Настоящая любовь и прочее вранье

ГЛАВА 5

– Что ты здесь делаешь? – потребовала объяснений я, мысленно перебирая варианты ответа: от лестных (он за мной следил) до кошмарных (он за мной следил!). Откуда Джек узнал, где меня искать? Для этого следовало бы ехать за мной от самого отеля, что… честно говоря, подпадало под категорию кошмара. Но Джек никак не походил на маньяка… поскольку в свою очередь пялился на меня с таким недоумением, словно меньше всего ожидал обнаружить тут.

– Я должен задать тебе тот же вопрос. Это, очевидно, что-то вроде розыгрыша? – сухо осведомился Джек. При этом он выглядел серьезным, почти мрачным, смотрел на меня с подозрением и без всякой радости. Под его взглядом я неловко поежилась, почему-то почувствовав, что сейчас ему не по себе, как пациенту в ожидании рокового диагноза.

– Розыгрыш? Ты разве не знал, что я буду здесь? – пробормотала я, сбитая с толку.

– Конечно, нет. Откуда? – удивился Джек.

– В таком случае почему ты явился?

– Повидаться с Мадди.

– Что?! Ты знаешь Мадди?

Джек вздохнул.

– Вообще-то мы довольно часто встречались… если не считать двух последних дней, – пояснил он. Куда девался подозрительный тон? Лицо внезапно осунулось, в глазах появилось тоскливое выражение.

Я продолжала глазеть на него, не понимая слов. Нечто подобное испытываешь, когда в дверь звонят и на пороге возникает Эд Макман со своей командой из «Паблишерз клиринг хаус» со связкой воздушных шаров и гигантским картонным чеком на десять миллионов долларов, выписанным на твое имя… Только на этот раз все наоборот – совпадение означает, что ты проиграла и твое племя вот-вот забьет тебя камнями.

– Ты сказал, что тебя зовут Джек, – прошептала я, зябко обхватывая себя руками. На душе было холодно и пусто, словно кто-то уколол меня булавкой и все счастье мигом испарилось, как воздух из проколотого мяча.

– Так и есть, – кивнул он. – Джек Харрисон.

И прежде, чем я успела задать очередной вопрос, за моей спиной появилась Мадди. Я украдкой бросила на подругу взгляд, гадая, удалось ли ей подслушать что-то из нашего разговора? Впрочем, вряд ли. Ее лицо, снова ставшее совершенным, – немного туши и губной помады, было обиженным, печальным, но храбрым. Джек возвышался над ней, рядом с ним Мадди казалось еще более маленькой и хрупкой. Настоящая героиня романа, готовая до последней капли крови бороться за своего мужчину.

– Харрисон! – с достоинством начала она. – Это моя подруга Клер.

Джек перевел взгляд с Мадди на меня. И, несмотря на столь неожиданный поворот событий, меня покоробило при мысли о том, что теперь, когда мы стояли бок о бок, сравнения напрашивались сами собой. Мадди – стройная, прекрасная, изящная, неотразимая. И я – громадная, громадная, громадная.

Я ничуть не удивилась бы, покройся в этот момент моя физиономия прыщами, появись на зубах уродливые скобки, а на глазах – очки с толстенными линзами, которые я носила в детстве.

Джек – это Харрисон. Харрисон – это Джек. И какого черта Мадди звала его по фамилии? Каковы были шансы? Один на миллион? Один на миллиард? Как мог потрясный парень, случайно встреченный мной в самолете, оказаться экс-бойфрендом моей лучшей подруги? На это существовал лишь один вразумительный ответ: я ошибалась, считая, что такой вещи, как судьба, не существует. Потому что эта самая судьба все же существовала и была полна решимости снова показать мне огромный кукиш.

Мне хотелось кричать, лягаться, разбить что-нибудь (сдержанность – не самая сильная сторона моей натуры, и я не из тех, кто стремится контролировать эмоции). Ну почему со мной вечно случаются подобные вещи? Снова, снова и снова. Вот итог: я безошибочно выбираю мужчин одной породы – блестящих, остроумных… и считающих, что им не к лицу встречаться менее чем с четырьмя женщинами одновременно. Мужчин состоявшихся, но одержимых собственной карьерой. Мужчин, эмоционально со мной совместимых, но, как правило, женатых.

Я давно заподозрила, что моей личной жизни не предназначено стать предметом сентиментальных свадебных тостов. Лучшее, на что я могла надеяться, это превращать свои уродливые схватки с противоположным полом в забавные анекдоты для развлечения гостей на вечеринках с коктейлями. Именно по этой причине я прекратила встречаться с мужчинами… По крайней мере, до знакомства с Джеком. Но в один момент… едва попробовав счастье на вкус, вдруг возомнила, что, наконец-то, поймала умного, состоявшегося, ироничного и эмоционально со мной совместимого мужчину – все в одном флаконе плюс отсутствие очевидных проблем… и взгляните, что из этого вышло. Он только что порвал с моей лучшей подругой!

Но, взглянув на Мадди, заметив боль, плескавшуюся в грустных голубых глазах, храбро вскинутый подбородок, я поняла, что, несмотря на все смущение, гнев и растерянность, не могу допустить, чтобы она все узнала. Разрыв с Харрисоном… то есть с Джеком – раздавил ее. Разбил сердце. Я еще не видела, чтобы она так переживала из-за мужчины: хотя обычно Мадди уходила первой, при этом она старалась не ранить чувства парня и уж совсем не привыкла, чтобы бросали ее. Что же будет, если она узнает, что лучшая подруга меньше шести часов назад лежала в постели с ее бывшим?

Я постаралась скрыть досаду и разочарование и поняла, что должна делать.

Клер Спенсер, – сдержанно представилась я, протянула руку.

В первую минуту он не шелохнулся. Просто смотрел на меня. Вероятно, учитывая, что именно делала эта рука несколько часов назад, рукопожатие казалось дешевым фарсом, но я сверлила его многозначительным взглядом, безмолвно умоляя подыграть. Джек продолжал колебаться, отвечая непроницаемым взглядом. Не говоря ни слова.

«Он не собирается подыгрывать», – в отчаянии подумала я.

– Джек Харрисон. – Он наконец пожал мне руку.

Я сбежала почти сразу после неприятной сцены. Смылась из квартиры… как последняя трусиха. Мне даже не было совестно бросить Мадди (я уже мучилась сознанием того, что спала с человеком, который только что разбил ей сердце). Вскоре после прихода Джека Мадди вежливо спросила, не могут ли они поговорить с глазу на глаз. Он согласился, и она кивнула, давая понять, что готова остаться с бывшим любовником, а я свободна. Я поспешно ретировалась.

Я бы солгала, сказав, что мысль об идеальной Мадди, сидящей вдвоем с идеальным Джеком в идеальном жилище и занятой обсуждением ранее идеальных отношений, не вызвала во мне ревности. Вызвала. И еще какую! Ревность бушевала с такой силой, что меня одновременно обдавало холодом и жаром, донимали приступы тошноты и головокружения, депрессии и нервного подъема, не говоря уже о гипервентиляции. И при мысли об этой парочке мне стало так плохо, что скорее всего моя физиономия приняла совершенно нелестный оттенок зеленого горошка. Джек должен быть со мной! Со мной! Только не с Мадди. Хотя бы раз не с Мадди!

Мадди – моя подруга, лучшая подруга, и не ее вина в том, что родилась на свет такой трогательно красивой! Не ее вина в том, что мои размеры одежды измеряются двузначными числами. Не ее вина, что однажды, когда мы выпивали в баре, какой-то мужчина нагло толкнул меня в мусорную урну, чтобы подобраться ближе к ней. И нужно отдать должное Мадди – именно она вытащила меня, прежде чем наброситься на парня и обстрелять тирадой из соленых непечатных выражений.

Но в тот момент я ее ненавидела. Ненавидела блестящие черные волосы, курносый носик, чарующий смех и… и, больше всего, миниатюрный рост. Ненавидела за то, что ей все так легко дается. Ненавидела за абсурдно гламурную работу, за небрежно-шикарные апартаменты, за бурную светскую жизнь.

И за Джека… Я знала: наша встреча слишком прекрасна, чтобы быть правдой. Знала! Только Джек не был охотником, я жестоко ошиблась. Просто этот парень казался слишком идеальным для меня, и я (хотя стыдно признаться в этом) ни секунду подумала: а может, любовь с первого взгляда не чушь собачья, как мне казалось? Но это была не моя любовь. Моих лучших друзей.

Конечно, нечто подобное могло произойти только со мной. Ведь это я, я, проклятая неуклюжая Клер, бедная, несчастная, жалкая, ни разу не получившая приза, Клер. Не та девушка.

Которой суждена главная роль в романтической комедии с неотразимым партнером Хью Грантом. Я та, кто обычно играет ее толстую закадычную подружку. А теперь хорошенькая героиня собиралась вернуть принца своих грез, но что же останется мне? Одна брожу по улицам Лондона (и при этом окончательно заблудилась, поскольку понятия не имею, куда иду и откуда пришла). В довершение всех бед полил дождь. И не легкая морось, которая вполне гармонично дополняла бы мое нынешнее настроение. Вместо этого с неба посыпались гигантские жирные капли размером с мяч для гольфа, будто небеса разверзлись в ожидании очередного библейского потопа.

Только этого не хватало, – громко высказалась я, чем снискала странные взгляды прохожих, каждый из которых, как я заметила, был оснащен зонтиком (а может, парашютом, или как еще называются эти проклятые штуки над головами). В отличие от меня. – Только этого не хватало.

Когда я все-таки нашла дорогу и вернулась в отель, волосы прилипли к голове, шерстяное пальто, отяжелевшее от влаги, оставляло на полу мокрую дорожку, а супер-пупер «Найк» с присвистом чавкали на каждом шагу. Случайно увидев себя в зеркале, я съежилась: настоящая мокрая мышь. Большая мышь. Пришлось содрать с себя все, встать под горячий душ, надеть любимую уродливую фланелевую пижаму. И после набега на мини-бар и изъятия оттуда плитки «Тоблерона» и самой маленькой (и самой дорогой) в мире бутылки белого вина я устроилась в постели, облокотившись на пару неудобных подушек. Ничего, нужно протянуть всего несколько часов, а потом – на самолет и домой, оставив позади этот кошмар.

Я включила телевизор и принялась переключать каналы. Выбор был невелик: политическая дискуссия, игровое шоу и повторный показ «Симпсонов».

Тогда я выключила телевизор и долго лежала, глядя в потолок, который, как впервые заметила, крайне нуждался в побелке. Тонкая трещина пересекала желтоватую штукатурку, хотя я долго смотрела на нее, прежде чем осознала, что именно вижу. Я даже не думала о Джеке, Мадди и о себе, вообще ни о чем. Мне просто… было плохо.

Я пыталась разложить все по полочкам в надежде, что рациональная оценка ситуации позволит увидеть все случившееся в менее ужасном свете. Мадди, если только Джек сам не проговорится, совершенно ни к чему знать, что мы с ним переспали. А с чего он вдруг проговорится? Либо они не помирятся, и тогда ему вообще незачем с ней откровенничать, либо снова сойдутся. А в этом случае он тем более не захочет делиться с ней нашей короткой и малопримечательной историей.

Насколько я понимаю, мы с Джеком… что ж, все кончено. О чем говорить? Легкий романчик, даже если я неосмотрительно была готова считать его чем-то большим. И уж конечно, Джек ни за что не устоит против заклинаний Мадди дать ей еще шанс.

Но ведь… ведь нельзя отрицать, что хотя Джек встречался с Мадди и пришел, чтобы забрать свои вещи, он все же ушел порвать с ней. И только потом стал ухаживать за мной.

Конечно, тогда он не видел меня голой или рядом с Мадии. Так что нетрудно предположить, как сильно он пожалел оразрыве. Прежде всего мы живем на разных континентах, и, во-вторых, он действительно человек не моего круга. Нет, он не классический красавец, но сексуален и сумел чертовски преуспеть. Парням такого типа вовсе не нужно быть героями мыльных опер, чтобы заполучить Мадди всего мира.

Индикатор на телефонном аппарате давно мигал, что я без особого успеха пыталась игнорировать. Вряд ли это Джек: он наверняка занят разговором с Мадди, у него еще не было времени позвонить, да и вряд ли он собирался снова мне звонить. Кроме того, я не успела сочинить ответную речь. Нужно было время, чтобы увидеть вещи в истинном свете. Чтобы найти в себе силы его забыть.

Когда мне стало окончательно невыносимо терпеть настойчивое мигание, я схватила трубку и нажала кнопку индикатора. Прекрасно модулированный голос с интонациями диктора Би-би-си сообщил, что для меня имеется два сообщения. Первое оказалось от моего босса, Роберта. Черт, черт, черт! А я воображала, будто его жаба задушит звонить мне сюда!

«Клер? Это Роберт. Я должен лично просмотреть лондонскую статью. В пятницу – редакционное совещание, мы делаем специальный выпуск о лучших местах отдыха и хотим включить туда вашу историю. Попытайтесь раздобыть как можно больше материала, чтобы было из чего выбирать. Кстати, мне не слишком понравилась ваша статья о Сан-Антонио. Встретимся утром в понедельник, обсудим правку».

О Господи, что мне делать? Я так увлеклась, мечтая о Джеке и сочувствуя Мадди, что так и не обошла все рестораны и отели из списка, а теперь, в последнюю минуту, мой слизняк-босс дает мне новое задание. Он даже не позаботился позвонить и все объяснить еще в пятницу, хотя, очевидно, все уже знал. Конечно, Роберт ненавидел меня и всячески мечтал избавиться, считая, что моя язвительная, часто колкая проза не подходит для посвященного проблемам провинциальных пенсионеров журнала (и, нужно отдать ему должное, скорее всего был прав). Но требовать от меня полностью изменить масштаб истории, да еще в последний момент… это уж слишком, даже для Роберта! Мне крупно повезет, если сумею вовремя закончить ранее задуманный сюжет, а для этого следует немедленно вытащить себя из постели и вновь окунуться в лондонский дождь, какой бы мерзкой ни представлялась подобная перспектива. Но даже если мне и удастся за несколько оставшихся часов увидеть все, что наметила, расширить первоначальный список отелей и ресторанов просто немыслимо. Положим, можно включить в статью описание достопримечательностей, которые мы успели посетить вместе с Джеком, но и этого мало для статьи на целую журнальную страницу.

Положение казалось безвыходным. Я так запаниковала, что совершенно забыла о втором сообщении, и теплый, тягучий голос Джека застал меня врасплох.

«Клер, привет, это я, Джек. Хотел уточнить, по-прежнему ли мы ужинаем вместе. У меня кое-какие дела, позвоню тебе, когда вернусь».

Пауза. Я подумала, что на этом все, когда он чуть смущенно добавил:

«Вчера мне было очень хорошо, и я просто не могу дождаться ночи. Пока».

Автоответчик отметил время звонка: час дня. Значит, он звонил перед тем, как отправиться к Мадди. Как раз перед нашей последней несчастной неожиданной встречей.

К моему ужасу, при звуках его голоса у меня все внутри перевернулось.

«Забудь о нем», – напомнила я себе.

Можно подумать, словами что-то можно было изменить.

Я положила трубку, и телефон тут же зазвонил. Понимая, что это скорее всего снова Роберт, которому еще не надоело меня изводить, я тем не менее сняла трубку.

– Алло, – пробормотала я, держа в руке шоколадку.

– Привет.

Я застыла, так и не поднеся к губам плитку. Это оказался не Роберт… Джек! А я понятия не имела, что ему сказать! Мои внутренности, всего секунду назад корчившиеся от ревности при мысли о Мадди рядом с ним, при звуках его голоса снова превратились в шоколадный крем.

– О… привет. Я только что прослушала твое сообщение, – по-дурацки выпалила я, опуская руку.

– Я не знал, перезвонишь ли ты, поэтому подумал, что лучше сам попытаюсь с тобой связаться.

– Я не могла перезвонить. У меня нет твоего телефона, – подчеркнула я.

– А разве я не оставил? Собирался, – сказал он и помедлил, возможно, ожидая ответа. И когда я промолчала, вдруг спросил: – Почему ты сделала вид, будто мы незнакомы?

Ничего не скажешь, сразу берет быка за рога!

– Видишь ли, Мадди целую вечность была моей лучшей подругой. Каково, по-твоему, ей будет знать, что мы… – Я поискала нужное слово. – Э… э… спали вместе?

– Думаю, она взрослый человек и сможет посмотреть правде в лицо, – парировал Джек, продемонстрировав полное незнание женской психологии.

– О, ради Бога, да это ее убьет! Она-то ведь думала, что в ту ночь ты собираешься сделать ей предложение, – ляпнула я, мгновенно пожалев о собственной откровенности.

«Лучше не знать о том, что твоя подруга спит с твоим бывшим бойфрендом», – мрачно подумала я. Больно даже не при мысли о том, что твоя подруга и твой экс кувыркаются в постели. Самое ужасное – знать, что они обмениваются интимными тайнами и при этом непременно говорят о тебе.

– Ах, она совершенно фригидна, – хихикает он, и подруга согласно кивает:

– Угу, она мне говорила. Я посоветовала попробовать вибратор. Но знаешь, она всегда была ужасно зажатой.

И так далее и тому подобное. Именно тот материал, из которого делается истинное унижение. Джек вздохнул.

– Мне очень жаль, что я ранил Мадди. Поверь, она мне небезразлична. Но я никогда ни словом, и ни намеком не дал ей понять, будто собираюсь жениться. Честно говоря, поражен, что ей пришло в голову такое, особенно… ладно, так или иначе, мы встречались всего полгода, я постоянно был в разъездах, мы редко виделись чаще раза в неделю.

Я немного подумала.

– Шесть месяцев достаточно долгое время, чтобы разобраться, влюблен ты или нет.

– А ты? Ты никогда так не поступала? Продолжала встречаться с кем-то, кто явно тебе не подходит, просто потому, что он славный, порядочный человек, а тебе осточертело бегать на свидания со всякой швалью?

Я прикусила губу и стала преувеличенно пристально рассматривать свой «Тоблерон». Потому что чересчур хорошо знала, что имеет в виду Джек. Ведь я – одинокая тридцатидвухлетняя женщина, которая до своего недавнего моратория на мужчин целых шестнадцать лет бегала на свидания со всякой швалью (я поздний цветочек и выбросила бутоны, только когда очки сменились контактными линзами, а мальчики, над которыми я возвышалась на голову, за одно лето вытянулись до небес). И все это время я не переставала удивляться одному: неужели подруги, которые подсовывали мне этих типов, действительно считали, что люди, буквально купающиеся в одеколоне «Поло», из тех, что носят золотые браслеты-цепочки и не выщипывают волосы в носу, – подходящая для меня партия? Пожалуй, если бы я хоть иногда встречалась с человеком, способным жевать с закрытым ртом и вести умные разговоры, то, вполне возможно, продолжала бы видеться с ним, даже если бы мое сердце не пело от счастья при каждом свидании.

– Пожалуйста, верь мне, Клер. Я не использовал Мадди. Она мне нравилась. Во многих отношениях человек она прекрасный. Просто между нами ни разу не проскочила искра…

Ага! Марс–Венера! Знакомый взгляд на отношения между мужчиной и женщиной Я действительно согласилась бы поужинать с кем-то, совершенно мне безразличным, если бы посчитала его достаточно приятным, и, наверное, с удовольствием проводила бы с ним время. Но в отличие от Джека и других мужчин не стала бы спать с кем-то, кто мне неинтересен. Ужин – да. Секс – нет.

Хотя, если честно признаться, один раз было. Питер, как там его… черт, фамилия совершенно выветрилась из памяти. В моем прошлом было не так уж много мужчин, неужели трудно запомнить их фамилии? Так или иначе, Питер был нескладным малым, с безвольным подбородком, узкими плечами и брюшком, и я не находила его сколько-нибудь привлекательным. Просто, все еще зализывала раны после бегства мерзкого Сойера. Встречи с Питером проливали настоящий бальзам на мое израненное эго. Нужно отметить, что собеседником он был прекрасным, водил меня на симфонические концерты, в Музей современного искусства, на уик-энд – в живописный летний домик родителей в долине реки Гудзон. Так прошло несколько месяцев, и мы иногда спали вместе, хотя я старалась не думать о том, как трется о меня его брюхо… закрывала глаза и воображала, что лежу в постели с Сильвестром Сталлоне. И тут мне показалось, что он начинает питать в отношении меня серьезные намерения (в частности, познакомил меня с родителями).

Я постаралась расстаться с ним как можно мягче. Чувствовала себя последним дерьмом и поэтому испытывала невероятное облегчение от того, что с ним больше не придется спать.

Конечно, мужчины воспринимают все иначе. Возможно, именно перспектива стабильного секса с податливой красоткой целых полгода удерживала Джека рядом с Мадди, даже при полном его безразличии.

В кинотеатре моего мозга неожиданно закрутилась красочная картина: Мадди и Джек вместе, ее гибкое маленькое тело нависает над его длинным, худощавым… голова откинута, груди выпячены, шелковистые волосы разметались по сливочно-белой коже, а широко раскрытые глаза Джека переполнены вожделением. Я зажмурилась и стиснула зубы, пытаясь выбросить из головы совершенно неуместную сцену. И все равно при мысли о том, что эти двое столько раз были вместе, во рту становилось горько, и я мысленно припомнила все свои уже несколько обвисшие выпуклости, живо представляя, какими они должны казаться мужчине, привыкшему к изящному, точеному, нимфоподобному телу Мадди.

– А она думала, что проскочила, – возразила я холоднее, чем намеревалась. Что ни говори, а я вряд ли имела право злиться на человека, который спал с кем-то до того, как встретил меня, тем более что никаких определенных отношений между нами не возникало.

– Знаю. И как только понял это, сразу порвал с ней. Я никогда не лгал Мадди, – заверил Джек, и, помявшись, добавил: – И тебе.

– Просто… просто все это ужасно неловко. Мадди – моя давняя подруга, она очень переживает из-за случившегося. Не хочу причинять ей боль. И терпеть не могу мелодрам.

Знаю, все это чертовски неприятно. Но я хотел бы снова встретиться с тобой. Мы… ты и я… думаю, между нами что-то есть.

Я снова начала задыхаться. Голова пошла кругом. В желудке противно засосало. Черт… я и не подозревала, что мужчина может сотворить со мной такое. Была уверена, что в определенном возрасте вырабатывается иммунитет к подобным эмоциональным взрывам. А здесь не просто мужчина – Джек, известный также как герой грез Мадди, за которого и умереть не жаль (кстати, почему она звала его по фамилии? Почему?)

Ради нее, ради женской солидарности, следующими моими словами должны были стать: «Прости, но больше мы не должны встречаться». А может, объяснить подробнее: «Ты, кажется, человек славный, и при других обстоятельствах я была бы рада узнать тебя получше, но если мы будем продолжить видеться, это может ранить кого-то, очень мне дорогого, а я не готова на такое».

Да, звучит неплохо, особенно если произнести эту тираду достаточно категоричным тоном. Сразу положит конец дальнейшей дискуссии, а Джек останется в восхищении перги, моими моральными принципами. И поверьте, я раскрыла рот, хотела сказать именно это.

Но с языка сорвалось нечто совсем иное:

– Что ты сейчас делаешь?