Наследник для дикаря

Глава 21

Я долго чувствую ее взгляд утром.

Девочка смотрит изучающе. Всего меня ощупывает глазами.

– Не спится?

Дав ей налюбоваться, наконец открываю глаза.

Пытается отшатнуться, но я прижимаю к себе еще крепче. Не даю откатиться на край кровати, как ей, наверное, хотелось бы.

– Просто я привыкла просыпаться рано, и…

– Я понял.

Резко дергаю на себя.

Черт. Как же она пахнет!

Нашим с ней сексом, а еще своим особенным, таким нежным запахом… Ноздри бешено раздуваются сами по себе. Охренеть. Я вдруг понимаю, что не могу надышаться. Так бы и сожрал. Ее. Всю. Полностью. И без остатка!

Член требовательно дергается. Наливается кровью. Начинает раздуваться и каменеть.

Уже не замечаю, как дергаю на себя еще крепче. Начинаю лихорадочно, до одури жадно скользить руками по ее горячему телу.

– Я тебя пугаю?

Черт. Девчонка вздрагивает. Дрожать начинает. И эти глаза, что распахиваются, как будто ужас какой-то она увидела.

Когда меня такое вообще интересовало? Когда я вообще обращал на такое внимание? Плевать. Мне, мать вашу, должно быть плевать! Женщина создана, чтобы удовлетворять мужчину!

Но с ней все. Все, с самого начала, идет не так!

– Ннет.

Алмаз запинается. Густо краснеет, слишком решительно мотая головой.

А у меня уже башню рвет. Потому что руки уже сами добрались до ее нежных складочек, вырывая из малышки тихий, такой робкий стон.

И меня кроет, как никогда. Потому что складочки дрожат и припухли после того, что я вчера с ней творил. Потому что так и вижу, как после вчерашнего их нее вытекает мое семя. И от этой картины все планки срывает окончательно. От того, как она судорожно сжималась, выталкивая мою сперму. Как стонала и извивалась. И краснела. Да. Да, мать вашу! Краснела! И кончала так по-настоящему.

Не как другие, что притворяются, чтобы распалить мужика. Хотя мне по фигу на самом деле.

Ни хера. Совсем иначе. По-особенному.

Как будто сдерживается. Даже кулачки сжимала. И… Не может. Срывается. На стон. Потом на крик. И внутри у нее. Эта дрожь сумасшедшая. Которая снова и снова судорожными спазмами взрывалась. Сжимала мой член так, что думал, его расплющит.

Маленькая. Нежная. Да. Красивая.

Только других в моей постели и не бывает!

Но искренностью. Тем, что вот настоящая такая меня зацепила. В самое сердце, прямо под ребра засадила гарпун. А я думал, что это уже невозможно. Что такого со мной больше не будет.

– Чего тогда дергаешься?

Пожираю глазами разбухшие от поцелуев губы.

– Иди ко мне.

Сбрасывая одеяло, в которое Алмаз так робко, как-то даже по-детски пытается завернуться. Пальчиками в него впилась.

– Марат…

Выдыхает, смущенно облизывая губы.

Блядь. Ну что творит? У меня же уже взрыв мозга и члена от одного этого движения!

И, кстати. Этот язычок я попробую. Во всех смыслах!

– Что не так?

Раздвигаю ее сжатые бедра. Провожу пальцами осторожно. Прижимаю уже потвердевший клитор, чуть не рыча, когда она снова пытается сдержать свой стон. Даже прикусывает губу.

– Перестань сдерживаться, Алмаз, – уже таки рычу, набрасываясь на ее губы.

– Это естественно. Просто. Мать его. Отпусти себя!

– Мне нужно в душ, – наивно лепечет малышка, снова густо краснея. Прям заливается краской. Даже по шее. По груди.

Глупая.

Совсем не представляет, как от ее запаха рвет все планки. Как дико. До одури он возбуждает. Лупит по всем нервам! А они у меня пиздец, какие стальные! Но не с ней. Только не с ней!

– Иди ко мне.

Дергаю на себя, стараясь быть не слишком резким.

Но… Черт! Когда речь идет о моем алмазе, это практически нереально трудно!

Она будит во мне что-то охренительно нечеловеческое! Пробуждает все самые дикие инстинкты! Хочется наброситься. Сожрать. И… Твою мать! В то же время не увидеть страха в ее глазах! Вот как сейчас!

– Лиля.

Впервые называю ее по имени.

Даже сам для себя.

И неожиданно мне это нравится. Хочется смаковать ее имя. Как и ее саму. Перекатывать на языке. Оно охренеть, как ей подходит.

Такой же цветок. Хрупкий. Нежный. До одури ароматный! Хочется надышаться, хоть и знаешь, что голова закружится. Что поведет так, что потом остановиться и прийти в себя не сможешь!

Наркотик. Ну в чистом виде!

Но мой. Только мой наркотик!

– Пугаю тебя?

Зарываюсь руками в ее волосы.

Смакую кожу, проводя губами по нежной шее. Ловлю кайф в чистом виде, когда под моими губами начинает напрягаться и дико биться венка.

– Не бойся Алмаз. Я не причиню тебе вреда. Тебе. Не причиню. А душ мы потом примем. Вместе. Обязательно.

Скольжу руками по груди. Накрываю пальцами уже вздернувшие, затвердевшие соски.

Реально. Изо всех сил сдерживаюсь. Стараюсь быть аккуратным.

Ее соски, как и губы, и нежные складочки внизу после вчерашнего распухли. Наверняка стали слишком чувствительными. Здесь удовольствие для малышки теперь на грани боли. А боль я хочу ей причинять меньше всего. Даже по неосторожности. Главное не сорваться.

Смакую ее даже пальцами. Взахлеб.

Это охренительное чувство. Голова и правда плывет. Особенно, с каждым новым ее вздохом.

Чувствую, как она расслабляется под моими руками.

Напряжение в ней спадает и тут же появляется совсем новое. Жаркое. Возбужденное.

– Не молчи, – уже срываюсь на хрип, прикусывая ее сосок и тут же зализывая его. Ловя бедрами то, как она начинает дрожать внизу живота.

Моя. Моя девочка. Такая трепетная. Такая чувственная.

Главное сейчас эту чувственность не вспугнуть. Не сломать этот хрупкий цветок. А ведь могу.

– Говори, как тебе нравится. Или просто дай понять.

Черт.

Челюсти сводит и самого прошибает потом. Никогда в жизни, никогда так сильно не хотел. До одури. До полного, на хрен, взрыва мозга. И никогда. Ни с кем. Еще так не сдерживался.

– Алмаз!

Уже рычу, не замечая, как срываюсь.

Она что-то лепечет разбухшими губами. Дергает головой из стороны в сторону.

– Тебе нравится? Так?

Впечатываюсь пальцами в покрасневшие губы. Провожу, и чувствую, как по венам начинает лететь чистый ток.

Резко распахиваю ее , все еще сжатые, бедра.

Просовываю всю ладонь, нажимая на нежные складочки.

Черт. Мокрая. Уже совсем мокрая для меня.

Прижимаю чуть крепче, чувствуя, как они пульсируют под моей рукой.

И…

Твою же мать!

С катушек срывает окончательно, когда Алмаз резко дергается вперед. Прогибается в спине, выгибаясь всем телом.

Впивается в мои плечи ногтями.

– Марат, – еле слышно выдыхает, уже забившись в судорогах оргазма.

И я впиваюсь в эти губы. Пожираю свое имя, толкаясь языком почти до самого горла.

– Какая ты сладкая, когда кончаешь, – хриплю , пока ее тело бьется под моей рукой все в новых и новых судорогах.

Блядь. Она таки сведет меня с ума!

Подхватываю ее, еще подрагивающую, на руки.

Тело Лили совсем обмякло. Руки висят, как плети.

Голову ведет.

Как самый истинный дикарь, с шумом втягиваю ее запах. Не могу им нажраться.

И тело снова вытягивается в струну. Приходит в полную готовность.

Дергается, потянувшись к ней.

Адское желание. Запредельное. До одури.

Но я лишь сжимаю челюсти. До хруста.

Прижимаю к своей мокрой от пота груди бережно. Как самую хрупкую бесценную ношу.

Отношу в ванную. Осторожно отворачиваю кран душа. Пробую, мать вашу, воду. Чтоб не обжечь и не заморозить.

Охренеть.

Такого за собой уж точно не припомню! Нет. В ней точно какой-то наркотик! Иначе что со мной происходит, вашу мать?

– Девочка, – хрипло бормочу, проведя ладонью по ее щеке.

Кровь тут же дико ударяет в голову. Когда ее губы приоткрываются. С них срывается тихий, легкий стон.

И… Твою мать! Она тянется. Тянется ко мне. Блаженно зажмуривается и снова распахивает глаза. Рассматривает. Обвивает рукой мою шею… Так доверчиво, так… Щемяще, мать вашу, как-то!

– Я сама, - тихо лепечет, начиная ерзать у меня на руках.

Позволяю ей встать на ноги. Но не отпускаю. Продолжаю придерживать.

Она так кончала . Дико. Безудержно. Сладко. Это совсем вымотало мою нежную девочку.

– Я сама.

Снова повторяет, глядя на меня с просьбой.

И вот опять. Отчаянно краснеет. Прикрыться пытается. От меня!

– Перестань меня стесняться, Лиля.

Рычу, дергая на себя.

Обхватываю ее руки, поднимая вверх. Выдавливаю гель на мочалку.

Опять краснеет из-за того, что вынуждена стоять передо мной распахнутая. Раскрытая. Снова дергается, пытаясь зажаться.

– Я уже все там видел, Алмаз, – хрипло шепчу, наклонившись ей прямо к уху. – Все видел и все трогал. Так что хватит.

Опять зажмуривается. Краснеет еще сильнее.

Но против силы не попрешь. Ей приходится смириться.

Зато не видит, как дергается мой налитый кровью член. И раздуваются ноздри.

Хочу ее до дикости. До ломоты в костях. Точно бы сейчас испугалась, если бы поняла. Какие дикие инстинкты во мне вызывает.

Всем. Губами своими. Сочными. Разбухшими. Такими невинными. Тем, как вздрагивает под моими руками, когда провожу по ее груди мочалкой. Как легко подрагивает у нее все внизу живота.

– Марат…

Тихо выдыхает, распахивая свои огромные глазища, когда я резком толчком раздвигаю ее бедра. Провожу мочалкой между ногами. Прямо по сочным, сочащимся влагой складочкам.

Охренеть.

Никогда таким не занимался.

Но с ней хочется всего.

Видеть каждую ее реакцию. Касаться. Снова и снова. Везде.

– Тсссссссс…

Хриплю, обхватывая пальцами ее подбородок.

– Не дергайся. Иначе возьму прямо сейчас.

Провожу там снова. Но только уже пальцами.

Башня слетает окончательно, когда вижу, как пьянеют ее глаза.

Разворачиваю к себе спиной, поглаживая мочалкой нежную кожу.

Самому бы сейчас под ледяной душ. Успокоиться. Остудиться. Распаляюсь с каждым ее вздохом!

– Выйдешь завтракать? Или приказать, чтобы тебе принесли в комнату?

С сомнением окидываю ее, развернув снова лицом к себе, взглядом с ног до головы.

Пожалуй, пока ей лучше отлежаться. Уже держится на ногах, но все еще слабо. Охренеть.

– А ты…

Робко заглядывает мне в лицо, задирая голову.

– У меня дела, – хрипло бросаю, стараясь не смотреть так жадно на сочные губы.

– Но ты… Остался неудовлетворенным…

Лепечет. Снова краснеет. И…

Ох, черт!

Запрокидываю голову и рычу, когда Алмаз неумело, робко обхватывает мой член.

– Лиля.

Подхватываю ее, когда Алмаз начинает опускаться на колени.

– Ты не должна этого делать.

Хриплю, зарываясь руками с ее густые разметавшиеся волосы.

Какого черта я творю? Сам ни хрена не понимаю.

Почему не должна? На таких условиях она здесь. В моем доме. В моей постели.

Но, твою мать. Внутри что-то замирает. Особенно, когда вспоминаю ее перепуганные огромные глазища и то, как она сорвалась в прошлый раз. Убежала. Летела так, как будто я сам дьявол и вот-вот погонюсь за ней.

И все переворачивается наизнанку.

Не хочу. Не хочу принуждать ее. Не хочу, чтобы девочка переступала через себя. Со мной…

– Лиля.

Рвано, хрипло выдыхаю в ее губы прежде, чем наброситься на них. Смять своими. Снова ошалеть от того, какие они сладкие. Сочные. Невинные и порочные одновременно. Взметающие внутри меня такой безумный ураган, который способен снести нас обоих.

Пожираю. Ее вкус. Ее дрожь. С силой втягиваю в себя нежный язычок, проглатывая ее тихий стон.

– Ты не обязана.

Хриплю, наконец оторвавшись от своего искушения в чистом виде.

Прижимаюсь к ее лбу своим, тяжело дыша.

Черт! Кажется, меня начинает пошатывать от девочки!

– Я… Хочу…

Тихо выдыхает, облизывая губы и снова заливается краской.

Твою ж мать! Тут разве что мертвый бы не сорвался! Хотя… Она и мертвого, наверно, завести готова!

Даже не понимает своей силы!

Отпускаю, позволяя ей опуститься ниже.

Рычу сквозь сжатые зубы, когда она, став на колени, робко поднимает голову. Заглядывает мне в глаза.

Медленно, неторопливо облизывает губы, переводя взгляд на мой уже до одури вздыбленный член. Проводит по нему рукой, а внутри меня уже бушует пламя. Дикое. Ненасытное.

Осторожно вбирает в свой сладкий ротик разбухшую головку.

И меня срывает. Напрочь. Окончательно.

До одури пьянит это дикое чувство понимания, что и здесь я у нее первый.

– Не так, Алмаз. Возьми поглубже, – хриплю, не узнавая собственного голоса.

Обхватываю ее затылок, зарываясь в волосы.

Начинаю медленно толкаться, каждый раз входя в нее все глубже.

Черт.

Это адская пытка.

Ведь стараюсь не сорваться.

Не отпустить своих демонов. Не испугать девчонку.

А перед глазами красная пелена. Член в ее ротике дергается, пульсирует с дикой жадностью.

Замираю, понимая, что девчонка начинает давиться.

Черт. Нужно аккуратнее. Но как? Твою ж мать!

– Расслабь горло. И дыши носом, – хриплю, ослабевая свой напор.

Медленно вхожу и выхожу на максимум. Провожу по разбухшим сочным губам головкой и под влажные звуки толкаюсь снова, почти касаясь горла.

Слезы брызгают из глаз малышки.

А я… Твою мать! Как пацан. Чувствую, как меня ведет. Приходится опереться второй рукой о стену.

Еще пара толчков, и я взрываюсь. Заливаю ее сладкий ротик фонтаном спермы.

– Просто втягивай в себя, – хриплю, поглаживая ее затылок. Мягко перебирая волосы.

Она послушно втягивает мою головку. Обхватывает член у основания рукой. Глотает все до капли.

– Иди сюда.

Рывком поднимаю ее. Член все еще напряжен. До одури.

Мало. Мне ее мало!

Целый день бы и всю ночь мучил бы малышку. Снова и снова!

Но она пока не готова. И мне нужно придержать себя.

Накрываю ее губы с жадностью. Стараюсь все же быть нежным.

Алмаз пытается отшатнуться, но прижимаю к себе с такой силой, что не вырвется!

– Отдыхай, девочка, – шепчу, с трудом отрываясь от ее губ. Жрал бы и жрал. Поглощал бы ее вкус до бесконечности.

– Отдыхай и готовься. Это пока только разминка.

Она поднимает на меня пьяные глаза.

Снова облизывает губы.

И я понимаю. Готов сейчас все дела послать к чертям собачьим!

Но они не ждут.

Война с Хирургом за власть в городе в самом разгаре. И тут отступать нельзя. Нельзя дать слабинку. Или он меня, или я его. Равновесия не выйдет. Не может быть в городе две власти.

Подхватываю девочку на руки. Сам поражаюсь, как бережно обтираю полотенцем ее нежное тело.

– Отдыхай, – провожу напоследок по ее губам своими, укладывая Лилю в постель.

– Завтрак закажешь, какой захочешь. Если что-нибудь нужно, не стесняйся. Говори прислуге. Но выходить из дому я запрещаю. Пока. Пока, Алмаз. Просто в целях безопасности.

Черт!

Пора уходить! Иначе застряну в ней до завтрашнего утра.

Буквально отталкиваюсь от нее.

А сам до сих пор пропитан весь ее запахом.

Быстро пересекаю комнату. С грохотом захлопываю за собой дверь.

Дела. Помни о делах, Марат. Когда это я терял голову?