Наследник огня и пепла. Том V. Кровь и дороги

Глава 11 Странный сон

Без Эглантайн её уютная хижинка внутри дерева стала потихоньку разваливаться. Видно было, что без хозяйки тут жизнь не прекращалось — мыши, а может и кто-о еще основательно погрызли запасы трав на полках и подвешенные к потолку связки, которые стали напоминать подгнившие трупы давних висельников. Пол покрыт мусором и пылью, некоторые полки покосились…

— Тут так тесно, — удивленно сказала Эглантайн, когда мы вошли.

К счастью ведьмочка не кинулась убираться, как я боялся. Все же она была не совсем обычной девушкой. Зато она раздобыла из потайного место вина и нашла пару глиняных кубков.

Фредерика и остальное сопровождение мы оставили довольно далеко. Только, горцы под предводительством Лардо проводили нас почти до самого Воющего Камня. Горцы пели песни и кричали оскорбления кустам и деревьям, пока не услышали ответные от оставленных тут Эглантайн патрулей. Судя потому, как они радостно орали друг на друга, сейчас дежурили либо соклановцы Лардо, либо им союзный клан. А может, просто соскучились по своим. Это пока ты живешь на одном месте у тебя есть плохие соседи и даже враги. Стоит только подальше уехать, как оказывается, что все они твой народ. Мы оставили горцев и продолжили путь. Пока Ланс с несколькими латниками разбивали лагерь у подножия Воющего Камня и устраивали лошадей на ночь, мы поднялись в хижину ведьмы втроем.

Думаю Лардо понимал, что Эля и Эглантайн как-то связаны. Но не был уверен, что эта та самая ведьма. Я ловил его задумчивые взгляды, которые он бросал на Эглантайн. Не то, чтобы я был так уж внимателен к чувствам других людей — как раз наоборот. Просто его задумчивость слишком уж выделялась на фоне других — остальные смотрели на Эглантайн с неприкрытой похотью.

Эля мало говорила со мной эти несколько дней. А если и говорила, отделывалась общими фразами. Если не считать утро после битвы, когда она узнала, что Гвена мертва. Вот тогда она мне наговорила много чего. Больше всего её возмущало, что я ей солгал. Не сказав сразу о смерти Гвены. Я пытался ей объяснить, что не было смысла рассказывать ей об этом в тот момент… Но не думаю, что она приняла мои объяснения. Как часто бывает с людьми которых внезапно настигло горе, она цеплялась мыслями за что-то одно и потом её просто захлестывали эмоции. Надо было её просто обнять, она бы разревелась и спокойно пережила горе. Но я протупил. А Сперата, который бы мог сделать это вместо меня, рядом не было.

Жизнь в которой есть даже великие достижения, все равно состоит в основном из малых ошибок. Мне осталось только дать Эглантайн время на её печаль.

Взяв кубок, я отправился на «задний двор». Маленькую каменную площадку, на которое следовало принести сердце вампира. Ту самую, путь к которой мне был указан о сне. Сердца у нас с собой не было. Строго говоря, наше пребывание в хижине носило формальный характер. Мы еще в Караэне договорились, что мы просто побудем немного в хижине Эглантайн, а потом я выйду и скажу Фредерику радостную весть о списании его долгов перед страшной Горной Ведьмой.

Практически единственное, что сама Эглантайн сказала, когда я изложил свой план, так это то, что не будет проклинать Фредерика. Я расценил это как согласие на расторжение контракта без последствий.

Когда мы со Сператом прошли потайным лазом на узкую площадку и убедились, что там никого нет, я неожиданно почувствовал себя как-то… хорошо. Не то чтобы прямо вот эйфория… Так бывает, когда возвращаешься домой после трудного дня на работе. Что-то очень отдаленно похожее, но похожее. Мне захотелось присесть и посидеть. Подумать. Впервые за этот год, не меньше, я мог побыть наедине с собой. Ну, почти, наедине.

— Я хочу побыть один, — сказал я Сперату, молчаливо тершемуся поодаль. Мой верный оруженосец посмотрел на меня как будто я ему по-ослиному заблеял. Потом сделал пару шагов в сторону. Дал мне чуть больше личного пространства. Мило, но я и в самом деле соскучился по одиночеству. Кто бы мог подумать, что это будет роскошь для того, кто может позволить себе почти всё. Я подумал и изменил подход.

— Иди к Эле, — велел я Сперату. — Поговори с ней. Можешь рассказать про письмо и Таэн. Но не обнадеживай слишком сильно.

— А вы, сеньор Магн? — прогудел Сперат.

— Я побуду тут, — мне прямо физически хотелось его вытолкать. Аж подмывало. Но я сдерживался. Габариты нынче у Сперата не те. — Эля… Сейчас она злится на меня. Пусть немного успокоится. Приду к вам через полчаса.

Сперат ушел. Предварительно вынув из жадносумки и поставив рядом со мной украшенную серебром глефу с затейливым лезвием и крюком, которые напоминали языки пламени. Подарок от семьи держащей один из городков-спутников. Рядом положил шлем. Мой старый, с разрубленным забралом. Я к нему как-то привязался. Еще раз подозрительно осмотрелся, но ничего в каменном колодце не вызвало подозрений под его подозрительным взглядом. И только после этого Сперат решился от меня отлипнуть. Он с явным трудом протиснулся обратно в лаз. Я проводил его взглядом. И остался один.

Спокойствие не пришло. Все же это было не то. Не было того уютного чувства, когда приходишь домой после работы, ставишь чайник и валишься на диван. Люди ушли, а заботы остались. Но теперь я мог немного посидеть и прислушаться к себе.

Откровенно говоря, после того как мы слегка отъехали от стен Караэна мне пришлось пережить давно забытое ощущение тревожности. Не чувства опасности, не быть настороже… Нет, это было давно забытое ощущение.

Даже сейчас на мне была кираса легкая кольчуга и наручи — но это было скорее нормой для благородного человека на прогулке. А вот тревожность была скорее нормой для меня прежнего, того который жил в другом мире. Вот он мог волноваться по пустякам, бояться темных улиц, агрессивных незнакомцев… Впрочем, его можно понять — в отличии от Магна, он не мог хорошо поставленным ударом разрубить пополам неприятного ему лично человека, переступить труп и избежать последствий.

Забавно, я думаю о себе прошлом в третьем лице. Это признак шизофрении? Даже не погуглить теперь. А очень хочется.

Я уселся прямо на камень пола, звякнув металлом брони. На меня как-то много всего навалилось. Давно надо было посидеть и подумать. Разобраться в себе. Я отпил из кубка.

Слишком много дел. Еще и Адель ждет ребенка. Как так получилось? Ведь план был совсем другой. Куча голых баб на вилле как у наркобарона. А сейчас я втянут в сложные взаимовыгодные отношения с десятками людей, вернее даже семей, подталкиваю из тени «парламент» Караэна в нужном направлении, мучительно строю армию… Дел невпроворот, а тут еще Гвена взяла и дала себя убить.

Я вдруг понял, почему я нервничаю. Сознание, как резиновый мячик упавший на лестницу, проскакало по неожиданным ассоциациям и его забросило в темный угол, привлекая туда мое внимание. Мое беспокойство было связано не со мной, а с моим сыном. Или дочерью. Впрочем, если сейчас родится дочь, значит потом родится сын. Адель будет рожать, пока у меня не будет минимум двое сыновей — один основной, второй запасной.

В каком-то смысле я уже готовил сценарий жизни для своих детей. Не думаю, что это от Магна, скорее это мои личные заморочки. Или, заморочки всех родителей. И многое в этом сценарии строилось на том, что есть Гвена. Хитрая, беспринципная владелица сети осведомителей и… бессмертная.

Слишком большая власть в одних руках, теперь это очевидно. Однако, неосознанно, я надеялся на демоницу. Случись что со мной, то она позаботится о моей семье. Кстати, с чего бы это вдруг, пока я не видел, чтобы она слишком уж сильно о ком-то заботилась…

Я откинулся спиной на каменную стену и вздохнул. А потом хихикнул. В этом всем была такая жестокая и яркая ирония. В своем мире я был одним из многих. И меня тревожила неопределенность будущего, на которое я не мог повлиять. Тут я был одним из тех, от кого зависит будущее. И, приходится признать, даже в этом случае я плыву по течению событий, разве что теперь я могу хотя бы грести в нужную мне сторону.

Я допил вино. Оно было вкусным, хоть и терпким. Надо будет спросить у Эглантайн, что за вино. Прежде чем вернуться обратно в хижину, я залип на бегущие по небу облака и вытянул ноги. День был осенний, но жаркий. А тут, в глубокой тени, было прохладно. Судя по солнцу, полдень, хотя мне казалось, что скоро уже вечер. Я закрыл глаза. И сам не заметил, как задремал.

Вокруг меня завихрились облака, за которыми я наблюдал. А потом, как это бывает во сне, они вдруг превратились в туман, по которому я шел. Меня вел красноватый отблеск огня впереди. Я точно знал, что мне надо к нему. Ровный камень под ногами сменился диким камнем, а потом поднялся мне навстречу крутым склоном. Идти стало тяжело, склон поднимался все круче, а из под ног то и дело срывались вниз валуны. Мне пришлось опуститься и помогать себе руками. И я вдруг обнаружил, что я взбираюсь по склону из человеческих костей.

— Проще будет, если найти лестницу, — подумал я.

Оглянулся вокруг и увидел ступеньки сложенные из изломанных щитов и доспехов. Дальше я поднимался по ним. Так идти было легче. Туман расступился и я увидел источник света — огромный бронзовый сосуд на трех ногах. Размером с тазик, внутри горящее масло или что-то вроде. За ним я разглядел тонкую и высокую башню. Прямо по наружной стене башни вилась узкая каменная лестница, закручиваясь спиралью. Башня была толстая, как небоскреб. Каждый виток лестницы отъедал у неё немного толщины. Туман давал возможность увидеть метров сорок от высоты башни, но я был уверен, что она гораздо выше. Постояв немного у треножника, я продолжил подъем по лестнице.

Это было долго. Очень долго. Но я упорный человек. Когда, наконец, я поднялся, башня истончилась метров до двух. Наверху, на плоской площадке продуваемой страшными порывами ветра стоял огромный воин в бронзовых, вычурных доспехах и шлеме с бородатой личиной. Думаю, мне бы пришлось встать на стул, чтобы дотянуться рукой ему до подбородка. В прорезях маски было темно. Я не видел даже белков глаз. Площадка на верху башни была не больше пары метров шириной и он занимал её почти всю. Я остановился на последних ступеньках лестницы и сказал:

— Почему лестница идет слева направо? Надо ведь наоборот, тогда стена башни будет справа, со стороны вооруженной руки. Это будет мешать нападающим, — у меня было странное чувство. Как будто я был не совсем я. Сейчас я знал больше, понимал глубже. Как тогда когда я во сне убегал от зеленой богине и нашел странный пруд. Вот и сейчас я знал, что стоящий передо мной воин опасен. Но не для меня. Потому что я ему нужен. А ещё мне всегда нравилось его бесить. — Ты же знал, что я приду. Мог бы хоть чайник поставить.

— Это твой сон, — ответил гигант голосом как из бочки. — Тебя и нужно спросить.

— Ты тут совсем забронзовел… — я почти назвал его имя. Оно, как говорят, «вертелось на языке». Так бывает, когда неожиданно забываешь слово. Вот-вот вспомнишь, но не сейчас. Я немного растерялся. От этого будто слегка проснулся, став чуть больше самим собой. И у меня появились вопросы. — Ты ведь тот старик в лодке?

— Ты так и не вспомнил себя? — возмущенно пророкотал гигант. А его маска, до того изображавшая бесстрастность, вдруг превратился в оскаленное в злобе лицо Впрочем, тут же вернулась в первоначальное состояние. — Чем ты занимался все это время? Почему ты не восстановил силы? Зачем ты возишься со смертными?

— Смертными? — вдруг почувствовал я возмущение. — То есть такими же, как мы?

— Мы уже давно не такие. Хоть я иногда и скорблю о них, — вздохнул гигант. И на его маске появилась хрустальная слеза. — Мы не они. Но мы всё ещё нужны им. Даже сейчас ты это чувствуешь. Хоть однажды ты и сбежал от своего долга. И до сих пор противишься своей судьбе.

— Эм… Слушай, напомни, какой судьбе? — меня этот разговор начинал порядком раздражать. Я будто все сильнее просыпался, становясь даже не Магном Итвисом, в которого я вселился, а самим собой. — И вообще, больше конкретики. Знаешь, целеполагание это половина успеха.

Гигант долго смотрел на меня. Я не выдержал этой трудной паузы и спросил первым:

— Кто ты?

Гигант снял шлем, под которым оказалось лицо старика с длинной бородой и волосами. Седые волосы, глубокие морщины и пронзительный взгляд выцветших от старости глаз.

— Один из Магистров. Как и ты, — ответил он нормальным голосом.

— Ладно, — протянул я. — Кто такие Магистры? И если ты ответишь что это мы, я тебя вниз столкну.

Гигант неожиданно захохотал. Хохот бил по ушам как близкие выстрелы из пулемета. Мне показалось, что башня под нами закачалась.

— Верю, ты сможешь. Мы те, кто создали Империю. Мы те, кто смог обмануть смерть но не смогли обмануть вечность. Мы сковали Архонтов и украли силу богов. Мы вечные хранители людей. Ты всё это однажды вспомнишь, магистр. Не в этой жизни, так в следующей. Главное, что я вернул тебя в этот мир. Как видишь, тут есть чем заняться.

— Что случилось с Империей? — спросил я, ухватившись за знакомое слово.

— То, что случается со всеми империями. Она рухнула под собственным весом. Кто-то из магистров стал богом, или ему так хочется думать. Кто-то бежал, как ты, в другие миры. Кто-то забыл себя или был пленен. А я стал привратником у Трона, — гигант неожиданно хмыкнул. — Иногда являюсь людям во снах. Вот как сейчас. Но для этого мне нужно специальное место. И время.

Место… Я вспомнил где я уснул.

— Эта зеленая богиня, кто она? — спросил я.

— Разве она тебе не рассказала? — удивился гигант. — Она жалуется на Императора каждому, кто может услышать.

— Значит она сказала правду. Император предал её? — спросил я. Ветер вокруг как будто начал подниматься.

— Только ту, что выгодна ей. Она готовила переворот, но мы ударили первыми. Вот только не сумели её пленить сразу. И она умудрилась сотворить что-то поистине ужасное, дав начало чуме нежити, — гигант посмотрел на клубящийся вокруг туман. — Зря ты вспомнил о ней. Ты ведь вошел в сны через её место силы. Она наверняка почует разговор о себе.

— Она хочет призвать чудовище, — заторопился я. — С помощью сердца вампира.

— Не призвать, а оживить, — поправил меня старик. За время нашего разговора он постепенно терял в росте, а его броня превращалась в обычную одежду. Он прищурился. — Я думал ты бежишь от своей судьбы, но ты попросту все забыл. Я не могу рассказать тебе в двух словах, сны слишком мало подходят для этого. Тебе будет казаться, что ты вспомнил, но проснувшись твоя память снова будет скрыта. Остается только ждать… Хотя…

Старик, который теперь был одет в что-то вроде римской тоги — пафосно обернутую вокруг него занавеску. Только не белую и фиолетовую с золотыми узорами по краям, повернулся ко мне спиной и достал из книжного шкафа толстый фолиант. Я пропусти момент, когда появился шкаф. Сейчас мой загадочный собеседник был почти нормального роста, выше меня не больше чем на голову. А фолиант был размером с него. Он без всякого труда придерживал обитую бронзой книгу кончиками пальцев, открыл её. И показал мне. Листы внутри были из золота.

— Запомни вот это, — сказал старик. — Образы легче принести из снов, чем слова.

На картинке одетые в такую же одежду как на старике люди стояли вокруг круглой штуковины с фрактальным узором. — Найди омфал и он поможет тебе открыть свою память. Запоминай!

Ветер вокруг уже ревел, как ураган. Облака сменились черными тучами. Мне пришлось присесть и упереться рукой, чтобы неожиданный порыв меня не сдул. На моего странного собеседника ветер, казалось, вообще не влияет, разве что совсем чуть-чуть колеблются волосы и одежда.

— Мои силы на исходе. Просыпайся и уходи, — величественно махнул одной рукой старик, умудрившись при этом удержать другой фолинат.

— Как Император создал элементальных магов⁈ — закричал я. Ветер толкнул меня в грудь и я без стеснения упал на колени, распластавшись на камне. Старик выпустил фолиант из рук и тоже опустился рядом со мной.

— С помощью кузницы душ. Это такое устройство. И только ты знаешь, где оно и как к нему попасть, — старик не кричал, но из-за шума мне ветра мне было трудно разобрать его слова. Не могу сказать, что ветер его беспокоил. Но он повернулся в сторону, словно куда-то всматриваясь. — Она идет. Тебе пора.

— Последний вопрос, — уже не пытаясь кричать, прошептал я, отворачиваясь от ветра. — Кто такой Император?

— Тот, кто достоин править, — ответил старик. И неожиданно очень по человечески хихикнул — По мнению магистрата. Всё, тебе пора.

— С этим словами он с неожиданной силой схватил меня за плечи и скинул вниз, с башни. Ветер швырял меня из стороны в сторону, меня пронзил острый ужас близкой смерти. Но через него, и через рёв ветра, и даже через мой собственный крик, я слышал спокойные слова старика:

— Найди омфал, найди ответы, вспомни себя. И возвращайся.