Навсегда с тобой

5

Сказать, что Кейси Диксон любила свою работу, значит не сказать ничего. Она ее не просто любила, она ее обожала и боготворила. Каждое мгновение, проведенное девушкой в маленьком букинистическом магазинчике, заполненном старыми и не очень старыми книгами, наполняло ее радостью. Ночью Кейси с нетерпением ждала утра, чтобы поскорее добраться до магазина и приступить к работе. Вечером она с сожалением переворачивала табличку «Закрыто» на дверях магазина, но еще долго не покидала магазин, переставляя книги на высоких стеллажах. Ей нравились старые, подержанные книги. Беря какую-нибудь в руки, Кейси сочиняла истории о том, как кто-то держал ее в руках, о чем думал человек, читающий ее, почему принес в магазин, решив избавиться от приобретенного ранее томика. Иногда истории получались даже интереснее самих книг.

Хотя Кейси была уверена, что неинтересных книг не бывает. Ведь каждая книга — это частичка души ее создателя. Разница только в том, как эта частичка вырывается из души. Иногда легко, иногда с кровью. И именно от этого зависит степень значимости книги.

Кейси никому не рассказывала о своей теории. Ей было стыдно признаться, что к книгам она относится, как к живым существам. Каждая книга в ее представлении имела свой характер, свое настроение, свою продолжительность жизни. Погладив по обложке книгу, Кейси могла даже сказать, как обращался с ней прежний хозяин. Была бы ее воля, она никогда бы не продавала книг людям, которые не умеют их ценить. Но, увы, это невозможно. Она всего лишь продавец и обязана отдать книгу тому, кто платит деньги. А иначе ее любимый букинистический магазин просто разорится.

Те полтора года, что она работает здесь, поистине самые счастливые в ее жизни. Она ни за что не согласится разрушить счастье своими руками.

Судьба привела ее в магазин совершенно случайно. Однажды, бесцельно бредя по улице, Кейси заметила на дверях объявление «Требуется продавец». Что-то подтолкнуло ее взяться войти в магазин. За стойкой стояла молодая девушка совершенно невозможного вида. Ядовито-фиолетовые волосы, собранные на макушке в хвост, были похожи на фонтан из нереального, фантастического сна. Яркокрасные губы и иссиня-черная подводка глаз делали лицо похожим на клоунскую маску. В дополнение к этому в уши были вставлены огромные серьги квадратной формы, весело подмигивающие огоньками. В первый момент Кейси, испугавшись, хотела рвануть обратно на улицу, но вместо этого она, заикаясь, произнесла:

— Я прочитала объявление на дверях. Вам требуется продавец?

До этого не обращавшая на нее никакого внимания девушка подняла глаза, окинула Кейси взглядом с головы до ног и растянула свой огненно-красный рот в улыбке. Со скоростью торпеды выскочила из-за стола, в один прыжок подлетела к Кейси и схватила ее за руки. Кейси невольно дернулась к двери, но фиолетововолосая крепко держала ее. Она приблизила свое лицо к лицу Кейси и, заглядывая в глаза, спросила:

— Вы вправду согласны работать в этом скопище старья и рассаднике пыли?

Неожиданно для себя Кейси кивнула. Невозможная девица закружилась на месте, исполняя дикий танец.

— Это же здорово! — воскликнула она, подняв руки к потолку и притопывая ногами в изумрудных, обклеенных стразами сабо на огромной плетеной платформе. — Сами небеса прислали тебя сюда для моего спасения!

Так они и познакомились, Кейси Диксон и Бонни Баллард.

В тот год Бонни Баллард исполнился двадцать один год. Она была всего лишь на год старше Кейси, но в жизни разбиралась в тысячу раз лучше. Бонни прошла отличную школу различных баров, дискотек и тайных вечеринок. Когда она пускалась в разгул, то, как говорится, земля дрожала. Бонни не брезговала никакими средствами, чтобы повеселить себя. В дело шли наркотики, безудержный секс с кем попало и где попало, виски и катание в раздетом виде на крыше автомобиля.

Ее отец, преуспевающий адвокат Питер Баллард, не мог ума приложить, как образумить свою неуправляемую дочурку. Что он только не предпринимал в целях воспитания: и доверительно беседовал, и орал на весь, надо сказать, немаленький дом громовым голосом, и за волосы тягал, и в пример благочестивых дочерей своих приятелей ставил. Ничто не действовало на Бонни. Все воспитательные мероприятия заканчивались одинаковыми словами:

— А что ты хочешь? Сам меня такой воспитал.

Питер Баллард замолкал. Что он мог ответить? Все правильно, сам виноват.

Рано потеряв жену — Бонни не исполнилось и двух лет, — начинающий тогда адвокат положил все свои силы, чтобы его дочь ни в чем не испытывала недостатка. Он много работал, и воспитание дочери переложил на постоянно меняющихся нянь. Они приходили и уходили, не оставляя в памяти девочки никакого следа. Одинокий ребенок, окруженный горой игрушек, нарядов, книжек и украшений, хотел только одного: тепла, которого Баллард из-за своей вечной занятости дать не мог. Когда в редкие часы он бывал дома, Бонни не отходила от отца ни на шаг, цеплялась за руку, забиралась на колени, пыталась поведать свои девчоночьи секреты. Баллард рассеянно слушал, кивал порой невпопад, гладил ребенка по голове и откупался новыми куклами и джинсами.

А потом его девочка выросла. Он пропустил этот момент. Просто однажды отметил, что Бонни не выбежала радостно к нему навстречу, когда он вернулся домой. Но это его тогда не насторожило. Он ведь прекрасно понимал, что детство Бонни когда-нибудь закончится. У девушки появились секреты от него, новые друзья и интересы. Знакомые предупреждали его, что Бонни, его малышка Бонни, ведет не принятый в его кругу образ жизни, предостерегали его, советовали обратить внимание на ее поведение. Он им не верил. Не верил до тех пор, пока однажды ему не позвонили из полиции.

Баллард, приехав по звонку в полицейский участок, в первый момент даже не узнал свою девочку. Оборванная, грязная, плохо соображающая от наркотиков потаскушка, сидевшая в неприличной позе в углу камеры, что-то гневно и нецензурно выкрикивала и размахивала руками. Она была просто омерзительна. Оформив необходимые бумаги и заплатив требуемый штраф, Баллард увез дочь домой и, наверное, впервые в жизни всю ночь просидел рядом с ее кроватью, прислушиваясь к неровному дыханию дочери и вытирая капли холодного пота со лба.

Наутро он впервые услышал от нее:

— А что ты хочешь? Сам меня такой воспитал.

Ее слова, словно пощечина, заставили мистера Балларда вздрогнуть. Что-то нужно было делать — срочно, незамедлительно. Деньги и хорошая клиника спасли Бонни от безвозвратного погружения в наркотический кошмар, но не изменили ее мировоззрения. Бонни была уверена — мир создан для того, чтобы получать от него удовольствие.

Когда Бонни исполнился двадцать один год, между отцом и дочерью произошел серьезный разговор.

— Ты уже взрослая, — сказал Баллард. — Я тебя буду кормить, одевать, обувать, но на все развлечения ты уже способна зарабатывать сама. Подумай, чем бы ты хотела заниматься.

— Я подумаю, — ответила Бонни.

Через несколько дней она сообщила отцу, что хотела бы стать хозяйкой какого-нибудь магазинчика.

— Магазинчика? — удивился отец. — И какого же?

— Книжного, — не раздумывала Бонни.

— Почему именно книжного?

— Потому что в нем я точно не встречу своих знакомых, — хихикнула она.

Игра в хозяйку букинистического магазина надоела Бонни через четыре месяца. Она вывесила на дверях объявление «Требуется продавец».

Первой, кто откликнулся на него, была Кейси Диксон.

С тех пор прошло полтора года. За это время Кейси и Бонни, несмотря на то что были полной противоположностью друг другу, подружились. В их дружбе не стало препятствием даже то, что Бонни являлась хозяйкой магазина, а Кейси простой продавщицей.

Они словно дополняли друг друга, открывая перед собой неизвестную для них ранее жизнь.

Кейси в отличие от Бонни совсем не знала реального мира. Большая часть ее жизни протекла за стенами большого дома деда, единственного родственника и опекуна. Дед души не чаял в своей малышке, как до сих пор еще называл Кейси. Ради нее он отказался от важной части своей работы.

Профессор Гибсон, археолог, всю жизнь занимался изучением истории Южной Америки, вернее историей древних майя, много путешествовал, ездил в экспедиции. Но с тех пор, как у него на руках осталась прелестная дочурка его рано умершей дочери, ему пришлось от них отказаться.

«Настоящему ученому вполне достаточно книг, листа бумаги и остро заточенного карандаша» — так он объяснил свое нежелание участвовать в экспедициях.

И он оказался прав. За семнадцать лет, проведенных за столом, он сумел выдвинуть, обосновать и доказать столько теорий, что ему мог позавидовать любой ученый, работающий непосредственно в экспедициях. Профессор Гибсон выступал с лекциями в университете, писал занимательные статьи в журналы, издал десятки монографий. И у него еще оставалось время заниматься с внучкой. Все, что знала Кейси, все, что умела, — заслуга ее любимого деда.

В четыре года он научил Кейси читать, и с тех пор книги стали лучшими друзьями девочки. Они открыли для Кейси мир, который она из-за своего здоровья не имела возможности наблюдать.

Конечно, сейчас Кейси понимала, что мир, созданный в ее фантазиях, отличался от реального. Но она была счастлива в нем, потому что могла стать там кем угодно. В своих мечтах Кейси представляла себя то предводителем корсаров, то отважной путешественницей, то летчицей, пересекающей океан на легком самолете. Да кем она себя только не представляла.

Ее мир обладал удивительным качеством: в нем не существовало зла. Люди, окружающие ее в мечтах, были добрыми, счастливыми и здоровыми. В ее мире ничего не знали о болезни, той болезни, которая лишила настоящую Кейси радости настоящей жизни.

И сейчас, когда все осталось позади, когда воспоминания о страшных минутах боли и ужаса отступили в прошлое, Кейси по-настоящему радовалась жизни, каждому ее мгновению, каждой встрече, каждому событию. Она с восхищением наблюдала за спешащими по улице людьми, за автомобилями, мчащимися по дороге, за распускающимися листочками, за пробегающей мимо собакой. Все ее приводило в благоговейный трепет, потому что все это было не нарисованными в книжке картинками, а настоящими.

И в магазине Кейси стала работать только потому, что работа дала ей возможность общаться с людьми. С разными и незнакомыми, а не с теми, кого она привыкла видеть: с дедом, домоправительницей, старой Габриеллой, доктором Винстом, с приходящими учителями.

Дед идею Кейси работать в магазине вначале воспринял настороженно.

— Кейси, малышка, зачем это тебе нужно? — спросил он после нескольких минут раздумий.

Они сидели в библиотеке, огромной комнате, заставленной высокими, до потолка, книжными стеллажами. Дед за тяжелым, дубового дерева, письменным столом, Кейси на мягком кожаном диване.

— Но, дедушка, пойми, мне очень этого хочется.

— Не пойму я твоих фантазий. Человек идет работать в силу необходимости. Что у тебя за необходимость?

— У меня очень даже большая необходимость! — Кейси в возбуждении соскочила с дивана и подбежала к столу. — Я столько времени провела дома. Мне хочется общения, встреч с людьми, мне хочется быть полезной. А работа в магазине сможет дать мне это.

Дед потер пальцами переносицу.

— Все это так, малышка, — медленно, с расстановкой сказал он. — Я тебя прекрасно понимаю. Но скажи, малышка, нет ли тут другой причины?

— Да какая еще причина?! — вскричала Кейси.

Он помялся, но все-таки высказал свои сомнения:

— Может, тебе не хватает денег, что я даю? Ты только скажи.

Кейси даже обиделась. Ее абсолютно не волновали деньги. И работать она собиралась не ради них. Ей просто хотелось стать нормальным человеком, таким, как все, забыть о том времени, когда болезнь не позволяла ей это.

Дед дал согласие, прежде, правда, попросив Кейси познакомить его с местом предстоящей работы. Вид Бонни Баллард в первый момент привел пожилого профессора в шок. Но, поговорив с ней, он понял, что судить о человеке по внешнему виду не стоит. Бонни показалась ему хорошей девушкой. Пусть взбалмошной, экстравагантной, но в душе доброй. И очень несчастной, несмотря на ее вызывающий вид. Гибсон решил, что знакомство с ней не повредит его слишком оторванной от жизни внучке.