Найденыш (СИ)

Глава 5. Наперсница

Оливетт приняла ее на службу с восторгом. Да, вот именно, на ее лице было написано такое блаженство, а глаз сияли как звезды, да что там, королева едва не бросилась на шею Ромейн. Так что, девушка не знала, что и думать после всего этого.

— Я знала! — вскричала Оливетт, подскакивая с кресла, как на пружине, — я уже ждала тебя, Роми! Ну, наконец-то!

И она даже хлопнула в ладоши от переизбытка эмоций. Подобное бурное проявление чувств было для королевы нехарактерно.

— Господин Меор сказал мне, что его уволили, — чопорно произнесла Ромейн.

— Выгнали, причем, с треском, — поправила ее королева, — давно мечтала это сделать. Теперь он не сможет вставлять мне палки в колеса. Роми, ты что, не понимаешь? Это же свобода! — тут она закатила глаза, — полная свобода!

— Конечно, госпожа, — сказала Ромейн.

Оливетт повернулась к ней и приподняла брови:

— Ты как будто не рада. Почему?

— Не знаю, госпожа… Наверное, я привыкла. Но…

— «Но»? — повторила королева.

— Но я чувствую облегчение.

— Еще какое! Огромное. Словно с плеч упала целая гора. Ну что ж, теперь мне никто не помешает назначить тебя моей наперсницей. Считай, что ты уже ею стала. Где твои вещи?

— Их сейчас принесут, госпожа.

— Вот и прекрасно. Я отдам тебе комнату Мэгими. Это очень хорошая и удобная комната, большая, уютная. А главное, расположена совсем близко. Садись же, Роми.

Ромейн опустилась на стул, чувствуя себя немного скованно. И не потому, что находилась в присутствии королевы, к этому она давно привыкла, а потому, что еще не знала хорошенько, что ей теперь следует делать. Обязанности королевской наперсницы были знакомы ей очень смутно. А если вспомнить Мэгими, то по словам Оливетт, она только и делала, что подслушивала чужие разговоры. Вряд ли, это являлось ее непосредственными обязанностями.

Комната бывшей наперсницы королевы в самом деле была очень удобной и уютной, но это была чужая комната, незнакомая комната и Ромейн сперва не почувствовала, никаких положительных эмоций. Право, ее комната в башне была куда приятнее.

Однако наутро при солнечном свете все показалось девушке не так уж и плохо. Девушка поднялась с кровати и встала посреди комнаты на мягком ковре. Тяжелые портьеры метнулись в стороны прежде, чем Ромейн успела это осознать. Да, некоторые действия выходили у нее уже совершенно автоматически. Нужно внимательнее следить за собой. Здесь нет Меора, который за подобные выходки мог ее наказать. Здесь наказание будет куда более серьезным.

Что ж, строго следить за своими действиями нужно было начинать прямо сейчас.

Когда Ромейн привела себя в порядок и уже начала ломать голову, как здесь дела обстоят с завтраком, в комнату вошла Сэлли и мигом разрешила все вопросы.

— Что это ты торчишь посреди комнаты, словно памятник? — ворчливо проговорила она на правах давней знакомой, — завтрак уже пять минут как начался. Не думай, что все будут постоянно тебя дожидаться.

— Я не думаю, я просто не знаю, куда идти, — отозвалась Ромейн.

Сэлли покачала головой и направилась к двери, жестом велев девушке следовать за ней.

— Я так и знала, что тебе особое приглашение требуется, — бурчала она по пути, — все люди, как люди, встали и пошли, спросили, а эта свиристелка все ждет — дожидается, пока ее за ручку отведут.

— Не ворчи, — фыркнула Ромейн.

— Не огрызайся, — привычно возразила Сэлли, — чему тебя учили столько лет?

— Дерзить и огрызаться, — тут девушка захихикала.

— Вот-вот, — подытожила служанка.

Первые новшества ожидали Ромейн на пороге большой комнаты. Если раньше она принимала пищу в обществе мага, то теперь это следовало делать в обществе обслуживающего персонала средней руки. Здесь была экономка, камердинеры, дворцовые музыканты и многие другие в этом же духе. На Ромейн они посмотрели с любопытством. Не потому, что видели ее впервые, нет, ее здесь очень хорошо знали, особенно по детским проказам. Любопытство вызвал ее новый статус наперсницы королевы. Кстати, за столом также сидела и Мэгими, которую разжаловали и отправили экономке в помощницы.

Мэгими окинула Ромейн сумрачным взглядом и отвернулась. Было заметно, что по крайней мере, ей новое назначение девушки не по душе.

Сэлли тоже завтракала здесь, усевшись рядом с Ромейн и поминутно вводя ее в курс дела.

— Завтракают здесь в девять, обедают в два, ужинают в семь. И не опаздывай, сделай милость. Много тебе маг воли давал.

— Я постараюсь не опаздывать, — пообещала ей Ромейн, пропустив мимо ушей шпильку в адрес Меора.

Сидевшая напротив экономка усмехнулась:

— Прогнали мага, Да-а, вот уж сюрприз, так сюрприз. Я сперва удивилась, когда услышала. Ведь король очень ему доверял, прямо шагу не мог ступить без его подсказки.

— Да, нашли на него управу, — хмыкнул мужчина, сидящий с ней рядом и бросил быстрый взгляд на Сэлли.

— Все болтать горазды, — не смолчала та, грозно сдвинув брови, — уж ты бы молчал, Финнери. Чтоб тебя выгнать, достаточно одного из сотни поводов, которые ты уже предоставил.

— Кому-то и одного хватило, — дерзкий Финнери не желал молчать.

— Это смотря какой повод, — туманно произнесла, экономка и взглянула на Ромейн, — как вам нравится ваша новая служба?

— Пока все в порядке, — отозвалась та.

Экономка многозначительно улыбнулась и промолчала.

Покинув обеденный зал, Ромейн думала, что прежний способ принимать пищу устраивал ее гораздо больше. Она б согласилась есть у себя в комнате в одиночестве, лишь бы только не сидеть за одним столом с такой кучей народу, которые все время сплетничают.

Но ведь теперь у нее началась новая жизнь, а стало быть, нужно привыкать. Деваться ей пока некуда. Меор говорил, что со временем ее родственники дадут о себе знать, но когда это время наступит, не уточнил. «Скоро» — понятие растяжимое.

Оливетт вернулась, напротив, в очень хорошем настроении. Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, королева прошлась по комнате и остановилась у окна.

— Замечательная погода сегодня, — заметила она, глядя наружу.

— Да, госпожа.

— Ты осваиваешься, Роми? Сэлли объяснила тебе, что следует делать?

— Объяснила, в те редкие минуты, когда переставала ворчать.

Оливетт хихикнула.

— Да, за Сэлли такое водятся. Но лично я давно уже к этому привыкла. По сути дела, все твои обязанности сводятся к одному — выполнять мои поручения. В свободное время ты можешь делать все, что заблагорассудится. Я не хочу тебя сильно нагружать, Роми. Но помни, мои указания тебе нужно выполнять в точности и буквально. А главное, поменьше болтай. Впрочем, к тебе это не относится. Ты такая замкнутая, Роми. У тебя есть подруги?

Девушка покачала головой. Подруг у нее не было и взяться им было неоткуда. Молодые девушки, обитающие в замке, обходили ее стороной, опасаясь приближаться ближе, чем на три шага. Еще бы, ведь она была ученицей мага, а магия — это нечто загадочное и непостижимое. Да и самой Ромейн совершенно не хотелось с ними общаться. О чем она могла бы говорить с ними? К тому же, Меор не одобрял праздных шатаний по замку.

— Как печально, — искренне огорчилась Оливетт, — и как я тебя понимаю. У меня тоже никогда не было подруг, ведь я находилась на особом положении. Как же, сначала принцесса, потом королева. В моем окружении нет равных мне. И с тобой то же самое.

Ромейн приподняла брови. Что-то королева сегодня разоткровенничалась. За ней это редко водилось.

— Да-да, не удивляйся, — заметила ее жест королева, — ты не служанка, не придворная дама. У тебя было совершенно особое положение — ты была ученицей мага. Магов у нас не любят.

— Он учил меня всего лишь грамоте и хорошим манерам, госпожа.

— Я знаю. Но таковы люди. Даже если б он учил тебя шитью и вязанию, обязательно нашлись бы люди, считающие, что тебе передалась его сила. Глупо, конечно. Сила либо есть, либо ее нет. Вот, к примеру, когда наш уважаемый маг, — презрительно проговорила Оливетт, — нашел себе подружку, ее начали бояться, хотя более жалкого создания свет не видывал. Как же, а вдруг он научил ее насылать порчу? — тут она издала смешок.

— Это не так просто, — снисходительно улыбнулась Ромейн.

— Конечно, нет. Но поистине, нет предела человеческой глупости. Ладно, оставим это. После обеда у меня будет к тебе небольшое поручение, Роми. А пока можешь быть свободна.

— Хорошо, госпожа, — девушка присела, — какое поручение?

— Это я скажу тебе после обеда. В три часа я жду тебя у себя. А теперь ступай прогуляйся, Роми. Тебе следует почаще бывать на свежем воздухе. Ты слишком худая и бледная.

Ромейн вновь присела, и вышла за дверь, исполняя первую часть распоряжения королевы. Но на прогулку не пошла. Сегодня ей совсем не хотелось дышать воздухом, каким бы свежим и бодрящим он ни был. Нужно было посидеть в танине и покое и как следует все обдумать.

Поплотнее закрыв дверь и установив мягкое кресло в самом дальнем и темном углу, Ромейн свернулась там калачиком, совершив то, что ей строго-настрого запрещалось делать, и принялась думать.

Кажется, именно об этом ее и предупреждал Меор. Он говорил, что у королевы есть какие-то виды на нее. Говорил и о планах, которые не отличаются скромностью и благопристойностью. Что же такого нескромного могло быть у королевы в мыслях? Ромейн пока этого не знала, но была уверена, что в скором времени все выяснится. И для этого ей даже не нужно пытаться читать чужие мысли. Ромейн почему-то думала, что услышав приказ королевы, она сразу догадается, в чем дело.

Читать чужие мысли было на первый взгляд заманчиво, но неприятно. Во-первых, потому, что именно этим и занимался Меор и Ромейн испытала это на себе. А во-вторых, мысли людей куда менее четкие и ясные, чем они воображают. Это сущая путаница и мелькание образов, в которых подчас сложно разобраться и выудить что-нибудь путное. Чаще всего попадалось именно то, что не относилось к делу. Нужно было обладать большим опытом, чтобы уметь читать чужие мысли ясно и четко, как книгу. Ромейн этим опытом не обладала и не была уверена, что ей этого хочется. Она периодически ловила то, что лежало на поверхности. Только один раз девушка попыталась проникнуть глубже и повторять подобный опыт у нее не было никакого желания.

Однако, для начала следовало решить, как поступить. Меор говорил, что у нее есть выбор, но Ромейн, признаться, не видела достойной альтернативы. Можно, конечно, отказаться, если поручение будет ей не по душе, но что ждет ее потом? Ведь ее сделали наперсницей именно для того, чтобы она выполняла приказы Оливетт, какими бы бредовыми те не казались. И она вдруг возьмет и откажется? Как же тогда быть с устроенностью и защищенностью, которые обещал ей маг? Рассердившись на неповиновение, королева может ее попросту выгнать. А ни для какой другой службы Ромейн не была пригодна.

Правда, может быть Меор имел в виду нечто другое. Но отказываться выполнять приказы, а выполнять их так, как удобнее. Поступать так, как хочется. Это куда более сложный и извилистый путь, но все-таки выход.

Но для того, чтобы прийти к какому-нибудь решению, сначала следовало услышать, какое именно поручение королева намерена ей дать.

Время обеда наступило быстро, наверное потому, что Ромейн была слишком погружена в размышления для того, чтобы следить за временем. Она отправилась в столовую, прибыв туда как могла пунктуально, то есть, опоздав на какие-нибудь полминуты, чего никто не заметил, даже ворчливая Сэлли. Тем более, что некоторые прибыли куда позднее.

К трем часам, как было условлено, Ромейн постучалась в двери королевских покоев. Оливетт приняла ее, с трудом скрывая нетерпение.

— А вот и ты, Роми, — проговорила она, — минута в минуту. Поскольку, что это за наперсница, которую не дозовешься. Итак, теперь поручение. Вот это, — королева разжала руку и Ромейн увидела на ладони сложенный и запечатанный листок бумаги, — ты отнесешь его высочеству, принцу Филиппу и передашь лично в руки. Главное условие — тебя никто не должен видеть за этим занятием. Никто не должен знать об этом, Роми. Понимаешь? Никто, — с нажимом сказала Оливетт.

— Хорошо, госпожа, — присела Ромейн и протянула руку.

Оливетт помедлила, но все-таки отдала ей записку, неохотно, словно расставаясь с невесть какой драгоценностью.

— Дождись ответа, — добавила королева, — ответ должен быть «да» или «нет».

Девушка, кивнула и повернулась к двери.

— Да, кстати, — сказала ей вдогонку Оливетт, — у принца есть доверенное лицо. Можешь сказать ему, чье поручение ты выполняешь, иначе он тебя не пропустит. Филипп очень ему доверяет, — это прозвучало с сомнением, будто она считала, что принц поступает недальновидно.

— Хорошо, госпожа Оливетт.

Ромейн положила записку в кармашек и вышла за дверь.

Хорошенькое поручение, ничего не скажешь. Передать записку принцу, да так, чтобы этого никто не видел и не знал. Каким образом, скажите на милость? Ромейн понятия не имела, где находятся его покои. До сих пор у нее не было необходимости в этом знании. К тому же, принц Филипп не вызывал в ней ничего, кроме неприязни и недоверия, сказались их прежние встречи, во время которых она чудом осталась цела и невредима. И этому отвратительному типу она должна теперь нести записку королевы?

И спросить-то не у кого, У слуг спрашивать нельзя, а возвращаться к Оливетт — неловко.

Впрочем, Ромейн думала над этой проблемой недолго. В запасе всегда оставалась магия.

Вернувшись к себе, девушка заперла дверь на ключ и для верности подпела ее еще и креслом, на случай, если вдруг кому-нибудь вздумается посмотреть в замочную скважину.

Меор обучал ее многим заклинаниям и теперь Ромейн вспомнилось одно из них. Казалось, оно идеально подходило к данной ситуации. Это был магический указатель. Нужно было просто указать место и указатель приведет тебя именно туда, главное, следовать за ним.

Закрыв глаза Ромейн проговорила заклинание про себя, чтобы не было никакой ошибки, убедилась, что запомнила верно и вздохнув, словно приготовилась прыгнуть в холодную воду, сказала вслух все необходимые слова.

Сперва ничего не произошло, Ромейн уже начала думать, что у нее не получилось, но тут воздух в комнате затрепетал, начал сгущаться и перед ее глазами возникло маленькое черное пятнышко. Девушка недоуменно пригляделась. Это была самая обыкновенная муха. Она висела в воздухе, едва слышно жужжа.

— Ты и есть указатель? — хмыкнула Ромейн и не дождавшись никакой реакции, продолжила, — ну, ладно. Мне нужны покои принца Филиппа.

Она приготовилась дожидаться ответа, но мухи, как правило, на редкость молчаливы. Вместо этого муха сорвалась с места и переместилась к двери, зависнув около нее и требовательно толкаясь вперед.

— Ладно, — сказала Ромейн, отправляясь за ней, — я поняла. Только учти, лети медленно. Я так быстро бегать не умею.

Отодвину кресло, она отперла дверь и вышла в корридор.

Следовать за мухой было просто и удобно, и главное, никто не догадывался, что к чему. Мало ли мух во дворце!

Заминка произошла лишь на втором этаже, когда навстречу Ромейн попалась горничная Тэлли. Она тут же вытаращила глаза и остановилась.

— Это вы, госпожа Ромейн, — воскликнула, она, — вы куда-то идете?

— Я прогуливаюсь, — кратко пояснила та.

— Вот ужас-то, — невпопад отозвалась служанка, — у меня до сих пор в голове не укладывается.

— Что не укладывается? — заинтересовалась Ромейн и вздрогнула.

Муха ощутимо куснула ее за ухо.

— Да то, что придворного мага выгнали, — охотно сказала Тэлли и собралась, было, продолжать в том же духе, но девушка прервала ее.

Укусы всегда действовали на нее раздражающе.

— Да, конечно. Извини, Тэлли, я тороплюсь.

И направилась дальше по корридору. Служанка немного обиженно пожала плечами и пошла по своим делам.

— Какая ты нетерпеливая, — заметила Ромейн вполголоса, обращаясь к мухе, хотя понимала, что это глупо.

Это ведь даже не муха, насекомое, напрочь лишенное мозгов, а всего лишь иллюзия, созданная при помощи магии. Она вообще ничего не может понимать.

Идти, как оказалось, оставалось недолго. Муха свернула за угол, Ромейн последовала за ней и уперлась в массивную широкую дверь. Около этой двери иллюзия рассеялась без следа. Девушка поняла, что пришла. Она подняла голову и осмотрела то, что находилось у нее перед глазами. Дверь была очень внушительной и явно прочной, словно на тот случай, если кому-нибудь вздумается ее выбить.

Заходить внутрь Ромейн не спешила. Принц Филипп был не из тех людей, которых хочется видеть снова и снова. Когда они встречались в последний раз, он жутко разозлил ее. Пусть ее злость была большей частью детской, но иных впечатлений, кроме негативных, у Ромейн не было. И вот теперь она пару минут раздумывала, прежде чем поднять руку и постучать.

Впрочем, открыли ей незамедлительно. Охранник окинул ее внимательным взглядом, в котором быстро возник неприкрытый интерес, и посторонился, пропуская девушку внутрь. Она вошла и огляделась.

Это была приемная, почти такая же, как и у Оливетт, только размерами чуть поменьше. Высокий мужнина, до сего момента сидевший на стуле, поднялся ей навстречу.

— Добрый день, сэр, — поприветствовала его Ромейн и присела.

— Добрый день, — отозвался он, рассматривая ее во все глаза, — чему обязан удовольствием видеть вас здесь, мисс?

Ромейн покосилась в сторону охранников, которых, как оказалось, было двое. Мужчина это заметил и отозвался:

— Не обращайте на них внимания, мисс. Они будут немы как рыбы. Проходите, присаживайтесь.

— Благодарю вас, — девушка сделала именно так, как он ей советовал и села на удобный стул, который был услужливо пододвинут к ней.

— Я — Люк Тернер, мисс, — представился учтивец, отвесив ей легкий поклон, — я догадываюсь, что вы пришли сюда явно не для того, чтобы познакомиться со мной, но таковы правила.

Ромейн улыбнулась.

— Прежде, чем допустить вас к его высочеству, я должен узнать цель вашего визита, мисс…

Девушка немного помедлила с ответом. Фамилии у нее отродясь не бывало. Точнее, она ее не знала. После беседы с Меором стала знать чуть больше, но не называть же вслух эту фамилию, в самом деле? Поэтому, Ромейн назвала фамилию Сэлли.

— Мисс Шиниз.

— Очень приятно познакомиться, мисс Шиниз, — судя по всему, так оно и было.

Люк глядел на нее с искренним удовольствием, смешанным с восхищением. Ромейн это было приятно.

— Итак, — произнес он, — какова цель вашего визита, мисс Шиниз?

— Я — новая наперсница ее величества королевы Оливетт, — вполголоса сказала Ромейн, все-таки опасаясь охранников, — и у меня есть от нее поручение для его высочества принца. Именно поэтому я здесь.

— Понятно, — согласно закивал Люк, не сводя с нее завороженного взгляда.

Ему безумно нравилось на нее смотреть. Девушка была совсем молоденькая, но такая хорошенькая, что просто дух захватывало. Трудно было сказать сразу, что именно в ней было лучше всего, но особенно Люка очаровывали черные кудряшки на лбу и висках.

С трудом отведя глаза, он спохватился и проговорил:

— Да-да, мисс Шиниз. Сейчас я доложу его высочеству о вас.

Ромейн наклонила голову:

— Сделайте одолжение, сэр.

Поднявшись с места, Люк направился к двери, ведущей в покои принца. По пути, который был вовсе не длинным, шагов пять, не больше, он умудрился оглянуться раз восемь или даже девять. Когда дверь за ним закрылась, Ромейн тихо фыркнула. Парень показался ей забавным. И она явно ему понравилась. Уж не без того. Девушка смотрела на себя в зеркало и прекрасно отдавала себе отчет в том, что за какой-то год значительно похорошела. На нее многие оглядывались. Конечно, этот факт вряд ли помог бы ей узнать больше о своей семье, но сам по себе был приятен.

Люк вошел в покои своего господина, и закрыв дверь, повернулся, отыскивая его взглядом. Филипп сидел в кресле у окна и читал какую-то книгу. Услышав посторонний звук, он поднял глаза.

— Ваше высочество, — начал Люк, поклонившись, — пришла наперсница ее величества.

— И что ей нужно? — спросил Филипп без особого интереса.

— У нее есть к вам поручение.

— Поручение? — брови принца поднялись вверх, — какие это поручения могут быть у королевы ко мне? Не понимаю.

— Не знаю, ваше высочество. Она не сказала.

— Какая чушь, — Филипп презрительно фыркнул, — отправь ее подобру-поздорову, Люк. Мне ни к чему выслушивать все эти глупости.

Он уже хотел продолжить чтение, но что-то привлекло его внимание. Некоторое время принц рассматривал своего слугу, а после, когда тот повернулся, чтобы выйти, проговорил:

— Постой-ка. В чем дело, Люк?

Тот недоуменно посмотрел на него.

— Ваше высочество?

— Ты как-то странно выгладишь. Словно кот у миски со сметаной.

Люк весьма заметно смутился. Интерес к происходящему у Филиппа немедленно возрос.

— Ну-ка, выкладывай. Кстати, что там за наперсница? Это… как ее зовут?..

— Мисс Шиниз, — помог ему слуга, — только она сказала, что служит у ее величества недавно.

— Новенькая? Это интересно. Особенно, судя по твоему лицу. Что ж, ладно, пригласи ее. Хочется увидеть девицу, которая произвела на тебя такое впечатление.

Люк, не выказывая своего отношения к этому, поклонился и отправился к двери. Он слишком хорошо знал своего господина, чтобы не понимать, что кроется за его интересом. У его высочества была склонность ко всевозможным интрижкам, а также флирту, начиная от легкого и заканчивая сами знаете, чем. А Люку не хотелось, чтобы мисс Шиниз входила в число его быстро сменяющихся пассий.

Ромейн встретила его вопросительным взглядом. Люк прикрыл дверь и немного помедлив, сказал:

— Проходите, мисс Шиниз. Его высочество ждет вас.

— Благодарю вас, — она встала.

Прошла мимо него, собираясь войти. Он уже протянул руку, чтобы коснуться ее, но в последнюю секунду передумал. Что-то его остановило, какое-то непонятное чувство, весьма похожее на… на почтение. До этой девушки нельзя было дотрагиваться просто так. Она была особенной. Во всяком случае, так казалось Люку.

— Только… — начал он и замолчал.

Ромейн обернулась:

— Что?

— Ничего. Проходите, мисс Шиниз.

И «мисс Шиниз» прошла.

Войдя в покои принца, она тут же сделала глубокий реверанс, согласно правилам дворцового этикета. Филипп ждал ее с плохо скрываемым нетерпением, реакция Люка его заинтриговала. Однако, увидев Ромейн, он все понял. Трудно было упрекнуть слугу за оторопевший и отсутствующий вид. Он сам немного оторопел, хотя женская красота давно перестала производить на него сильное впечатление. Новая наперсница Оливетт была хороша, как картинка. И более того, было в ней нечто такое, заставляющее людей замирать и теряться. Точнее говоря, лиц мужского пола.

— Мисс Шиниз, — произнес он наконец, поднимаясь с места и подходя к ней.

— Ваше высочество, — отозвалась Ромейн.

Она уже, было, хотела заговорить о цели своего визита, но замолчала, немного удивленная тем, что делал принц. Он подошел к ней, сложив руки за спиной, обошел ее пару раз вокруг, рассматривая так, словно перед ним была статуя, а не девушка. А потом добавил:

— Так, интересно. Новая наперсница королевы. Чем же ее старая не устроила?

На этот риторический вопрос Ромейн отвечать не стала.

— А старая была лучше, — продолжал Филипп между тем, — более подходящая для такой должности. Не привлекала внимания. Итак, мисс Шиниз, у вас поручение ко мне?

— Да, ваше высочество, — девушка, достала записку, — ее величество просила передать это вам. Она ожидает ответа.

Принц посмотрел на записку, прежде чем взять ее. Развернул, прочел и приподнял брови. Снова взглянул на Ромейн.

— И каким же должен быть ответ? Такой подойдет? — с этими словами он разорвал лист бумаги напополам, потом еще раз и еще. Обрывки бросил на пол.

Ромейн проследила за тем, как они упали и покачала головой.

— Боюсь, что нет, ваше высочество. Ответ должен быть «да» или «нет».

— Как вы думаете, какой более подходит к данной ситуации? — хмыкнул Филипп.

— Меня взяли на эту должность не для того, чтобы я думала, ваше высочество.

Это прозвучало не совсем почтительно, но лишь развеселило его.

— Правильный подход. Где-то я вас видел, — он задумался, — определенно. Не подскажете?

Она вполне могла бы это сделать, но по понятным причинам не стала.

— Я здесь уже довольно давно, ваше высочество.

— Кого-то вы мне напоминаете, мисс… Шиниз? Как ваше имя?

— Ромейн, — после паузы ответила девушка.

— Да-да, — Филипп в задумчивости кивнул, — знакомо. Постойте, — тут он нахмурился, — вы, случайно, не та девчонка, которую наш маг взялся обучать хорошим манерам?

Она подавила вздох. Принц усмехнулся.

— Теперь я вас вспомнил. Стало быть, ее величество считает, что вас более не нужно учить?

— Может быть и нет, но мага прогнали, — отозвалась Ромейн уже совсем непочтительно.

Он рассмеялся.

— В самом деле. Чем-то он не угодил вашей госпоже. Ни за что не поверю, что она назвала истинную причину. Как-то это с ним не вяжется. Так вы полагаете, мисс Шиниз, что теперь ваши манеры безупречны? Интересно. Впрочем, это легко проверить. Хочется верить, что наш маг не отлынивал от работы.

Девушка промолчала. Время, на ее взгляд, не способно что-либо менять. Принц как был отвратительным типом, так им и остался.

— Присаживайтесь, мисс Шиниз, — внезапно предложил Филипп, — что-нибудь выпьете? Впрочем, что я спрашиваю, конечно, выпьете, — он вызвал слугу, взяв со стола колокольчик.

Принц велел Люку принести вина и прочего, проигнорировав его сумрачный вид и встревоженный взгляд.

— Что вы стоите? Садитесь.

— Прошу прощения, но я не могу, ваше высочество. Я лишь выполняю приказ ее величества.

— А ее величество что-нибудь говорила о том, что вам нельзя здесь ничего пить или сидеть на стуле?

— Нет, но…

— Тогда делайте, что вам говорят. Сядьте.

Помедлив, Ромейн села. Она пока не скрипела зубами, но до этого оставалось очень недолго.

— Не думаю, что ее величеству это понравилось бы.

— Знаете, что? — весело заметил Филипп, — меня это как-то не особенно волнует. Мне просто хочется выпить за старое знакомство. Оно, к тому же, было весьма насыщенным, не правда ли?

Момент скрипа настал и принц это заметил.

— Не скрипите зубами, мисс Шиниз. Вам, конечно, это идет, но я могу обидеться.

Ромейн очень хотелось сказать, что ей на это наплевать, но такой ответ вполне мог бы не только обидеть, но и разозлить. Поэтому, она взяла себя в руки и сказала:

— Прошу прощения, ваше высочество.

— Да, наш маг постарался на славу. Спасибо, Люк, — мимоходом поблагодарил слугу принц, когда тот внес поднос с вином и легкими закусками, — можешь идти.

Люк уходил так медленно, насколько позволяли приличия. Когда дверь за ним закрылась, Филипп продолжал:

— Есть желание швырнуть в меня гирей?

Ромейн промолчала. Ну, разумеется. А ты как думал?

— Знаете, мисс Шиниз, когда вам задают вопрос, на него следует ответить. Неужели, маг не научил вас этому? Причем, ответить честно.

— Честно? Хорошо. Да.

— Что же мешает? — посмеивался он.

— Гири нет.

— Гири нет, зато есть бутылка. Вот она, — и принц двумя пальцами вышеуказанный предмет к Ромейн.

Она посмотрела на нее задумчивым взглядом и отозвалась:

— А еще меня учили, что нельзя швырять в людей тяжелыми предметами. Даже в таких, как вы, — тут она запнулась, — простите. Я не хотела этого говорить, ваше высочество. Мне очень жаль.

— Очень сомневаюсь в этом. Но так и быть, прощу вас на правах старого знакомства. Позвольте налить вам вина, мисс Шиниз, — не дожидаясь согласия, Филипп наполнил бокалы, — прошу.

Девушка, помедлив, взяла свой бокал, хотя ей совершенно не хотелось этого делать. Она, конечно, подозревала, что принц способен на все, на такого изощренного издевательства предугадать не могла.

— За встречу, — он сделал пару глотков.

Ромейн лишь смочила губы и отставила бокал в сторону.

— Ваше высочество, мне пора.

— Куда же вы торопитесь, мисс Шиниз? Я ведь еще не ответил так, как полагается. «Да» или «нет».

— Так сделайте одолжение.

— Не сделаю. Во всяком случае, пока. И я сам скажу, когда вам будет пора. А пока сидите. Вот, съешьте яблоко.

— Нет, благодарю вас.

— Оно вкусное.

Ромейн на мгновение прикрыла глаза. Происходящее было совсем не тем, что она ожидала. Она думала, что поручение Оливетт не отнимет у нее много времени. Да и много ли нужно на то, чтобы передать записку и выслушать ответ? Сейчас же происходило нечто странное и непредсказуемое.

— Как интересно, — сказал Филипп, наблюдая за ней с усмешкой, — сейчас вы думаете, что это на меня нашло и не спятил ли я часом. Нет, я в своем уме. Просто это очень забавно. Передайте королеве мою глубочайшую благодарность за ее решение поменять наперсницу. Впрочем, лучше не надо. Ее это не обрадует. Кстати, вы знаете, что было в записке?

— Конечно, нет, — оскорбилась Ромейн.

— Хорошо-хорошо, верю. Жаль, я ее порвал, а то дал бы вам прочесть. Впрочем, могу сказать своими словами.

— Не надо.

— Почему? Вам не интересно?

— Нет, и мне не нужно этого знать.

— А вдруг она велела мне отрубить вам голову? — тут Филипп рассмеялся, — это была шутка, мисс Шиниз, Не нужно делать такой вид. Я просто проверял вас. Наперсницы, все без исключения, любят совать свой нос в дела господ. Или вы исключение?

— Мне не интересно.

— Неужели? Что-то я вам не верю. Неужели, вам не интересно, по какой причине прекрасная королева Оливетт прогнала вашего учителя и наставника? А ведь эта причина лежит на поверхности. Это так просто, что даже смешно. Ваша госпожа должна быть осторожнее, иначе это станет понятно не только мне, но и ее супругу, а это, поверьте, гораздо хуже.

Ромейн с таким вниманием рассматривала яблоко, лежащее перед ней, что непосвященному человеку могло показаться, что с ним что-то не так. Будто бы это не яблоко, а неограненный алмаз, к примеру. На самом же деле девушку только что озарило. Она поняла, что именно хотел сказать принц и даже то, что было в записке. И это начинало беспокоить ее еще сильнее.

— И каким же должен быть мой ответ, принимая во внимание вышеизложенное? — спросил Филипп после минутного молчания.

— Полагаю, ваше высочество, что это решать лишь вам.

— Ну, даже не знаю, — протянул он, откидываясь на спинку кресла, — хочется ли мне влезать во все это. Так вы в самом деле не знаете планов своей госпожи, мисс Шиниз?

— Планы моей госпожи — это только ее планы.

— А их разглашение карается смертью, — принц рассмеялся, — вы так напряжены, мисс Шиниз. Почему? Это из-за меня?

— Мне всего лишь хочется поскорее сообщить ваш ответ моей госпоже, ваше высочество.

— И уйти отсюда. Но не так скоро. Для начала, мы поболтаем. Когда, я говорю «поболтаем», я включаю в это понятие не только себя, но и вас. Скажете, вы расстроились после ухода вашего учителя?

— Разумеется.

— А по-моему, вы были безумно рады. Представляю, что он с вами делал, чтобы научить прикусывать ваш язычок вовремя. Наверное, держал в цепях на хлебе и воде.

— Его методы были более оригинальны, ваше высочество. Вы в этом отношении очень на него похожи.

— Господи, только не говорите мне, что он превращал вас крысу. Лично и так бы и поступил, будь я магом. В крысу на месяц. И вместо ехидных словечек лишь негодующий писк. Красота, — Филипп, посмеиваясь, приподнял брови, — я угадал, мисс Шиниз?

— Увы, нет.

— Как жаль. Что ж, оставим в покое методы воспитания детей. Мисс Шиниз, ваши обязанности отнимают у вас много времени?

— Пока нет, — с легким удивлением отозвалась она.

— Полагаю, в дальнейшем их не прибавится. Ваша предшественница занималась самыми разнообразными вещами, за исключением тех, ради которых ее, собственно, и нанимали. Не думаю, что теперь все изменилось.

Ромейн неопределенно повела бровями.

— Что-то вы неразговорчивы, мисс Шиниз. Вы всегда, столь молчаливы или только тогда, когда видите меня?

— Я неразговорчива.

— Ясно. И не знаете, что говорить, чтобы не вызвать гнева. В этом отношении наш маг постарался на славу. Он и сам был собеседником не из приятных. Но у него было преимущество, которого нет у вас, мисс Шиниз. Он был магом.

— Он и сейчас маг.

— Правда? — принц фыркнул, — я знаю. Маг может свободно говорить дерзости, не опасаясь за последствия. Кому захочется, чтобы его превратили в крысу?

— Не только магу это подвластно, — заметила Ромейн не без задней мысли.

— Что именно?

— Говорить дерзости, не опасаясь за последствия.

— А кому еще? Смазливым наперсницам?

— Лицам королевской крови.

— Хороший выпад, мисс Шиниз. Я понял, это камень в мой огород. Но не стану отрицать, потому что вы правы.

Он встал и прошелся вдоль стола, сложив руки за спиной. Ромейн молча следила взглядом за его передвижениями. Что он еще выкинет? Господи, ну и тип. И чего королева хочет добиться? Неужели, того, о чем она сейчас думает? Если это так, то это просто ужасно. На это можно согласиться лишь под угрозой обезглавливания.

— Итак, мисс Шиниз, вы ждете ответа. «Да» или «нет». Что ж, не стану вас больше мучить, вы совершенно свободны. Можете передать королеве, что я приду.

Ромейн поднялась на ноги, не веря своему счастью. Неужели, она сейчас уйдет? Возблагодарим же Господа за малые радости.

— Я передам его величеству ваш ответ, — девушка склонилась в поклоне, — до свидания, ваше высочество.

— До скорого свидания, — усмехнулся Филипп, — точнее, до вечера. Поскольку я не сомневаюсь в том, что именно вы проводите меня в указанное место.

Сильнее сжав зубы, Ромейн отправилась к двери.

— Кстати, вам идет это платье, — сказал принц ей в спину, — вам интересно?

— Не очень, — девушка открыла дверь и вышла.

Позади послышался смешок.

После ее ухода, Филипп подошел к зеркалу и некоторое время придирчиво рассматривал свое отражение. Потом отошел на пару шагов и заметил:

— Мы не в ее вкусе, приятель. У нас слишком длинный язык. И в этом мы с ней очень похожи.

Ромейн шла по корридору, не скрывая выражения облегчения на своем лице. Слава Богу, пытка закончилась, Это было просто ужасно. Как бы ни изменился принц Филипп внешне, его внутреннего содержания время не коснулось. Он был, есть и останется одним из признанных мастеров, которые за считанные минуты могут вывести из себя человека. Хотя чемпионом в этом состязании Ромейн назвала бы Меора.

Она пулей пролетела мимо Люка, даже не сказав ему «до свидания», хотя он судя по всему, хотел ей что-то сказать. Но девушка слишком стремилась покинуть «гостеприимные» покои. Хорошего понемножку.

Кажется, королева Оливетт сошла с ума. Страшно даже представить, что будет с человеком, побудь он наедине с принцем пару часов, не говоря уже о днях. Он способен довести либо до падучей болезни, либо до собственного убийства. Хотя… Может быть, все дело в ней? Может быть, это она столь болезненно и остро реагирует на его шпильки? Все может быть. Одно из двух: или королева не знает об этой особенности принца, или она способна не обращать на это внимания. Лично она, Ромейн, не способна. Это выше ее сил.

Королева ожидала ее с плохо скрываемым нетерпением. Женщина была не в состоянии даже сидеть, она ходила по комнате, ненадолго задерживаясь то у окна, то у стола, то у двери. Взгляд, которым она встретила наперсницу, был подозрительным.

— Ты долго отсутствовала, — сказала Оливетт, — почему?

— Его высочество долго размышлял, прежде чем дать ответ, госпожа, — ответила Ромейн, погрешив против истины.

Но не говорить же королеве правду, в самом деле.

— И каков его ответ? — напряглась та.

— Его ответ «да», госпожа.

Лицо Оливетт озарила торжествующая улыбка.

— Да! Ну, конечно, я так и думала!

Ромейн опять промолчала, склонившись в почтительном поклоне. Посвящать королеву в суть согласия принца — занятие бесцельное и в чем-то даже опасное. Девушка подозревала, что Филипп согласился лишь по одной причине — хорошенько поразвлечься за ее счет. А если слово «развлечение» он и королева понимали по-разному, чья это вина? Во всяком случае, не Ромейн.

— Итак, Роми, теперь у меня будет к тебе еще одно поручение, — заговорила Оливетт, все еще улыбаясь, — мне нужно, чтобы ты отправилась за принцем в десять часов вечера и сопроводила его сюда. Проследи, чтобы тебя никто не видел.

«Великий Боже», — подумала девушка. Принц Филипп как в воду глядел.

— После девяти в замке не так много народу, — добавила королева, — так что, не думаю, что вас кто-нибудь увидит. Но все же, будь начеку.

— Конечно, госпожа, — кивнула Ромейн.

— Надеюсь, все остальные поручения будут тобой выполнены столь же блестяще.

Девушка кивнула. Да, это именно то, о чем предупреждал ее Меор. И как она теперь должна реагировать?

— До десяти еще довольно много времени, так что, пока ты свободна. Можешь провести его по своему усмотрению.

— Хорошо, госпожа, — присела Ромейн.

— Тогда ступай.

Девушка отправилась к себе. Как прав был Меор. Задумка Оливетт явно не отличается порядочностью и благопристойностью. Но почему она должна следить за ее нравственностью? Королева и сама знает, как ей следует себя вести. В конце концов, это ее личное дело. И отвечать за содеянное ей придется самой. Что здесь может сделать она, Ромейн? Ничего. Только исполнять то, для чего ее наняли. Смотреть на это лишь как на работу, не вдаваясь в моральные критерии. Да и какое ей, собственно, дело до всего этого? Ровным счетом, никакого.

Ромейн очень хорошо умела уговаривать свою совесть.

После ужина, когда многие из слуг собирались отправиться на боковую, к Ромейн подошла Мэгими. Девушка не ожидала, что бывшая наперсница предпримет какие-то попытки к сближению. Впрочем, позднее она поняла истинную причину этого.

— Ну, и как первый день на службе ее высочеству? — осведомилась Мэгими, приблизившись к Ромейн.

— Очень хорошо, — отозвалась та, смерив ее взглядом с головы до ног.

— Думаешь, ты самая лучшая? — фыркнула девушка, — воображаешь, что раз тебе удалось втереться в доверие к королеве, то ты сумеешь возвыситься? Но ты сильно заблуждаешься, поверь мне. Кто ты, вообще, такая? Ты — никто, подкидыш, найденыш без имени и роду. У тебя даже семьи нет.

— Нет, — признала Ромейн спокойно, — и что из этого следует?

Хорошенькое личико Мэгими исказила злобная гримаса.

— Все знают, что меня прогнали из-за тебя. Ты воспользовалась привязанностью ее величества и вынудила сделать это. Ты — бессовестная, наглая выскочка.

— Это все? — осведомилась девушка.

— Нет, не все, — Мэгими размахнулась и без сомнения, хотела дать ей хорошую оплеуху, но ее рука зависла в воздухе.

Пару секунд она недоуменно моргала, словно не понимая, что происходит. Потом опустила руку и сказала, словно выплюнула:

— Ты еще пожалеешь об этом. Пожалеешь, поняла?

— Теперь, если ты все сказала, я пожалуй пойду, — Ромейн развернулась и отправилась по корридору.

Мэгими провожала ее взглядом, полным бессильной ярости. Она не понимала, что вынудило ее задержать удар. Как будто, кто-то сказал ей «стоп», и она подчинилась, хотя совершенно не желала этого. Ей до смерти хотелось ударить Ромейн, да что там, ударить, отколотить, оттаскать за волосы и даже пнуть пару раз, как следует. Тогда почему же она передумала?

Нельзя сказать, что слова бывшей наперсницы совершенно не задели Ромейн. Они ее задели и еще как. Но ей удалось сдержаться, хотя очень хотелось размазать Мэгими по стенке. Зная ее возможности, можно было с уверенностью предполагать, что это не пустая угроза. И Мэгими с ее жалкими попытками завязать драку выглядела бы на ее фоне весьма бледно. Но Ромейн нужно было сдерживать свою силу и не давать ей воли. Иначе могло произойти нечто ужасное.

Плохо было то, что девушка, и сама не знала пределов своих возможностей. Уроки Меора были хороши лишь в изучении и сдерживании дремавшей в ней силы, но никак не в ее использовании. А ей нужно было учиться, иначе зачем все это.

Хотя слова Мэгими были злы и обидны, в них было много правды. Да, у нее нет семьи, она найденыш без роду и племени. Она никогда не видела своих родителей и даже не знает, живы ли они. Это было очень печально. Но с другой стороны, она никогда не претендовала на место Мэгими и не влияла на Оливетт в попытке получить должность наперсницы. Оливетт сама предложила ей это. Мэгими ей не нравилась, она утверждала, что девушка постоянно шпионит за ней и пытается подслушивать. Так что, эта сторона обвинений Мэгими была неправдой. Но вот позволить себя ударить Ромейн не могла, поэтому и применила силу. Всего лишь легкий сигнал, мысленный импульс, остановивший руку девушки. Это получилось спонтанно и совершенно естественно, словно подобное было для Ромейн обычным делом. Это, наверное, тоже было очень плохо. Она не любила манипулировать людьми. Но одна мысль о том, что любой человек, повинуясь ее мысленному приказу, будет делать все, что ей угодно, завораживала. И все же, Ромейн понимала, почему магические семьи живут в столь серьезной и строгой изоляции. Каково это, постоянно терпеть рядом с собой людей, которые способны внушить тебе все, что угодно? В любом случае, это вызывает лишь озлобление.

Время до назначенного часа пролетело очень быстро хотя бы потому, что Ромейн очень не хотелось исполнять поручение королевы. Она не понимала, почему бы принцу самому не прийти к десяти в королевские покои. Он явно не заблудится. К чему эти лишние церемонии, особенно, если это нужно сохранить в тайне?

Но идти было нужно и девушка отправилась по уже знакомому маршруту. С неприятным поручением следует покончить как можно скорее.

Охраны у дверей уже не было. Люк встретил Ромейн с сумрачным лицом, должно быть, он был посвящен в подробности ее прихода.

— Мисс Шиниз, — сказал он напряженным голосом, — его высочество ожидает вас.

— Благодарю вас, сэр, — отозвалась Ромейн, направляясь к двери покоев.

Слуга открыл их перед ней и девушка вошла вовнутрь. Филипп обернулся на ее приход.

— А, мисс Шиниз, — протянул он, усмехаясь, — значит, я был прав? Вы пришли сопровождать меня?

— Именно так, ваше высочество.

— Зачем? Я и сам в состоянии дойти.

— Это приказ ее величества. Лично я в этом отношении полностью согласна с вами, но полагаю, вас не интересует мое мнение.

— Напротив, — принц шагнул к ней, — очень интересует. Поскольку я догадываюсь, что у вас особое мнение на мой счет. Его вы уже продемонстрировали пять лет назад.

Ромейн промолчала. В этих словах было очень много правды.

— Кстати, мисс Шиниз, что вы делаете завтра после полудня?

Вопрос был неожидан и девушка вскинула, на него глаза в немом недоумении. Потом спросила:

— Что?

— Я думал, что у вас все в порядке со слухом.

«Да, только у вас не все в порядке с головой», — мысленно отзывалась Ромейн.

— Так как?

— Не знаю. Я нахожусь на службе и обязана выполнять поручения ее величества, когда она соизволит мне их дать.

— Завтра после полудня у нее не будет для вас никаких поручений, могу вас заверить, — ухмыльнулся Филипп.

— Почему вы так в этом уверены, ваше высочество?

— Потому что я знаю. Итак, мисс Шиниз, завтра я пришлю за вами своего слугу.

— Зачем? Я не понимаю.

— Ничего особенного. Просто хочу, чтобы вы полюбовались на одно весьма познавательное зрелище.

Брови Ромейн поднялись высоко надо лбом. Теперь она вообще ничего не понимала. Какое еще зрелище?

— Значит, с этим улажено. Пошли, — Филипп мотнул головой в сторону двери, — ведите меня, а то я боюсь заблудиться. Знаете, это было бы весьма некстати.

И он рассмеялся.

Ромейн смерила его тяжелым взглядом и направилась к двери.

— У вас нет чувства юмора, мисс Шиниз, — говорил принц дорогой, — вы могли бы хоть раз просто улыбнуться моим шуткам, если смех вам недоступен.

— Доступен, — кратко отозвалась девушка, — но я не нахожу это смешным.

— Вот я и говорю, что у вас нет чувства юмора.

— Разве вы шутите, ваше высочество? Я не знала. Я думала, вы просто издеваетесь.

Филипп снова засмеялся.

— У меня просто такие шутки, мисс Шиниз. Было бы просто замечательно, если б вы хоть как-то на них реагировали.

— Хи-хи-хи, — отреагировала девушка без тени улыбки на лице.

— Вы слишком дерзки и непочтительны для наперсницы, мисс Шиниз, — совсем развеселился принц.

— Да, я знаю, и я даже знаю, что вы сейчас скажете, ваше высочество.

— И что же я скажу?

— «Это ведь, кажется, вас наш уважаемый маг учил хорошим манерам?»

Он расхохотался.

— Рада, что вы в таком прекрасном расположении духа, ваше высочество. Поскольку это вам несомненно понадобится на аудиенции ее величества.

— Дерзкая девчонка, — отозвался Филипп и дернул ее за прядь волос.

— Прошу, — Ромейн распахнула перед ним двери королевских покоев, — ее величество ожидает вас.

— С нетерпением, — тихо добавил он, внося долю разнообразия.

Принц вошел вовнутрь и коротко поклонился королеве, которая сидела в мягком, удобном кресле, держа в руках рукоделие. Она подняла голову и улыбнулась:

— О, как мило, что вы пришли, Филипп. Садитесь, прошу вас, — и она указала ему на кресло, стоявшее напротив.

Филипп сел, вытянув вперед ноги. Оливетт перевела взгляд на Ромейн:

— Ты можешь идти, Роми, спасибо.

Девушка присела и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Принц сдержал смешок.

— Я так рада, что вы согласились прийти, Филипп, — продолжала королева, — я ждала вас.

При этом ее глаза не отрывались от пасынка и прямо-таки излучали доброту и нежность. Но увы, весь эффект пропал даром, потому что Филипп как раз в этот момент с тщательным вниманием разглядывал свои ногти.

— О, пустяки, — отозвался он небрежно.

— И я также рада, что вы поняли наконец, нам есть, что обсудить. Сейчас мы можем поговорить спокойно, нам никто не помешает.

— Что мешало раньше? — осведомился принц.

— Уж вам ли не знать. К примеру, ваша робость и нерешительность.

— Да? — протянул он с удивлением.

На его памяти это произошло впервые. До сих пор никто еще не считал его ни робким, ни нерешительным.

— Конечно, — уверенно подтвердила королева, — я сразу поняла это. Не знаю, замечают ли другие, что вы в глубине души до сих пор остались скромным и молчаливым ребенком. Вы и теперь не особенно разговорчивы. Почему вы молчите? — спросила она неожиданно.

В ее красивых голубых глазах плясали веселые, лукавые искорки. Филипп пожал плечами:

— Я слушаю вас, матушка.

Отложив рукоделие, на котором не добавилось ни единого стежка, Оливетт встала со своего места.

— Вы меня не проведете, Филипп. Я все прекрасно понимаю. Вы насторожены, словно ожидаете от меня какого-то подвоха. От меня! Помилуйте, Филипп, неужели я могу причинить вам боль? Будьте уверены, вам не грозит никакая опасность, пока я рядом, — тут королева подошла к нему сбоку и присела на ручку его кресла, — я положу все силы, чтобы защитить вас.

— От чего? — хмыкнул Филипп.

— Но вы ведь чего-то опасаетесь, не так ли? — она дотронулась до его плеча, плавно и осторожно, — и прошу вас, Филипп, оставьте матушку.

Наклонив к нему голову, Оливетт улыбнулась:

— По-вашему, королева должна быть такой же мрачной, злой и жестокой, как и ее муж?

Принц слегка оторопел от подобной характеристики.

— Это совсем необязательно, — отозвался он чуть погодя, — тем более, что вы совершенно не походите на моего отца, матушка.

— Это не ответ, — королева постепенно завоевывая позиции, потрепала его по волосам.

Филипп снес это терпеливо, хотя не испытывал никакого удовольствия от подобного жеста. Он вовсе не нуждался в том, чтобы его гладили по голове, как несмышленыша.

— Я хотела бы услышать ваше мнение обо мне, Филипп.

— И зачем вам это, матушка?

— Затем, что мы живем рядом и должны знать друг о друге больше, чем знали до сих пор. Посудите сами, Филипп, мы живем, как чужие. Так нельзя, ведь мы — одна семья, а семьи должны быть дружными. Поэтому, я считаю, что нас может спасти только полная откровенность.

— От чего спасти?

— От отчуждения. Итак, вы готовы?

— Это занятно.

Некоторое время Оливетт смотрела ему в лицо, ожидая продолжения, а потом сказала:

— Что ж, я начну первая. Филипп, я думаю, вы влюблены, — и она рассмеялась легким, мелодичным смехом.

Принц с удивлением приподнял брови:

— В самом деле?

— Да-да, не спорьте, я вижу. Ничто не сможет обмануть глаза женщины. Мы обладаем интуицией, больше чувствуем, чем думаем. Но наши чувства безошибочны.

— Да ну? — он фыркнул, — все это я уже слышал много раз. Почти столько же, сколько видел ошибок вашей хваленой интуиции.

— Но до сих пор это не относилось ко мне.

— Это верно.

— Между прочим, я даже догадываюсь, в кого вы влюблены.

— Будет интересно это услышать, — съязвил Филипп, — ну-ка, скажите мне новость, матушка. Я заинтригован.

— Ох, Филипп, Филипп, — Оливетт вновь рассмеялась, коснувшись ладонью его щеки, — вы прячете свою робость и нерешительность за сарказмом, а это не всегда срабатывает. Так нельзя. Поймите, любовь не признает пассивности. С вашей стороны требуется лишь ма-аленькое усилие — и победа за вами. Да, кстати, могу добавить, — тут королева приблизила свои губы к его уху и прошептала:

— Предмет вашей страсти к вам благосклонен.

— Да? Кто именно? — осведомился принц, слегка отстраняясь.

— О, — королева отклонилась назад и посмотрела на него с пониманием, — вы не хотите раньше времени раскрывать свои карты. Ох, какой же жар скрывается в вашем сердце. Хорошо, пусть будет по-вашему. Я умею ждать, Филипп. Всю мою жизнь можно назвать одним большим ожиданием.

— Женщины не умеют ждать, — сказал Филипп, начиная жалеть о своем приходе.

И зачем он вообще согласился на это? Эта женщина находится в плену собственных заблуждений, уверена в них столь глубоко, что уже не отличает действительность от своих фантазий. Очень скоро она поставит его перед выбором: поддержать их или развеять в прах, Филиппа оба варианта совсем не привлекали.

— Многие, — согласилась Оливетт с его утверждением, — но не все. Вы судите о тех, которых знаете. Меня вы не знаете, Во всяком случае, пока.

«И не хочу знать», — добавил он мысленно.

Помолчав, она оглядела его еще раз, более внимательно, с ног до головы, не упуская ни малейшей детали.

— Вы совсем не похожи на короля, Филипп. Ни единой черточкой. Наверное, в вас очень сильны материнские корни. Она ведь была доброй и покладистой, как я слышала.

— Вы правильно слышали, — сухо сказал принц.

— И волосы у вас мягкие, словно шелк, — Оливетт провела рукой по его волосам, будто проверяя этот факт, — мягкость волос говорит о мягкости характера.

— Неужели? Не в моем случае.

— Не в вашем, — кивнула королева и рассмеялась, — вы спрятали его в броню, Филипп. И в этой броне очень мало уязвимых мест. Вы хотите, чтобы вас считали жестким, в чем-то даже жестоким. Но почему вы думаете, что мягкость — это недостаток?

— Мягкость — это слабость. Но вы напрасно столь уверены в том, что я что-то прячу, матушка.

— Вы делали это слишком долго, так, что успели свыкнуться, врасти и привыкнуть. Но неужели вам не хочется иногда сбросить маску? Попробуйте.

Филипп покрепче сжал зубы. Этот странный разговор одновременно раздражал и беспокоил его не на шутку.

— Сбросьте маску, Филипп. Хоть раз скажите то, что хотите сказать на самом деле. Сделайте это. Сделайте это сейчас.

— Вы уверены, что хотите этого? — спросил он сквозь зубы.

— О да, — Оливетт прерывисто вздохнула, — я уверена. Я готова к этому. Я готова ко всему.

— Хорошо, раз вы так просите. Но не говорите потом, что вас не предупреждали, — принц поднялся со своего места, — на самом деле, мне хочется уйти отсюда немедленно. И я так и сделаю, когда скажу то, что вы хотели, ваше величество. Я не хочу знать, что вы вбили себе в голову, но по-моему, вы просто сошли с ума. То, что вы себе вообразили — этого нет. И лучше вам понять это поскорее, пока не стало хуже. Это именно то, что я хочу сказать на самом деле. А теперь прощайте, — и Филипп направился к двери.

Оливетт некоторое время сидела на ручке его кресла совершенно неподвижно, замерев, застыв, окаменев. Кажется, она даже перестала дышать. Но оцепенение скоро прошло. Королева резво вскочила с места и цепко ухватила принца за рукав:

— Ну нет, стойте. Вы не можете так уйти. Вы не можете!

— Я могу уйти так, а, могу и со скандалом. Но вам: ведь это не нужно, сударыня, — ноздри его носа раздувались, но пока Филипп контролировал свой гнев, — в ваших интересах не поднимать шума.

— Что вы имеете в виду? Что вы себе возомнили? Вы… вы… — Оливетт размахнулась и дала ему пощечину.

— Вы прогнали мага, потому что он видел вас насквозь, — прошипел принц, с шумом втянув в себя воздух, — но я тоже могу это. Для этого мне не нужно обладать магическими способностями.

— Вы — наглец! — вторая пощечина последовала за первой, — вы… вы поплатитесь за это! Это вам даром не пройдет, слышите, вы, негодяй?

— И что вы сделаете? Пожалуетесь королю? Не советую вас этого делать. У меня есть ваша записка. Вот так-то, — выговорив заведомую ложь, Филипп не почувствовал угрызений совести, одну только гадливость, словно прикоснулся к ядовитому пауку.

Оливетт ничего не сказала на это, лишь молча хватала ртом воздух. У нее был вид рыбы, выброшенной из воды на сухой песок.

Принц потянул на себя дверь, которая поддалась туго и со скрипом, вышел в корридор и не оборачиваясь, удалился.