Найденыш (СИ)

Глава 15. Кровная вражда

Обычно, девушка спала крепко и спокойно, но сегодняшнее событие, вероятно, что-то нарушило, поскольку спокойствием тут и не пахло.

Ей снился странный сон. Слишком яркий, насыщенный красками, слишком четкий и слишком последовательный.

Она стояла на зеленой лужайке и оглядывалась по сторонам с любопытством. Был день, светлый и солнечный, легкий ветерок шевелил ее волосы, рассыпанные по плечам, трава вокруг была сочной и яркой. Красивая бабочка порхала с цветка на цветок. Она протянула руку, чтобы поймать ее, но бабочка легко ускользнула, взмахнув крыльями. Словно дразня, устроилась на следующем цветке, шевеля усиками. Ее следовало непременно поймать. Она затеяла веселую игру.

Она шагнула вперед, взмахнув рукой и снова ловя пустоту. Входя в азарт погони, побежала следом, не сводя глаз с яркой окраски крыльев. Бабочка улетала все дальше.

И вдруг споткнувшись обо что-то, она упала на землю, да так неудачно, что почти пропахала ее носом и сильно ударила коленку. Стало больно и она захныкала. Впрочем, через несколько секунд замолкла, почувствовав чье-то присутствие.

Она осторожно подняла голову и увидела чьи-то ноги в хороших охотничьих сапогах. Эти ноги находились в паре шагов от нее. Это было неожиданно и оттого страшно. Откуда взялись эти ноги? Еще пару минут назад их не было. Краем глаза уловив какое-то движение справа, она обернулась и заметила еще одни ноги, неторопливо подходившие к ней, шорох слева говорил о том, что и там кто-то есть.

Она попыталась подняться, но с первого раза ей этого не удалось, лишь с третьего. Ноги стояли и как будто наблюдали за ней. Оглянувшись, она увидела четвертую пару, только на сей раз в изящных туфельках с пряжками.

Их было четверо. Она закинула голову, чтобы рассмотреть тех, кто к ней подошел. Их лица казались далекими, поскольку возвышались над ней на несколько футов. И смотрели эти лица на нее, не отводя глаз и молча. Даже с такого расстояния она понимала, что случилось нечто ужасное. Суровые, мрачные выражения лиц бросили ее в дрожь, глаза этих четверых были сощурены и смотрели на нее в упор.

— Мамочка, — прошептала она, отшатываясь и уже громче, — мамочка!

— Что, нету здесь твоей мамочки? — сказало одно лицо, женское.

В голосе была насмешка и неотвратимость чего-то жуткого, страшного. Она попятилась, но пятиться было некуда. Сильные руки схватили ее за плечи и толкнули вперед.

— Смерть Феррингеймам, — сказал мужской голос, молодой и властный.

Она успела лишь зажмуриться, твердя про себя: этого не может быть, не надо, не надо, я не хочу, пожалуйста! Четыре точных, бесшумных удара обрушились на нее с огромной силой. Было больно, так больно, что она закричала, упав на землю, подминая собой траву. Яркие краски сменились абсолютной темнотой.

Впрочем, темнота длилась недолго. Все чувства вернулись к ней, медленно и неохотно. Ее куда-то несли или везли, она лежала на мягком и равномерно покачивалась в такт шагам. Чьи-то голоса над ней сначала сливались в неравномерный гул, но постепенно она смогла различать сперва отдельные слова, а потом и связные фразы.

— … рискованно… мы должны… будь осторожнее…

— Нам нужно это сделать.

— Я понимаю, но ты уверен, что все выйдет так, как задумано?

— Должно выйти. У нас нет другого выхода.

— О Боже! Но это опасно!

— Я знаю. Успокойся, Фелисити. Подумай о Флор. Посмотри, что они с ней сделали. И что еще могут сделать, если мы не остановим их. Она выжила чудом.

Всхлип.

— Будь они прокляты! Самые страшные кары я призываю на их головы.

— Они получат свое. Успокойся. Мы почти приехали.

Молчание длилось гораздо дольше, чем разговор. Она почти ничего не понимала из сказанного, но чувствовала их страх, волнение и в то же время отчаянную решимость.

— Она здесь.

— Ты уверен?

— Я уверен. Я долго искал ее, но я ее нашел. Они прячут ее здесь.

— Такое место… Как они могли привезти ее в такое место?

— Трудно догадаться, что она может быть здесь. Ты готова?

— Да.

Она приоткрыла глаза и почти сразу же едва не была ослеплена яркой вспышкой. Что-то затрещало, полыхнуло ярким пламенем, раздались крики. Потянуло гарью. Она зажмурилась и отвернула голову, чтобы ничего не видеть.

Наконец, все стихло.

— Осторожнее. Посади ее сюда.

Ее усадили на что-то жесткое и неудобное.

— Феллин, ты уверен, что это нужно сделать? — в голосе слышалась растерянность.

— Уверен. Мы спасем ее и отомстим им. О да, мы им отомстим, не сомневайся. Такой мести они не ждут.

Она скосила глаза и увидела девочку примерно ее возраста, худенькую, в грязной, оборванной одежде и спутанными, черными, прямыми волосами. Лицо девочки было неподвижно, а глаза закрыты, но грудь едва заметно вздымалась в такт дыханию. Жива.

Девочку взяли за левую руку и сделали нечто такое, отчего ей стало нехорошо. Она судорожно сглотнула.

— Ничего, дорогая, все в порядке, — успокаивающе произнес голос, — это не больно.

В следующее мгновение небольшой кусочек чужой кожи был прилеплен к ее левому запястью. Она дернулась и замотала головой, что-то промычав.

Кто-то погладил ее по голове с мягкой, успокаивающей лаской. Клочок кожи распрямился и намертво влился в ее руку, став неотличимой составляющей. На этом месте находилось довольно большое пятно правильной, округлой формы. Как у нее самой.

Они еще что-то сделали с ее глазами, это было не больно, но немного странно. А главное, непонятно. И сделали еще что-то, совершенно необъяснимое, отчего ее мысли начали путаться, потом их стало слишком много и все какие-то испуганные. А перед глазами мелькали образы. Она одновременно видела неподвижно лежащую на земле девочку и здорового, хмурого мужчину с палкой в руке, которой он замахивался на нее и говорил что-то очень плохое. И почему-то зачесалась спина между лопатками. Женщина с ухватом, смеющиеся дети, показывающие ей языки и чем-то в нее бросающие с воплями: «подкидыш, подкидыш».

Она подскочила с места и помчалась вперед. Какая-то дымка застилала все впереди.

Ромейн рывком села на постели и часто-часто задышала, приложив руку к груди. Что это? Что это!? Это сон! Такой реальный, такой правдоподобный. Боже мой, что происходит?

Кожа на запястье сильно чесалась и она непроизвольно потерла им об одеяло, только потом взглянув. И смотрела долго, не отрываясь. Потом вскочила, спрыгнув с кровати.

Нет, этого не может быть! Этого не должно быть! Только не это!

Девушка метнулась к зеркалу, но обнаружила лишь пустую раму. Конечно, ведь вчера она сама разбила его. Зеркало. Ей нужно зеркало, немедленно.

Небольшое зеркальце лежало на туалетном столике. Схватив его за ручку дрожащими пальцами, Ромейн пару раз уронила его, не сумев удержать, но потом кое-как справилась, поднеся к лицу. В комнате было уже достаточно светло, чтобы увидеть то, что она хотела увидеть и боялась одновременно.

Она сидела на полу, поджав под себя босые ноги добрых два часа, не двигаясь и смотря в одну точку. Произошло что-то ужасное и непоправимое. Кошмарное и жуткое. Она не хотела, чтобы это случилось, хотела вернуть все назад, но, увы, это было невозможно.

Постепенно комнату наполнял яркий солнечный свет. Наступило утро, прогоняющее все ночные кошмары. Все, кроме того, что видела Ромейн. Или уже не Ромейн?

Девушка встала, откинув с лица волосы. Нужно было идти умываться и приводить себя в порядок. Надеть платье, к примеру. Хоть чем-то заняться, чтобы хоть как-то оттянуть то, что ей предстояло сделать.

Плеская себе в лицо холодной водой, она думала, что ей не следовало сюда приезжать. Никогда. Не нужно было ехать в гости, чтобы услышать имя «Флорентис». Скорее всего, именно это имя и послужило толчком. Флорентис Феррингейм. Звучное имя, даже красивое, но одновременно жуткое. Жуткое потому, что вызывало ассоциацию «кровная вражда».

Девушка свернула волосы жгутом и уложила их на затылке. Кажется, все. Она готова. И не осталось больше ничего, кроме как спуститься вниз. Можно было потянуть еще немного, но зачем? Все равно, у нее нет выбора. Ей остается только одно.

Руки у нее были ледяными, а сердце часто стучало. Она взялась за ручку двери и потянула ее на себя. Пора.

Медленно спустилась вниз по лестнице и вошла в столовую. Завтрак. Ей совершенно не хотелось есть, она и думать не могла о еде, но пришла сюда не за этим.

В столовой находились оба брата Рэйвенхилл. В этот раз и Роннан присутствовал, должно быть, собирался продолжить вчерашние «уговоры». Уговоры. Смешно.

Оба уставились на вошедшую девушку, их лица стали изумленными, а потом встревоженными.

— Что с тобой? — спросил Реджин, приподнимаясь, — Роми, ты на себя не похожа. Роми?

Роннан молча смотрел на девушку, не понимая, что именно с ней не так. Ее лицо было не таким, как обычно. Не таким, как вчера. Что-то изменилось.

— Роми? — повторил Реджин, делая шаг по направлению к ней.

Она подняла руку ладонью вперед, останавливая его.

— Почему вы не сказали мне о Флорентис?

Рэйвенхиллы вздрогнули.

— Что? — переспросил младший брат, а старший стремительно помрачнел.

— Кто сказал тебе? Впрочем, я знаю, кто. Меор, — Роннан сжал кулаки, — я его убью.

— Нет, Роннан. Поздно.

— Что значит, поздно?

— Флорентис Феррингейм было всего шесть, когда четверо Рэйвенхиллов напали на нее и попытались убить. Четверо взрослых людей на одну маленькую девочку! Почему, Роннан? Почему ты принимал в этом участие?

Реджин резко повернул голову в сторону брата, едва не вывихнув шею.

— Что?

— Откуда он узнал это? — прошипел Роннан совершенно чужим голосом, — он не мог этого знать.

— Ты был там? — не веря своим ушам, спросил Реджин, — Рон?

Тот не ответил.

— Флорентис носила фамилию Феррингейм, — продолжала девушка замороженным голосом, — и это стало основанием для нападения. С каких пор вы начали убивать детей, Роннан?

— Откуда ты знаешь это?

— Я видела это. Собственными глазами.

— Ты не могла этого видеть. Тебя там не было.

— Я была там, Роннан. И ты очень хорошо меня видел. «Смерть Феррингеймам», сказал ты. Это был ты, я вспомнила твой голос.

— Ты… не могла…

— Флорентис Феррингейм — это я, Роннан.

Эта фраза произвела такое впечатление на братьев, словно на них упала стена. Оба застыли, словно окаменев.

Роннан пришел в себя первым.

— Нет, — выдохнул он, — она мертва. Мы убили ее. Мы точно ее убили.

— Нет. Вы не убили. Вы ударили вчетвером, но недостаточно сильно. Нужно было бить сильнее.

И она вытянула вперед руку, продемонстрировав метку. На ней был изображен ворон, сидящий на уступе скалы.

— Феррингейм, — вырвалось у Роннана.

Реджин вообще не мог ничего сказать. Он пятился назад до тех пор, пока не наткнулся на стол.

А в следующее мгновение началось светопреставление. Сначала полопались все стекла, рассыпалась на столе посуда, мебель трещала, разваливаясь на составляющие, сильный порыв ветра кружил вокруг двух неподвижных фигур, смотрящих друг на друга в упор. С потолка что-то сыпалось, потом огромная многосвечовая люстра обрушилась на пол, чудом не задев их, а пустые створки окон бешено хлопали, словно аплодируя. Пламя в камине взметнулось вверх, немного не достигая потолка, стены чернели и покрывались трещинами, множественными и мелкими.

Сперва трудно было сказать, на чьей стороне сила, оба активно сопротивлялись, но потом Роннан начал постепенно сдвигаться назад, не сам, поскольку его ноги не отрывались от пола, а лицо покраснело от усилий. Его что-то сдвигало, медленно и упорно. А потом с силой швырнуло так, что он распластался на стене в нескольких футах от пола.

— Я не хочу тебя убивать, — сказала девушка, — я никого не хочу убивать. Мне не нужна эта ваша вражда. Я никогда не принимала в ней участия.

— Где… моя… сестра? — прохрипел Роннан.

— Не знаю. Я не помню. Я не знаю, что они с ней сделали. Вы все одинаковы. Может быть, они сделали с ней то, что вы хотели сделать со мной. Мне жаль, Роннан.

— Тебе… жаль… — выдавил он, скрипнув зубами.

— Да, мне жаль, что вы все такие. Вы так сильно ненавидели друг друга, вы и меня ненавидите только потому, что я — Феррингейм, о чем я сама узнала два часа назад. Думаешь, я хотела этого? — вдруг вскричала она.

— Роми… — тихо произнес Реджин, но девушка прервала его.

— Я не Роми.

Что-то в ней начало меняться, контуры тела стали расплываться, а в следующее мгновение к потолку взлетела черная ворона. Громко хлопая крыльями, она спикировала вниз и унеслась сквозь распахнутое окно.

Роннан с шумом рухнул на пол.

Пару минут он сидел там, не шевелясь. Да и Реджин тоже не выказывал признаков жизни. Он смотрел в окно, хотя там давно ничего не было. Наконец, повернул голову в сторону брата.

— Ты как, Рон? В порядке?

— Нет, — ответил тот.

Реджин подошел к нему и присел рядом на корточки.

— Тебе помочь?

— Нет. Я цел.

— Что мы теперь будем делать?

— А что ты хочешь делать?

— Не знаю. Я до сих пор в себя прийти не могу. Не могу поверить. Как ты думаешь, что случилось с нашей сестрой?

— Она мертва. Они убили ее.

— Почему ты так думаешь? А вдруг…

— Они убили ее. Они сделали то, что сделали мы. У нас нет больше сестры, — и Роннан закрыл лицо руками.

Реджин смотрел на него, не в силах ничего сказать. Подобное зрелище было для него в новинку. Брат раньше никогда не выдавал своих чувств. Создавалось впечатление, что у него их нет вообще.

Он повернул голову и посмотрел в окно. За ним скрылась девушка, которую они считали своей сестрой. И даже тот факт, что она оказалась дочерью их злейших врагов, не могло избавить Реджина от сильнейшего чувства сожаления. Ему тоже было жаль и хотелось вернуть все назад.

— Она может быть только в одном месте, — сказал Роннан, справившись с собой.

Реджин повернулся к нему:

— Ты собираешься… Нет, не надо. Не делай этого, Рон. Оставь ее.

— Она может отправиться только туда, — словно не слыша его, продолжал старший брат, — родовой замок.

— Не смей этого делать, — Реджин сильно пихнул его в плечо, — я не стану тебя поддерживать, учти это. Мне до смерти надоела эта чертова вражда. Это ваше любимое: «кровь за кровь, зуб за зуб». К черту это. Я против, слышишь, ты? Может быть, ты сильнее меня, но просто так ты со мной не справишься.

Роннан посмотрел на брата так, словно впервые увидел.

— Ты с ума сошел?

— Это ты свихнулся. Из-за этой проклятой вражды мы потеряли свою семью. Ты хочешь продолжить это? Черт побери, у меня не так много братьев, чтобы ими разбрасываться. И я не хочу причинять ей вред.

— «Вред», — тут Роннан усмехнулся.

— Да, черт возьми! Не хочу, ясно? И тебе не позволю.

Брат покачал головой и поднялся на ноги. Долгим взглядом осмотрел столовую, точнее, то, что от нее осталось.

— До сих пор никогда нога ни одного Феррингейма не переступала порога этого дома.

— Мы сами привезли ее сюда.

— Я знаю! — рявкнул Роннан и начал пробираться к выходу.

Под ногами у него хрустело стекло, обломки мебели и штукатурка.

Вечером на пороге постоялого двора возникла невысокая женская фигура, закутанная в черный плащ. Она постояла там с полминуты, а потом откинула с головы капюшон. Хозяин приподнялся со своего места, отвешивая поклон. Эта девица была явно не из простых. Он давно научился определять это не только по одежде, поскольку одежда была не главным.

Черные глаза смотрели на него без интереса.

— Что вам угодно, ваша милость? — спросил хозяин постоялого двора по имени Триггс.

— Комнату на ночь и горячий ужин.

— Разумеется, ваша милость, как скажете, — закивал он, прикидывая, какую из комнат ей приготовить.

Одну, самую лучшую уже занимал постоялец, тоже не из простых. Не выгонять же его, в самом деле. С подобными людьми лучше не связываться, можно и головы лишиться. Однако, его новая гостья вызывала в нем куда более сильный трепет. Он уже начал подозревать, и не без оснований, не из магов ли она. А это очень опасно. Это куда опаснее, чем гнев сильных мира сего.

— Погрейтесь у камина, ваша милость, — сказал Триггс вслух, — на улице холодно. Я немедленно распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату.

Посетительница кивнула и прошла в большую комнату, именуемую хозяином залой. Здесь обычно завтракали, обедали и ужинали те, кто хотел делать это в компании, а не в одиночестве, у себя в комнате.

Проследив, как она устраивается в высоком кресле у камина и протягивает к огню озябшие руки, Триггс тихонько закрыл дверь и метнулся наверх. Он собирался лично проследить, как слуги выполняют его приказания и дать им несколько особенных наставлений. Не дай Бог, что-нибудь перепутают и сделают не так, как нужно.

Девушка сидела, протянув к огню руки и водя ими над языками пламени. Она не знала, что ей теперь делать и куда идти. Сначала хотела посмотреть на свой родовой замок и остаться там, но когда побывала в этом месте, то передумала. Замок давно находился в запустении, да и жить тут было слишком тоскливо. Холодно, неприютно и пусто. Можно было сойти с ума.

— Ваша милость, — в комнату заглянул Триггс, — ужин будет подан через пять минут. Желаете сюда или в вашу комнату?

Она подумала, а потом пожала плечами. Какая разница? Можно и здесь. Ей не хотелось вставать и куда-то идти.

— Принесите сюда, — отозвалась девушка.

— Хорошо, ваша милость. Только…

— Что?

— У меня есть еще один постоялец, ваша милость. Возможно, он спустится сюда к ужину. Вы не возражаете?

— Сколько угодно.

Ей в самом деле было все равно.

Триггс отвесил ей поклон и ушел отдавать необходимые распоряжения. Больше всего он опасался неудовольствия или гнева его новой постоялицы. Если его подозрения верны, на нем и его таверне можно ставить крест. Не дай Бог вызвать гнев подобных персон. Она может стереть его в порошок, не сходя с места. Триггс был наслышан о том, что могут творить маги.

Но эта постоялица, судя по всему, была спокойной и тихой. Она не обращала внимания на мелочи и не выказывала никакого неудовольствия.

Расторопные слуги накрыли на стол и беспрестанно кланяясь, вышли. Девушка проводила их взглядом и чуть приподняла брови. Интересно. У нее что же, на лбу написано, кто она такая?

Она села к столу, осмотрев принесенные кушанья. Не слишком изысканно, но очень неплохо для придорожного постоялого двора.

Заглянувший Триггс поинтересовался, все ли устраивает его гостью, получив в ответ легкий кивок. Он собрался, было, уйти, но тут заметил, что на спинке стула, стоявшего напротив постоялицы сидит ворона.

— Это что еще? — вскричал он, — а ну, кыш! Кыш отсюда!

Наглая птица даже не шелохнулась.

— Простите, госпожа, сейчас я ее…

— Оставьте, — сказала девушка, — она со мной.

Триггс замер на месте, посмотрел на ворону, на девушку, потом опять на ворону. Какие-то мысли вертелись у него в голове. Наконец, он торопливо закивал и вышел. Ох, не к добру это! Маги и сопровождающие их птицы. Да как такую важную персону могло занести в его гостиницу?

Девушка была голодна, поэтому поужинала с отменным аппетитом. Закончив есть, она предложила остатки пищи вороне, а сама встала со стула и подошла к окну. На улице было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, но ей и не нужно было смотреть. Какое-то предчувствие мешало девушке отправиться наверх. Что-то надвигалось.

За ее спиной скрипнула дверь.

— Можете убрать со стола, — сказала она, не поворачивая головы.

— Я не убираю со столов, — ответил ей мужской голос, — я пришел ужинать.

Девушка обернулась. И увидела то, к чему была совершенно не готова. У входа стоял король Инвера собственной персоной.

Некоторое время они смотрели друг на друга, не в силах ничего сказать. Потом Филипп негромко произнес:

— О Боже.

— Что вы здесь делаете? — спросила девушка.

— А ты, то есть, вы что здесь делаете?

— Я здесь ужинала.

— Вы стали какой-то другой. Что-то изменилось. Ах, да, черные глаза. Раньше они имели другой цвет.

— Это был чужой цвет.

— Не понимаю, как цвет глаз мог измениться.

— Магия, — она пожала плечами.

— Зачем?

— Хороший вопрос.

Собираясь сесть на стул, девушка вдруг застыла и резко повернула голову к окну, словно прислушиваясь.

— В чем дело? — спросил Филипп.

— Они идут.

Ворона на спинке стула взмахнула крыльями и каркнула.

— Да, я знаю, — ответила ей девушка.

Филипп перевел взгляд на ворону и внимательно ее осмотрел.

— Может, объясните хоть что-нибудь? Кто идет?

— Даже не знаю, как их назвать. Мои бывшие братья.

— Как браться могут быть бывшими?

— Могут. Если они не братья. Но я считала их таковыми некоторое время.

— Зачем они идут?

— Полагаю, чтобы попытаться убить меня, — девушка наконец села на стул.

Филипп тоже сел.

— Я ничего не понимаю. Может быть, объясните?

Девушка взглянула на него:

— Не знаю зачем это вам. Это мое личное дело. А вам лучше всего уйти. Знаете, когда они придут сюда, здесь может быть небезопасно.

— Я не собираюсь уходить, — отрезал он, — до тех пор, пока вы мне хоть что-нибудь не объясните.

— Вы когда-нибудь видели, как сражаются маги? — тут она усмехнулась, — это не то зрелище, на которое нужно смотреть. Вас сотрут в порошок, не заметив этого. Я даю вам добрый совет.

— Вот, только не надо мне угрожать.

— Я вовсе не угрожаю, — тут она вздохнула, — я только пытаюсь объяснить, как опасно тут находиться. Если они придут, чтобы убить меня, они не пощадят свидетелей. Тем более, если это люди.

— Но зачем они хотят вас убить?

— Кровная вражда. Они Рэйвенхиллы, я — Феррингейм. Кто-то из нас должен умереть.

— Рэйвенхилл — это ведь ваша фамилия. Я помню.

— Нет, я ошибалась. Я думала, что я — Рэйвенхилл. Но это не так.

Ворона перелетела к ней на плечо и что-то снова прокаркала.

— Нет, — посмотрела на нее девушка, — здесь.

— Феррингеймы — тоже магическая семья? — спросил Филипп.

— Была таковой, но теперь ее не существует. Осталась только я. А что делаете здесь вы, ваше величество? Без сопровождающих лиц, без охраны?

— Я здесь инкогнито.

— Ясно, — кивнула она, — как прикажете вас называть?

— А вам можно приказывать?

— Смешно. Это ваше любимое занятие.

— Как прикажете называть вас? — съязвил Филипп, — не мисс Шиниз, и не Рэйвенхилл, это ясно. Мисс Феррингейм? Как ваше имя, мисс Феррингейм?

— Флорентис, — ответила она.

— Красивое имя.

— Может быть. Но я больше привыкла к старому. Впрочем, это уже не мое имя.

Она снова посмотрела в сторону окна.

— Они все ближе. Ваше величество, вам нужно уйти.

— Я не уйду.

— Я могу помочь вам уйти.

— Да, я знаю, вы много чего можете. Но пока они не пришли…

— Когда он придут, будет поздно. Вы ведь знаете, как маги относятся к людям. Мои родители убили семь человек просто потому, что те оказались у них на пути. Среди них было трое детей. Королева Оливетт — сущий ангел по сравнению с ними.

Филипп поморщился.

— Не произноси вслух это имя.

— Все-таки, почему вы здесь, ваше величество? Устали от выполнения ваших обязанностей? Решили отдохнуть?

— Нет. Я искал вас. Вы ушли столь поспешно…

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем вы меня искали?

— Вы и сами знаете, зачем.

— Я не знаю.

— Без вас становится слишком скучно.

Девушка покачала головой.

— Вы скучали?

— Да, черт возьми, — отозвался он таким тоном, словно ему очень не хотелось это признавать.

— Они будут здесь через несколько минут и я не знаю, чем все это закончится. Возможно, им удастся…

— Убить вас? Но почему тогда вы сидите здесь и дожидаетесь этого?

— Потому, что бежать бессмысленно. Зачем оттягивать то, что должно произойти? Пусть приходят. Вам лучше уйти, поверьте. Пожалуйста.

— Почему вы так беспокоитесь обо мне?

— Вы что, не понимаете, что вас могут убить? И в Инвере снова не будет короля.

— Есть такая пословица: свято место пусто не бывает. У меня много родственников.

— Вы вообще, меня слышите? — спросила девушка, поднимаясь на ноги, — это совсем не шутка. Нельзя становиться на пути у магов. Они сметут вас, не заметив.

— Вы можете говорить все, что угодно. Если мне суждено сегодня умереть, я не стану это оттягивать. Но трусливо бежать я не собираюсь.

— Это — не трусость, а разумное, тактическое отступление.

Он фыркнул.

— То, что собираетесь сделать вы — глупость и безрассудство.

— Не надо называть меня глупым, — возразил Филипп, — безрассудным, может быть, но не глупым.

— Хорошо, вы не глупый, — признала девушка, — в таком случае, пожалуйста, сделайте кое-что разумное. Покиньте эту комнату.

— Нет, — он покачал головой и сел на стул, — мне и здесь хорошо.

А в следующее мгновение стул под ним дрогнул, ножки со страшным скрипом проделали на полу четыре царапины. Стул медленно пополз к двери.

— Прекрасно, — Филипп поднялся на ноги, — колдуем понемножку. Вы всегда были мегерой. Дайте мне посидеть немного, я устал. И между прочим, еще не ужинал.

— Это просто абсурдно, — она вздохнула, — что мы вообще здесь обсуждаем? Сейчас сюда явятся два сильных мага и начнется светопреставление. Вряд ли, даже гостиница устоит. А вас беспокоит ужин!

— Я хочу есть.

Девушка на мгновение прикрыла глаза.

— И этот человек говорит, что я упрямее его. Да упрямее вас никого нет на целом свете. Что вы уперлись, как осел?

— Как кто, прошу прощения?

— Как осел, — четко и почти по слогам повторила она.

— Как вы разговариваете с королем, грубиянка?

— Ха-ха-ха. Прикажете казнить меня, ваше величество?

— Не казнить, но примерно наказать, чтобы другим неповадно было. К примеру, отшлепать.

Она издала смешок.

Ворона взлетела под потолок и заметалась по комнате, словно искала выход, но не находила его. При этом она громко и тревожно каркала. Девушка следила за ее перемещениями, сдвинув брови.

— Уймите это создание, — поморщился Филипп, — никогда не любил ворон.

— Жаль. Потому что я сама ворона. Частично. Могу в нее превращаться.

— Тогда я очень люблю ворон. Но надеюсь, вы не будете каркать?

— Тихо, — велела она птице и повелительно протянула руку.

Та опустилась ей на запястье, каркнув напоследок.

— Флорентис, — произнес Филипп.

Девушка не сразу отреагировала. Потом поспешно обернулась:

— Простите. Никак не могу привыкнуть. Что вы хотели сказать?

— Ваша птичка взбесилась.

— Она нервничает.

— Я тоже нервничаю.

— Давно пора. Я уже сто раз говорила: ступайте наверх.

— Я не поэтому нервничаю. Я хочу поговорить с вами на очень серьезную тему.

— На какую тему?

— Я хочу… скажем, кое-что вам предложить.

Девушка напряглась, а потом посмотрела в сторону двери.

— Поздно.

— Почему поздно? — не понял Филипп.

— Они идут. Они здесь.

А в следующее мгновение дверь распахнулась. На пороге стоял высокий мужчина в плаще.

Филипп поежился. В комнате заметно похолодало. Он чувствовал, как холодный воздух давит на него в прямом смысле этого слова. Но не отступил ни на шаг. Отступление было не в его характере.

— Роннан, — сказала девушка, — добрый вечер.

Мужчина не ответил. Он вошел в комнату. Вслед за ним шагнул другой, чуть пониже и постройнее.

— Привет, — проговорил он, — на улице холодновато.

— Зашли погреться? — девушка приподняла брови.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Роннан, — и почему не дома?

— У меня нет дома.

— А как же родовой замок? Он на месте. Мы были там.

— Там жить нельзя.

— Ну почему же? Если привести его в порядок, жить вполне можно.

— Роннан, может быть, опустим это? Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы обмениваться любезностями?

— А ты что, торопишься?

— Хочу знать. Вы намерены продолжить вражду?

— Вражду, — повторил Роннан, едва заметно поморщившись, — оглянись вокруг. Нас всего трое.

— Иногда и этого достаточно. А иногда даже много.

— Да, кое-кто здесь лишний. Кто это? — он указал на Филиппа.

— Постоялец, — хмыкнула девушка.

— Человек? — Роннан склонил голову, осматривая его, — не простой смертный. В нем течет королевская кровь.

— Он маг, — извиняющимся тоном проговорила она, обращаясь к Филиппу, — издержки воспитания.

— А он — не маг. Пусть выйдет, — Рэйвенхилл махнул рукой на дверь и та распахнулась.

— Роннан, он не хочет выходить.

— Кто его спрашивает?

— Лиц королевской крови принято спрашивать.

— Ваше величество, — с едва заметным сарказмом произнес Роннан, — прошу вас, покиньте нас. Нам хотелось бы поговорить без вашего присутствия. Годится? — он перевел взгляд на девушку.

— Ты превзошел себя, — съязвила она.

Филипп покачал головой.

— Кажется, он не хочет, — вставил Реджин.

— Это просто смешно. Ладно, пусть остается, но пусть сидит где-нибудь там.

Стул, исполняя его пожелание, отъехал в дальний угол, а король Инвера обнаружил себя сидящим на нем. Причем, это произошло так быстро, что он и глазом моргнуть не успел.

— Где твои манеры, Роннан? — сказала девушка, — где твое дорогое воспитание?

— Я пришел сюда не за этим.

— Хорошо, давай поговорим о том, зачем ты сюда пришел. Убить меня?

— Убить тебя? — Роннан фыркнул, — не знаю, возможно ли это. Может быть, в паре с Редом это и было бы реально, но он против. К тому же, я сам не хочу убивать тебя.

— Ты не хочешь убивать меня? Чего же ты хочешь?

— Не знаю. Просто поговорить.

— Хорошо, — девушка опустилась в кресло, движением руки предложив мужчинам стулья.

Реджин сел сразу, Роннан немного помедлил.

— Поговорим, — сказала она, — о чем, Роннан? О вражде?

— Слишком много разговоров об этой вражде. Мы были уверены, что она закончена.

— Вы были уверены, что всех убили.

— Твои родители убили нашу сестру, — прошипел Роннан, сузив глаза.

— А кто убил моих родителей? — в том же тоне отозвалась девушка.

В комнате заметно потемнело, после чего одно за другим полопались все стекла.

— Опять, — вздохнул Реджин, — Роми, то есть, я хотел сказать, Флорентис или мисс Феррингейм? Как тебя называть?

— Называй как хочешь. Я уже сама не знаю, какое из этих имен мое.

— Так вот, я хотел сказать, хватит бить стекла и ломать мебель. Хватит выяснять, кто сильнее. Давайте поговорим спокойно. Рон, ты согласен?

— Я говорил спокойно.

— Очень недолго.

— Ладно, все. Я спокоен.

— Вот и прекрасно. Давайте оставим выяснения того, кто кого убил. Это в прошлом. Давайте поговорим о живых. О нас. О том, что мы будем делать.

— И что ты предлагаешь? — повернулся к нему брат.

— Дело в том, что у нас сложилась непростая ситуация. Надо ли говорить, что мы оказались совершенно к ней не готовы. Мы слишком долго считали тебя своей сестрой, — он посмотрел на Флорентис, — это не проходит даром. И я не могу считать тебя своим врагом.

— Я тоже не могу, — сказала она.

— Я не знаю, возможно ли забыть о том, что вражда была. Наверное, это слишком трудно. Но давайте попробуем.

— Мне не нужна вражда.

И они оба посмотрели на Ронанна.

— Что вы на меня уставились? — проворчал он, отворачиваясь, — я уже сказал, что не собираюсь никого убивать. Хотите прекратить вражду? Прекрасно.

— А ты хочешь?

— Я не могу враждовать с тем, кто жил в нашем доме и кто считался нашим родственником. Феррингеймы хотели отомстить нам. Что ж, они отомстили.

— Феррингеймов больше нет, Рон, — заметил Реджин.

— Есть она. Она — Феррингейм. Хотя она единственная, кто не имеет к нашей вражде никакого отношения. Пусть все останется, как было.

Он поднялся со стула.

— Пойдем, Ред. Мы все обсудили.

Тот кивнул.

— Сейчас.

Втав, он приблизился к девушке.

— Я хочу сказать, что если тебе вдруг что-то понадобится, помощь или просто захочешь поболтать, то обращайся. Я в твоем распоряжении.

Она неуверенно улыбнулась:

— Ты это серьезно?

— Я нечасто бываю серьезным, но если уж бываю, то на полную катушку. И если совсем серьезно, ты меня вполне устраивала в качестве моей сестры.

— Спасибо, Ред. Я не… хотела, чтобы все так вышло. Я просто не знала. Я… — она сжала покрепче зубы, чтобы не разреветься.

Роннан твердой рукой отстранил брата.

— Ступай к выходу.

— Ты мне… — Реджин осекся, — не указывай, — добавил он совсем тихо, наблюдая, как Роннан поднимает девушку со стула и заключает в объятия.

Он даже пару раз моргнул, проверяя, не кажется ли ему это.

— Рон, — уже не таясь всхлипнула Флорентис, — мне очень жаль, что так вышло, правда.

— Не надо. Забудь. Я хотел сказать, что я тебя люблю. Боюсь, я уже ничего не смогу с этим поделать.

— Я тоже тебя люблю. Я вас обоих люблю.

— Вот и отлично, — сказал Реджин, — и я тебя люблю. Дай мне, в конце концов, ее обнять. Я тоже хочу.

Девушка не выдержала и фыркнула.

Слегка приобняв ее за плечи, Реджин чмокнул ее в щеку.

— Ладно, мы пойдем, но ты помни, что к нам иногда можно захаживать в гости. Так, по-соседски.

— Не болтай, — оборвал его Роннан.

— Ну, а почему нет?

— Что она, по-твоему, должна оставаться здесь?

— Роннан, — подняла голову Флорентис, — что ты хочешь сказать? Ты хочешь сказать, что я могу…

— Я хочу сказать, что ты уже жила в нашем доме и там ничего не случилось. И ты всегда можешь туда вернуться, если, конечно, хочешь. В конце концов, это наше внутрисемейное дело.

— Лично я «за», Рон, — вмешался в беседу Реджин, — но по-моему, ей сперва нужно кое с кем поговорить. Знаешь ли, братец, девушки иногда выходят замуж.

— Что ты несешь? — Роннан перевел взгляд в дальний угол, — нет. Нет, только не это.

— По-моему, тут мы не имеем власти, Рон, — усмехнулся Реджин, — у девушек странные вкусы. Пошли, нам пора, — он потянул брата к выходу, — ты ведь знаешь дорогу, Флор?

— Я знаю, но…

— Ничего-ничего, все ясно. Пошли, Рон, — и брат почти выволок Роннана за дверь.

Флорентис проводила их огромными глазами.

— Вижу, препятствий со стороны родственников нет, — сказал Филипп, вставая со стула и подходя ближе.

— Какие препятствия? Что вы говорите? Я что-то не…

— Что ты «не»? По-моему, ты все прекрасно понимаешь.

— Нет, я как раз не понимаю, — отрезала она, приходя в себя, — потому что, вы мне ничего такого не говорили.

— Я просто не успел. Вы тут отношения выясняли, и вам было не до меня.

Флорентис издала смешок.

— Вы что, хотите на мне жениться? Об этом, кажется, шел разговор. Или я ошибаюсь?

— Да, именно об этом. И я хочу на тебе жениться.

— Ничего не выйдет. Во мне нет королевской крови.

— В тебе другая кровь, она ценится куда выше. Да не в этом дело.

Филипп притянул ее к себе, девушка некоторое время энергично сопротивлялась, а потом махнула рукой и сдалась.

— Вам никто не позволит жениться на ведьме.

— Я никого и спрашивать не буду. В том, что я — король, есть свои преимущества.

— Да, но мне не нравится ваша политика в отношении ведьм. И само слово тоже не нравится.

— Пожалуйста, называй их, как тебе хочется. «Женщины с магическими способностями», пойдет?

Флорентис фыркнула.

— А что касается политики… Давай займемся этим позднее. Что-то у меня нет желания в данный момент говорить с тобой о политике. Это вообще не женское дело.

Она так не думала, но спорить не стала. В самом деле, этим всегда можно заняться позже.