Навсегда в твоих объятиях

Глава 6

Зинаида проснулась от охватившего ее ужаса. Сердце неистово колотилось в груди. Она тревожно вглядывалась в темные углы спальни, надеясь, что это лишь сон, что на самом деле она вовсе не заперта в какой-то темнице и эти странные дребезжащие звуки — отнюдь не стук меча Алексея по железным прутьям ее тюрьмы. Пугающий образ князя, стоящего по другую сторону запертой решетки, все мерещился ей, как некое ужасное привидение, пришедшее из ночного кошмара. Его смуглое лицо радостно улыбалось из мрака, а голос, излагающий, на каких условиях она сможет освободиться, до сих пор вызывал дрожь. Он говорил, что даже после того, как она уступит всем его желаниям, ей не удастся покинуть эту темную сырую тюрьму. Разве что отсюда вынесут когда-нибудь ее кости.

Слабое позвякивание донеслось до нее снова, заставив испуганно ахнуть и резко сесть на кровати. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, кровь так громко зашумела в ушах, что заглушила все звуки. Зинаида в отчаянии пыталась проникнуть взглядом сквозь тьму, боясь, что незваный гость притаился совсем близко. Мало-помалу слабо освещенная луной комната стала приобретать знакомые очертания, и Зинаида с облегчением поняла, что сидит в своей кровати в доме княгини Анны Тарасовны.

Что-то слегка зашуршало по стеклу. Зинаида снова вздрогнула и посмотрела на окошко, выходящее на фасад дома. Оттуда и доносился странный звук. Как и все остальные, это окно было открыто, чтобы впустить внутрь слабое дуновение ночного ветерка, сопровождаемое плавным покачиванием шелковистых занавесей, окрашенных луной в серебристый цвет. Но ничего напоминающего очертания человеческой фигуры не было видно. Встав с постели, Зинаида на ватных ногах неслышно прошла через комнату и толкнула ставень, уже готовясь увидеть под деревом Алексея. Ночное небо подмигивало мириадами звезд, а пронизывающие крону лунные лучи были столь ярки, что даже в кружевной тени Зинаида смогла различить того, кто стоял там. Странная смесь облегчения и удивления овладела ею, как только она увидела, что это вовсе не Алексей, а Тайрон Райкрофт. Отбросив занавески, она облокотилась на подоконник. Отвага англичанина была просто поразительна.

— Что вы тут делаете? — спросила Зинаида, понижая голос до шепота и в то же время выказывая недовольство по поводу его безрассудства. — Неужели не понимаете, что вас могут застрелить за то, что вы влезли сюда в такое время?

Тайрон снял шляпу, красиво взмахнул ею и улыбнулся, проворно охватив взглядом все доступные глазам соблазнительные прелести. Сейчас, в этом серебристом лунном свете, Зинаида казалась видением из сладострастно-мучительного сна, от которого он сегодня проснулся. Тончайшая ночная рубашка, великолепно обрисовывавшая роскошную полную грудь, казалось, и сама с неохотой скрывала такую красу, при виде которой Тайрон почувствовал, что даже его чудный сон мгновенно поблек.

— О, моя госпожа, — благоговейно произнес он, — как же вы восхитительны!

Вдруг поразившись своей нескромности, Зинаида прикрылась длинным рукавом.

— Окна князя Алексея тоже выходят на эту сторону, — зашипела она, выведенная из себя бестактностью англичанина. — Если он проснется и увидит вас тут, то без всяких разговоров будет стрелять.

— Я думал о вас и не мог спать, — заявил Тайрон, не обратив внимания на ее предупреждения. — Я должен был прийти, чтобы убедиться еще раз, что вы действительно существуете наяву, а не только в моем воображении.

— Я вижу, полковник Райкрофт, что вы ничего не боитесь. Но подумайте хоть о том наказании, которое грозит мне, если вас тут поймают! Княгиня Анна скорее всего решит, что я вас поощряю, и велит заколотить мои окна. Тогда эти покои превратятся в настоящую тюрьму, но она и на этом не остановится. Она сделает все, чтобы вас арестовали, и тогда вы сами проведете остаток своей жизни в темнице.

Снова отмахнувшись от ее слов, Тайрон ухватился за толстый ствол плюща, вьющегося по фасаду, и полез по нему с такой же легкостью, с какой стал бы подниматься по обыкновенной лестнице. Добравшись до окошка, он дотянулся до верхней рамы и, качнувшись, разом перемахнул внутрь. Зинаида испуганно ахнула, а он молодцевато улыбнулся и уселся на подоконник.

Зинаида принялась разыскивать халат и для этого ухитрилась даже дрожащими руками зажечь свечку. Крохотное пламя заплясало под ее прерывистым дыханием. Зинаида подняла свечку высоко над головой и опасливо приблизилась к нежданному гостю. В глубине его глаз, где плясало отраженное пламя, безошибочно читалось ненасытное желание. Оно было так сильно, что казалось почти осязаемым.

Тайрон с видимым усилием перевел дух — когда он стоял так близко к Зинаиде, это удавалось ему с трудом. Сейчас он был даже под более сильным впечатлением, чем в тот вечер в бане, когда смотрел, как она шлепала босыми ступнями, совершенно голая, вдоль края бассейна.

— Не бойтесь, моя госпожа, — заверил он хрипловатым шепотом. — Я не причиню вам зла.

— То же самое вы говорили, когда шпионили за мной, словно самый бессовестный распутник, — с упреком прошептала Зинаида. Она избегала смотреть ему в глаза. Еще никогда и никто не любовался ею с таким осязаемым вожделением.

— Разве сегодня я не предупредил вас о моем появлении? — мягко спросил Тайрон, не желая обсуждать свои прежние провинности. — Ведь если бы вы действительно думали так, как говорите, то закрыли бы окно и не впустили меня сюда.

— Я в шоке от вашей дерзости! — вспыхнула Зинаида.

На самом-то деле она была уверена, что сумела бы преградить дорогу Алексею, чего бы ей это ни стоило.

Однако ей и в голову не пришло остановить англичанина. Неужто она настолько убедила себя, что с ним можно чувствовать себя в полной безопасности, лишь потому, что он тогда беспрепятственно отпустил ее из бани? И неужели она настолько поддалась странному волнению, начинающему пульсировать где-то внутри при каждом новом воспоминании о его красивом обнаженном теле, что позволила себе безотчетно искать общения с человеком, который возбудил все эти соблазнительные ощущения?

Зинаида снова попыталась воззвать к его здравому смыслу:

— Не важно, каковы были ваши истинные намерения, но только вы, полковник, можете одним махом уничтожить мою репутацию, если вас застанут в моей комнате. Я вынуждена настаивать, чтобы вы ушли. Ваши вольности могут привести к весьма серьезным последствиям. Князь с княгиней могут засадить вас в тюрьму за приставания ко мне, а меня саму упрятать в монастырь.

Улыбающиеся голубые глаза встретились с глазами Зинаиды, и Тайрон прошептал, чтобы ее успокоить:

— Я уйду, если вы и впрямь на этом настаиваете, моя госпожа, но я сделаю это с большей готовностью, если вы дадите мне какой-нибудь сувенир.

Зинаида сразу заподозрила неладное и неуверенно переспросила:

— Например?

Глаза Тайрона неспешно опустились туда, где батистовая ткань лишь слегка скрывала прелесть округлой груди Зинаиды. Воспоминания о том, как она выглядит, когда ничем не прикрыта, снова нахлынули на него. Эти сладостные муки часто преследовали его днем и не давали уснуть ночами. Да и как может мужчина, увидевший однажды такую редкостную, такую совершенную красу, усмирить свою плоть и привести в порядок мысли, до тех пор пока эта богиня не станет принадлежать ему?

Зинаида не могла не заметить, куда устремились его глаза, и сочла благоразумным предупредить его:

— Ваши взоры выдают ваши желания, полковник, так что уходите, покуда я не закричала. Я не собираюсь хранить молчание в том случае, если вы вздумаете овладеть мной.

— Будь проклят тот мужчина, который осмелится взять вас против вашей воли, миледи, — проговорил Тайрон. Ему и в голову не могло прийти подобное зверство. — Я прошу у вас только надушенный платочек или локон волос, — хрипло добавил он. — Если вы расположены к великодушию, пусть это будет миниатюрный портрет — милое напоминание о вашей неземной красоте. Единственный же поцелуй приведет меня в полный и неописуемый восторг.

Его последние слова заставили ее затрепетать. Щеки Зинаиды еще сильнее покраснели, и она поспешила изобразить оскорбленную невинность, мгновенно позабыв о том, что скромной девушке вообще не пристало впускать мужчину в свою комнату, тем более — среди ночи.

— Вы очень дерзки, сэр. Но с какой стати? Ведь я вас почти не знаю.

Тайрон пожал широкими плечами: — Как вы можете говорить такое, моя госпожа, после того как мы с вами делили удовольствия, которые мало кто осмелится себе позволить, даже будучи связанным узами брака?

— Возможно, для вас это было и удовольствие, полковник, но насчет меня вы ошиблись, — заявила Зинаида, пытаясь подавить жар, который охватил все ее существо и затруднил дыхание. Не важно, сколько раз после того случая она позволяла себе наслаждаться пьянящими воспоминаниями. В этот миг Зинаида стремилась поскорее избавиться от них. — Поверьте, сударь, меня передергивает всякий раз, когда я вспоминаю, как вы таились в бассейне, словно хитрый морской змей, поджидающий свою жертву.

И хотя в последние несколько часов Тайрон дал полную волю своему воображению, которое рисовало тысячи самых немыслимых способов насладиться ею, но все они были чересчур непристойны, чтобы рассказывать о них невинной девице. Усмехнувшись, он скрестил руки на груди и замер перед ней с самым непреклонным видом.

— Если не подарите мне поцелуй, я буду сидеть тут и ждать более осязаемого сувенира. Локон волос, платочек… маленький портрет…

Зинаида и не сомневалась, что упрямый полковник выполнит свою угрозу и при этом будет рад каждой лишней минуте, проведенной в ее комнате. Ведь он уже доказал свою настойчивость, явившись на свидание, несмотря на все попытки Анны запретить ему это. Если она не даст ему требуемой вещицы, то он никогда не отвяжется.

Зинаида осторожно приблизилась, пытаясь разглядеть его лицо в этом трепещущем свете.

— А если я исполню вашу просьбу, полковник Райкрофт, вы обещаете мне сразу же уйти? Я боюсь, что кто-нибудь вот-вот нас услышит.

Заметив просительные интонации в голосе Зинаиды, Тайрон ласково улыбнулся:

— Портрет, пожалуй, будет ничуть не хуже поцелуя.

— Но вы… вы не станете хвастать, если я подарю вам его? Нет, не станете?

— Он всегда будет лежать у моего сердца и сдерживать его бурные порывы, — пообещал Тайрон. — Никто, кроме меня, не увидит этой миниатюры. Клянусь вам как рыцарь и как офицер.

Зинаида согласно кивнула:

— Хорошо, тогда я удовлетворю вашу просьбу, но только в благодарность за спасение от Ладисласа.

Нежный взгляд Райкрофта словно погладил слабо освещенное лицо девушки. Теперь царственная красота ее тонких черт приковывала внимание не меньше, чем в ту ночь, в полумраке наполненной паром бани. Никто еще так прочно не завладевал его мыслями, как эта русская боярышня, и хотя это увлечение представлялось ему обыкновенным мимолетным романчиком, неудивительным после столь длительного воздержания, все же именно Зинаида была единственной, на чьей груди он хотел бы обрести покой.

— Я бы еще более дорожил вашим подарком, если бы вы сопроводили его какой-нибудь невинной нежностью, Зинаида.

— Я не хочу поощрять вас, — скромно сказала она. — Вы уже продемонстрировали неслыханную дерзость, проникнув в мою спальню посреди ночи и даже не задумываясь об опасности.

— За несколько минут в вашем обществе можно подвергнуться всем мыслимым и немыслимым опасностям, — вздохнув, вымолвил Тайрон.

— Вы не должны больше так делать, — настаивала Зинаида. — За ваши безумства вы можете поплатиться жизнью. Тем более я не должна провоцировать вас на подобные отчаянные поступки и потому спешу заверить, что впредь не стану обращать внимания на ваши ночные призывы, даже если вы начнете бросать в мои окна булыжники. Вы меня поняли?

— Да, понял.

— Ну и хорошо.

Облегченно вздохнув, Зинаида поставила свечку на стол и подошла к самому большому сундуку. Откинув крышку, она стала рыться в содержимом. Найдя миниатюру, которая когда-то принадлежала ее отцу, Зинаида прижала ее к сердцу, вспомнив своего родителя, который всегда брал с собой портрет дочери, если уезжал из дому. Отдавая этот портрет почти незнакомому мужчине, Зинаида чувствовала себя предательницей. Впрочем, этот англичанин спас ее честь, а возможно, и жизнь, рискуя собственной жизнью. Разве не заслуживает он такого подарка?

Возвращаясь к окну, она ощущала, что голубые глаза жадно следят за каждым ее движением. Судя по тому, как безошибочно они задерживались на соблазнительных изгибах ее тела, можно было подумать, что они способны видеть даже сквозь ткань халата. Вручив Райкрофту портрет, Зинаида увидела, что он залюбовался изображением.

Наконец, подняв голову, англичанин улыбнулся:

— Я всегда буду дорожить этой вещицей, миледи.

— Пожалуйста, будьте осторожны. Не разбудите никого, когда будете уходить, — заботливо предупредила она. — Большинство бояр с подозрением относятся к иноземцам, а в вашем английском платье вас могут подстрелить просто ради забавы.

Спрятав портрет во внутренний карман камзола, Тайрон сказал шепотом:

— Мне приятна ваша забота, Зинаида. Это подает мне надежду, что я не совсем противен вам и, если удастся добиться у ваших опекунов позволения, вы, возможно, даже примете мои ухаживания.

— Княгиня Анна никогда этого не допустит, — серьезно возразила Зинаида. — Она ненавидит иноземцев, а ваше упорство лишь усилило ее антипатии лично к вам.

— Сердце мое кровоточит от сожалений, — тяжко вздохнул Тайрон, но кривая улыбка заставила Зинаиду усомниться в его искренности.

Она тоже заулыбалась:

— О да! Я уж вижу, насколько вы сокрушаетесь, что попали к ней в немилость. Настолько, что не в силах сдержать огорчение.

Брови Райкрофта поднялись.

— Вы правы. Мне абсолютно все равно, что думает обо мне княгиня. Я был бы страшно рад, если бы она отправилась куда-нибудь подальше за океан, чтобы я мог без помех ухаживать за вами.

Зинаида так и не решилась признаться, что его мечты очень скоро могут сбыться. Ведь если и до сих пор этот настырный англичанин не обращал внимания на все попытки Анны избавиться от него, то оставалось лишь догадываться, насколько он обнаглеет, обнаружив, что путь открыт.

— Да, но сейчас она здесь, совсем неподалеку, — предупредила Зинаида и жестом поторопила его к выходу. — Так держите же слово и уходите, пока я совсем не потеряла с вами терпения.

— Еще только один миг, — пробормотал Райкрофт, кладя ладони на узкую талию Зинаиды и привлекая ее к себе. Она очутилась между его колен и мигом напряглась, почуяв опасность. Но Тайрон, прошептав, что не причинит ей зла, подался вперед и завладел ее губами. Зинаида была слишком потрясена, чтобы сопротивляться. Она не заметила, что губы ее сами собой открылись под натиском его нетерпеливого языка.

Еще долго после ухода Тайрона Зинаида прижимала дрожащие пальцы к своим улыбающимся губам. И отчего-то ночь стала еще прекраснее, луна — ярче, воздух — прохладнее, а сердце — горячее.