Настоящая англичанка

Глава 8

— Не согласитесь ли Вы с тем, — спросил Гил, сверля взглядом разыскавшую его восхитительную представительницу прекрасного пола, — что слегка приукрасили наше знакомство?

— Pas de tout [13].

— Я только подумал, что Вы, возможно, позволили себе поэтическую вольность, — сказал он, направляя её в сторону окон, выходящих на сад. — Набросили романтический покров на встречу самого прозаического толка… Вероятно, я помогал Вам сесть в экипаж?

Эмма издала булькающий смешок. Наслаждение от роли француженки ударило ей в голову. Её пьянило от ощущения власти, от изобилия собственной лжи. Она понизила голос и упрекнула, промурлыкав:

— Как Вы можете говорить такие вещи, лорд Керр? Клянусь, Вы близки к тому, чтобы разбить мне сердце!

Они прошли через коридор, и широкие парчовые юбки Эммы задели створки дверей. Почему, скажите на милость, она не приехала в Лондон раньше? Почему ей не было известно о том, как забавно охотиться на мужчину, отрезать его от стада, в точности как пастушьи собаки фермера Бена поступают с призовыми барашками?

— Но я не намеревалась бранить Вас, — проговорила девушка, срывая ветку жасмина. Он пах головокружительно сладко.

Керр не ответил, просто шёл рядом с ней, легко прикасаясь к локтю и направляя её дальше в сад.

Он не станет лишать её девственности в саду, не так ли? Конечно, он понятия не имеет о том, что она девственна, и Эмма имела смутное ощущение, что он никогда не узнает, если будет достаточно пьян.

Сад населяли призрачные фигуры. Смеющийся и мелькающий в пятнах лунного света, Арлекин в своём костюме, усеянном блёстками, прошмыгнул мимо феи, чьё правое крыло волочилось по земле. Там был Гомер или, может быть, Зевс — в любом случае, этот человек считал, что подражает богам или древним грекам.

Они чинно устроились на скамье, и Эмма отбросила мысли о близости в саду. Разумеется, у Керра и в мыслях такого нет. Он бы отвёз её к себе домой, прежде чем произойдёт что-то подобного рода. Она ощутила внутреннюю дрожь возбуждения от самой этой мысли.

— Итак, мадам… Мне очень жаль, — сказал он, поворачиваясь к ней. — Я снова забыл Ваше имя.

— Можете называть меня Эмили.

Почему-то улыбки, обращённые к нему, не оказывали мощного воздействия. Юный лорд, которого она очаровывала внутри, краснел и бледнел от каждого движения её губ, однако лицо Керра не менялось ни на йоту.

— Ах, — проговорил Гил елейно, — Эмили.

— Так звали мою прабабушку. Прелестное имя, — отвечала Эмма.

— Moi, j'y avaispenser toujours la meme chose, — сказал он. — Comment pourrais-je oublier votre nom, quand votre visage si comme une fteur y apparaitre ensemble?

На секунду Эмма запаниковала. Но она говорила по-французски как на родном. Ей только требовалось сохранять спокойствие. Он говорил пустые комплименты, спрашивая, как он мог забыть её имя, если её лицо подобно цветку.

— Сe mystere du recollection d'un homme: qui peut savoir pourquoi. Us oublient les choses les plus importantes? — ответила она. Это хорошо: мужчины склонны забывать то, что следовало запомнить в первую очередь. И продолжила так быстро, как могла: — Se souvenir d'une femme, c'est a moi: je trouve que ce soil impossible d'ou-blier meme les details de notre rendezvous nocturnale. — И это тоже хорошо: если бы она провела ночь с Керром, то запомнила бы непременно всё в мельчайшихподробностях.

В его улыбке было обещание, столь ясное, что оно заставило Эмму ощутить себя безрассудной.

— Вы говорите слишком быстро для моих скудных познаний, мадемуазель Эмили…

— Мадам де Кюстен, — поправила она, — если не желаете обращаться ко мне как к Эмили.

Если он хотя бы заподозрит, что она не вдова, весь её маскарад окажется бесполезным.

— Я чувствую, что мне следует извиниться за постыдный случай, в котором я забыл нашу первоначальную встречу, — произнёс Гил бархатным голосом. — Где, как Вы говорите, мы встретились?

— Это несущественно, — ответила она мягко. — Я знаю, что Вы, похоже, забыли, поскольку прошли годы… Но я никогда не могла стереть Вас из своей памяти. Никогда.

Эмма наклонилась вперёд, чтобы он мог заглянуть в декольте, однако вместо этого его, казалось, заворожили её глаза.

— Не смогли? — переспросил он.

— Теперь я выхожу замуж за уважаемого бюргера, торговца, как вы их называете здесь, в Англии. — Упс, она почти забыла здесь о своём акценте. Это как-то связано с пряным ароматом его кожи. Эмма слегка отодвинулась назад.

— Я желаю Вам всего наилучшего в предстоящем браке, — сказал он.

— Разумеется, — промурлыкала она. — Но замужество такое серьёзное предприятие… Приятное, и вместе с тем необходимое, и всё же удушающее. Мне это известно, поскольку я была замужем за Пьером до самой его горестной кончины.

— А, — произнёс граф.

Эмма заторопилась, прежде чем он мог задать вопросы, на которые она могла бы быть не в состоянии ответить.

— В любом случае, прошли годы с тех пор, как мы… Как мы… Но это было в Париже, мсье.

— Париж, — сказал он, и его тон посуровел. Морщинка внезапно появилась у него между бровей, и Эмма расслабилась. Что-то изменилось между ними: замаячил призрак возможности. Должно быть, Бетани была права насчёт его распутного образа жизни в то время.

— Париж, — повторила она, в её устах слово прозвучало нежно. — Вы, вероятно, не помните, милорд. Боюсь, Вы тогда немного перебрали бренди в тот вечер.

— Вне всяких сомнений, — сказал Гил жёстко.

— Но мне никогда не забыть… — Эмме самой не верилось, сколько хриплого желания она вложила в собственный голос. Возможно, ей стоило сбежать из дома и присоединиться к труппе бродячих актёров. — Когда я увидела Вас на другой стороне комнаты в тот вечер, мне показалось, что это дар свыше.

— Что же, — проговорил он. — Полагаю, мне следует быть благодарным за то, что я, как очевидно, вёл себя пристойно, даже находясь в пьяном виде.

— Я выхожу за почтенного бюргера через неделю, — сказала Эмма. — Я в Лондоне лишь для того, чтобы выбрать наряд к свадьбе. Лишь по чистой случайности я оказалась здесь на маскараде.

— А.

Она постаралась и провела пальцем вдоль его щеки. Небольшая небритость защекотала её палец.

— Хочу, чтобы Вы оказали мне услугу, милорд.

— Конечно же, — но голос Керра был вежливым и отстранённым. Упоминание о Париже убедило его в том, что они однажды встречались, но оно также его заморозило каким-то образом.

— Видите ли, милорд, я думаю, что Вы задолжали мне услугу.

— В самом деле? — его голос был положительно равнодушным.

— Разумеется. — Палец Эммы скользнул к его губам. Нижняя губа графа была пухлой, сочной, красивой. — Я удачно выхожу замуж. Моя мать, благословенна будь её память, была бы довольна. И всё же, я бы хотела получить ещё один опыт… только один… перед тем как я вернусь к жизни в добродетели.

Глаза Гила сузились.

— Возможно ли, что Вы имеете в виду то, что о чём я подумал?

Эмма продолжила голосом низким и страстным.

— Я определённо надеюсь на это.

И она затаила дыхание.