Настоящий мальчик

Колибри

— Спишите с доски домашнее задание: «Животный мир индийских джунглей», — сказала Марина Евгеньевна.

Мишка взглянул на часы — до звонка оставалось восемь минут тридцать девять секунд.

«Успеет вызвать», — подумал он.

Мишка спрятался за косички отличницы Коркиной, сосредоточил всю свою волю на переносице учительницы и начал внушение:

«Закройте глаза…» Учительница моргнула. «Теперь откройте. Взгляните в окно. Там — не помойка. Там — джунгли Индии. Там гуляют не кошки и собаки. Там бродят слоны, носороги и полосатые тигры… Вы сливаетесь с дикой природой. Вы веселы и беззаботны…»

Марина Евгеньевна подошла к только что разбитому на перемене стеклу, посмотрела на улицу, но веселиться не стала — потрогала пальцем осколок стекла и нахмурилась.

«Вам хочется летать, — продолжал Мишка внушение. — Вы — ласточка. Вы — ворона. Вы, — нашёл он подходящее сравнение, — маленькая колибри! У вас за спиной вырастают огромные крылья! Вам хочется оторваться от земли! Вам хочется в небо!..»

Марина Евгеньевна привстала на носочки — то ли действительно захотела вылететь в форточку, то ли для того, чтобы получше рассмотреть невесть откуда взявшуюся между рамами контурную карту.

«Забыл вытащить! — испугался Мишка. — Колибри не хочет трогать карту. Колибри боится порезать свои крылышки о стёклышко. Колибри улетает в своё гнёздышко. Взмахивает крылышками и упархивает…»

Марина Евгеньевна послушно, с недоумением развела руками, вздохнула, отошла от окна и села за стол.

«Самое время усыпить, — решил Мишка. — Левая лапка у колибри тёплая и тяжёлая. Правая лапка тёплая и тяжёлая. Колибри слышит шум джунглей, рычание хищных зверей, визг макак. И засыпает, засыпает, засыпает, сидя на стуле…»

Марина Евгеньевна зевнула и клюнула носом. Но, решительно тряхнув головой, открыла журнал.

«Про макак не надо было. Они её и разбудили. Уж очень визгливы», — подумал Мишка.

Он мельком взглянул на часы. «Если сейчас заставить её вытащить тушь и помаду, то до конца урока как-нибудь протянем, — подумал он и скомандовал: — Колибри должна почистить пёрышки. Почистить пёрышки и хвостик. В учительской её ждёт павлин — физрук…»

Марина Евгеньевна полезла в сумочку, но вынула не тушь и помаду, а платок. Сняла очки и протёрла стёкла.

«Я же сказал — пёрышки, а не стёклышки!» — настаивал Мишка.

— Ну, кто нам расскажет о джунглях далёкой Индии? — не слушая Мишку, спросила Марина Евгеньевна.

«Самая мудрая макака… тьфу — ученик! — это Коркина, Коркина», — начал быстро внушать Мишка.

— Ну что ж, придётся, Коркина, тебе, — не стала спорить с Мишкой учительница.

Отличница встала и, потряхивая тощими косицами, пошла к доске. Спрятаться Мишка уже не мог. Но это его теперь и не волновало.

«Самое главное в педагогике — это знание ученика, а не каких-то там макак Индии, — нахально внушил он учительнице последнюю мысль. — Вот так-то, колибри!»

— Постой, — вдруг сказала Марина Евгеньевна Коркиной. — Садись. Я же обещала Мишу вызвать. Окна-то глобусом бить он мастер. А вот посмотрим, что он нам про Индию расскажет?

«Надо было внушить ей, что я восьмиметровый питон», — подумал Мишка и уныло поплёлся к доске.