Наследники предтеч 1

88 сутки. Река

Ближе к утру я узнала, что никто из спорщиков не вышел победителем: в конце концов участие в очистке плота приняли все члены группы. Даже меня позвали и выделили один из участков днища. С трудом переборов лень и нежелание заниматься грязной работой, я всё-таки вымыла свою долю. В результате всеобщих усилий вонь практически исчезла, из-за этого настроение народа улучшилось, и даже Сева с Россом хотя и не помирились, но снизошли до взаимных извинений в духе «прости, но ты был сам виноват».

К полудню дождь прекратился, и через разрывы в тёмных грозовых облаках показалось тёплое солнце. Я полулежала, слегка облокотившись о стену, на плоту учёных и лениво поедала забродившие остатки фруктов, отправляя наиболее испорченные и заплесневелые куски на корм рыбам. Рука в месте укуса почти прекратила болеть, зато теперь сильно чесалась, и, чтобы отвлечься, я принялась рассматривать растительность по берегам. Бамбука было уже не видно, зато в изобилии встречались заросли местного аналога ивы. То тут, то там среди них яркими жёлтыми пятнами выделялись другие кусты, густо усыпанные крупными шишечками золотистых соцветий. Каждый раз, когда мы проплывали мимо большого количества цветущих растений, ощущался сладкий медовый аромат.

К краю плота неподалёку от меня подошёл Росс с длинным заострённым и зазубренным на одном конце стеблем бамбука и немигающим взглядом вперился в реку. Потом вскинул руку с самодельным гарпуном и резко вонзил его в воду. Я перебралась поближе к краю и с любопытством посмотрела. Зеленокожий с разочарованным шипением вытащил гарпун и снова замер, подстерегая добычу. После нескольких попыток его действия привлекли всеобщее внимание. Почти все мужчины, кроме Свинтуса, собрались вокруг, с интересом следя и обсуждая процесс ловли рыбы.

— Ты не туда метишь, — физик взъерошил свою огненно-рыжую шевелюру. — Ты ловишь, где видишь, а рыба немного в другом месте находится, коэффициенты преломления света в воде и воздухе разные.

— Не говори под руку! — возмутился Росс, в очередной раз промазав. — Если такой умный, давай, сам лови! — добавил он, сунув гарпун Маркусу. Тот с готовностью принял орудие труда. Минут через десять бесплодных попыток эстафета перешла в руки предлагающего придумать упрощённую формулу для расчётов преломления математику, потом — к Севе. Илья во время охоты пытался одновременно приманить пираний собственной ногой, отчего чуть не свалился в воду. Новое развлечение затянуло всех, и мужчин, и женщин, мы занимали очередь, засекая время пользования гарпуном на часах Игоря. Всё безрезультатно.

Намахавшись рыболовным орудием, я снова развалилась на полу, разглядывая наших соседей по реке. Вот плывет бесформенное гнездо из веток с недовольной семейной парой, чуть дальше большой открытый плот, небрежно скреплённый из бамбуковых стеблей, по всему периметру окружённый вместо бортика вязанками хвороста. Большая его часть устлана красным мхом, а где проглядывает дно, заметно, что через щели то и дело проступает вода, что неудивительно, учитывая количество людей на борту. Немного впереди виден небольшой, но добротный плавучий домик с навесом над маленьким двориком, где дымит костерок и рядом с ним хлопочет симпатичная рыжеволосая и меднокожая женщина. С другой стороны неподалёку друг от друга плывут два средней величины плота: один, с большим навесом, с исключительно женским экипажем, другой, с уютным домиком в центе, с чисто мужским. Часть населения обоих плавсредств собралась у ближних друг к другу бортов и лениво переругивалась на тему: «какие же все мужики козлы» и «любая женщина по природе своей стерва». Послушав их перепалку, я перевела взгляд дальше вверх по течению, где виднелся ещё один небольшой плот, с шумной дружной компанией и отдельно сидящим, грустно уставившимся в пространство мужчиной. Ещё дальше виднелся то ли один большой, то ли множество совсем мелких плавсредств, а, скорее всего, множество мелких из вязанок хвороста и обрезков бамбука, соединённых в один большой. Удивительно, на чём умудряются сплавляться люди.

— Вы не знаете, кто вокруг? — спросила я, обведя рукой соседние плоты. Росс безразлично пожал плечами, а Илья снизошёл до словесного ответа:

— Понимаешь, мы гораздо больше времени тратим на сбор пищи, чем на знакомство с другими плотовладельцами…

Неожиданно для меня вмешался Игорь, только что передавший гарпун девушке.

— Вон тот домик, где рыжая дама готовит, это Ясонский; царские, то есть Сергеевские, плоты нас обгоняют: впереди, видишь, вон вдали виднеются, — махнул рукой в сторону целой вереницы крупных добротных плотов математик.

— Остальных не знаю. Хотя нет, вот там феминистки с женоненавистниками.

Я фыркнула, а Маркус ехидно пояснил:

— Уже здесь голубые и розовые свои коалиции основали, скоро права качать начнут.

— Между прочим, наш пациент как раз из женоненавистников, — заметил Игорь.

Зеленокожий, с интересом прислушивающийся к нашему разговору, заулыбался:

— Тем лучше.

— Нет, теперь ждите визита разгневанных нашим самоуправством представителей меньшинств, — с видом пророка провозгласил физик.

— Интересно, и откуда же они узнают, что их «друг» у нас? — спокойно поинтересовался Росс.

— И вообще, с какой стати они вдруг будут предъявлять к нам какие-то претензии, если сами же первые выкинули его в воду?

— Нет, насколько я слышал, Таля никто не выбрасывал, наоборот его оплакивали, думая, что он соскользнул во время дождя. А узнают… — математик пожал плечами, — всё тайное рано или поздно становиться явным.

— Если никто ничего лишнего болтать не станет, ничего не откроется, локатор ты наш, — самоуверенно заявил зеленокожий. — А если что пойдет не так — раз, и концы в воду.

— А «никто» болтать и не собирается, — обиделся Игорь.

Разговор затих. Немного посидев с ними, я перешла на другую сторону плота, чтобы спокойно отмыть освободившуюся от погнивших фруктов корзину.

— Пантера, — вполголоса обратился ко мне Свинтус, присаживаясь рядом.

— Да? — я опустила ёмкость в воду.

— Как тебе здесь нравится?

— Пока средненько, но могло быть и хуже, — честно сказала я.

— Тяжело опытной волчице в среде неумех? — сочувственно спросил Свинтус. Я удивлённо заморгала: вот кем-кем, а «опытной волчицей» я себя не считала. И учёные не «неумехи». — Приходится кормить толпу народа, а благодарности ноль. Скажи честно, разве тебе по душе такая ситуация? Разве не хочется, чтобы твои труды оценивались по достоинству, и за них была соответствующая награда?

— Кому же этого не хочется, — вздохнула я, доставая корзину и промывая её самодельной мочалкой из мха.

— Думаешь, здесь сможешь достичь этой цели? — я покосилась на лидера. Испытывает?

— У тебя есть другие предложения?

— Если честно, я считаю, что тебе нечего делать в этой группе. Она не жизнеспособна, ты и сама это видишь. Стоит уйти тебе, да если ещё их прекратит подкармливать «золотой мальчик», и всё, орден развалится за пару дней. Никто не сможет прокормить себя.

Я почувствовала внутренний протест. Жили же они как-то раньше. Два с лишним месяца жили. Не думаю, что всё это время их обеспечивал Ясон.

— Этой группе не быть. Тебе, красивой успешной умной женщине, стоит поискать компанию получше, где тебя оценят. Я как раз знаю одну, могу порекомендовать тебя. Замечательные люди, весьма самостоятельные, кстати говоря, — нет, однозначно переигрывает. Слишком много заботы в голосе. Отвернувшись, я попыталась успокоиться. Получилось плохо.

— Ты же вроде лидер? Почему уговариваешь меня уйти? — голос прозвучал тише, чем я хотела. Пришёл и наплевал прямо в душу.

— Я, может, и лидер, но не дурак и прекрасно понимаю, что всё это затянувшийся фарс. И не собираюсь пропадать вместе с остальными.

Значит, здесь не все такие. Снова появилась надежда на то, что ещё не всё потеряно, и я твёрдо посмотрела Свинтусу в глаза.

— Я остаюсь.

— Ну, как знаешь. Если тебе нравится, когда дюжина взрослых мужиков и баб сидят на твоей шее… — Свинтус беспомощно развел руками и, встав, разочарованно ушёл в помещение.

Буквально через несколько минут меня навестила целая делегация, аж из одиннадцати человек. Причём настроенная отнюдь не дружелюбно. Я, бросив корзину, поспешно перелезла на свой плот. Отвязать его уже не успею. Ну что же, своя шкура дороже, чем даже дом. С этой мыслью я отодвинулась на дальний от толпы край. Взбесились они, что ли? Хорошо, хоть гарпуна не видно.

— О чём ты говорила со Свинтусом? — с претензией в голосе поинтересовался Сева.

— А что? — с опаской спросила я.

— А ничего! — взорвался инженер. Игорь положил ему руку на плечо, мужчины переглянулись, и Сева продолжил уже более спокойным тоном. — Тебе что, трудно ответить на вопрос, о чём ты с ним говорила?

— Он говорил, что ваша группа развалится и предлагал поискать другое место. Даже обещал порекомендовать одним своим знакомым, — предельно честно сказала я.

— И что ты? — фраза прозвучала без особого интереса, инженер уже отвернулся к остальным, но я всё же решила ответить:

— Отказалась.

Похоже, их не интересовали мои слова. И ещё, кажется, такая толпа собралась вовсе не из-за меня.

— Видите, я был прав! — возбуждённо заявил Илья, — Свинтус — предатель!

— Да, ты был прав, — кивнул Сева, — а я оказался дураком. Но ничего, на каждого преступника найдется свой палач!

Народ решительно направился в дом. Когда они ушли, я облегчённо вытерла пот со лба. Хорошо, что не я являюсь их мишенью. Что теперь? Не люблю присутствовать при крупных скандалах, но лучше знать, что от них ожидать в случае чего. Тихо, чтобы ненароком не привлечь внимания, обошла строение с другой стороны и осторожно заглянула внутрь.

— …Ты предал всех, кто тебе верил! Ты специально сеешь между нами ссоры! Ты нарочно провалил все переговоры с другими группами, чтобы мы попали в безвыходное положение! Сначала пытался меня сманить, теперь Пантеру? Не получится! Сейчас сам у нас за борт вылетишь! — вдохновенно вещал инженер. Свинтус не стал оправдываться.

— Хорошо. Я уйду на первом же привале. Но вы должны выплатить мне мою долю, ведь на одну двенадцатую этот плот принадлежит мне, — уверенно заявил он.

— Что?! С какой это стати? — опешил Сева.

— Нет, голубчик, всё будет с точностью наоборот. Ты покинешь нас прямо сейчас, причём даже без своих вещичек, — язвительно сказал зеленокожий, — они пойдут в зачёт нанесённого тобой ущерба.

— Или просто вылетишь за борт! — вернулся к своей идее инженер.

— Глупо с вашей стороны. Вон сколько зрителей привлек поднятый вами шум. Если со мной что-то случится, или у меня отберут вещи, все засвидетельствуют это перед Сергеем. Люди гибнут за золото, да?

— Да ты!.. — Сева бросился в сторону лидера, но был остановлен несколькими парами рук.

— Стой! Он прав. Однако — Росс хищно улыбнулся, — думаю, что, учитывая все обстоятельства, нас оправдают, если мы просто хорошенько изобьём тебя.

— Компромисс, — осознав реальность высказанной угрозы, срочно предложил Свинтус. — Вы даете мне что-то, на чем я могу отплыть, не накормив рыбок, и я ухожу прямо сейчас, целый и невредимый. А взамен не буду претендовать на свою долю плота.

Учёные нерешительно переглянулись.

— Ладно, но повтори все это погромче, чтобы все свидетели слышали! — потребовала Лиля.

Лидер, теперь уже бывший, без возражений выполнил её условие, после чего сел, ожидая, пока для него скрепят несколько вязанок хвороста. Ни капли страха, неуверенности или сожаления. Сильный человек, даже жаль, что на другой стороне.

— Странные вы люди, — задумчиво поведал он Севе, вымещающем свою ярость на невинной древесине. — Серьёзно хотели, чтобы я был вашим лидером? Лидером кого? Здесь вы никто. В каменном веке не нужны учёные. Сейчас востребованы хорошие охотники, а не слабосильные яйцеголовые. К тому же, я никогда не буду жить рядом с людоедом, — все обернулись на эти слова.

— Да-да, Росс, я именно тебя имею в виду.

— Врешь, ты жил с рядом с ним достаточно долго, — презрительно сказала Лиля, — так что замолкни и уходи, пока мы не перерешили.

— Итак, один нож уплыл, — успокоившись и проводив взглядом Свинтуса, вздохнул Сева. Созвав всех в комнату, повернулся к зеленокожему и негромко спросил:

— Это правда?

— Я уверена, что против тебя у Свинтуса нет никаких улик, — с намёком добавила Лиля.

Росс улыбнулся.

— Перед своими буду честен. Да. И, кстати, я считал и продолжаю считать, что вел себя правильно. Не лишая людей жизни ради пищи, тем не менее, склоняюсь к мысли, что мёртвым уже безразлично, что станет с их телами. А живым ради каких-то дурацких принципов не стоит лишаться качественного питания, недостаток которого может настолько их ослабить, что излишне брезгливые присоединятся к мёртвым, — ударился в длинные рассуждения зеленокожий.

— Всё-таки мы не настолько голодали, — куда-то в сторону сказал Сева.

— А я вообще не сторонник голодания, — пожал плечами Росс.

Я смотрела на них и поражалась, насколько всё-таки отличается их реакция от типичной, Земной. Возможно, именно этого добивались керели, когда лишили нас чувственной памяти прошлой жизни, превращая её в некое подобие смутного сна. Я не видела в глазах людей ни осуждения, ни отвращения или брезгливости, только небольшое опасение, усталость и, как ни странно, у некоторых даже понимание и одобрение. Другой мир — другая мораль.

Этот разговор затих сам собой. Все просто сделали вид, что внезапно вспомнили о каких-то срочных планах и отправились заниматься своими делами. Я тоже решила вернуться к недомытой корзине. Уже у моего плота меня догнала Лиля.

— Пантера, — я обернулась. Стройная, с красноватой кожей, длинными тёмно-русыми волосами и серо-стальными глазами — женщина была бы настоящей красавицей, имей она чуть более живую мимику. Нет, даже сейчас Лиля красива, но слишком далека, как звезда в небе. Выражение лица холодное и бескомпромиссное, поза выражает только безразличие к другим и уверенность в себе. Лиля выше меня на целую голову, поэтому стояла и смотрела на меня сверху вниз. Глаза в глаза.

— Ты не ушла. Но когда ты рассказывала про разговор со Свинтусом, то назвала нашу группу «вашей». Не «нашей», а «вашей». С такими взглядами ты навсегда останешься одна.

Её слова обожгли хуже пощёчины.

А к вечеру опять пошёл дождь. И Игорь сплясал танец пещерного человека, размахивая лично выловленной крупной пираньей.