Наследство из склепа

Глава 5 Ангел-хранитель

Ближе к обеду погода испортилась, начался дождь, и чем ближе ребята подъезжали к желаемой цели, тем темнее становилось небо. Дождь перешел в злой, хлесткий ливень, заливавший ветровое стекло и мешавший скорости, которую пришлось, конечно же, сбавить. На их пути им встретились две аварии, и Маша, завернувшись в плед и глядя на проплывающие мимо искореженные машины, готова была повернуть обратно.

– И кто только придумал эти машины, катались бы на лошадях… Они такие добрые, сахар любят… – ясно было, что Машка захандрила.

Никитка же, напротив, как мог, приободрял Сергея и до самого Саратова благополучно играл роль послушного и проворного «сыночка», бегающего к окошечку заправочной станции, чтобы заплатить за бензин, и даже сам засовывал шланг в бензобак. Эти минуты, не считая, конечно, встречающихся постов ГАИ, были самыми волнительными. И Маша, когда такой вот пост оставался далеко позади, поворачивалась к ним и, показывая язык, возмущалась подобным положением дел:

– Нет, вы видели? Дети за рулем, а им хоть бы хны! Работнички золотые. Не могут парня от мужчины отличить. А если бы нас родители разыскивали? Переживали? И за что им только деньги платят?

– Я бы на твоем месте, – отвечал Сергей, – не каркал. Еще накличешь какого-нибудь чересчур внимательного гаишника. Что тогда будем делать?

– Сушить сухари, – отвечал за сестру Пузырек, с наслаждением глотая оранжевую фанту.

За все время пути была съедена вся колбаса, сыр и хлеб. О том, чтобы поесть чего-нибудь горячего, не могло быть и речи: в такую погоду не то что «Шмель» не разожжешь, не захочешь выходить из машины.

В пять часов, когда на улице было темно, как если бы было десять вечера, впереди показались огромные белые буквы САРАТОВ, и Маша захлопала в ладоши.

– Приехали! Приехали! Как здорово! Сережка, какой же ты классный парень! – И вдруг стала быстро-быстро молиться, шепча про себя что-то непонятное: – Аминь…

И они снова благополучно миновали на въезде в город очередной пост ГАИ.

– Это мой ангел-хранитель, – пояснила Маша, когда машина заскользила по мокрой дороге в глубь неизвестного, утопающего в сумерках, города. – Я время от времени обращаюсь к нему, и он помогает мне. Он только мой, понятно?

– Да у нас свои ангелы-хранители есть, – хмыкнул Пузырек, – думаешь, они слабее твоего будут? Хотя, непонятно, зачем они вообще существуют, если есть мы сами?

– Глупый ты, Никитка, – ласково проговорила Маша, зябко кутаясь в плед. – Человек слаб, ему обязательно какая-нибудь религия нужна или свой ангел. Это у зверей есть толстая шкура, клыки или чешуя. А мы, люди, рождаемся голыми, беззащитными. Единственное преимущество перед другими тварями – человеческий разум, мозг…

– Это смотря какой человек, – пожал плечами Никита. – Есть такие люди, вроде того типа, который увез нашу Ларису, которых надо бояться пуще зверей. Вроде и мозг есть, а совести – никакой.

– Знаете, что я вам скажу? – вдруг подал голос Сергей, сворачивая с основной дороги на тихую улочку. – Я смертельно устал, зверски хочу есть и спать. Что будем делать? Разбивать палатку прямо в городе или как? – Он остановил машину.

– Все очень просто. Мы можем перекусить где-нибудь в кафе, а спать будем в машине, но только перед этим накроем ее тентом. Чтобы никто нас там внутри не увидел и чтобы трое детей в одной машине не привлекли к себе внимание прохожих.

Разумеется, эта идея могла принадлежать только Маше.

Все трое вышли из машины – Маша раскрыла над головой зонт, Никита нахлобучил на себя прозрачный, слегка великоватый ему дождевик, а Сергей ограничился лишь джинсовой бейсболкой – и направились к похожему на аквариум, прозрачному, освещенному изнутри строению с вывеской «Волна». Это было полупустое кафе с покрытыми голубыми льняными скатертями столиками и белыми металлическими стульями.

– Заказывать буду я, поскольку отвечаю за еду, а вы должны будете все съесть, – важно заявила Маша и, ознакомившись с меню, заказала борщ, пельмени, оладьи с яблочным повидлом и чай с лимоном.

– Ты забыла пепси, – шепнул ей Пузырек и сглотнул. – Умираю, как хочу пить…

…Сытые и разомлевшие ребята вышли из кафе и медленно побрели под дождем назад, к машине.

Сергей достал ключи, открыл свою дверцу и хотел было уже открыть дверь и Маше с Никитой, как вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он медленно повернул голову, и волосы на его голове зашевелились: из темной глубины салона на него смотрели огромные горящие глаза… «Человечьи глаза…» И рядом с ними оранжевая горящая точка – кончик зажженной сигареты.

– Ты кто? – чуть дрогнувшим голосом спросил ошарашенный Сергей.

– Ты поставил машину на мой дом, – донесся до него глухой, словно из преисподней, голос.

– Серый, какого черта?! Чего ты не открываешь? Все-таки дождь… – это уже звенел недовольный Машкин голос.

– Сейчас, заело… – подняв голову, сказал Сергей и снова нырнул в машину. – Я тебя не вижу. Извини, если мы поставили машину на твой дом. Но что-то никакого дома я не заметил.

Внезапно вспыхнул огонь – это привидение щелкнуло зажигалкой. И перед Сергеем возникло тонкое бледное лицо, обрамленное красными кольцами кудрей. Взгляд немигающих глаз уставился Горностаеву прямо в самое нутро, словно прожигая его насквозь.

– Открой дверь девочке, а то вымокнет совсем… Вернее, я сам сейчас открою… – И привидение, пошарив в темноте, открыло по очереди две двери – Маше и Пузырьку.

– Ма-а-ма-а! – раздался, как и следовало ожидать, истошный Никиткин вопль.

Маша, которая, ничего не подозревая, усаживалась рядом с водительским местом на переднем сиденье, резко повернула голову. Увидев непонятную фигуру рядом с братом, она в одно мгновение покинула машину и припустила по улице, не разбирая дороги и не обращая внимания на глубокие пузырящиеся лужи. Машке, судя по всему, было уже не до зонтика.

Распахнув дверцу, из машины следом за сестрой пулей вылетел Пузырек. От страха он даже забыл крикнуть, он только раскрыл рот и так, глотая дождевые капли, бежал за Машкой…

Горностаев быстро вышел из машины и, открыв заднюю дверцу, храбро сунул в темноту руку, схватив непрошеного гостя за что-то мягкое, похожее на фланелевую ткань, с силой потянул на себя. Но не тут-то было. Чудовище стало сопротивляться. Поупиравшись чуть меньше минуты, «привидение», наконец, сдалось и согласилось выползти на свет божий.

Это был мальчик, примерно Сережкин ровесник. Но только очень лохматый. Он казался толстым из-за навьюченной на него многослойной одежды. Бледное узкое лицо, усыпанное веснушками, в голубых сумерках уходящего дня казалось коричневым. Большие глаза – темные и настороженные – смотрели беззлобно и с любопытством.

– А где ваши предки? – спросил парень. – Куда вы их дели?

– Это не твое дело. Как ты оказался в машине?

– А это уже не твое дело, – был ответ. – Машина с московскими номерами. На Волгу приехали? В отпуск?

– Чего тебе от нас надо?

– А то, что это мой город. И вы наехали на МОЙ дом.

– И где же этот твой дом?

– А ты откати свою колымагу и увидишь, – загадочно ответил незнакомец.

Сергей сел за руль и отъехал на несколько метров вперед, поравнявшись в конечном итоге с забежавшими под козырек дома Машкой и Никиткой.

Машка, быстро сориентировавшись, тут же вернулась в машину, Пузырек последовал за ней.

– О чем вы там говорили? – прошептала она, умирая от страха. – Мне кажется, что надо давать деру… Кто это такой?

Ребята молча наблюдали, как рыжий мальчишка, едва машина отъехала, наклонился к асфальту и, подняв круглую тяжелую крышку канализационного люка, стал не спеша, очевидно, ступая по уходящей вниз лесенке, спускаться под землю.

– Это бомж, – прошептал Пузырек. – Бедняга, он живет под землей. Можно себе представить, как же ему там холодно и мокро. А запахи… И чем он питается?

После сытного ужина с пельменями и оладьями Никите стало не по себе при мысли, что кто-то страдает от голода.

– У нас есть консервы. Может, дадим ему пару банок? – сказала Маша. – Пока он не закрыл крышку люка.

И Сергей, который и сам подумал примерно то же самое, вышел из машины и быстрым шагом направился к исчезающему под землю мальчишке.

– Стой! – крикнул он, на бегу надевая на голову воротник джинсовой куртки. – Подожди! У меня к тебе дело…

Рыжий замер – только его кудри, теперь уже влажные от дождя, оставались над поверхностью земли, и поднял голову. Сергея поразило тонкое и умное лицо мальчишки. «Странно, вроде парень моего возраста, а лицо почему-то взрослое, – подумал Сергей. – И глаза смотрят прямо в душу».

– Какое еще дело? – спокойно спросил незнакомец. Сергей почему-то застеснялся вот так просто предложить тушенку беспризорнику. Он побоялся его этим унизить.

– Я не могу тебе рассказать это прямо сейчас, вот здесь, на дожде… Но дело серьезное: человек попал в беду. Мы приехали сюда из Москвы его выручать, но никого и ничего здесь не знаем. Не поможешь?

Рыжий быстро выбрался на поверхность. Отряхнулся и протянул Горностаеву грязную руку.

– Соломон, – представился Рыжий.

– Сергей, – кивнул Горностаев. – А там – Машка и ее брат Пузыр… вернее, Никита.

– А где ваши родители?

– Мы одни. Пойдем в машину, там и потолкуем, – предложил Сергей, и парнишка, назвавший себя Соломоном, пошел за ним.

Когда Сергей закончил рассказывать историю похищения Ларисы Ветровой, в городе уже наступила самая настоящая ночь. Зажглись уличные фонари, в окнах вспыхнул свет. Все нормальные люди заперлись в своих домах и теперь, сидя в тепле и уюте, смотрели телевизор или пили чай. И только четверо подростков, забившись в маленькую машину, согревались, обмениваясь душевным теплом.

Соломон – малолетний бомж, который поначалу так испугал ребят, – на самом деле оказался вполне симпатичным парнем. Он не ругался матом, хотя убедил своих новых друзей в том, что он умеет это делать мастерски, прямо-таки с блеском (Маше даже пришлось при этом заткнуть уши), и производил впечатление вполне домашнего человека. Спрашивать Соломона о родителях или о том, как он стал обитателем канализационных подземелий, никто не посмел. Подумали, что, если сам он захочет рассказать, расскажет. Но пока что помощи просили они, и это было с их стороны скорее тактическим ходом.

– Да, братцы-кролики, – сказал Соломон, когда рассказ был окончен. – В рискованное дело вы влипли. Во-первых, вас могут в любую минуту остановить, потому что вы без прав, во-вторых, вы же здесь действительно ничего и никого не знаете. Даже представить не могу, как вам помочь найти вашу актрису. Что касается театра, то навряд ли вам там что-то скажут. В этом я больше чем уверен. Но сейчас вам надо прежде всего позаботиться о том, чтобы не загреметь в милицию. Где вы будете жить, пока ведется расследование?

Слово «расследование» потрясло Горностаева. Он и представить не мог, что их действия, направленные на поиски Ветровой, могут быть обозначены именно этим словом. «Расследование»! Ну конечно же! А как же иначе назвать то, чем они занимаются?

– Можно я скажу? – встряла Маша. – Мы вообще-то планировали остановиться за городом, у нас есть палатка, «Шмель», сковородки…

– Понятно, – кивнул Соломон. – Короче – дикарями?

– Ну не в гостинице же нам останавливаться, – развел руками Сергей.

– Если бы были паспорта, то можно было бы и в гостинице, – раздался тоненький голосок Пузырька. – А так, без паспорта, мы вроде бы как и не люди.

– Но в последнее время мы научились ночевать прямо в машине. Мы и сейчас собирались это сделать, только предварительно прикрыть ее тентом, чтобы не привлекать внимания прохожих.

– Да разве вы так выспитесь? – усмехнулся Соломон. – Есть у меня одна идея, да вот только не знаю, согласитесь ли вы.

– А что за идея? – спросила Маша. От ее усталости и апатии, которая последовала за обильным ужином, не осталось и следа.

– Для начала вы должны оставить машину на стоянке, а я приведу вас в одно место, где вы сможете отдохнуть и выспаться.

У Маши чуть не вырвалось: «В канализации?», но она вовремя взяла себя в руки и промолчала.

– Но как же мы сможем оставить машину на стоянке, ведь там сразу определят, что мы без взрослых, и вызовут милицию, – сказал Горностаев.

– У меня повсюду друзья, и вы скоро убедитесь в этом… – загадочно улыбнулся Соломон. – Ну что, двигай, Серега, вон в конец этой улицы, затем свернешь налево, и буквально через пятьдесят метров будет стоянка. Там работает мой друг – Цент.

– Цент? – удивился Пузырек. – Это у него что, кличка такая?

– Кличка.

– Что же он, на Доллар не тянет? – рассмеялась Маша.

– Он хороший парень, но вот пристала к нему эта кличка, и все тут.

Машина тронулась, выехала на проезжую часть и медленно покатила по маршруту, сказанному Соломоном.

– Въезжай, устраивай свое авто в самое удобное для тебя место и ничего не бойся, – посоветовал Горностаеву Соломон, когда перед ними возникли ворота автостоянки. – А я сейчас выйду и все устрою.

– А сколько это будет стоить?

– Ты имеешь дело с Соломоном, а у меня для друзей всегда найдется доллар-другой, – усмехнулся юный беспризорник. – Вы не смотрите, что я ТАКОЙ… У меня все есть.

«Кроме родных и близких, – подумала Маша, и сердце ее сжалось, когда она представила себе, какую жизнь вынужден вести по вине бросивших его родителей этот симпатичный мальчишка. – А какие у него чудесные кудри! Вот если бы мать увидела его, ей бы сразу стало стыдно… Хотя, – продолжала рассуждать Машка, – никто пока не знает, отчего судьба маленького Соломона сложилась именно так, а не иначе».

Мысли Пузыревой были прерваны.

– Машка, ты что, снова уснула? Я же тебя спрашиваю… – тормошил ее Сергей.

Они в машине были втроем и могли все спокойно обсудить, пользуясь отсутствием Соломона.

– Повторите, пожалуйста, свой вопрос, – жеманно произнесла Машка и убрала со лба упавшую прядь волос.

– Вот оставим мы сейчас машину, а дальше-то что? Должны ли мы довериться этому бомжу? Он мне, конечно, симпатичен… он кажется добрым, но мы же его совсем не знаем. Вот представь себе, что он и его друзья – Доллары и Центы – это банда, которая угоняет машины. Мы оставляем свою машину, набитую продуктами, на стоянке. На весьма сомнительных условиях, кстати. Затем нас озаряет, что мы обмануты, мы возвращаемся сюда, а машина – тю-тю! Как тебе такая перспектива?

– Все очень просто, – серьезно ответила Маша. – С Соломоном надо разговаривать открытым текстом.

– То есть называя вещи своими именами… – Пузырек продолжил за сестру фразу, которую они неоднократно слышали от своих родителей. Особенно часто ее произносила мама, которая во всем любила четкость и ясность и терпеть не могла «растекаться словом по древу». – Еще Черчилль говорил, что, идя к своей цели, нужно действовать даже грубо…

– Правильно, – поддержала Никитку сестра. – Я сама скажу Соломону о наших сомнениях. Он же не дурак – должен все понять.

Соломон, вернувшись, поднял большой палец правой руки вверх, что могло означать только одно: все в полном порядке.

И тут Маша совершенно свободно задала бомжу вопрос, который всех так волновал.

– Что ж, мне нравится, что вы такие простые и прямые ребята. Во всяком случае, мне будет легко с вами общаться, – отозвался Соломон. – И вы правильно делаете, что ведете себя таким вот образом. Всегда нужно обо всем договариваться конкретно и требовать гарантий. Но вот со мной никаких гарантий быть не может. Вы или верите, что я не угонщик. Или же спокойно возвращаетесь на соседнюю улицу, укладываетесь спать, а я сам лично укрою вашу машину тентом. Никаких проблем. Я не в обиде. Я все понимаю.

Маша молчала и не знала, что говорить. Она, конечно же, ждала от их нового знакомого каких-то уверений и обещаний, и когда они не прозвучали, даже немного растерялась.

– Тогда мы рискнем, вот только надо бы взять что-нибудь из провизии или одеял… – сказал Сергей. Он, очевидно, как и Маша, полагал, что Соломон собирается отвести их куда-нибудь в свою канализационную нору.

– Там, куда я собираюсь вас отвести, все есть. Это, правда, не моя хата, но я чувствую себя в ней как дома. Да не бойтесь вы. Вас не съедят. К тому же у меня появились идеи относительно вашей артистки. Но об этом поговорим позже. Уже ночь, пора спать. Ну так что, идем? С Центом я обо всем договорился. Он – мой должник, а потому будет с вашей машины пылинки сдувать…

– Сейчас дождь, – напомнила Маша, – пусть он лучше проследит, чтобы машина все время, пока нас не будет, под тентом находилась.

Ребята вышли из автомобиля налегке, захватив лишь зонты, и покорно последовали за Соломоном.

«Где ты, мой ангел-хранитель?» – с тоской подумала Маша, когда рядом с ними остановилась красная иномарка и Соломон, представив им сидевшего за рулем верзилу («Знакомьтесь: это Цент»), как ни в чем не бывало, сказал, что сейчас их отвезут «куда надо».

Маша встретилась взглядом с Сергеем. Они оба тогда подумали об одном и том же.