Наука любви

Будем, Лесбия, жить, любя друг друга!

Пусть ворчат старики — за весь их ропот

Мы одной не дадим монетки медной!

Пусть заходят и вновь восходят солнца, —

Помни: только лишь день погаснет краткий,

Бесконечную ночь нам спать придется.

Дай же тысячу сто мне поцелуев,

Снова тысячу дай и снова сотню,

И до тысячи вновь и снова до ста,

А когда мы дойдем до многих тысяч,

Перепутаем счет, чтоб мы не знали,

Чтобы сглазить не мог нас злой завистник,

Зная, сколько с тобой мы целовались.

Катулл несчастный, перестань терять разум,

И что погибло, то и почитай гиблым.

Еще недавно были дни твои ясны,

Когда ты хаживал на зов любви к милой,

Которую любил я крепче всех в мире.

Вы знали разных радостей вдвоем много,

Желанья ваши отвечали друг другу.

Да, правда, были дни твои, Катулл, ясны.

Теперь — отказ. Так откажись и ты, слабый!

За беглой не гонись, не изнывай в горе!

Терпи, скрепись душой упорной, будь твердым.

Прощай же, кончено! Катулл уж стал твердым,

Искать и звать тебя не станет он тщетно.

А горько будет, как не станут звать вовсе…

Увы, преступница! Что ждет тебя в жизни?

Кто подойдет? Кого пленишь красой поздней?

Кого любить ты будешь? Звать себя чьею?

И целовать кого? Кого кусать в губы?

А ты, Катулл, решась, отныне будь твердым.

Акму нежно обняв, свою подругу,

«Акма, радость моя! — сказал Септимий. —

Если я не люблю тебя безумно

И любить не готов за годом годы,

Как на свете никто любить не в силах,

Пусть в Ливийских песках или на Инде

Встречу льва с побелевшими глазами!»

И Амур, до тех пор чихавший влево,

Тут же вправо чихнул в знак одобренья.

Акма, к другу слегка склонив головку

И пурпуровым ртом касаясь сладко

Томных юноши глаз, от страсти пьяных,

«Жизнь моя! — говорит. — Септимий милый!

Пусть нам будет Амур один владыкой!

Верь, сильней твоего, сильней и жарче

В каждой жилке моей пылает пламя!»

Вновь услышал Амур и не налево,

А направо чихнул в знак одобренья.

Так, дорогу начав с благой приметы,

Оба любят они, любимы оба.

Акма другу одна милей на свете,

Всех сирийских богатств и всех британских.

И Септимий один у верной Акмы,

В нем блаженство ее и все желанья.

Кто счастливей бывал, какой влюбленный?

Кто Венеру знавал благоприятней?

Милая мне говорит, что меня предпочтет перед всяким,

Если бы даже ее стал и Юпитер молить.

Так, но что говорит влюбленному страстно подруга,

Нужно на ветре писать или на быстрой волне.

Если о добрых делах вспоминать человеку отрадно

В том убежденьи, что жизнь он благочестно провел,

Верности не нарушал священной, в любом договоре

Всуе к богам не взывал ради обмана людей, —

То ожидают тебя на долгие годы от этой

Неблагодарной любви много веселий, Катулл.

Все, что сказать человек хорошего может другому

Или же сделать ему, сделал и высказал я.

Сгинуло все, что душе недостойной доверено было, —

Так для чего же еще крестные муки терпеть?

Что не окрепнешь душой, себе не найдешь ты исхода,

Гневом гонимый богов не перестанешь страдать?

Долгую трудно любовь покончить внезапным разрывом,

Трудно, поистине, — все ж превозмоги и решись.

В этом спасенье твое, лишь в этом добейся победы,

Все соверши до конца, станет, не станет ли сил.

Боги! О, если в вас есть состраданье, и вы подавали

Помощь последнюю нам даже и в смерти самой, —

Киньте взор на меня, несчастливца! и ежели чисто

Прожил я жизнь, из меня вырвите злую чуму!

Оцепененьем она проникает мне в жилы глубоко,

Лучшие радости прочь гонит из груди моей, —

Я уж о том не молю, чтоб меня она вновь полюбила,

Или чтоб скромной была, что уж немыслимо ей,

Лишь исцелиться бы мне, лишь бы черную хворь мою сбросить,

Боги, о том лишь молю — за благочестье мое.

Ненависть — и любовь. Как можно их чувствовать вместе?

Как — не знаю, а сам крестную муку терплю.

Квинтии славят красу. По мне же она белоснежна,

И высока, и пряма — всем хороша по частям,

Только не в целом. Она не пленит обаяньем Венеры,

В пышных ее телесах соли ни малости нет.

Лесбия — вот красота: она вся в целом прекрасна,

Лесбия всю и у всех переняла красоту.

Лесбия дурно всегда, но твердит обо мне постоянно.

Нет, пропади я совсем, если не любит меня.

Признаки те же у нас: постоянно ее проклинаю,

Но пропади я совсем, если ее не люблю.

Если что-либо иметь мы жаждем и вдруг обретаем

Сверх ожиданья, стократ это отрадней душе.

Так же отрадно и мне, поистине злата дороже,

Что возвращаешься ты, Лесбия, к жадному мне.

К жадному ты возвращаешься вновь, и сверх ожиданья;

Ты ли приходишь, сама! Ярко отмеченный день!

Кто же сейчас счастливей меня из живущих на свете?

Что-либо можно ль назвать жизни желанней моей?

Ты безмятежную мне, моя жизнь, любовь предлагаешь —

Чтобы взаимной она и бесконечной была.

Боги, сделайте так, чтоб могла обещать она правду,

Чтоб говорила со мною искренно и от души.

Чтобы могли провести мы один навсегда неизменный

Через всю нашу жизнь дружбы святой договор.