Настоящий полковник

Глава 8

Событие четырнадцатое

Призывная комиссия. Военком спрашивает:

– А ты где хочешь служить, кучерявый?

– В Генеральном штабе!

– Ты че, имбецил?!

– А это обязательное условие?..

Не дали. Все силы этой иной реальности восстали против Брехта. Нефиг попадать и ломать тут континуумы под себя. Шутка. Первым не дали свои.

– Товарищ комбат, там бутерброды Лёха привёз и чай в термосе, горячий, пойдемте, перекусим.

Точно, ещё чувствовал Иван Яковлевич какой-то дискомфорт. А оказывается – это голод банальный. Подошёл к собравшимся уже в кружок строителям и погранцам, и тоже три огромных бутерброда зажевал. Эх, чего не догадался дать команду молочка привезти. Воевать нужно, как немцы, с комфортом. Сидишь на раскладном стуле, слушаешь, как прилетевшие или не улетающие вообще чайки ругают и смеются над японцами и откусываешь от толстенного бутерброда большущий кусок, масло чуть сластит, а колбаса с перчинкой. А потом всё это сверху жирнющим молоком холодным, чтобы аж зубы новенькие молодые и здоровые заломило. Лепота. Вот как надо воевать. Жаль нельзя будет в самолёте полевую кухню доставить, проблема будет с обеспечением ребят горячей пищей. Нет, не останутся без неё. Вот по планам, чуть поменявшимся в процессе обсуждения его со всеми участниками операции по принуждению самураев к миру, эти пятеро строителей не улетают потом назад, а остаются и на всякий случай будут перековываться в поваров. Или коков. На берегу озера же готовить будут. Озеро большое, почти как море, вон противоположного берега, если вдоль смотреть, не видно. Три с лишним километра, если карте верить. А поперёк в некоторых местах дак почти километр. Так что пятеро железнодорожников, переделанных в строители, будут переделываться в коки.

Поел, команд новых раздал и собрался вновь залезть на сопку и оглядеться. И опять не дали. На этот раз пограничник. Прибежал товарищ в зелёной будёновке и стал громко шептать на ухо дожёвывающему бутерброд лей…, тьфу заместителю командира заставы Ерёменко. Конспираторы. Пограничник запыхался, и шёпот интимный у него не получился. Слова «японцы» и «окапываются» прозвучали вполне себе громко.

– Иван Яковлевич! – махнул рукой бойцу Олег и повернулся к Брехту, – Японцы захватили сопку Пулемётная горка и окапываются! Человек двадцать. Роют окоп в полный рост. Охранение два пулемётчика. С ними два офицера. Я послал за командиром заставы и людьми, через час будут, нужно их оттуда выбить. Поможете? Ваши строители вооружены?

Вот как? Совпадение или где-то течёт? Могли самолёты услышать? Да, чего гадать. Вот взвод прилетит, сходим в гости и узнаем. Ах, да!

– Лей… Товарищ Ерёменко, я понимаю, что вы не начальник заставы, но сначала на вас опробую. Не надо нам нападать на японцев. Пусть себе спокойно роют окоп.

Глазами серыми хлопает. Сейчас ещё за револьвер схватится.

– Да, как же так?! Шуткуете, товарищ комбат. Це погано!

– Вот смотри, Олег, – присел на стул Брехт, чтобы снизить накал страстей. Сидячего не будет стрелять. – Представь, что у тебя есть рабы…

– Я комсомолец!

Да неудачно зашёл.

– Представь, что у тебя есть жена и она сварила тебе суп…

– Суп? – ну хоть за оружие не хватается.

– Договорились. Сварила она тебе борщ. Так лучше? И будит тебя: «Милый, вставай кушать будем». А ты со злости, что тебе не дали самому сварить хлоп её из нагана. Не правильно ведь?

– Шо то я вас, товарищ комбат, нэ зразумею.

– Так и думал. Хорошо. Вот смотри. Окопы копать это тяжёлая работа. И самое главное, насколько я понимаю, очень опасная. Ведь этот полуостров, или как вы его тут называете, мыс, ну, не знаю, пусть будет – полуостров, маленький и простреливается с любого места. То есть, если нам копать окоп, а окоп нужен обязательно, то копать придётся под обстрелом с китайской или японской стороны, а если они его выкопают, то завтра ночью мы его спокойно захватим и своим сделаем. Нам не нужно под огнём этот камень долбить, людей терять, а они нам готовый, хорошо обустроенный окоп просто подарят.

– Так воны охранять будут…

– Чего там они ночью охранять будут? Выставят пару часовых, а то и одного. Ты лей… Ты, Олег, наивный албанский юноша.

– Хто це?

– Страна такая есть на Средиземном море или Адриатическом, не помню. Столица Тирана. Там живут одни пастухи, образования у них нет, читать и писать не умеют, ничего кроме овец не видели. Потому – наивные, всем верят и всему удивляются.

– Так с Херсону я.

– Вот и я об этом. Ладно, ты вперёд выйди, Олег, навстречу вашим бойцам и командирам и скажи, чтобы шли сюда. Я объясню всё вашему командиру. Как его зовут?

– Устюгов Пётр Петрович. Так шо, точно не будэмо…

– Завтра ночью, когда все мои бойцы подъедут. А, подлетят. Тьфу. В общем, завтра ночью мы их всех перебьём, и окоп захватим, – главное уверенно говорить. А то начнут штыковую атаку на пулемёты.

– Боюсь, шо командир наш на цю провокацию нэ так среагирует, – покачал головой Ерёменко и пошёл в сторону своей заставы.

Есть хорошая немецкая пословица, которую то ли Гансы у русских украли, то ли совсем наоборот. Alles für die Katz. Ежели не дословно переводить, то звучит так: «Все коту под хвост». Командир заставы – этот самый Устюгов Пётр Петрович с одной шпалой в зелёных петлицах, не внял уговорам.

– Да меня расстреляют, если я сегодня доложу, что японцы на нашей территории окопы роют, а я лясы точу с предателем! – и зло смотрит на Брехта и его людей, окружённых двумя десятками погранцов будёновках с зелёными звёздами, с нацеленными на безоружных строителей винтовками.

– Я командовать ни тобой, ни тем более твоими людьми, Пётр Петрович, не могу. Только ты учти, что там два пулемёта. Это первое, а второе это то, что они именно этого и ждут. Ну, положишь ты пацанов и сам погибнешь, в первых рядах же побежишь высоту захватывать с наганом бесполезным в руке. А там два пулемёта и разнесены по флангам. Слышал про кинжальный огонь? Десять секунд и всё, нет вас. А мне потом могилы в каменистой земле копать. Иди, у моих людей даже оружия, нет, и я их на убой не поведу. Хреново, что пацаны погибнут и замечательно, что тебя дурака убьют. Это сейчас ты начальник заставы и можешь погубить только двадцать человек, а начнётся настоящая война, и дадут тебе батальон или полк, и тогда ты тысячу человек на пулемёты погонишь. Рапорт напишу в НКВД, что ты сознательно решил подставить под пули пограничников, чтобы облегчить противнику задачу по захвату сопки Пулемётная горка.

Бах. Фу, показалось. В последний момент не нажал на спусковой крючок Устюгов. Только курком щёлкнул. Скрипнул зубами и давай круги нарезать вокруг бивака, что разбили железнодорожники. Остановился минут через пять, и чуть не плюясь в лицо Ивану Яковлевичу, выпалил:

– Это я рапорт напишу!

– О чём? У меня оружия нет. Предлагаешь просто с кувалдами бойцов послать? – главное не улыбаться, тоже злость изобразить, хоть её и нет. Есть жалость. Вот такие горлопаны и холерики и начнут войну. Заканчивать будут нормальные люди. Плохо, что они за собой миллионы жизней советских людей заберут. Не иначе, как сам дьявол их готовил к той бойне.

– О разговорах предательских… – теперь точно оплевал.

– Да пойми ты, что я завтра ночью отобью окоп и всех японцев перебью… – вытерся рукавом Иван Яковлевич, противно, – И не потеряю ни одного человека. И окоп себе заберу. Двойная выгода. Товарищ Трилиссер сам лично мне человека отправил, чтобы он научил моих бойцов диверсионной деятельности. Ночью вырезать противника. Или ты против Трилиссера Матвея Абрамовича тоже что-то имеешь? И на него рапорт напишешь, что он неправильно красноармейцев воевать учит? – может хоть большое начальство горячую голову остудит.

– Не мог …

– Не мог Матвей Абрамович принять правильного решения. Да ты зарвался, гражданин Ерёменко. У тебя есть приказ по моему поводу. Меня сюда начальник штаба ОКДВА прислал с конкретным заданием и согласовал моё задание с вашим начальством, а ты хочешь операцию сорвать! А ну сдать оружие! Ты арестован!!! Товарищ Ерёменко заберите наган у бывшего начальника заставы!

Не шевельнулся лей… тьфу. В общем, Олег. Патовая ситуация. Ладно, сдадим назад.

– Ты так хочешь, чтобы я сказал. Нет. Не будет этого. Мне ты, товарищ Устюгов, не подчиняешься. Иди, воюй. Но рапорт я Трилиссеру лично на стол положу.

Событие пятнадцатое

Два генерала – наш и американский, обсуждают тонкости солдатского питания. Наш говорит:

– Российские воины получают пищи на 2000 килокалорий в день.

– Это пустяки! – отвечает американец. – У нас рядовой съедает 4000 килокалорий!

– Вот и врёшь, шпана натовская! Hе может человек два мешка брюквы за день съесть!

Минуту пипись… а нет, взглядами мерялись. Слаб. Слаб, оказался товарищ Устюгов. Первым отвёл. Сила она не в деньгах! Это Брат сказал. Александр Невский сказал раньше на восемьсот лет: «Не в силе Бог, а в правде». Брехт же сказал:

– Вот что, ребята. Пулемёта я вам не дам.

– Какого пулемёта? – опешил начальник заставы, – Почему?

– Да гранаты у меня не той системы.

– Что? – выпал из реальности (вот как можно этого «капитана» короче обозвать – «начьзас»).

– Говорю, что завтра ночью, когда захватим у них оба пулемёта, вам я отдам только их винтовки и всего один пулемёт. Второй самому пригодится.

– Ты больной что ли, комбат? – но револьверчик в кобуру сунул.

– Пойдём, Пётр Петрович, на разведку сходим, а то мало ли. Да, ты своим людям скажи, чтобы они метрах в двадцати от края сопки организовали секреты. У меня скоро ещё один самолёт прилетит. Не надо японцам видеть, чем мы тут занимаемся. И давайте сами с открытого места уйдём.

– А причал? Думаешь, его не заметят? – окончательно успокоившись, даже стал критично мыслить Устюгов.

– Строят причал люди в непонятной одежде. Может, рыбаки.

– Ну, да. Что ж, пошли, глянем на наш пулемёт, – ого, даже юмор прорезался. А то глаза выпучивал, слюнями брызгал, поносные слова извергал. Ужас, летящий на крыльях ночи.

– Пошли.

Это на карте сопка всего шестьдесят с чем-то метров в высоту. Оказывается, высота и диагональ, это разные разности. Метров триста или даже четыреста тащились. Кусты с набухающими почками хлестали по физиономии, коренья неожиданно вытаскивались из-под прошлогодней листвы и цеплялись за сапоги. Какая-то хитрющая ветка умудрилась сбросить с Ивана Яковлевича пилотку и зашвырнуть её метров на десять вниз по склону. Вывод. Природа была против разведки, выступала на стороне японцев. И оказалось, когда уже ползком добрались до верха сопки, что верха у неё нет. Опять природа подшутила. Деревья и каменюки, а также небольшие холмики на довольно большом этом самом верху обзор полностью перекрывали. Японцев видно не было. Слышно было. Кирками вгрызались ребята в каменистую почву. Неудачно.

– Пётр, ты тут бывал? – шепнул лежащему рядом Устюгову Брехт.

– Конечно.

– Откуда их увидеть можно? – бинокль немецкий мешал нормально ползти.

– Давай за мной.

Поползли дальше, почти назад, обогнули на брюхе скальный выступ, несколько больших кустов и оказались гораздо правее того места, куда первый раз выбрались. Хреново было видно японцев или китайцев, а вот противоположный склон сопки отсюда был виден, как на ладони. Замечательно. Тут парочку снайперов можно будет разместить, сразу отметил себе Иван Яковлевич. Ещё пару каменюк, уступами вылезающими из прошлогодней жёлтой травы, обползли и вот только тут увидели японцев. Именно японцев. У китайцев, ай, блин у военных империи Маньчжоу-го немного другая форма, хоть и похожа. А главное нет на головных уборах этих пятицветных звёздочек. Ну, японцы, так японцы. Даже хорошо. Эти ребята упёртые и драться будут до последнего, чего и хотелось Брехту.

Приблизительно два десятка человек кирками и мотыгами ковыряли каменистую землю, вгрызаясь в неё. Пока не очень у ребят получалось. В одном месте явно наткнулись на монолитную скалу и дела вообще почти не продвигались, еле по колено солдатики углубились в землю. На другом конце окопа было получше, уже почти по пояс в землю погрузились.

Кроме этих двадцати землекопов имелось несколько офицеров. А вот и старший со своими красно-жёлтыми погонами. Три вертикальные звёздочки. Отсюда не различить, то ли Главный обер-офицер ну, будет капитан по нашему через полгода, то ли Взводный унтер-офицер, а это приблизительно старшине нашему соответствовать будет. Там различие небольшое в контрпогонах. На обер-офицерских кант на погоне жёлтый, но даже в хорошую цейсовскую оптику не понятно. Ух, ты, а петлицы-то жёлтые, то есть это артиллеристы. Жёлтый цвет у японцев символизирует цвет порохового дыма. Если бы были пехотинцы, то петлицы бы были красные, то есть у них – цвет крови. Ещё могли рыть окопы и инженерные войска, с ними на станции «Маньчжурия» Брехт встречался, и у тех были бы коричневые петлицы символизирующие землю. Пока Брехт размышлял, что же тут артиллеристы собираются строить, выяснилось и звание у мужчинки, что ходил и на всех рычал. Он наклонился, и погон можно было теперь разглядеть под прямым углом. Есть жёлтые полоски по краю погона, значит, товарищ Главный обер-офицер или капитан. Получается, сюда собираются целую батарею артиллерийскую поставить. Как там из кино популярная фраза: «Да где же мы вас всех хоронить-то будем?».

– Пётр, это артиллеристы, – шепнул Брехт завозившемуся от нетерпения пограничнику. Нет. Хреново работают психологи в наших органах – холериков в погранцы определяют, да ещё командирами, да даже начальниками заставы. Стоп. Нет ведь ещё никаких психологов.

Продолжил дальше наблюдение. Там. Куда они выползли первый раз, всего метрах в двадцати, расположился пулемётный расчёт. Один лежал и целился в сторону СССР, удачно, что отползли. Нашпиговал бы свинцом их тушки, как запечённая говядина, шпигованная салом, получились бы. Есть такой замечательный рецепт, один знакомый ещё в Краснотурьинске научил Ивана Яковлевича. Сало, находящееся внутри мяса, под действием температуры подтаивает и пропитывает окружающее мясо. От этого говядина становится более сочной. И просто волшебно такое мясо в холодном виде, нарезанное тонюсенькими ломтиками, на кусочке бородинского хлебушка, с кружочком помидорчика или огурчика, а сверху – яркий ароматный укроп с петрушкой.

Обычно мясо шпигуется при помощи специальной кулинарной иглы, которая так и называется – шпиговальная. А можно и чуть улучшить рецепт. Если вместе с салом туда и небольшие зубчики чеснока нашпиговывать. Ох, блин, даже слюнки потекли. Вот выгоним японцев за реку Туманная, и можно будет устроить такое кулинарное действо. Кате-Куй понравится. Принцесса родила недавно второго ребёночка, и на этот раз получился мальчик. Первой-то родилась девочка. А вот интересно, эта принцесска двухлетняя является ли принцессой на самом деле? Нужно будет у жены поинтересоваться.

Второй пулемёт находился за небольшим выступом скальных пород прямо за тем местом, где окоп упёрся в скалу. А ещё вокруг шныряло с десяток часовых и эти были уже с красными петлицами, то есть пехотинцы. Интересно, а они все здесь ночью останутся или артиллеристы – землекопы спустятся к реке. Ну, два дня есть. Пока весь диверсионный взвод соберётся. Следующим самолётом прилетит бывший хорунжий, а теперь ротный старшина. Пусть он наблюдением и занимается, у него опыта в сто раз больше.

– Пётр, давай тихонько назад и не по прежнему маршруту, вон видишь пулемёт. И смотри, чтобы твои секреты перед ним не засветились.

– Смотри, комбат, обоих, если что, под трибунал отдадут.

– Да ты не говори ни кому, что тут японцы и спокойно завтрашний день переживём. А потом уже победителей не судят. Пословица есть у немцев: «Mein Name ist Hase, ich weiß von nichts» или по-русски «Моё имя заяц, и я ни о чем не знаю». Если коротко перевести, то получится: «я ничего не знаю».

– Растрепят, комиссар узнает.

– Нда. Шекспира читал? «Ромео и Джульетта»? Там есть хорошая строчка: «Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них её не знает».

– И что.

– А ты у нас лагерь разбей. Нам бы день простоять и ночь продержаться. Прокормим, продуктов хватит.

– Добро. Поползли. Аккуратно, вниз сложнее, не обрушь камни.