Наследство Бабы-Яги

Глава девятая. Кикимора болотная

Не знаю, сколько мы шли, мне казалось, что время словно замерло на одном месте, хотя может, так оно и было. Вот впереди показалась небольшая площадка покрытая мхом. Внимательно приглядевшись, я увидел сидящую на ней низенькую сгорбленную старушонку в рваной, поношенной одежде с острым длинным носом и маленькими злобно сверкающими глазками.

Дымок остановился, словно боясь подплыть к этому островку и откатился немного назад, выставляя нас на обозрение местной нечисти.

— Кикимора, — прошептал мне на ухо Кощей.

— Ага: и, похоже, очень недовольная нашим вторжением. Что делать будем?

— Не знаю, давай смотреть по обстоятельствам.

В это время старушонка резво вскочила на ноги и, вытянув в нашу сторону корявый палец, визгливо спросила.

— Как вы здесь оказались, мерзкие людишки? Как посмели вы нарушить мое уединение?

Затем ее взгляд метнулся к дымку за нашими спинами, гневно замер, смотря на него в

упор. Я даже не предполагал, что эта туманно-сизая субстанция умеет издавать звуки, но в одно мгновение послышался испуганный визг и плотный кокон, окружающий нас, превратился в маленькое дрожащее облачко.

— Ты, это ты их привел, — возмущалась противная бабка, — ну ничего, ты еще пожалеешь об этом, а вы двое, — посмотрела она на нас, и губы Кикиморы растянулись в зловредной усмешке, — никогда не выберетесь из болота, сгинете здесь, утопните. Ха-ха-ха, — зашлась в злобном смехе маленькая вертлявая старушонка.

— Макс, мне кажется, она умом тронулась.

— Все может быть.

— Что вы там бормочите, смертнички?

— Да так, решаем, что с тобой такой красивой делать? — ляпнул Костя, не думая.

— Издеваешься? — взвилась Кикимора, с ее пальцев сорвался черный сгусток энергии и стремительно полетел в сторону парня.

Я ничего не успел сделать, но Константин просто поймал его голой ладонью и, хмыкнув, повертел в руке, рассматривая со всех сторон.

— Какое интересное проклятие, у меня в арсенале такого нет. Теперь будет, — радостно провозгласил он, и темный сгусток медленно втянулся в ладонь парня.

Кикимора ошеломленно хлопала глазами, да молча: открывала и закрывала рот: явно не находя никаких слов. Когда первый шок прошел, старушонка яростно сверкнула глазами.

— Ты кто такой, окаянный? Как тебе удалось справиться с моим проклятием?

Костя почесал щеку, зевнул, специально растягивая время и удовольствие от этого спектакля и доводя Кикимору чуть ли не до бешенства своим молчанием.

— Позер, — буркнул я, но тоже не смог сдержать улыбки.

— Всего лишь обычный Кощей, уважаемая Кикимора и как вы понимаете, проклятия — моя специализация.

— Тьфу, — сплюнула бабка, — и зачем ты притащился на мое болото и кого с собой привел?

— Это мой друг Максим, и это скорее он меня сюда привел, а не я его?

— И ты тоже Кощей? — спросила Кикимора.

— Да нет, я Хранитель.

Кикимора позеленела так, что дальше уже некуда. Ее маленькое личико скривилось до такой степени, словно она только что съела лимон, причем без сахара.

— Принесло же вас на мою голову, — прошипела она, — чего вы хотите? Не просто ведь так сюда забрели?

— Весть до нас дошла, что странное что-то здесь происходит. Вот и пришли выяснить и, как видимо не зря. Твоих рук дело?

— А если и моих, вас это не касается.

— Ты говори, говори, да не заговаривайся. Это моя вотчина, и я буду решать…

— Решать он будет, — перебила меня Кикимора, — не дорос еще, вот если бы Яга пришла, то я повинилась бы, а так, не перед кем. Это теперь мое болото, посмотрите, — указала она в сторону маленького сизого облачка, — дух болот, хозяин и защитник, что он против меня, так букашка малая. Я, конечно, тебе Кощей сделать ничего не смогу, как и ты мне, так как силы у нас похожие, да равные, а вот от твоего дружка избавлюсь.

— Ну, попробуй, только ответь напоследок, это ты зверье все извела и превратила болото в безжизненную землю?

— Я, — завертелась Кикимора вокруг своей оси, — и все, кто сюда попадет, сгинут и никогда больше не вернуться назад.

Под моими ногами заходила ходуном земля, из вонючей воды с двух сторон высунулись руки, состоящие из болотной жижи и, вцепившись в мои штаны, потянули вниз, в трясину, затягивая на дно.

Кощей бросился ко мне помогать.

— Нет, Костя, отойди, а то сам провалишься, — прокричал я.

Страх сковал каждую клеточку моего тела: на мгновение я представил, как с головой ухожу в болотную муть, и вода попадает в мои глаза и глотку, но как только я замер и перестал барахтаться, то почувствовал, что больше не опускаюсь вниз. Я вспомнил, что чем больше твой страх и чем больше ты дергаешься, тем сильнее трясина засасывает тебя вглубь. Сделав глубокий вдох и выдох, я попытался успокоиться и проанализировать ситуацию.

— Немедленно отпусти моего друга, — грозно проговорил Кощей и стал надвигаться на Кикимору.

— Ой, боюсь, боюсь, — кривлялась та, да мы с тобой Кощеюшка можем до скончания века силой мериться, а пока мы это делаем, твой дружок будет на дне пузыри пускать, да пиявок кормить.

Не слушая их препирательств, я пытался придумать заклинание или вспомнить, какие зелья мы с собой взяли. Мой рюкзак был наполовину утоплен вместе со мной, поэтому оттуда достать хоть что-то было не возможно. У Кости, насколько я знал, ничего для нейтрализации противной бабки не было. Оставалось заклинание. Нервно улыбнувшись, я крикнул Кикиморе:

— Эй ты, а вот такого не хочешь?

Ты почему без позволенья,

Чужие назвала владенья,

Своими и изгнАла прочь,

Тех, кто здесь жил и день и ночь,

А за такие вот дела,

Тебя саму изгнать пора,

Отправить в мир простых людей,

Где нет болота, нет теней.

Где веры нет ни в заклинанья,

Ни в колдовство и ни в гаданья,

Что смотришь, старая хрычовка,

В обычный мир тебе путевка.

Вокруг Кикиморы закружился разноцветный вихрь и, подхватив противную старушонку схлопнулся, исчез вместе с ней, словно их и не было вовсе, только еще некоторое время эхом отдавался визгливый голос Кикиморы.

— Не-е-е-е-т!

В это же время сизый дым уплотнился, представляя собой силуэт человека. Призрачные руки потянулись ко мне и с легкостью вытащили на поверхность. Весь грязный и обляпанный жижей, я плюхнулся на траву, переводя дух.

— Спасибо, — поблагодарил я духа болота.

— И тебе благодарствую, Хранитель, — прогудел голос в ответ.

Кощей уселся рядом со мной и расстроено вздохнул.

— Опять я не смог тебе помочь.

— Не переживай, главное ты пытался и вовремя отвлек Кикимору, пока я заклинание готовил.

Мы переглянулись и хихикнули, представляя злобную старушонку без магии в городе.

— Она ведь вернется и отомстить постарается.

— Ну, это еще не скоро будет, а вообще пусть старается, — философски заметил я, — будет на ком заклинания оттачивать.

— Эй, дух болотный, ты сможешь здесь порядок навести или тебе помочь чем?

— Нет, спасибо, дальше я сам справлюсь, — послышался низкий голос в ответ.

— Тогда, может, выведешь нас отсюда?

Если честно мне до ужаса не хотелось оставаться в этом месте даже лишние пару минут.

Перед нами снова появился коридор, а по бокам плотный, скрывающий от постороннего глаза дым.

Я старался идти: как можно быстрее, и как только мои ноги коснулись твердой почвы леса, повалился на землю.

— Знаешь, Костя, такие приключения не для каждодневного повторения.

— Это точно, — согласился со мной Кощей.

Грибов мы так на обратном пути и не набрали. Слишком вымотанные и усталые, с единственной мыслью «как бы добраться до дома» мы плелись по лесной тропинке.

Только когда вдалеке показался дымок родной «избушки», я облегченно вздохнул.

Понфирий увидев меня в таком виде, чуть не поседел раньше времени. Охая и ахая, он отправил нас с Кощеем в баньку, где мы нормально отмылись и разомлели, а когда вернулись в дом, стол уже был накрыт. Мы ужинали не торопясь и с наслаждением, а домовой все пытался подсунуть нам на тарелку, то еще один кусочек мяса, то парочку оладий, то подложить горячей скворчащей картошечки.

— Фиря уймись, мы же так лопнем.

На что тот только отвечал улыбаясь.

— Ничего с вами не случится, кушайте, кушайте, а то вот как исхудали, а на тебе, — ткнул он вилкой в сторону Кощея, — вообще одни кожа да кости остались. Все, я теперь вами займусь, глаз с вас не спущу, будете у меня как следует питаться по нескольку раз в день, а я прослежу, чтобы все, что на тарелках положено съедали.

Я застонал.

— Понфирий, я больше не могу, объелся, спать пойду. Костя ты как?

— Я тоже, пожалуй. День сегодня тяжелый был, пора и на боковую.

Выскользнув из-за стола, мы опрометью кинулись наверх, пока домовому не пришла идея еще чем-нибудь накормить уставших домочадцев.

Утро нас застало солнечной погодой, чем здорово порадовало. Костя предложил сходить проведать Настю и рассказать ей о вчерашних похождениях. Я был не против, потому что хотел проведать Грома и немного на нем прокатиться. Магия коня действовала на меня успокаивающе, а мне необходимо было вернуть душевное равновесие.

Настя естественно очень расстроилась, что ей не удалось сходить с нами на болота, да еще и обозвала дураками, при этом рассказав несколько способов изгнания Кикиморы.

Почувствовав себя полными невеждами, мы клятвенно пообещали, что если куда и соберемся, то сначала заглянем к ней за советом или возьмем с собой и только после этого отправимся совершать подвиги или с кем-нибудь сражаться. Гром встретил меня радостным ржанием. Выведя его из конюшни, я быстро вскочил в седло, и мы понеслись навстречу ветру. На душе сразу стало спокойно и хорошо. Все проблемы отошли на второй план. Сейчас не было ничего кроме моего коня, несущего меня вдаль.

Вдоволь нагулявшись, я вычистил Грома и, попрощавшись с ним, вышел из стойла.

Костя собрался забежать в деревню к Марье, а я решил составить ему компанию.

У дома знахарки толпилось несколько человек.

— В очередь, ребятки, — сказал нам седовласый мужчина с грустными, отчаявшимися глазами.

— Что опять случилось? — спросил я Кощея и мы, не сговариваясь, взбежали по лестнице и ворвались в избу.

— Марья, что происходит?

— Потом, — прошептала она одними губами.

Напротив знахарки сидела девочка лет семи, а рядом стоящая женщина, видимо ее мать, причитала.

— Я ведь не знаю, что и делать? Врач говорит обычная простуда, только не верю я. Танечке все хуже и хуже становиться. Да и не одна она у нас в деревне заболела. Помоги, Марья. Я знаю, ты можешь.

— Как не помочь, помогу, конечно.

Знахарка сняла с шеи амулет в виде небольшой деревянной пластинки с исписанными на ней непонятными символами и одела девочке на шею.

— Вот, пусть не снимает, через пару дней ей должно стать легче.

— А если не станет? — заливаясь слезами, спросила мать девочки.

— Станет, а теперь ступай отсюда, да скажи, что приема больше не будет.

Народ на улице загудел и заволновался, но быстро разошелся по своим делам.

— Беда у нас опять в деревне, Навьи объявились.

— Помню, это духи смерти, но они долго на одном месте не задерживаются.

— Так-то так, только вот за это время успевают извести немало населения деревень.

— Что же делать? Как от них спастись? — спросил я.

— Единственная защита обереги или нашивки на одежде с охранными знаками, напитанными силой. Да только разве заставишь народ навешать на себя непонятно что. Это только у кого беда уже случилась, ко мне бегут, да и то не все, некоторые своих родных в районную больницу отправляют. Навьи в основном ночью нападают, а у нас редко кто после захода солнца на улицу выходит. Поэтому нужно охранные знаки на дома наносить.

— Значит, нанесем, — уверенно произнес я, — у тебя обереги еще остались?

— Нет, все жителям раздала, последний девочке при вас на шею повесила. У меня и было-то всего четыре штуки, Яганна пару лет назад присылала.

Я прищурил глаза и пристально посмотрел на Марью.

— Ты его с себя сняла, значит сама без защиты осталась?

— Осталась, — развела руками женщина, — но ничего, я осторожна буду, Кощею ничего не грозит, он у нас сам, как ходячее проклятие, а у тебя, — знахарка пальцем легонько коснулась висящего на груди камушка, — защита на все случаи жизни.

— Что-то эта защита вчера не помогла, — проворчал я, — от Навий точно подействует?

— Сто процентов.

— Тогда показывай эти твои знаки.

— Максим некогда, уже вечер, давай мы с Костей будем наносить их на дома, он знает как, а ты напитывать силой.

Марья достала с полки мелок для себя и кинула Кощею баллончик с краской. Накинув легкую курточку, она направилась к выходу. Ни я, ни Костя не сдвинулись с места.

— А ну вернись назад! — воскликнул я, — совсем с ума сошла?

— Ты чего Макс?

Мы с Кощеем грозно посмотрели на знахарку.

— Без оберега ты из этого дома не выйдешь.

— Максимка, у нас нет времени на меня, — сказала женщина и взялась за ручку двери.

— Костя, не дай ей выйти, — крикнул я и заметался по комнате, в поисках нужного мне предмета, а Костя кинул в Марью проклятием подчинения.

— Замри, — произнес он, и женщина выполнила его приказание, яростно сверкая глазами, но не в силах что-либо изменить.

— Прости, — пробормотал Кощей.

В это время я заметил на верхней полке шкафа фломастер.

— To, что нужно! Костя держи, рисуй прямо на коже, так надежнее будет. Долго конечно не продержится, но на ночь точно хватит, а утром мы ей настоящий оберег сделаем.

— Где рисовать-то?

Я растерянно похлопал глазами.

— Ээ-э, давай на предплечье, только ей нужно куртку снять и рукав рубахи закатать повыше.

— Марья, куртку сними, — знахарка подчинилась, — рукав закатай.

Когда кожа на предплечье была оголена, Костя старательно стал выводить охранные знаки, даже высунув язык от усердия.

— Макс, теперь твоя очередь.

Я положил ладонь на исписанную символами руку и от всего сердца пожелал, что бы все беды и болезни обходили эту женщину стороной. Кожа под моей ладонью нагрелась и, убрав ее, я заметил, как по написанным знакам пробежали золотистые всполохи, давая понять, что защита наложена.

— Готово, — сказал я, — снимай свое проклятие.

— Марья отомри, проклятье пропади, — прошептал Кощей.

— Вы два… — возмущенно начала знахарка, — да что с вами разговаривать, давайте быстрее, время не ждет, — и мы все втроем выскользнули на улицу.

Приходилось осторожно подкрадываться к каждому дому, что бы жители нас не заметили. Это было даже забавно в какой-то мере. Если калитка была закрыта, Костя перепрыгивал через забор и открывал нам ее изнутри. На всех нас я навесил заклинание невидимости, если бы мы заранее знали, что так получится, то прихватили необходимые зелья из дома, а теперь мне приходилось тратить силы еще и на нашу конспирацию. Не учли мы лишь одного. Подойдя к очередному дому, Костя сиганул через забор. Сначала послышалось громкое рычание, а затем возня. Через несколько минут Кощей перевалился обратно через забор, проклиная чертового пса.

— Эй, ты поосторожнее с проклятиями, — хохотал я, катаясь по траве, — бедная собачка ни в чем не виновата, она просто охраняла свой дом.

— Да чего ей сделается, этой морде, а у меня теперь на заднице штаны лохмотьями висят, — пожаловался Костя.

Жаль, что я, как и все остальные не мог этого видеть. На наш шум вышел хозяин дома.

— А ну тихо, — шикнула Марья и, на ощупь, схватив нас за отвороты курток, потащила прочь.

Около трех часов нам понадобилось, чтобы почти закончить свое дело. Оставался последний дом. Марья и Костя уже нанесли необходимый рисунок, а я сидел на траве: впитывая идущую от нее энергию. Голова кружилась от перенапряжения.

— Макс, давай.

— Вы идите, я сейчас пару минут отдохну и напитаю знаки.

Посидев еще немного, я встал и подошел к стене дома, доделывая свою работу.

— О, Костик флакончик с остатками краски выронил, — заметил я и наклонился его подобрать, при этом от усталости совершенно не чувствуя, что с меня слетела невидимость.

— К-хм, к-хм, — послышалось надо мной.

Я поднял голову и увидел местного участкового.

— И что это мы тут делаем, молодой человек?

— Да я, просто тут мимо проходил.

— Ага, как же и баллончик случайно нашел. Скажешь не твой?

— Не мой, — подтвердил я.

В это время, к участковому подошел толстый пузатый мужичок с осоловелым лицом.

— Олег Павлович, что здесь у вас? — поинтересовался он.

— Да вот молодежь развлекается.

Хозяин дома, а это был именно он, заметил нарисованные краской защитные знаки и уставился на меня побагровевшими глазами.

— Ты, маленький поганец! — взревел он.

Я даже удивился, как из такого небольшого человека может исходить подобный звук, похожий на рев раненного лося.

— Вредитель, — он ловко, не смотря на свой вес, подскочил ко мне и, схватив за ухо, дернул со всей силы.

— Ай-ай! — воскликнул я, вырываясь из его цепкой хватки.

— Вандализм, это самый настоящий вандализм! — вопил мужичок, — ты испортил мне стену! Придется вновь все перекрашивать! Кто теперь покроет мне убытки? В участок его Олег Павлович, а я завтра подойду и заявление напишу. Пусть его родители на покраску моего дома раскошеливаются.

По-моему, участковый уже сам был не рад, что ввязался во все это.

— Пошли парень, — сказал он мне и ухватил под локоть, видимо боясь, что я могу сбежать.

Идя в сторону участка, который находился на самом краю деревни, я заметил Кощея и Марью, которые было, рванули в мою сторону, видимо собираясь на выручку. Я тихонько подал им знак, чтобы не вмешивались. Костя итак уже был на заметке у участкового, не хватало ему еще раз засветиться. Марью же Олег Павлович считал чудаковатой женщиной со странностями и относился к ней и ее ремеслу очень настороженно. Поэтому мне не хотелось вмешивать друзей в это дело. Сам попался, сам и буду выкручиваться.

В участке Олег Павлович посадил меня за стол и заставил писать объяснительную. Ну я и написал:

«Я Сторожников Максим Елисеевич сегодня вечером рисовал охранные знаки на домах жителей деревни с целью их защиты от злых духов».

Прочитав написанное, участковый нахмурил брови и грозно посмотрел на меня.

— Издеваешься?

— Никак нет, товарищ капитан.

— Документов я так понимаю, при себе никаких не имеешь. Кто родители? Где проживаешь?

— Городской я, сюда к бабушке на лето отправили.

Я объяснил, где находится наш дом.

— М-да, далековато ты забрался. Туда ведь даже на машине не проедешь, забуксует, а пешком половину дня топать. И не лень тебе туда-сюда ходить?

Ну не мог же я объяснить Олегу Павловичу, что добираюсь от дома до деревни примерно за двадцать минут магическими тропками.

— Сегодня в участке переночуешь, а завтра бабушке позвонишь. Помню я ее, бойкая старушка. Пускай за тобой приходит и штраф заплатит.

— У бабушки связи нет, там телефон не берет, — вот даже врать не пришлось, а то, что ее самой нет дома, Олегу Павловичу знать не обязательно.

— Тогда мне придется позвонить твоим родителям.

Тут я действительно испугался. Узнай они, что я влип в неприятности, мигом домой увезут.

— Не надо родителям, — умоляюще протянул я, — пожалуйста.

Накладывать заклинание забвения на участкового не хотелось, он просто выполнял свою работу, к тому же оставался кабанообразный хозяин последнего дома, который должен был завтра прийти, написать на меня заявление. И тут меня осенило.

— А позвоните Михаилу Сергеевичу или Алисе Викторовне Стрижановым. Я могу дать их телефон. Они за меня поручаться и штраф, если нужно заплатят.

— Номер Михаила Сергеевича я знаю. Очень уважаемый человек, — произнес участковый, — ладно, вот что мы сделаем, я сейчас чайник поставлю, чайку с печенюшками попьешь, извини, больше ничего нет. В камеру я тебя сажать не буду, вон диванчик в углу стоит, на нем и поспишь.

Участковый открыл старый деревянный шкаф и достав оттуда потрепанный плед, протянул мне.

— Спасибо, — ответил я, не ожидая такого участия от Олега Павловича.

— Не за что, только я участок запру, ты уж не обижайся, а то вдруг, тебя понесет куда- нибудь, на ночь глядя.

Я понял, что Олег Павлович больше беспокоится не о том, что я могу сбежать, а о моей безопасности и подбадривающее ему улыбнулся.

— Закрывайте, я сбегать не собираюсь.

Не смотря на то, что диванчик оказался жестким и неудобным, заснул я почти сразу, правда подумал, что завтра Понфирий опять будет меня отчитывать за то, что я не ночевал дома.

Проснулся я по привычке рано, вот еще одна особенность, которая появилась у меня за это лето, раньше в период каникул я мог спать часов до двенадцати, и ни что не могло поднять меня с постели.

Попивая утренний чай, я стал ждать участкового. Олег Павлович пришел быстро, да еще и на пару с толстяком. Тот опять стал брюзжать что-то насчет испорченной стены дома, но я, честно говоря, не слушал. Вот и помогай таким. Нет, я, конечно, понимаю, что они не в курсе, о том, что мои действия направлены на их же защиту, но зачем так-то реагировать. Подумаешь, небольшая надпись серой краской. Можно подумать я ему весь дом разрисовал.

Участковый позвонил Стрижановым, и примерно через час за мной подъехал Михаил Сергеевич.

— Собирайся, разбойник, — подмигнул мне мужчина и, переговорив о чем-то с Олегом Павловичем, направился к выходу, подталкивая меня перед собой.

— Ну, ты даешь, надо же было так по-глупому попасться, учить вас еще и учить, — вздохнул он, — тебя до поля подбросить?

— Нет, спасибо вам, за все спасибо, но я еще к Марье зайду, они там с Кощеем за меня беспокоятся. Насте привет передавайте.

— Обязательно.

Махнув рукой на прощание, я быстрым шагом направился в сторону дома знахарки.