Наследник огня и пепла. Том V. Кровь и дороги

Глава 4 Мертвецы делают мертвецов

Темнота, как это часто бывает в долинах рядом с горами, наступила резко. Как будто свет выключили. Ночь была безлунной. Или луну закрывало колдовство неизвестного некроманта. Костры и факелы обозначали наш передний край. Именно, что обозначали — редкая цепочка огней в темноте. Но масса людей вокруг чувствовалась. Нескончаемый гул голосов, шорох множества шагов и звяканье металла. Темнота давила непривычной густотой — вот уж точно, тьма будто проглотила всё вокруг. Не видно своих, не видно чужих. С одной стороны я и не имею особых возможностей как-то повлиять на будущую битву. Фактически, я сделал всё, что мог бы сделать полководец. Набрал войска, построил и воодушевил. Как сумел построить, воодушевить и набрать. Остается просто подождать, чем всё кончится. Даже смотреть не обязательно. Но неизвестность давила, заставляла нервно вглядываться вперед.

Мы находились на Холме Синего Камня. Отсюда должен бы быть хороший вид. Конюхи спешились, взяли наших лошадей за поводья и подвели поближе. До самой вершины мы не добрались, зато оказались рядом с тылами. Бочки со стрелами, лекари и волшебники. Тыл.

Эглантайн тоже уже была здесь. Вместе с лекторами Университета, несколькими подозрительного вида агрегатами Кааса и парой десятков студентов. Я не хотел к ней подходить. За холм я был, в общем, спокоен. Первыми побегут где-то в другом месте. Я со свитой даже с лошадей не стали спешиваться. Эглантайн меня разглядела в темноте и не поленилась подойти сама. Её сопровождали двое студентов с факелами, одоспешенные как рыцари, разве что только в пехотных шлемах. Телохранители. Я взглянул ей в лицо. А потом отвел взгляд.

— А где Сперат и Гвена? — спросила Эглантайн.

— Сперат ранен, но с ним… — сказал я и запнулся. — Я его подлечил. Лекари залатают и будет как новый.

Это избитое выражение вызвало смешки в моей свите. «Как новый» — повторил Ланс вполголоса, словно пробуя это выражение на вкус.

— А Гвена? — напомнила свой вопрос ведьмочка. Сейчас она была в закрытом платье и плаще. Это мало помогало — бедра и грудь приковывали внимание своими изгибами даже через толстую ткань. И в темноте. Я посмотрел в её холеное, невероятно красивое лицо. На мой вкус новое лицо Эглантайн всегда было будто слегка глуповатое, не важно злилась она или беспокоилась.

— Гвена со Сператом, — сказал я. Не знаю, почему я ответил так. Возможно, прямо сейчас мне надо было думать о другом и я был просто не готов сказать, что Гвена мертва. Вслух. Будто, если про это не говорить, то этого как будто и нет. Вместо этого я зачем-то сказал Эглантайн. — Раньше мне нравилось твоё лицо больше. Сейчас ты как глупая кукла. А раньше ты почти всегда была злая или задумчивая.

— Это хорошо, — улыбнулась Эглантайн и коснулась губ кончиками изящных пальцев с длинными ногтями. Нарочно или нет, но жест вышел сексуальным и призывным. — Мужчины не любят глубину. Говорящая кукла почти идеальная женщина, разве ты не знал? Спроси у Гвены, она подтвердит.

— Моя жена не похожа на куклу, — почему-то брякнул я.

— Так и ты в первую очередь Итвис, а уже потом все остальное. Тебе нужна не женщина, а верный союзник и защитник твоих детей и завоеваний, — глупо моргнула Эглантайн и мило улыбнулась.

Нас перебил Бруно Джакобиан, в своей странной броне из свитков и книг. Он стоял метрах в тридцати, освященный несколькими факелами и жаровнями. Но увидев меня, заорал, как мне показалось, на половину поля. Натренировался, должно быть, в Университете, призывая студентов к тишине.

— У меня все готово! Ну же, сеньор, пора! Пора! Мы пробовали в лектории, но там было меньшее пространство, я не в чем не уверен, но если получится… — затараторил он. И я переключился. Я всё ещё могу командовать тем, что рядом. Этим мне и следует заняться.

— Действуйте, Бруно! — я махнул рукой и спохватился. Скорее всего, он меня не видит в темноте. Поэтому добавил, повысив голос. — Начинайте!

Он повернулся и вернулся к группе своих студентов. Те стояли на деревянной подмостке. Ровная площадка, чтобы можно было колдовать внутри расчерченных масляной краской геометрических фигур. В руках они держали что-то непонятное, на пересечениях линий стояли жаровни. Выглядело всё при этом не как какой-то шаманский обряд, а как-то по-деловому, осмысленно. Участникам только белых халатов не хватало, и точно эксперимент вполне в духе моего мира. Возможно это потому, что каждый четко знал свою работу и не делал лишние пафосные движения на публику.

Бруно занял место в центре платформы. Он не соврал — все и правда было готово. Уже минут через пять всю группу на платформе окутало бледное сияние. А потом из центра поднялся вертикально столб тусклого свет, будто отлитая из олова колонна, уходящая прямо в небо. Вот только этот свет скорее тёк, быстро, но не мгновенно. А метрах в ста над нами распался на несколько частей. Стали напоминать капли ртути, разбегающиеся по небу.

— Это великолепно! Просто восторг! — закричал Фарид. Он стоял рядом с платформой, но орал так, что я его услышал. К декану факультета грёз, естественных наук и чего-то там ещё присоединились студенты, все кричали поздравления и хлопали в ладоши, как будто Бруно уже всех победил. Он раскланивался как артист после удачного выступления. Очень не хватало поклонников, которые бы ему поднесли букетики. Я некоторое время недоумевал, от чего такие восторги, а потом каждая тусклая капля вдруг вспыхнула. И превратилась в огромный силуэт птицы. Каждая из которых стала светиться. Всё ярче, и ярче. Взмахнув крыльями из тонких линий, эти птицы в какой-то момент вспыхнули, как прожекторы и залили все вокруг белым светом.

— Это потрясающе, потрясающе! — орал Фарид. Потом не выдержал и полез к Бруно обниматься. — Это заклинание надо назвать вашим именем!

— Ах перестаньте, мне во многом помогли мастер Каас и госпожа Эглантайн, — замахал руками Бруно. — Просто небольшое творческое переосмысление обычной иллюзии…

— Вы в корне не правы! Ваше достижение неоспоримо! — кричал Фарид и его громко поддерживали студенты.

Я обнаружил, что в темноте выбрал не удачное место — обзор на поле закрывал склон холма. Пришлось осторожно двинуться вперед. Мы поднялись вверх по холму, рискуя переломать лошадям ноги. Но зато нам открылся вид на Древний Тракт и войска Караэна перед ним.

— Ты смотри, не сбежали! — удивился Ланс, обнаружив горожан на месте. Похоже, удивился он искренне.

Люди стояли там, где их построили. Разбитые на четыре больших группы, по гильдиям, плотно, касаясь соседей плечами. Думаю, тут было не меньше четырех тысяч человек. Огромная толпа. Из-за плотного строя, умявшаяся в довольно компактные кучки. Горожане встретили осветительное заклинание громкими, радостными криками. Возможно, надеялись, что оно ударит по нежити. Но первая радость быстро стихла. С Древнего Тракта шел страшный враг. Даже не шел, а лился. Как мне показалось, бесконечной рекой. От света серебряных магических птиц темная масса мертвой пехоты заблестела бликами на остриях копий и железе доспехов. Как темная вода под лунным светом.

И они все пребывали и прибывали. Не имея возможности развернуться на дороге, они сами того не желая, скрыли от меня свою истинную численность. А сейчас, буквально разливаясь по сторонам от дороги, они занимали все свободное место.

— Конница⁈ — возмутился Ланс. Именно возмутился. Как будто мертвецы лично ему обещали прийти пешими. Действительно, я заметил отряд всадников. Не меньше пары сотен. Он сразу ушел на наш правый фланг. Но меня больше нервировали бесформенные громады костяных големов. Они подошли последними. Один, два… Семь штук.

— Тысячи две, может, три. Сотня всадников. Я вижу только двух Пастырей мертвых. Их должно быть штук двадцать на такую толпу скелетов, — раздался рядом голос Виллы. Я обернулся на голос и едва различил его в пяти шагах, стоящего выше меня на холме. Кроме него там был еще кто-то, подозрительно массивный.

— Кто там с тобой? И почему ты без факела? — опередил меня Ланс.

— Хогспор, — ответил Вилла. — В такую ночь огонь может навлечь беду, всадник.

Я с интересом вгляделся в приземистую фигуру. Хогспор был прислан от Ана на замену Текку. И я ни разу не слышал его голос — за него всегда говорил кто-то рядом. Хотя они с Виллой очень сдружились. Долгобородам нравилось, когда рядом лучники с Туманных островов. А лучникам Виллы нравилось прятаться за хирдом долгобородов.

— Ты что-то хотел мне сказать, Вилла? — я повысил голос. Больше для Ланса. Тот почуял за вполне нейтральным «всадник» оскорбление и дернулся было вперед. Но я начал говорить, а значит следовало слушать и не перебивать.

— Нет. Мы тут, чтобы услышать ваш приказ, — ответил Вилла. — И присмотреть за чародеями.

— Присмотреть за чародеями? — в моей голове пронеслись целые поезда мыслей. Каждый поезд был предположением, кому предали меня лекторы Университета, а вез каждый поезд вагоны с возможными причинами предательства.

— Да, — кивнул Вилла. — Дома, да и в Королевстве Фрей, нам случалось биться с нелюдьми. И если я что и понял, так это то, что хоть они из дерева, хоть из тумана, хоть, — он кивнул в сторону Древнего Тракта. — Из костей, у них всегда есть что-то, что способно прошмыгнуть мимо воинов и вонзить зубы в шею чародея. А ваши непуганые дурачки сами выдали себя. Им надо было колдовать свет в форме мишени прямо у себя над головой.

— Тогда нежить бы заподозрила ловушку, — не согласился я. И обернувшись к свите, скомандовал. — Смотреть по сторонам.

— Пошли, — вдруг сказал отвинец и привстал на стременах вглядываясь вперед. — Быстрые, зараза.

— Ночь не вечна, — кивнул ему Ланс. — Им нельзя терять время. Но как же быстро они построились!

Он был прав. Нежить выстроилась плотными коробочками и двинулась к строю горожан. Впереди каждой шло по одному-два костяных голема. Мне бы пришлось своих «чуханов» выстраивать в такую коробочку минимум на полчаса дольше. И они бы не смогли так бодро шагать, сохраняя строй. Мертвая дисциплина опять меня поразила. Нежить управлялась своими повелителями легко, как нарисованные человечки в компьютерных играх моего мира. Именно это, а не их противоестественная природа, пугала меня в мертвецах больше всего.

— Вот теперь вижу и пастухов, — довольно сказал Вилла. — Прячутся внутри строя. А вон до тех мы достанем!

Он свистнул, подавая сигнал своим лучников. В небо взвились стрелы. Как его люди поняли куда стрелять по одному свисту, я не понял.

— Фредерик рубится с мертвой кавалерией! — доложил глазастый отвинец. — Свет не достает до туда, я не могу понять, кто побеждает.

— Если у него хватит ума подставить под удар часть всадников, те что похуже, а лучшими ударить с фланга, у него есть все шансы, — сказал Ланс. Рациональный, но очень жестокий план. Почему я слышу его сейчас, а не во время планирования битвы. Впрочем, тогда Ланса рядом не было.

Налетел холодный ветер, в котором мне почудился шепот. Холодный и пугающий, как взгляд мертвеца.

«Бойтесь, живые. Черная Стража идёт» — шептала мне в уши пустота. Я нервно осмотрелся по сторонам и захлопнул забрало шлема. Не я один.

— Кто-то еще это слышал? — недовольно спросил Ланс.

— Да, я, — признался отвинец. — Я аж пернул от неожиданности.

Остальные загыгыкали над незамысловатой шуткой. Но я для себя отметил отвинца. Этот человек и в самом деле смелый, раз не побоялся признаться перед другими в том, что его можно почти напугать.

Глухой «бом» в стороне. Одна из машин Кааса. Похожа на пожарную лестницу, по которой ездит люлька. Люльку гоняет призрачная рука, которая тянется из агрегата очень похожего на тот, что я видел когда-то давно на крыше Университета. Каас суетится вокруг, что-то там подправляет. На ходу заменяет какие-то детали. Призрачная рука снова, с огромной силой отправляет разгоняет люльку на направляющих. Она доезжает до массивных бронзовых ограничителей, с глухим «бом» врезается в них и замирает. А из неё вылетает и отправляется по высокой дуге в полет здоровенный белый горшок. Горшок падает слишком далеко от атакующих колонн нежити и разбивается. И из него вспухает серебристое облако, будто подсвеченное изнутри синим цветом.

— Взвар цветов разрыв-травы и корней серентии. Одна против чар, другая для упокоения беспокойных духов, — говорю я свите. Просто, чтобы что-то сказать. — Для человека безвредно. Один разбили, пока везли, надышались все.

— Это я помню, — хохотнул отвинец. — Беловолосая гадина тогда еще сказала, что у нас больше стоять не будет!

Он осекся, запоздало вспомнив, что Гвена мертва. Кроме, разумеется, Ланса.

— Ну, в этом она ошиблась, этот дымок на меня никак не подействовал, — Ланс указал на Эглантайн — Или эта волшебница только что сняла чары.

Пока они обменивались «остроумными» шутками, я думал. Состав в этих снарядах придумала Эглантайн, она же смогла сделать из зелья газ. А способом доставки озаботился Каас. У него получилось — горшок пролетел метров четыреста. Жаль, что точность оставляет желать лучшего.

Третий горшок падает ближе. Несколько завитков фосфоресцирующего синем тумана касаются края колонны и скелеты в ней замедляются, сбиваются с ритма, налетают друг на друга и падают.

— Прекратить огонь! — кричу я Каасу. Эта штука работает. Но горшков, насколько я знаю, всего штук десять. А точность у горшкопульты Кааса в проекте не предусматривалась.

Отдаленный сухой стук и треск привлек мое внимание. Одна из атакующих «коробочек» нежити резко ускорилась, и врезалась в правый фланг пивоваров. А минуту спустя, в другой фланг врезалась вторая. Мне кажется они пытались вклинится между отрядами. Пивовары состояли из кучи мелких сообществ, и в центре стояли наиболее защищенные. Вот некромантам и показалось, что это стыки между ополчениями гильдий. Я с замиранием сердца следил за тем, как Костяные големы крушат телеги и лезу дальше. А за ними прут мертвецы. К моему удивлению, пивовары пытаются отбиваться. В костяных големов летят стрелы, в него упираются копья, его рубят алебарды но главное, его попеременно то швыряет порывами ветра, то жгёт огонь, то примораживает льдом. Каждый из этих магических ударов слаб. Но их десятки.

— Ланс! Возьми горшок у Кааса. Тот, которым он только что стрелял. Два, один пусть возьмет твой оруженосец. Отправляйся к пивоварам и разбей их там. Желательно, прямо об големов.

Такие же поручения я даю отвинцу и братьям, отправляя их к остальным гильдиям. Одна из осветительных птиц вдруг взрывается и осыпается мелкими искорками. Почти как фейерверк. Жаль только искорки быстро тухнут. За ней, через минуту вторая. Я успеваю заметить, что в эту прилетело что-то темное. Со стороны Древнего Тракта. Там какие-то повозки и пара сотен мертвых пехотинцев. Резерв. И именно там, скорее всего, мой противник. Тот, кто командует армией.

Это понимаю не только я. Слышится рог и я вижу конницу Фредерика. Вернее, только множество огней от факелов и едва угадываю очертания всадников.

Мои посланцы с противозомбяковым дустом не успевают — в одном месте наш строй прорван. Мертвецы втягиваются в брешь и растекаются в стороны, торопясь напасть на людей со спины. И в этот момент в них врезается отряд Белого Рыцаря. Буквально истребляя не успевших среагировать скелеты.

На Древнем Тракте идет рубка. Скелеты успели развернуться в линию и частично сдержать атакующих. Впрочем, лобовой атаки кавалерии и не было — я вижу отблески огня. Всадники стараются выбить пехотинцев арбалетами и и магией, скача рядом. В ответ по ним стреляют спрятанные за повозками скелеты-лучники и бьют черные молнии. Вот только последних было всего пара штук и их не хватило, чтобы отпугнуть почуявших кровь всадников Караэна.

— Без нас всех кончат! — раздается рядом скрежещущий голос с сильным акцентом. — Надо вниз идти!

Я оборачиваюсь на голос и вижу Хогспора. Вилла, стоящий рядом с ним, с сомнением смотрит на битву.

— Нет, — говорю я — Останьтесь тут.

Битвы на удивление непредсказуемая штука. Поэтому я хочу иметь надежный резерв. Вдруг до меня доносится нестройный рев. Это горожане кричат, подхватывая ритм у соседей. Я некоторое время прислушиваюсь, прежде чем могу разобрать слова. «Бойтесь, бойтесь, мертвецы! Живые идут!» — кричат люди из ополчения Караэна. И некоторые пешие отряды и в самом деле покидают свои укреплённые места, и идут вперед. Еще долгое время я не позволяю себе думать, что Хогспор оказался прав. Но проходят минуты за минутами, нежить отбивается уже без прежней целеустремленности, скелеты становятся какими-то вялыми. Часть мертвецов пытается закупорить Древний Тракт но их раскидывает таранный удар тяжелых латников. Скорее всего это отряд Фредерика, который он берег для такого случая. И его всадники отправляются по желтым плитам тракта в погоню за кем-то. Все еще «живые» мертвецы окончательно превращаются в мальчиков для битья — теряют в скорости, силе, осмысленности. Отбиваются, но отбиваются как сонные наркоманы от навязчивой мухи. И битва окончательно превращается в избиение.

И только когда все ещё шевелящейся нежити остается на поле боя не больше пары сотен, я наконец даю себе волю и присоединяюсь к крикам, полным торжества и радости, которые звучат вокруг уже давно.

Это чистая победа.