Настенька

6

Настенька Закревская в последнее время уже начала скучать без своей мамы. Особенно это случалось тогда, когда вечером, подготовив свои уроки, она ложилась в постель. Спала она на диване. В такое время дед её уже спал, и она оставалась одна сама с собой. Расстелив постель, перед тем как лечь, она высчитывала, сколько ещё оставалось до марта месяца, когда мама навсегда приедет из Москвы. Оставалось ещё много времени, и Настенька не могла дождаться: она быстренько подсаживалась к столу и писала маме письмо. Так было пожалуй каждый день. Каждое письмо было коротким. Когда собиралось письма три, Настенька слаживала их в один конверт и посылала в Москву. А потом гасила свет и, в приподнятом настроении, прислонялась лицом к оконному стеклу. Поздно ещё не было. По переулку проходили люди, иногда проезжала машина. Настенька любила, когда вечерами дул ветер. Тогда, лежа в постели, хорошо было слушать, как шумит голый клен около их окна, и кажется, что это какая-то бесконечная песня или долгий-долгий рассказ. В самом деле, это будто кто-то что-то рассказывает, интересное, важное и нужное. А ещё этот шум напоминает длинную-длинную дорогу, по обе стороны которой стоят деревни и города и везде живут люди. Проходят поезда, и пыхтят дымом паровозы, дымятся в небе заводские трубы, зеленеют луга, покачивается ржаное поле, в соснах слышен шёпот ветра, в речке блестит под солнцем вода. А как пахнут мокрой травой просторы речных берегов! А какое солнце восходит ясным утром! А какой огненный закат бывает в чистом небе! И как хорошо, что после осени бывает зима, а после зимы весна, а потом лето и снова осень. Сколько много всего на свете, и как хорошо быть посреди всего этого. И как хорошо, что посреди этого мира дед жил так, что есть теперь много чего рассказать своей внучке, Настеньке. И как хорошо то, что будет впереди! Осенью славно ожидать первый снег, а зимой — первую траву. И как радостно увидеть первый жёлтый листик на дереве. А самые наикрасивейшие листья бывают осенью на осинах. Какие краски! Шум ветра за окном переходит в тихую музыку, расплывается во что-то невыразительное, Настенька уже дремлет в своей постели, и наконец приходит сон, крепкий, сладкий и здоровый.

Ночь проходит, в один момент. Настенька просыпается уже утром. Десять минут она лежит и восстанавливает в памяти, что она будет делать в этот день, а после встает и быстро одевается. К этому времени уже готов завтрак, и дед уже заботится в кухоньке и весело подает оттуда голос:

— Раскачивайся, раскачивайся, малая, в школу скоро.

А Настенька всегда сделает деду сюрприз. Одевается она тихо, чтобы дед не слышал, и как только он позовет из кухни, чтобы она «раскачивалась», Настенька в один момент появляется на пороге кухни, готовая и одетая.

— А я уже раскачалась, — смеётся она и бежит умываться.

— Ах ты, мотылёк, — смеется дед и частенько подержит свою Настеньку около минутки на руках.

— Ты, может, будешь держать меня на руках и тогда, когда я стану большой? — говорит Настенька.

— О, если бы я дожил до того времени, когда ты будешь большая, — отвечает дед. — Ну, мотылёк, садись завтракать… А что мы сегодня приготовим на обед?

А когда заболел дед, всё пошло иначе. Настенька вставала часа за три до того, как ей нужно было идти в школу. Ещё была ночь, когда она зажигала свет, закидывала в печь дрова и перебирала крупу или горох, чтобы, придя из школы, сразу поставить на примус и начать готовить обед. Напоив деда чаем и накормив его, она бежала в школу, а вернувшись домой, варила обед, ходила на рынок, приносила на кухню дрова. Хорошо, что болезнь деда не затянулась на долго. На десятый день он начал вставать и прохаживаться от постели до стола, а потом сидел, а после сам начал ставить чайник и разжигать печь. С каждым днем ему становилось всё лучше.

И во время болезни деда Настенька была так занята, что у неё не было времени не только писать маме письма, но даже скучать по ней. За работой дни пролетали очень быстро, и Настенька не написала маме ни одного письма. Мама в Москве забеспокоилась и постаралась взять до самой весны отпуск, чтобы вести свою научную работу дома и чтобы только в самом конце поехать и завершить её. И она дала телеграмму Настеньке, что скоро приедет. Это было уже тогда, когда дед начал делать всё сам и даже уже один раз вышел пройтись по переулку, — без этой прогулки ему как бы чего-то не хватало, так он привык к ней.

Уже первый день, как выпал первый снег, но его было ещё мало, много где была видна ещё замерзшая земля. День был хмурый, мягкий. Настенька проснулась рано, но ей уже не хотелось спать. Ещё оставалось, может, больше часа до рассвета, а она уже выспалась. Она встала, чтобы зажечь свет, и заметила, что в кухне горит лампочка. Дед там чем-то занимался.

— Я уже раскачиваюсь! — закричала Настенька.

— Спи, ещё рано, — ответил дед. — Зачем тебе так рано вставать, мотылёк?

— А ты чего так рано встал?

— Мне, старому, не спится. Я выспался.

— Ты думаешь, я не знаю, почему ты так рано поднялся? Я хитрая, я все знаю. Я же вижу, что ты там что-то переставляешь на кухне. Ты наводишь там порядок, чтобы всё было так, как было тогда, когда мама отсюда уехала. Ты хочешь, чтобы мама застала здесь прежний порядок.

— Потому что так и должно быть, чтобы мама не сказала, что мы неряхи.

Настенька вдруг соскочила с постели и бросилась на кухню.

— А где тут какие беспорядки? — закричала она. — Ну, скажи, где что не так как нужно?

— Я же на тебя ничего не говорю, мотылёк ты мой дорогой.

— Ой, девочки, он мне ничего не говорит, а сам пошел смотреть, что после меня прибрать нужно.

Настенька схватила деда за камзол и потащила из кухни в комнату. Дед делал вид, что упирается, а Настенька делала вид, что не замечает этого, и тащила его.

— Чтобы ты мне больше на кухню не ходил! — пищала Настенька. — Ты ещё больной, почему ты не лежишь?

— Ой, я утомился, — просился дед. — Дай отдышаться.

Настенька отпустила его. Он сел на диван и в самом деле пытался отдышаться.

— Не хорошо, чтоб его, когда на старости лет болезнь приключится, — выговаривал он по одному слову.

И вот, наконец, Настенька увидела, что дед отдышался и берёт табак, чтобы закурить трубку.

— Ой, ну и хитрый ты, — сказала Настенька.

— Почему это я хитрый? — спросил дед.

— Я знаю, почему тебе не спалось сегодня. Это ты не можешь дождаться, чтобы скорее идти на вокзал встречать маму.

— Ой, девочки! — запищал дед.

— Ты меня дразнишь потому, что я угадала, и тебе уже больше нечего сказать.

Это была правда, и дед тихонько закурил трубку. Ему, в самом деле, с полуночи не спалось, и он, как маленький, ожидал, чтобы скорее наступило утро, когда он с Настенькой пойдет на вокзал встречать дорогого и родного человека. Вчера пришла телеграмма, что Настенькина мама приедет сегодня днём. Теперь только что начало светать, а московский поезд приходил после полудня. Покурив немного трубку, дед сказал таким тоном, чтобы Настенька не заподозрила, что она угадала, почему ему не спалось:

— А нам же ещё нужно приготовиться, чтобы всё было готово к маминому приезду.

— Ой! — крикнула Настенька.

— Девочки! — пропищал дед.

— Ой, девочки, — засмеялась Настенька. — А мама очень любит гороховый суп, давай сегодня сварим.

— Ну, давай.

Настенька одним махом перескочила через комнату и вытащила из шкафа сумку с горохом. Вместе они перебирали горох, потом пили чай и после снова перебирали горох. Так медленно шла у них работа, потому что они не столько перебирали тот горох, сколько шутили друг над другом, шалили так, будто деду тоже было лет двенадцать.

— Ой! — не вытерпела наконец Настенька.

— Девочки! — пропищал дед.

— Хочется, чтобы скорее этот поезд с мамой приехал, — сказала Настенька и запустила в деда горошиной.

— Правда, — согласился дед, грустно покачав головой.

И вот пришел день. Утро закончилось, дед выключил свет и посмотрел в окно.

— О, снегу добавилось за ночь, сказал он, — придётся тебе, Настенька, доставать свои лыжи.

Дед оделся в праздничный гарнитур и долго накручивал перед зеркалом свои седые усы. Настенька тоже надела праздничную одежду и вдруг заметила, что горох они так и не закончили перебирать.

— Что же это будет с нашим супом?.. — грустно пробормотал дед.

— Ой, нудно так ожидать, чтобы сделать, чтоб скорее этот поезд пришёл.

— Давай закончим с этим горохом и выйдем на улицу, — сказал дед.

И они снова взялись за горох, но тут раздался в дверь негромкий стук и в сенях отозвались хором детские голоса:

— Настенька, открой.

— Ой, девочки! — радостно воскликнула Настенька и, рассыпав на пол горсть гороха, бросилась к двери, чтобы открыть им.

Вошли три девчонки — Рая, Фаня и Надя.

— Скорее, скорее сюда, мотыльки вы мои, — радостно затрепетал дед.