Наследник для дикаря

Глава 20

Лиля.

Марат просто заворачивает меня в свой пиджак.

Подхватывает на руки, а я рефлекторно цепляюсь за его плечи.

Прячусь лицом в крепкую грудь. Чувствую, как прямо на нее, почти с шипением, падают непроизвольные слезы.

И… Почему-то задыхаюсь в его аромате.

Он ведь бандит. Он купил меня. Просто один монстр из двоих. Зло, которое оказалось меньшим, потому что не было выбора.

Но…

Как же мне хочется сейчас. Просто взять и спрятаться на его крепкой груди от всего мира!

– Эй. Ты чего там? Я что? Опять слишком крепко?

Мотаю головой, но Марат останавливается. Двумя пальцами крепко обхватывает мой подбородок.

– Блядь, Алмаз. На хрен ты меня выворачиваешь.

Хрипло бормочет сквозь зубы так, что я с трудом разбираю слова.

– Прости. Я просто. Перенервничала, и…

– Можно подумать, это у тебя первый раз…

Резко говорит и осекается. Снова окидывает меня странным, полыхающим взглядом. Опять начинает бормотать неразборчивые ругательства.

Выносит из заведения, глянув во все стороны так, что вокруг тут же все разбегаются.

А я снова прячу лицо на его груди.

Усаживает на переднее сидение своей машины. И я еще сильнее заворачиваюсь в его пиджак. Ноги прижимаю к груди. В нем будто как в коконе. Жадно вдыхаю его аромат, оставшийся на ткани. Кутаюсь в его тепло, как в одеяло.

Марат пронзает меня взглядом. На миг замирает. А после лишь дергает головой.

– Спи.

Дорога кажется мне бесконечной. Особенно когда слежу за тем, как крепко сжимаются его руки на руле. Вижу, как сжаты челюсти.

Но и она заканчивается. Марат не вышвыривает меня по дороге. Привозит в свой особняк, или, скорее, крепость. Относит на руках в ту самую спальню, укладывая на постель.

– Ну? Что еще?

Его голос снова становится ледяным. Сухим. Чужим и отстраненным.

А я крепко впиваюсь пальцами в его плечо.

– Останься.

Шепчу, понимая, что он сейчас уйдет.

– Твою мать, Алмаз.

И снова бормочет ругательства сквозь сжатые зубы.

Но, так и не отпуская меня до конца, сбрасывает рубашку. Укладывается рядом, откинув с меня свой пиджак. Прижимает к себе. К своему раскаленному телу.

И… Я чувствую его дикое желание. Неутоленное. Пульсирующее на моей коже. Впечатывающееся в меня так, как будто сейчас порвет. Протаранит.

– Спи, сказал. И не ерзай.

Крепкая рука падает на мое бедро. Прижимая так крепко, что наша кожа, кажется, сейчас срастется.

А я расслабляюсь только тогда, когда Марат устало прикрывает веки.

Осторожно кладу руки на его грудь.

Сама не замечаю, как начинаю выводить на ней узоры пальцами.

Сейчас он совсем не грозный.

И…

Меня как-то глупо тянет исследовать его тело. Хочется узнать, что у него внутри. В голове. И больше. Какой он?

Подбираюсь выше. Снова втягиваю его аромат. Неповторимый. Будоражащий. Такой по-настоящему мужской.

– Не ерзай. Сказал.

Гремит Марат, не открывая глаз.

– Не нарывайся, Алмаз.

И я почему-то улыбаюсь, замирая на его груди.

Утром я просыпаюсь. Просто вздрагиваю. Как будто бы меня встряхнули.

Медвежий капкан рук Марата не дает ни пошевелиться, ни вздохнуть.

Он не делает ни единого движения. Просто смотрит. Но так…

Что в горле тут же пересыхает, а по всему телу волнами проносится дрожь.

От этого взгляда я и проснулась. Как от рывка. Даже взгляд Марата способен проникать внутрь. Как будто касаться физически.

– Выспалась?

Хрипло спрашивает, пробегаясь пальцами по моей щеке.

И я вздрагиваю уже по- настоящему.

Сама тянусь к нему, подаюсь всем телом. Поднимаю руки на мощные плечи.

– Да, – шепчу, когда его пальца оказываются на моих губам.

Мнут. Сминают.

Ласкают грубой лаской.

Это дикое ощущение. Между ног все сразу вспыхивает. В один момент.

А черные глаза полыхают самым настоящим пламенем. Превращаются в два черных омута, в которых я просто тону… Пропадаю…

– Не думай, Алмаз, что тебе не придется выполнять своих обязательств, – рвано хрипит Марат, заваливая меня на спину.

Наклоняется, жадно ощупывая все мое тело глазами.

Придавливает весом своего огромного мощного тела, уже пышущего желанием.

– Это была только отсрочка.

Он резко дергает мои руки вверх. Фиксирует над головой.

Но…

На миг останавливается.

Будто ищет в моем лице, в моих глазах согласие… Или страх?

Он смотрит пристально. Изучающе. Проникает под самую кожу. И даже глубже.

– Я не отказываюсь, Марат.

Шепчу, облизывая пересохшие губы.

– Не отказываюсь.

– Тогда давай. Сама. Покажи мне свою страсть и чего ты хочешь, девочка. Я дам тебе такую возможность.

Марат резким движением переворачивается на спину.

А я… Я замираю на миг, не совсем понимая, что мне теперь нужно делать.

Медленно, осторожно наклоняюсь над его лицом.

Провожу по щеке пальцами, как будто изучая.

Марат не двигается. Не подгоняет. Лишь слегка прикрывает веки.

А его грудь ходит ходуном. Кадык дергается.

Чувствую, сколько силы он прилагает к тому, чтобы сдержаться. Не накинуться на меня со всей своей яростной похотью. Со всем жаром и голодом, на который он способен…

Осторожно опускаю обе ладони на его грудь. Чувствую, как кожа раскаляется. Как с силой дергается под ребрами его сердце…

Спускаюсь вниз, прижимаясь ладонями к мощным кубикам пресса.

Самой становится страшно от этой стали мышц. Со мной рядом как будто не живой человек, а самая настоящая мощнейшая машина!

Замираю, когда его мощный член вздрагивает у моих пальцев. Жадно. Требовательно. По-собственнически.

Скольжу руками вверх…

Снова наклоняюсь над его лицом…

Неумело и неуверенно прижимаюсь губами к его губам…

Слышу, как хрустят его резко сжатые кулаки.

Зажмуриваюсь, чувствуя дикую, звериную силу, которую Марат в себе сдерживает.

Меня начинает трясти. Колотить.

Внутри разгорается такой жар, что становится трудно дышать. Я задыхаюсь. Особенно, когда веки Дикаря, вздрогнув, приподнимаются.

– Давай, Алмаз.

Хрипло рычит сквозь сжатые зубы.

Чувствую, как его руки дергаются. Но он замирает. Со скрипом еще сильнее сжимает челюсти. С силой опускает руки вниз так, что матрас просаживается.

Осторожно продолжаю вести по его лицу руками. Ощупываю. Знакомлюсь. Медленно провожу по волосам. Жадно вдыхаю его запах, чувствуя, что впервые по-настоящему наслаждаюсь им. Растворяюсь в нем.

Снова осторожно прикасаюсь к его губам своими. Их вкус взрывает что-то внутри. Как фейерверком.

– Марат, – еле слышно выдыхаю, когда в ответ раздается его нетерпеливое рычание. А руки жадно накрывают мои ягодицы.

Дикарь превращается в миг в настоящего дикаря.

В глазах плещется черное пламя. Взгляд сбил бы с ног.

Но меня сбивает другое. Его жадные руки. Которые вмиг переворачивают меня на спину. Опрокидывают.

Горячее мощное тело уже придавливает меня к постели.

– Что с тобой не так?

Хрипло спрашивает Дикарь, зарываясь с жадностью пальцами в мои волосы.

– Ты боишься меня? Или просто не хочешь?

– Я?

Глаза сами по себе распахиваются до боли. В удивлении.

– Скажи. Алмаз. Просто. Мать твою. Скажи. Что тебе нужно? Зачем ты ко мне пришла, если тебе приходится так себя насиловать? Я сказал уже. За правду прощу все. Но только за правду, Алмаз!

– Нет, – отчаянно мотаю головой.

Даже слезы на глазах выступают.

Боюсь его?

До ужаса. До мурашек по коже.

Но…

Задыхаюсь от его близости! До еще больших мурашек! Пальцы на ногах поджимаются только от одного его взгляда! И… В груди просто настоящий ураган! Он будто мой наркотик! Самый настоящий! Я ведь помню. Прекрасно помню, какая ломка у меня была после того, как он отказался от меня!

– Просто… У меня это все впервые. В первый раз. Все. Понимаешь?

Шепчу, не отрывая глаз от его дикого взгляда. Пока могу… Пока мои губы еще не смяты его жадным напором.

– Я… Я хочу понять. Прочувствовать. Узнать тебя, наконец! А ты… Ты будто размазываешь меня каждый раз своим бешеным напором!

– Я причиняю тебе боль?

Его лицо искажается, как будто ему самому больно.

Но лишь на миг. Секунда, и губы кривятся в жесткой ухмылкой.

– Я ведь предупреждал, Алмаз. Аппетит у меня крепкий! Если не готова выдержать, тебя никто не держит.

Обидно. Становится обидно до слез.

Неужели для него вот все так просто? Только постель и его аппетиты? А если мне не подходит, то меня заменят любой другой?

Но… Нет!

В этот раз я не поддаюсь эмоциям.

Наоборот. Смелею. Просто обхватываю его голову обеими руками. Притягиваю к себе. Уже уверенно прижимаюсь к его губам.

Позволяю ему наброситься. Смять мои губы. Жадно ворваться языком, толкаясь так, что он достает до самого горла. Заставляет меня стонать. Распаляет что-то невероятное внизу живота!

– Смотри, Алмаз. Бесконечно я терпеть и отпускать тебя не буду!

– И не нужно, – шепчу, чувствуя, как дико кружится голова. Все расплывается перед глазами. Остается только безумная, дикая дрожь.

– Не нужно, Марат, – шепчу, задыхаясь, в его губы. – Просто… Пожалуйста. Будь со мной нежным… Как в первый раз…

Марат.

Нежным, блядь.

Когда я был нежным?

И меня ошпаривает.

От того, как она дрожит подо мной. Под моими руками.

Хочется зарычать.

Я и рычу, впиваясь в ее губы.

Охренеть заявочки. Это что? Я ее ублажать еще должен, а не она меня?

Хочется ее встряхнуть. Напомнить, что с самого начала могло быть все иначе. Когда я ее приглашал. Но не теперь. Не после того, как сама пришла. Согласилась на все. Сама себя предложила.

А нежным. Нежным я никогда ни с кем не был! И не собираюсь!

Но… Твою ж мать!

Она распахнутая. Такая настоящая сейчас… Такая… Беззащитная! Трепещет. Трепещет под моими руками. Каждой клеточкой. Каждой ресничкой.

И я поднимаю голову. Встречаюсь глазами с ее огромными глазищами.

И, на хрен, тону.

Во мне. Внутри. Рябью эта ее беспомощность и нежность проходит.

Только вот рябь эта, она крайне опасна. Она не на поверхности. Из самой глубины идет. Такую бурю поднять может, что никто не остановит! Не найдется такой силы! Даже во мне самом…

– Пожалуйста. Марат.

Шепчет девочка, чуть зажмуриваюсь.

И снова. Снова, мать ее, тянется ко мне своими сочными, такими сладкими. Такими неумелыми губами. И эти губы от ее неумелости становятся еще слаще! Настолько, что крышу рвет. Срывает все планки. Окончательно!

– Не бойся, Алмаз.

Шепчу с хрипом, не отводя от нее глаз.

Медленно поднимаю ее руки над головой. Провожу от плеч до самых кистей.

Осторожно раздвигаю бедрами ноги. Прижимаясь всем своим дико голодным к ней естеством к ее подрагивающим складочкам.

– Не бойся, – медленно прикасаюсь к губам.

Пью. Смакую. Неторопливо.

Чувствуя, как захлестывает. Пьянит как от самой крепкой выпивки.

Но я сдерживаю своего зверя.

Знала бы ты, девочка, чего мне это стоит!

Сдерживаю, а самого внутри всего трясет.

От того, как судорожно она вдыхает воздух.

Как распахивается, расслабляясь. И дрожь ее эта. Не напряженная. Медленно накрывающего возбуждения. Расслабленности. Распахнутости еще большей.

Она внутри меня, под ребрами отбивается.

Девочка.

Опаснее любого яда. Ножа. Выстрела!

И я увязаю. Вот прямо сейчас. С каждой секундой. Все сильнее. Все крепче. Все глубже.

– Ох…

Она стонет и сжимается, когда опускаюсь ниже.

Втягиваю в себя напряженную горошинку соска.

Смакую. Чувствую, как ее ноги распахиваются для меня еще сильнее. Как горячая влага начинает течь по нежным складкам.

Хватаю ее руку, опуская на свой уже дымящийся ствол.

Хочу ее дьявольски. До одури. Так, что просто сейчас рванет.

– Сожми, – хриплю, сам не узнавая своего голоса.

Она распахивает глаза.

Смотрит на меня так, что я уже кончить готов. Взорваться.

– Сильнее, Алмаз.

Сам накрываю ее сжатую руку. Начинаю водить с силой по окаменевшему члену. До самого основания, нажимая на ее пальцы еще сильнее. Вверх, до дергающейся головки.

– Вот так. Не бойся, – криво усмехаюсь.

– Там ты точно ничего не сломаешь.

Она заливается краской. Натуральной! Краской, на хрен, смущения!

Старательно водит кулачком по моему члену. Даже губу от старания прикусывает.

Опускаюсь ниже. Накрываю руками ее груди. Такие сочные. Такие упругие. Сжимаю соски, поигрывая с ними пальцами.

Прикусываю кожу на животе.

И девочка стонет. Откидывается на подушку, выгибаясь мне навстречу всем телом.

– Марат!

Выдыхает мое имя, когда я уверенно прижимаю ее дернувшийся под моими пальцами клитор.

– Скажи. Ты хочешь этого? Скажи, Алмаз!

– Да…

Стонет малышка, и меня добивает окончательно.

В ней ни капли игры. Ни грамма порока.

Гнать. Гнать надо было. Сразу. Каждый ее стон это контрольный выстрел. Снова и снова.

Но вместо этого я распахиваю ее бедра. На максимум.

Перехватываю ее руку.

Сжимаю сам свой член рукой. Кулаком.

Чтобы не слететь с катушек. Не сорваться окончательно. Не ворваться, причинив ей боль!

Медленно вхожу, ловя еще один ее стон.

Пожираю его. Как и ее. Глазами. Каждую новую вспышку в уже задурманенных глазах. Дрожь в сладких распахнутых для меня губах. Каждый жест. Каждое движение.

С ума сводит. Срывает планки.

– Теперь ты моя, Алмаз. Навсегда, – хриплю, толкаясь в нее до основания.

Чувствуя, как подстраиваются, растягиваются под меня ее дрожащие стеночки. Как туго обхватывают они мой одуревший от желания член.

– Моя, – рывком дергаю на себя ее ягодицы. Вот так. На максимум. До самого упора.

Вытягиваюсь на руках, чтобы наблюдать за ней сверху. Чтобы видеть всю. Ничего не пропустить!

– Да, – шепчет моя девочка, начиная выгибаться, толкаться бедрами мне навстречу.

Черт.

Всего несколько толчков.

И ее начинает колотить в бешенном оргазме.

И я с рычанием вонзаюсь в нее последний раз.

Когда ее хрупкое тело почти обмякает под моим.

Чувствую, как выстреливаю. Как заливаю ее спермой.

Накрываю своим ее тело. Сгребаю в охапку.

Покрываю всю то ли укусами, то ли поцелуями. Клеймлю.

И к себе прижимаю. Так крепко, что уже не выбраться. Никогда.

Только кому? Мне? Или ей?