отобрать или что я в гостях.

Внутри всё сжалось, и я посмотрела на свой деревянный домик. Сердце ощущало его родным, но разум!.. Разум не давал окончательно поверить. Глубоко в подсознании сидел червь, грызущий меня мыслями: что, если мне снится не только странный лес и избушка, что, если это всё — сон?

Бред, конечно. Чтобы такие сны посещали, принимать нужно не глицин и не валерьяночку, а что позабористее.

Петя проводил меня до самых дверей, осматриваясь. Не трудно догадаться, что ищет. Сказать? Не сказать? Хотя, Петя точно заметит, что на заднем дворе появился новый круг.

— Сегодня тоже был, — сказала без лишних слов. — Кошка.

Он помолчал немного, пока я открывала дверь.

— Если хочешь, я могу с тобой побыть. Всё равно до завтрашнего обеда, а то и ужина, никто никуда не уйдёт, — он говорил про толпу у себя дома.

— Да нет, что ты, веселись, — махнула рукой. — Я в порядке, уже привыклось.

— Но ты это… — я посмотрела на него. — Держи меня в курсе, ладно? Если что-то странное будет.

— Ладно, — пожала плечами. Скрывать от соседа происходящее в доме было бы трудно, особенно учитывая то, что он ошивается у меня почти всё свободное время. Тем более Петя точно больше знаком с этим местом, чем я, да и в целом, судя по всему, в курсе некоторых странностей. Он сможет помочь мне разобраться.

Если будет, с чем разбираться.

Весь следующий час я пробыла в ванной. Сначала откисала в горячей воде, несмотря на жару за окном, потом пыталась распутать вконец сошедшие с ума волосы. Распутываться они не хотели, пришлось вылить на них почти весь бальзам и вымывать по прядке. Ну что за наказание?

Кот мяукал под дверью — возмущённо, не иначе. Его, как и всех котов, бесили закрытые двери.

Выходя из ванной, поймала его укоризненный взгляд. Наверняка думал, что я там без него весёлым чем занимаюсь.

Перекусила, просушила волосы феном, легла. Кот тут же запрыгнул на кровать — пришлось вставать и идти мыть ему лапки. Кот отреагировал спокойно, даже не дёрнулся, когда фен загудел. Снова легли, уже в обнимочку — пушистый урчал, убаюкивая, но сон так и не шёл.

Надо идти в подвал. Странная идея, учитывая то, что уже ночь и прошлый мой поход был не самым приятным, но мне туда просто необходимо. Проверить, что там и как.

Страха почти не было, только мурашки табуном ходили от макушки до пят — туда-сюда, туда-сюда.

Кот возмущённо крякнул, когда я переложила его с себя на кровать, но тоже встал. С ним идти будет спокойнее.

Вошла в чулан, открыла напольную дверь, спустилась, подсвечивая ступеньки фонариком. Включила свет. Он точно так же, как и в прошлый раз, постепенно разгорался — от светильника у лестницы до светильника в самом конце помещения.

— Чёрт.

Это всё, что я могла сказать — ничего в подвале не говорило о том, что я здесь уже была. Ни следа разгрома…

Сказ тринадцатый. Три — закономерность

Я нервно пробежалась глазами по помещению в поисках ведра и швабры. Их не было. Если их нет тут, значит, они в чулане. Подняться и проверить? Или поберечь психику?

В несколько широких шагов я дошла до той тумбы, которую уронила в прошлый раз. Сдёрнула полотно, ожидая увидеть хоть что-то, пусть даже череп, но под стеклом ничего не оказалось. Пустота, подсвеченная желтоватым светом.

Гулко сглотнула. Проверила следующую тумбу — на ней лежала короткая дубинка. На другой — флейта, на третьей — стрелы, на четвёртой — кнут, на пятой — диадема. Так я содрала все покрывала, под каждым — предмет, будь то оружие, бытовая вещичка, музыкальный инструмент или что-то неопознанное. Последней была тумба с гуслями.

Пустует только та тумба, которую я уронила. И почему пустует? Если там правда был череп, и он куда-то закатился и потерялся, то и тумба должна была валяться на боку в куче осколков.

Но нет, она стояла — целенькая, нетронутая, даже пыли не было.

Стоп. А где пыль? Я ведь так и не убралась… В тот раз не вдохнуть было, а сейчас воздух разве что не искрит от чистоты.

Сняла очки, потёрла глаза.

Что за чертовщина?

— Кот, идём, — решила не задерживаться в жутком месте, собрала все полотна и кинула в один из углов — уберу потом, если вообще когда-нибудь спущусь сюда ещё раз.

Кот первым помчался к лестнице, я, выключив свет — за ним. Вот и свет тоже — в прошлый раз я точно сбежала, ничего не выключив, а сейчас пришла — света не было.

Поднялась, закрыла подвал и сразу принялась гуглить.

— Заговор от нечистой силы, — проговорила написанное. Хотя какая «нечистая»? Очень даже чистая — ни пылинки.

Первая ссылка вела на какую-то книгу про чародейство. Уточнила запрос, добавив к нему «в доме». Перешла на первый же сайт, уселась на диван.

— Заговор для гармонии в доме… от воров… для всякой благодати… Всё не то, — почесала нос, стараясь не думать, какой фигнёй сейчас занимаюсь. Через пару ссылок нашла заговор, не требующий от меня в срочном порядке святой воды, свежей петрушки, смеха младенцев или крысиных когтей.

«Заговор надлежит читать, сидя напротив двери, дабы заблокировать проход нечистой в вашу обитель. Всякая нечистая приходит извне, в доме не зарождается, потому, ежели нечистая заходит к вам гостевать, вы перекроете ей всякий доступ. Ежели нечистая уже обосновалась под вашей крышею, перейдите по ссылке…»

Пока решила обойтись без дополнительных статей. И вообще, бред это всё конечно, но попробовать стоит. Ради собственного спокойствия.

Села перед задней дверью, скрестив ноги по-турецки, положила перед собой телефон с нужным заговором. Почувствовала себя крайне глупо, но не сдалась — начала читать.

— Отыде дьяволе от храму и от дому сего, от дверей и от всех четырех углов. Нет тебе, дьяволе, части и участия, места и покою, здесь крест Господень, Матерь Христова, Пресвятая Богородица, святый Пётр, святые Евангелисты: Иоанн, Лука, Марк, Матфей…

Замолчала. Нет, всё-таки фигня какая-то. Тем более странно просить защиты как «раб божий», если я даже не крещённая. Надо что-то другое искать.

Через десять минут нашла что-то более или менее приемлемое.

— Нечисть коварная,

Я, Морена, обращаюсь к тебе:

Обойди мой дом стороною ты,

Не коснись меня и семьи моей,

Пусть мы будем жить долго и счастливо.

Ну а если ты все же придешь сюда,

Пусть накажут тебя силы светлые.

— Ты бы дверь хоть открыла.

— Не открывается она, — ответила машинально. — Блин, это тоже фигня. За какую такую семью прошу? Нет же никого.

— И то верно, — сказали совсем рядом.

У меня волосы дыбом встали. Медленно обернулась на звук. Глубоко вдохнула…

Завизжала. Только ничего из моего горла не вышло — ощущение, словно его сдавило. Так и сидела, сипя с открытым ртом.

— Ты чего это?

Тот самый череп, который так напугал меня в подвале, стоял в углу комнаты, венчая кривоватую палку. Ещё и провалы глазниц красным светятся.

— Вот же ведьмы пошли трусливые, — фыркнул череп, и, несмотря на весь ужас происходящего, я отметила, что фыркать ему нечем, даже челюсть не шевелится.

Закрыла глаза. Вдохнула, выдохнула. Попыталась вспомнить, ложилась ли я спать.

Ложилась. Но не уснула. Или уснула?

Щипнула себя за предплечье. Ощутимо, но разве это доказательство?

— Ты посильнее щипни, может, проснёшься, — снова фыркнул череп.

Ладно, чёрт с ним!

— Ты кто? — резко открыла глаза и уставилась в глазницы напротив.

— Знал бы я ещё, — череп прыгнул ко мне, странным образам отталкиваясь своей палкой. Я попятилась. — Но ты должна меня отпустить.

— Я вроде и не держу…

— Не держишь, но без тебя я уйти не могу.

— Куда?

— В мир иной.

По телу пробежали мурашки.

— Да я в мир иной не планирую вообще-то…

— Да не в этом смысле! Что за ведьмы пошли?

— Не знаю…

Кот мяукнул и поскрёб дверь.

— Выйти хочет, — сказал череп.

— Дверь не открывается.

— Так ты не открываешь, вот и не открывается!

— Да блин… — встала, повернула замок. Открыла дверь, которая типа не открывается.

Кот тут же выскочил на улицу.

— А говоришь! — череп в несколько прыжков оказался рядом, слегка толкнул меня и тоже вышел на улицу. — Благодать! В Нави и воздух чище!

Надо… Надо подумать. Хотя чего думать? Я либо в коме, и мне всё снится, либо всё взаправду. Оба варианта предполагают одно — плыть по течению. И смириться.

— Ну наконец-то! — сказал кто-то ещё — не череп. Я посмотрела на Кота, который довольно перекатывался в траве.

Накаркала, получается. Хотела говорящего Кота — получила!

— Что здесь происходит? — спросила у этих двоих. Они-то явно в курсе, не то, что я.

— А что здесь происходит? — Кот лёг набок и окинул меня насмешливым взглядом.

— У тебя вот спрашиваю.

— Сама подумай. И нам озвучь — интересно послушать, — говорил Кот совершенно человеческим голосом, ни тебе «мур-мяу» после каждого слова, ни тягучих интонаций — просто, ровно, немного высоко.

— Задняя дверь моего дома ведёт в непонятное место, мой Кот разговаривает, а ещё притесалась какая-то башка.

— В сущности всё верно, — Кот поднялся, потянулся, издав тихий мявк. — Ты находишься в Нави, Морена, а дом твой — переходный пункт, ты же… Ты — провожающая.

— Какая ещё провожающая? — нахмурилась.

— Та, что управляет переходом и провожает из Яви в Навь.

— И что, этой вашей «провожающей» любая приблудная девица стать может?

— Нет, только особенная.

— Тогда тут не про меня — я самая обычная.

— Была бы обычной, дверь бы не открылась! — отчеканил Кот.

— Потому ты и должна меня отпустить! — напомнил о себе череп.

— Чего это должна? — возмутилась. — Я вообще не понимаю, что тут происходит!

— Эй, она у тебя какая-то глуповатая, — сказал череп Коту.

— Я вообще-то всё слышу!

— Не глуповатая, недогадливая просто, — защитил меня Кот.

— Ну так — глуповатая, — череп повернулся ко мне, и свет их его глазниц слегка ослепил. — Ты должна отвязать меня от дома, отпустить в Навь.

— Да ты вроде не привязан…

Череп тяжело вздохнул.

— Ты, ведьма, должна силу свою использовать и отпустить меня. Предыдущая ведьма всех отпустила, а про меня забыла — вот и кукую уже который десяток!

— Да не ведьма я!

— Ведьма, — не согласился Кот. — Очевидно, потомственная, раз тебе дом достался.

— Да это вообще случайность, — потёрла лицо руками. Темнота Нави показалась жуткой — свет лился только из дома и глаз черепа, небо же, кажется, было затянуто тучами.

— Случайностей не бывает, — парировал Кот. — И ты ведьма, нравится тебе или нет. Правда, в силу ты, кажется, не вступила…

— В смысле не вступила? — возмутился череп. — Тогда как же она меня отпустит?

— Я же говорю — не могу тебя отпустить, — напомнила черепу. — И не ведьма я.

— А это всё — твой сон, — язвительно сказал Кот.

— Может и сон!

— Да за что ж ты мне такая… Лияша такая умница была, разумница, а ты…

— Лияша? Ты про Лияну Прохоровну? — Кот промолчал, явно не желая вдаваться в подробности. — А ну рассказывай! На том фото с котом всё-таки ты был, я права? И та женщина… Это не родственницы, это всё одна и та же, да?

Кот нехотя кивнул.

— То есть ты бессмертный?

— Смертный, ещё как смертный, — покачал он головой. — Только с тобой должен быть до поры до времени.

— А Лияна Прохоровна? Она ведь не старела, тогда где она сейчас?

— Умерла, родимая, иначе жила бы в доме своём, как и другие яги… Ядвиги до неё.

— Не говори только, что это дом бабы-Яги? — оговорку я прекрасно расслышала, по спине снова пробежали злосчастные мурашки.

— Говоришь, недогадливая, — череп поскакал в темноту — к калитке. Кажется, он попытался выйти, но воздух вдруг засиял, не пропуская дальше. Это какой-то защитный купол?

— Так что?

— Да, — вздохнул Кот.

— Что да?

— Ягин дом.

Помолчала. Пазл складывался стремительно — и печь эта странная, и артефакты в подвале, книги, безделушки… Во что я ввязалась? Точнее даже — во что меня ввязали?

— А я-то тут причём? Меня как это всё касается?

— Да чёрт его знает! — тяжелее вздоха я в исполнении Кота ещё не слышала. — Лияша на тебя всё переписала, мне ничего не доложила. Всё сумбурно было — за пару дней. А потом она ушла, больше не видел. Почуял только, когда её жизнь покинула — и сам ушёл.

Кота стало жалко. Он столько лет жил со свей хозяйкой и вот так вот, без слов, потерял её. Да ещё и я на его голову свалилась.

— Но точно же ведьма, — добавил Кот. — Ты — ведьма. И не спорь, всё в тебе об этом говорит — от добра твоего, до волос спутанных.

— А волосы тут причём? — не поняла.

— А притом, что волосы ведьмы — душа ведьмы. Раздрай в душе — и на голове раздрай будет, а ты вон — лохматая какая.

— Ну спасибо…

Верить не хотелось. Что уж там — не поверилось бы, даже если бы хотелось. Обычная я. Точно не ведьма. И всё это — глупая случайность.

— Раз тебе дом перешёл, то и обязанности все — на тебе, — продолжил Кот.

— Я не ведьма. За столько лет я бы точно заметила в себе особые силы, но нет, понимаешь?

— Лияша тоже могла ошибиться, впопыхах-то, — словно засомневался Кот. — Но, если ты не ведьма, надо другую искать — без неё лес дольше не продержится, уже тоскует. Тогда и дом тебе придётся отдать.

— Отдам, — сказала с уверенностью, которую не испытывала.

Кот помолчал. Череп так и продолжал биться о защиту дома, пытаясь выйти, отчего нас периодически освещало голубым светом.

— Ежели так, то тебе самой придётся искать себе замену. И в Яви ты её не найдёшь, придётся здесь искать. Только думается мне, что ты всё же та самая.

— Вряд ли.

— Как хочешь. В любом случае, без другой ведьмы — на тебе всё, есть у тебя сила, или нет. Домовой хозяйку в тебе признал, лесу ты уже помогла — и водяной у тебя в долгу, и волкодлак. И без силы справлялась, придётся и дальше справляться.

— Чего-чего? — притормозила Кота. — Ладно, домовой, тут понятно — кто-то в доме всё же убирает. Но водяной и второй… волкодлак? Этим-то я когда помогла?

— Вроде молодая совсем, а голова дырявая, — посетовал Кот. — Водяному на озере помогла — русалочка молодая в камыше застряла, да и позвать никого не могла — озёрные жители по ночам спят почти беспробудно.

То есть та рыбина… Русалка? А чего маленькая такая? Ребёнок, что ли? Блин, надо было получше рассмотреть… Хотя, увидь я человеческие очертания, совсем бы крыша поехала.

— А как русалки выглядят? — устав стоять, села на ступеньки.

— Да как у вас и принято считать — полулюди, полурыбы. У Лияши книг много, изучи, сразу всё поймёшь.

— А с волкодлаком что?

— Так тот волчонок в овраге! Обернулся малыш, и застрял со страху. Дети всегда непоседы — решил без мамки с папкой лес прошерстить, вот и поплатился. Хорошо, печь подсказала, что в лесу беда.

— Печь подсказала?.. — у меня голова сейчас просто взорвётся.

— Ты, Моренушка, лучше в книгах посмотри, я покажу, какие нужны. Главное знай: два мира есть — Явь и Навь. Явь тебе знакома, а Навь — это в людском понимании «сказочный мир». Раньше и в Яви были силы, сейчас — пусто почти, крещение так сказалось, всем народам пришлось в Тридевятое переселиться.

— Тридевятое — Навь? — уточнила.

— Она самая. Словами долго объяснять, ты почитай — быстро всё схватишь.

— Быстро схвачу, ага…

Моё сознание раскололось на две части. Одна, та, что побольше, принимала всё происходящее на веру. Да и разве есть причины сомневаться в том, что видишь глазами, слышишь ушами и трогаешь руками?

Другая часть, поменьше, пыталась убедить меня в том, что я сошла с ума. Раньше бы я назвала эту часть рациональной, но сейчас… Глупо отрицать, что Кот говорит, на палке скачет живой череп, а задняя дверь ведёт в другой мир.

Несмотря на моё внешнее несогласие, внутри что-то трепетало от одной лишь мысли, что я действительно могу оказаться той самой ведьмой. Сомнительно, глупо, по ощущениям похоже на то чувство из детства, когда в каждый день открытых дверей надеешься, что ты понравишься какой-то милой семье и тебя заберут.

Не забрали, вот и сейчас надежды беспочвенны.

Но если только представить…

Лучше даже не представлять. Разочарование всегда бьёт по самым больным местам.

— Кстати, — у входа в дом вспомнила очень важный момент, — почему здесь животные дохнут?

— Почувствовали новую ведьму в доме, пришли на частокол, — очень «понятно» пояснил Кот.

— Но я не ведьма, — продолжила настаивать на своём.

— Это ты им скажи.

— И что за частокол?

— Частокол Бабы-Яги — из костей и черепов. Зверьё перед смертью сюда идёт, чтоб ты защиту дома построила.

— И я строю, — осознала, нахмурившись. Дёрнуло же меня что-то хоронить прямо под забором, и эти круги из камней… А потом и Кот со своим ритуальным обхаживанием.

— И ты строишь, — многозначительно повторил Кот.

Как же всё сложно…

— Ладно. С этим надо переспать, а завтра решим, да? Ты почему в дом не заходишь? — только сейчас поняла, что стою на пороге, а Кот — по ту сторону.

— В доме я говорить не смогу, недостаточно силы — ни в тебе, ни в стенах. Пока для разговоров только Навь, потом…

— Потом мы найдём настоящую сильную ведьму, и всё у вас наладится, — поняла. — Хорошо, не говоришь, так не говоришь. Завтра мне лапкой нужные книжки покажешь. Череп? — посмотрела в светящиеся глаза. — Ты тоже заходи, не на улице же тебе стоять. От тебя я тоже жду истории — кто ты, откуда и прочее.

— Знал бы я ещё, — пробормотал он и ускакал за печь. Я же пошла спать. Утро вечера мудренее.

Сказ четырнадцатый. В котором небыль становится былью

С самого утра я села за изучение нужных книг. Информация тоннами откладывалась в сознании, но воспринималась так, словно я читаю фэнтези. Ну правда, трудно поверить, что мётлы у меня в сарае не просто мётлы, а древние артефакты разного назначения, основное из которых — полёты. Одна из книг, скорее даже брошюра, была посвящена только метлам и их модификациям, среди которых затесался и мотоцикл, тот самый, что без ключа стоит и ждёт моего внимания.

По всему выходило, что ключ мотоциклу не нужен — только сила, которой у меня не было. Он годился для поездок в Яви и даже для полётов, при этом мог трасформироваться в метлу. Интересно, как это выглядит?..

Следом я пролистала книжку про нечисть — настоящую иллюстрированную энциклопедию. В Нави, а кое-где и в Яви, в самых глухих местечках, имелись русалки, лешии, волкодлаки, ведьмы, кикиморы и иже с ними. Имелись и более жуткие создания, например, игоши — демоны, души мертворождённых детей. Привычные ещё по школьной программе представления о нечисти и прочих существах оказались правдивыми.

Тридевятое царство… То самое, из сказок, которое ещё Тридесятое государство. Современной информации я не нашла, но и та, что есть — вполне исчерпывающая.

Всё по канону — Иван-Дурак-Царевич приходит к Яге, просит избу к лесу задом повернуться, а Баба-Яга его в Тридевятое провожает. Или в мир иной… Жутко, конечно, но, судя по всему, Тридевятое скорее как отдельный мир и туда после смерти никто не уходит — вполне себе живые товарищи обитают, добра наживают. Как переселились во время крещения Руси, так и образовали новую цивилизацию.

Тридевятое держится на трёх китах, а точнее — трёх древних родах: на Ягах, Кощеях и Горынычах. Потомственно только три этих рода заправляют Тридевятым — каждый своей территорией.

Итак, раньше в Тридевятое могли попасть только после смерти, и то самые избранные, или через Бабу-Ягу, если очень надо, но помирать не планируешь. Жить на два мира могли только Яги, Кощеи и Горынычи, в Нави обитала нечисть и, судя по всему, усопшие.

Сейчас же в Нави живые люди, правда, покинуть её они не могут — только через Ягу, и то за редким исключением, а так — с условием навсегда остаться в Яви. Никто жить в Яви не хотел — с инквизицией и пониженным фоном магии. Вот и получили мы в итоге новое Тридевятое, со своей госструктурой и прочим. Правда, Кощей, Яга и Горыныч всё равно самые главные…

Сложно, в общем. В книгах пару раз ссылались на образование какой-то Завесы — где-то писали о том, что это загадочное место только в планах, где-то о том, что Завесу уже заселяют. Больше информации я не нашла, да и гугл, конечно, ничем не помог. Оставалось только держать вопрос в голове и спросить Кота, как только он снова сможет заговорить.

Дверь в Навь днём не открылась — ожидаемо. Череп днём тоже не появлялся, словно всё произошедшее — дурной сон. Но вот очередной трупик под забором, на этот раз крысиный, спустил меня с небес на землю.

Что ж, будем выстраивать этот самый «частокол».

Про него я тоже почитала. Изначально частокол был из человечьих останков — путники приходили к Яге, она их умершвляла, скармливая им еду из Тридевятого, смертельную для жителей Яви, проводила ритуал и закрепляла души у частокола. Такая защита стояла поколениями, но Лияна Прохоровна, последняя Яга, все души отпустила, забыла только одну, ту самую, что доставала меня последние дни.

Про то, что говорил Кот, тоже нашла — зверьё приходит на порог к Яге, чтобы отдать свою душу на защиту царицы леса. Вот так вот, Яга — царица леса, удивительное дело. Как-то образ страшной носатой бабульки с царицей не вязался. Впрочем, вспоминая фото шикарной красавицы Лияны… Да, некоторые привычные стереотипы всё же оказались ложными.

Когда в глазах уже начало рябить от разного вида букв, я отложила чтение. Один стопроцентный вывод я сделала — в одиночку я по Тридевятому гулять не буду, тем более не отправлюсь к Кощею. Пусть даже с Котом и с черепом на палке — нет. Теперь я точно знаю, что это не сон, а значит, шастать по странным сказочным лесам может быть опасно для жизни.

Есть у меня один товарищ, который, как мне кажется, не откажет в подобном променаде. Чего уж там, Пётр Минин вперёд меня побежит исследовать правдивость бабкиных баек, даже если я его не приглашу. Вроде такой безбашенный, а уже догадался, что дельце наклёвывается интересное.

Приглашать его и правда не пришлось. Вечером он постучался ко мне, напросившись на ужин и чай. Конечно, я его впустила, правда, начинать разговор не спешила.

Петя сел на привычное уже место за столом, сложил перед собой руки как примерный ученик и принялся ждать, когда я положу ему спагетти с грибным соусом. Чайник, нагреваясь, тихо зашипел — скоро вскипит.

— Как в итоге посидели? — спросила, перемешивая еду.

— Скучно на самом деле, — Петя шумно втянул спагетти, ничуть не смутившись тому, что они горяченные. — Представляешь, Алек так с нами и тусил, хотя в разговорах не участвовал. Неужели переборол свою неприязнь к людям?

Или следил за моим домом.

Говорить об этой догадке я не стала, да и вообще наверняка накручиваю себя, но, вспоминая, что Алек сразу занял стратегическое место на подоконнике…

Ладно, бред, нужна я ему! И не обязательно же следить именно из окна того зала? На третьем этаже комнат немало — выбирай, не хочу.

Разговор утих.

Близился закат. Белые ночи закончились ещё стремительнее, чем привычная жизнь, но мне это было только на руку — после заката Дверь откроется. В теории это работает именно так.

— Петь, как ты смотришь на ночную прогулку?

— Крайне положительно, — он отпил чай. — Сейчас?

— Ну, — сверилась с часами, — минут через пятнадцать выйдем.

— И куда?

— В Тридевятое царство.

— Окей, — он кивнул, съел конфету. Не буду скрывать, ожидала несколько иную реакцию. Или он не поверил? Но если бы воспринял как шутку, то улыбнулся бы… — Всё-таки это дом Бабы-Яги, да?

— Ты чего такой догадливый, а? — возмутилась.

— Не догадливый, но в фольклоре шарю, а ты только что подтвердила мою теорию.

— Шарит он… — время стремительно двигалось к нужной отметке. Коленка вовсю тряслась, пальцы выстукивали монотонный ритм по столешнице.

— Да ладно тебе переживать, — Петя встал, потянувшись, и собрал посуду. Я и не пошевелилась — честно сказать, не в состоянии хозяйничать. — Всего-то в загробный мир идём.

— Ну, он не совсем загробный, — наблюдая, как Петя моет за нами посуду, в общих чертах рассказала ему о Тридевятом то, что сама знала. Уложилась в пять минут, что неудивительно — весь день почти убила, а накопала с гулькин нос.

— Нам не пора? — спросил он, как только я на несколько секунд ушла в себя. Пора-то пора, но как-то… стрёмно мне. И Кот где? Думала, будет ошиваться рядом, чтобы напомнить про Дверь. Или Портал? Нет, лучше пусть дверь будет Дверью… — Эй, не зависай!

— Не зависаю, — встала с тяжёлым вздохом. Поплелась в зал, надела кроссовки. Кот молча наблюдал с печи, источая возмущение — ему не нравилось присутствие Пети.

Я на его «не нравится» плевала с высокой башни. Извините, в камикадзе не нанималась и сама по этим сказочным колдобинам скакать не собираюсь. И вообще, не я себя в это дело втянула, а они — меня, так что могу и свои условия диктовать.

Что за «они», которые меня «в это дело втянули», я не придумала. Пусть будут Кот и Лияна Прохоровна.

Вдох. Выдох. Вдох-выдох. Вдох.

Открыла Дверь.

Открылась. В Тридевятом ещё не темно, но солнце спряталось. Что ж… вперёд?

Хотя куда вперёд? У меня идей нет.

Кот выскочил на улицу, окинул молчаливым взглядом вышедшего вслед за мной Петю. Долго смотрел, что-то прикидывал в своей кошачьей голове.

— Меня не забудьте! — задев меня, в Тридевятое выскочил череп. Петя уставился на него огромными глазами, но молчал.

— Забудешь тебя, — буркнула. — Не спрашивай, — сказала Пете.

— Тут связи нет? — проверил он телефон.

— А ты что хотел, кожаный? Может, тебе сюда ещё вай-фай протянуть?

О-о, вот это концентрация яда! Кот то ли мужиков не переносит, то ли Мининых, то ли конкретно Петю. Вероятно, всё сразу…

— Можешь зайти в дом, там ловит, — предложила более миролюбиво.

Петя послушно поднялся на крыльцо, следя за мобильником, перешагнул порог.

— Сразу появилась сеть! — восторженно проговорил он. — Сейчас, я Алеку звякну, скажу, что у тебя останусь.

— Вспоминая тот ваш разговор… Может, наплетёшь, что уехал к кому-то из друзей? — дядя Алек точно надумает чего-нибудь с рейтингом «only 18+». С другой стороны, какое мне дело?

— Он видел, что я к тебе пошёл… Алё? — на этот раз Петя не стал включать громкую связь: мне оставалось только гадать о репликах собеседника. — Я у Марины сегодня останусь… Ха-ха, очень смешно… Нет… Поучи меня ещё жизни… Да-да, ты побольше моего повидал… Всё, давай… Нет, стены закрашивать не придётся. Всё, отвали… Зануда.

Петя скинул звонок и широко улыбнулся. Святая невинность, не иначе.

— Прекращай скалиться, белобрысый, — бросил Кот. — Нам тут до отбоя надо пару мест посетить.

— Что за места? — Петя снова вышел на улицу.

— А ты, хозяйка, двери закрой. Сама, — проигнорировал Петю Кот.

— Почему сама? — пробормотала, закрывая дверь. Ну, как закрывая — замочной скважины или чего-то подобного на двери не имелось.

— Надо так. Идём.

Послушно пошли вслед за Котом. Он мелькал то там, то здесь, его хвост служил нам ориентиром. Освещали дорогу втроём, мы с Петей — через телефоны, и череп — глазами.

— Слушай, — обратилась к черепу. — А как тебя зовут хоть?

— Без понятия, — он скакал с трудом, запинаясь, но помощи не просил. — Как хочешь называй.

— Как это без понятия?

— Вот так — без понятия. Вообще жизнь свою не помню. Только с того момента, как к частоколу привязали, и то всё смутно.

— Тогда Черепом будешь, — не стала заморачиваться. — Кот, а тебя как зовут?

— Как ведьма назвала, так и зовут, — послышалось впереди.

— А как ведьма тебя назвала?

— Кот.

— Так я ведь не ведьма.

— Пока обратное не доказано, ты — ведьма, а я — Кот. Если другую найдём, пусть она называет.

— Фантазия у тебя шикарная, — усмехнулся Петя. — Сын родится, так и назовёшь? Или всё же он будет Мальчик? А дочка? Девочка?

— Да иди ты, — закатила глаза. Была доля истины в его словах — немногочисленные игрушки в детстве я тоже так называла — Медведь, Заяц, Мячик. И что такого? Очень удобно, вообще-то.

Путь был незнакомым — точно не к озеру, да и не туда, где щенка… то есть волкодлака из оврага вытаскивали.

— А куда мы идём? — не выдержала минут через пятнадцать.

— К коту учёному.

Я хохотнула, заценив шутку, но потом призадумалась.

— Что, серьёзно? — спросила недоверчиво.

— А я на шутника похож? — кто ж знал, что мой Кот такая язва.

Мой Кот. А ведь когда мы найдём настоящую ведьму, он останется с ней, да и дом… Обидно.

— Это тот, что «всё ходит по цепи кругом»? — шепнул мне Петя, не желая нарываться на Кота.

— Тот, — всё же услышали его. — Пришли почти.

Воздух стремительно менялся, становился более влажным и пах солью. Послышалось шуршание воды, а сквозь деревья начал проглядываться серый, в сумраке, берег и тёмная полоса воды.

— Море? — пробормотала.

— Лукоморье, — уточнил Петя. Он дал мне руку, помогая перелезть поваленное дерево, а через несколько секунд лес вдруг закончился, и мы оказались на галечном пляже. — А вот и дуб зелёный, и цепь на месте…

На открытом пространстве Кот не стал нас ждать, устроил коронное «тыгы-дык» до самого дуба. Солёный ветер донёс, что Кот позвал некоего Степана.

Из дупла, едва различимого в густой кроне дуба, показался рыжий комок. Он постепенно разрастался, превращаясь в огромного пушистого котяру. Степан, а это был он, медленно спустился по цепи, напоминая скорее облачную субстанцию, а не кота с отдельными частями тела.

— Степан, добрый вечер, — проговорил Кот, сев. Рыжий остановился на цепи где-то в двух метрах над землёй, непонятно откуда и непонятно чем достал круглые очки и нацепил на плоский, как у персов, нос.

— Дауноу не уидеу-лись, — тягуче проговорил он. Его голос звучал очень по-кошачьи, прямо карикатурно, не то, что у моего Кота.

— Давненько, — кивнул Кот. — Мы с вопросом пожаловали.

Степан посмотрел на нас с Петей, неприлично долго и безотрывно его разглядывающих, словно только сейчас заметил.

— Моуреуна-у Улаудимироуна-у да Пеутрушка-у Аулексеуич, — протянул он, произнося моё отчество на старый манер. — Не думаул не гадаул, что-у нагряунете-у.

— А вы откуда нас знаете? — удивилась.

— Я-у, милочка-у, многоу знаю-у, — не ответил он на вопрос. Что ж, пытать не буду, меньше знаешь — крепче спишь. — Ко-ут, с чем пожаулоуали-у? Уыуклаудывауй.

Кот и выложил — по порядку. Что ведьму ищем, что наследство надо передать, и что Череп свободы просит. Весь рассказ кот учёный наворачивал километры по своей цепи — туда-сюда, туда-сюда.

— Не уедьма-у, говори-ушь? — Степан окинул меня насмешливым взглядом, едва различимым за стёклами очков. Бедняга, тоже мучается зрением. Интересно, котам делают коррекцию?

— Не ведьма.

— Что-тоу сомневаю-усь, — он прошёл по золотой цепи чуть ниже, — ина-уче-у мальчика-у твое-уо-у тут не было-у, да и э-утих…

— Мы не за тем сюда пришли, — перебил Степана Кот. — Ты на вопрос ответь, знаешь ведь, где замену искать.

— Зна-уть-тоу знау-ю-у, да чтоу вам за поульза-у от знауния-у, — Степан, наконец перестав маячить перед глазами, улёгся. — К Коу-щея-ум надо-уть. А каук вы-у до Коу-щеуев, раз уедьма-у уаша не уедьма-у.

— С этим разберёмся, — отмахнулся Кот. — И что Кощеи? Чем помогут?

— Я-у уам так скаужу… Тыу, Коут, забыул усё-у, пока-у без си-ул обыучнум дуорняугой скитаулся-у, но-у я-у напомню-у. Из трёух родоу тоулькоу Коущеи и отсау-лись — Гоурынычей со свеуту сжиули проуклятиями и злоуслоувием, Яуги, уоун, тоуже извеулись.

— Это что там за злословие такое, что драконов трёхглавых подкосило? — пробормотал Петя.

— Да-у наушлиусь у знаующиух слова-у. Гоурыуныучи, оуни же оубороутники — тоу люди-у, то дракоуны. Трёглауых в роуду их дауно уж нету.

— Оборотники?

— Те, что облики меняют, — пояснил Кот. — Живут в две ипостаси — человеческой и животной.

— Как оборотни? И много таких?

— Неу многоу — воулкодлауки, Гоурыноучи-у быули-у, коулдуны-у уоудилиусь, но-у эутих лучше-у не-у упомянауть…

— Ты не отвлекайся, Степан, — поторопил Кот.

— Сау-ми оутулеукаете, — Степан потянулся, сменил позу, свесив огромный, больше, чем он сам, хвост. — Рауз тоулько-у Коущеи, то-у к ниум наудо, оуни найдут уам Яугу и наслеудство-у передаудут, и уласть.

— А я? — напомнил о себе Череп.

— И теубя-у, гоуреумычный, оутпустяут. Коули захотяут.

— Многообещающе…

Кот ещё нарассказывал всякого, но тягучая манера выносила мозг. И всё же я осмелилась и, заранее набравшись терпения, спросила, несомненно, важный в нашей ситуации вопрос:

— А Пушкина вы знаете?

— Знауюу, знауюу, чегоу ж не зауть.

— И кто он? Волшебник какой-то? Или как?

— Аришкин подкоурмыш, таулаунтлиуы-ый, — в Нави окончательно потемнело, но глаза Черепа неплохо всё подсвечивали, потому я увидела, как довольно Степан зашевелил усами.

— Аришкин? Арины Родионовны? Она была ведьмой?

— Уедьмоуй, потоумтсвенноуй, — покивал Степан. — Крепоустной былау, но-у в хороуших отноушениях с Яугой, та-у и её-у, и любимца её-у, Сашку, к наум сюда уодила-у. Уо-ут прямоу тут сидели, Сашкау в море-у плескаулся, скаузки любил послушауть.

— Закачаешься, — прошептала восторженно. Пушкин, получается, и правда тут был, мёд пил, сказки слушал — всё, как и писал. Интересно, что в его произведениях правда, а что — выдумка?..

— А как нам к Кощею попасть? — удивительно, но самый важный вопрос задал Петя.

— Таук в Ягиноум доуме живёуте, сауми разберёутесь. На пеучи посидиуте, в блюдцеу поглядитеу, да у клубочка-у доуроги-у спросите.

— А клубочек послушает? Сработает? — спросила с сомнением.

— Тебя-у — поуслушаует, — и, больше ничего не говоря, Степан поднялся в своё дупло.

Я посмотрела на Кота, он только головой покачал, мол, потом спрашивай. А я сейчас знать хочу! Но не ответит же…

— К водяному уже не наведаемся — в следующий раз, — сказал Кот.

Мы повернули домой. Шли в полном молчании. Я — переваривала новую сторону бытия, остальные, наверное, тоже.

Жизнь, оказывается, ещё более сложная штука, чем я думала.