Найди это (ЛП)

Аннотация

Келси Саммерс всегда ищет любовь не в тех местах…

Проводя несколько месяцев путешествуя по Европе, без родителей, без ответственности и без лимита на кредитной карте, Келси проживает часть своей жизни.

Но когда она сбита с толку самым горячим парнем, которого когда-либо встречала, она понимает, что в жизни есть больше, чем вечеринки.

Она не понимает одного — хотя она пытается найти себя, она найдет его ЕДИНСТВЕННОГО.

Глава 1

Каждый заслуживает хотя бы одно приключение, к которому раз в жизни мы возвращаемся и говорим «Тогда… тогда я действительно жил».

Приключения не происходят, когда ты беспокоишься о будущем или привязан к прошлому. Они существуют только в настоящем времени. И они всегда, всегда происходят в самое неожиданное время. Приключение как открытое окно; а авантюрист это человек, который хочет выползти на выступ и спрыгнуть.

Я сообщила родителям, что собираюсь в Европу, посмотреть на мир, и что я состоялась, как человек (не то, чтобы отец слушал после второго или третьего сказанного слова, когда я вставила, что собираюсь также потратить его деньги и взбесить его как можно сильнее. Он не заметил). Я сказала профессорам, что собираюсь получить жизненный опыт, который сделает меня лучшей актрисой. Я сказала своим друзьям, что собираюсь оторваться.

В реальности, всего было понемногу. Или ничего из этого.

Иногда, в глубине моего разума, было это странное незначительное чувство, как настойчивое комариное жужжание, что я что-то пропускаю.

Я хотела испытать что-то экстраординарное, что-то большее. Я отказывалась понимать, что все мои лучшие годы были позади, что я закончила колледж. И если приключения существуют только в настоящем, тогда это единственное место, где я хотела существовать тоже.

Примерно через две недели туристического похода по Восточной Европе я стала в этом экспертом.

Я пересекла темную улицу города, мои шпильки застревали между булыжниками. Крепко пожала руки двум венгерским парням, которых встретила предыдущим вечером и мы последовали за двумя из нашей группы. Я догадываюсь что, технически, я их встретила прошлой ночью, а сейчас было уже раннее утро.

Я так и не смогла запомнить их имена. И я еще была не пьяна.

Хорошо… ну может я была немного пьяна.

Я продолжала называть Тамаша Иштваном. Или это был Андраш? Ну, хорошо. Все они были горячими, темноволосыми и темноглазыми, и, насколько я могла сказать, они знали всего четыре слова по-английски.

Американка. Красивая. Выпить. Танцевать.

Что касается меня, то это были единственные слова, которые им необходимо было знать. По крайней мере, я помнила имя Каталины. Я встретила ее несколько дней назад и с того времени мы тусовались почти каждую ночь. Это было взаимовыгодное соглашение. Она показывала мне достопримечательности Будапешта, и я оплачивала большую часть нашего веселья кредиткой отца. Да он бы и не заметил и не побеспокоился бы. А если бы это случилось, так он всегда говорил, что на деньги не купишь счастье, когда люди неправильно их тратят.

Спасибо за жизненные уроки, папочка.

— Келси, — сказала Каталина с хриплым и экзотическим акцентом. Черт, почему у меня такого не было? У меня был незначительный Техасский говор, когда я была моложе, но годы в театре выбили из меня все. Она продолжила — Добро пожаловать в разрушенные бары.

Разрушенные бары.

Я перестала трепать волосы Иштвана (или того, кого я называла Иштваном, все равно), чтобы понять, где мы были. Мы стояли на пустой улице, заполненной ветхими зданиями. Я знакома с выражением не-суди-о-книге-по-обложке, но в темноте эта площадь была прямо как из апокалипсиса с зомби. Интересно, как сказать мозги на Венгерском.

Старый Еврейский квартал. Вот куда, как сказала Каталина, мы шли.

Боже мой.

Черт, выглядело, как будто здесь нет ни одного бара. Я осмотрела подозрительный район и подумала, что, по крайней мере, трахнулась прошлой ночью. Если бы меня сейчас порезали на мелкие кусочки, по крайней мере, я уже провела время с приятным возбуждением. Буквально.

Я засмеялась и почти пересказала свои мысли товарищам, но была достаточно уверена, что затеряюсь в переводе.

Я указала на грязное здание, лишенное всяческих знаков или адреса, и сказала:

— Выпьем? — Затем имитировала действие.

Один из парней сказал:

— Igen ¹. Выпьем.

Слово звучало как ии-ган и я достаточно приободрилась, зная, что оно значит да.

Ухууу. Я уже практически бегло общалась.

Я последовала за Каталиной и Андрашом (я была на 75 процентов уверена, что ее парень был Андраш). Они зашли в темный дверной проем заброшенного здания, которое нагнало на меня самые ужасные мурашки по коже. Самый высокий из моих Венгерских красавчиков положил свою руку мне на плечи. Я подумала и спросила:

— Тамаш?

Его зубы белоснежно блеснули, когда он улыбнулся. Я приняла это как да. Тамаш был высокий. И потрясающе сексуальный. Заметный.

Одна из его рук поднялась и убрала прядь светлых волос с моего лица. Я отклонила голову, чтобы посмотреть на него, и возбуждение вспыхнуло в моем животе. Какое значение имел язык, когда темные глаза встретились с моими, сильные руки сжимали мою кожу, а жара наполнила пространство между нами?

Никакого значения, черт побери.

Сегодня будет отличная ночь. Я это чувствовала.

Мы проследовали за остальными в здание, и я почувствовала вибрацию от пола от звуков техно музыки.

Интересно.

Мы прошли дальше в здание, и вышли в огромный зал. Стены были разрушены, и никто не потрудился убрать куски бетона. Рождественские огни и фонарики освещали пространство. Несочетающаяся с местом мебель была расставлена в беспорядке вокруг бара. Даже старый автомобиль был переделан в обеденный киоск. Это было самое странное, приводящее в замешательство место, в котором я когда-либо была.

— Тебе нравится? — спросила Каталина.

Я прижалась к Тамашу и сказала:

— Мне нравится.

Он повел меня к бару с дешевыми напитками. Я извлекла купюру в две тысячи форинт². Меньше чем за десять долларов я купила пять шотов для нас всех.

Изумительно. Может, я останусь в Западной Европе навсегда.

И я уже почти решила… если бы не один недостаток. По какой-то причине к текиле мне подали лимон вместо лайма. Бармены смотрели на меня так, как будто я заказала пот слона в стакане. Они просто не понимали магическое свойство моего любимого напитка. И если акцент не выдавал меня, как туриста, то выбор напитка всегда.

С лаймом или без, текила моя страсть и я жадно выпила ее.

Затем Тамаш купил мне джин с лимоном, напиток, которому меня представили несколько недель назад. Он делал отсутствие маргариты в этой части мира терпимым. Я выпила его залпом, как будто это был лимонад в жаркий Техасский день. Глаза Тамаша расширились, и я облизала губы. Иштван купил мне еще и кислинка со сладостью взяли в плен мой язык.

Тамаш прожестикулировал, чтобы я снова выпила залпом. Вообще, этот напиток не для этого, но я не могла ему отказать. Я опрокинула стопку, сопровождаемая аплодисментами.

Господи, как я люблю, когда люди любят меня.

Я схватила Тамаша и Иштвана и оттащила их от бара. Я увидела комнату, переполненную танцующими телами, с дырой в стене вместо двери.

Вот туда я и хотела.

Я потащила мальчиков в том направлении, Каталина и Андраш шли за нами. Чтобы попасть в комнату, нам надо было переступить небольшую кучу бетонных булыжников. Я глянула на бирюзовые шпильки и поняла, что придется просить помощи. Я повернулась к Иштвану и Тамашу, оценивая их. Иштван был покрепче, поэтому я обняла его за шею. Нам не надо было говорить на одном языке, чтобы он меня правильно понял. Он провел руку под моими ногами и поднял к своей груди. Хорошо, что я надела узкие джинсы вместо юбки.

— Köszönöm³, — сказала я, хотя по идее он должен был благодарить меня за возможность таращиться на мою грудь.

Ну, хорошо. Я и не против. Я все еще была приятно согрета алкоголем и музыкой, которая окружала мир вокруг нас. Мои дерьмовые родители и неясное будущее остались далеко по ту сторону океана. Мои проблемы, должно быть, тонули на дне вышеупомянутого океана, такое они имели значение для меня в этот момент.

Единственной надеждой было то, что я была приободрена и хотела продолжать. Возможно мои новые «друзья» хотели меня только из-за денег и секса. Это было даже лучше, чем когда тебя совсем не хотят. Хотя… все хотят чего-то от остальных. Просто я предпочитала быть впереди всего этого.

Руки Иштвана обвивали меня, и я таяла в его руках. Мой отец любил говорить, и даже кричать о том, что я никогда ничего не ценю. Все что я хотела сейчас оценить, это мужское тело. Иштван играл в футбол, поэтому в своих руках я ощущала стальные мышцы. И те девушки определенно интересовались им.

К тому времени, как он поставил меня на ноги на танцполе, мои руки нащупали восхитительные мышцы, выпиравшие на его бедрах. Я закусила губу и встретила его взгляд из-под чуть опущенных ресниц.

Если выражение его лица давало хоть какой-то намек, я бы отправилась назад и забрала бы мои две сотни баксов. Или форинт. Неважно.

Тамаш прижал свою грудь к моей спине, и я отдалась алкоголю, музыке и ощущениям, сквозящим между двумя эффектными самцами.

Казалось, что время исчезало между безумными руками и каплями пота. Еще выпивка и еще танцы. Каждая песня растворялась в следующей. Цвета танцевали за моими закрытыми глазами. Этого было достаточно.

Ненадолго я стала пустой. Совершенно девственный холст. Нетронутый снег.

Я проверила свой багаж у двери, он был еще там.

И это было превосходно.

Как можно быть несчастной, когда ты зажата между двумя, похожими на стиральную доску, брюшными прессами.

Новый жизненный девиз, прямо здесь.

Я передала Иштвану пару купюр и отправила за напитками. Тем временем повернула лицо к Тамашу. Он прижимался к моей спине черт знает сколько времени, и я уже забыла, каким высоким он был. Я отклонилась, чтобы встретить его взгляд, и его руки проскользнули по моей спине к заднице.

Ухмыльнувшись, я спросила:

— Кто-то счастлив иметь меня всю?

Он притянул мое бедро к своему, его возбуждение ощущалось на моем животе, и сказал:

— Красивая. Американка.

Правильно. Нет смысла тратить энергию на наглое подшучивание, которое он все равно не поймет. У меня появилась отличная идея, как лучше использовать эту энергию. Я обвила руки вокруг его шеи и опрокинула голову, посылая универсальный сигнал «поцелуй меня».

Тамаш времени не терял. Как будто его не было… времени. Чувак завелся за секунды. Его язык был так глубоко в моей глотке, как будто целуешь маленькую ящерицу и Джина Симмонса ⁴.

Мы оба были очень пьяны. Возможно, он не понимал, что может спровоцировать своим языком, заслуживающим книги рекордов Гиннеса, рвотный рефлекс. Я немного отклонилась и прекратила нападение его языка, только его зубы зажали мою верхнюю губу.

Меня немного трясло, а он тянул мою губу, пока мой рот не стал похож на рыбий. Он так долго засасывал мою губу, что я даже стала отсчитывать время, сколько это будет длиться.

Когда я, наконец, добралась до пятнадцати (ПЯТНАДЦАТИ) секунд, мои глаза уставились на парня у бара, который наблюдал на мое затруднительное положение с огромной ухмылкой. Есть самодовольная улыбка в словаре? Если нет, то я должна сфотографировать ее для Merriam-Webster⁵.

Я напряглась и вытащила с хлопком бедную, изнасилованную губу из зубов Тамаша. Мой рот, как будто, застрял в пылесосе. Когда я прижала пальцы к онемевшей губе, Тамаш начал оставлять мокрые поцелуи от уголка моих губ к щеке и обратно.

Его язык скользил по моей коже, как змея, и весь блаженный туман в голове, спровоцированный алкоголем, исчез.

Мне было мучительно осознавать, что я стою в заброшенном здании с дорожкой из слюней на моей щеке, а этот парень напротив открыто смеялся надо мной.

И он был так чертовски великолепен, что стало еще хуже.

Иногда… именно сейчас, жизнь полное дерьмо.

Глава 2

Кожа моего довольного преследователя имела оливковый оттенок, его глаза были темные, а волосы короткие. Он был мускулист, похож на военного и это разжигало во мне полдюжины мыслей о том, как он будет овладевать моими территориями. К тому же он был высоким с постоянно тлеющим огоньком, который заставил бы Тайру Бэнкс остановить поезд и пялиться на него.

К сожалению, преимущество было на его стороне. Ну почему тот, кто стал свидетелем моего позора с засасыванием лица, был так чертовски горяч? И тут он рассмеялся, как будто мог читать мои мысли.

Я отодвинулась от Тамаша и подняла руку, чтобы он не последовал за мной.

— Туалет, — выдавила я.

Это слово ничего не дало ему и он придвинулся ко мне.

— Эй-эй, — я попробовала еще раз. — Туалет?

Его лоб сморщился, и он поднял руку к уху. Поэтому я закричала громче.

— Туалет!

Громкость не спасла положение, но заставила дюжину или около этого человек, которые, скорее всего, говорили по-английски, остановиться и уставиться на меня. А мои глаза нашли парня в конце комнаты. Если бы он засмеялся еще сильнее, он бы порвал легкие.

Черт побери.

Я думаю, у него не было проблемы в том, чтобы понять мой английский.

Я повернулась и убежала, возможно, только увеличивая в геометрической прогрессии размер зрелища, которое я только что устроила, но я была намерена смыть смущение другим напитком.

Я попыталась пройти по куче мусора, которая вела к бару, но земля вращалась и я чувствовала себя, как будто надела каблуки высотой в миллион миль. Я была пьянее, чем думала, и поморгала, чтобы вновь сфокусироваться. Мне пришлось наклониться и ухватиться за глыбу бетона, предотвращая этим самым падение.

— Ну что? Никто из местных не может перенести тебя?

Я повернула голову и мой худший кошмар сбылся.

Солдат Тлеющий огонек. Вблизи он был даже великолепнее, все это еще усилилось из-за его глубокого голоса. Он был тоже американцем.

Его взгляд был наполовину дразнящим, наполовину снисходительным, но его глаза заставляли мои органы выполнять разнообразные кульбиты.

Или… виной мог быть алкоголь.

Оба. Пусть будут оба.

— Мне не нужно, чтобы кто-то меня нес. Я прекрасно — оуууу.

Я попыталась выпрямиться, но моя лодыжка вывихнулась, и мир перевернулся вверх дном. Как в ускоренной перемотке, я переместилась из положения стоя, в положение сидя на мусоре за один миг, сдирая кожу на руках о твердый бетон. Я все еще пыталась понять, то ли я двигалась на бешеной скорости, то ли мир двигался очень медленно, когда внезапно полетела.

Мой взгляд сфокусировался на крепкой челюсти с мягкими, полными губами. А глаза были такими проницательными, что напомнили мне, как я выросла в церкви и всегда точно чувствовала, что где-то за мной наблюдает Бог и может видеть все то, что я не хотела, чтобы он видел.

— Ты напоминаешь мне Бога, — пробормотала я, а затем мне захотелось, чтобы слова вернулись ко мне в рот.

Он засмеялся.

— Что ж, это что-то новенькое для меня.

— Я имела ввиду… — Я не знала, что я имела в виду. Господи, я была пьяна. — Отпусти меня. Мне не нужно, чтобы кто-то тащил меня.

Он заговорил, и я почувствовала, как его низкий голос передал вибрацию от его груди к моей.

— Мне без разницы, что, как ты думаешь, тебе нужно.

История моей жизни. Я любила мужчин очень сильно, но почему они всегда думают, что знают лучше?

Я закатила глаза и сказала:

— Хорошо, носи меня всю ночь. Работай на меня.

Я положила голову к нему на плечо и прижалась покомфортнее к его груди. Я уже почти обняла его за шею, когда он резко уронил мои ноги на землю, по другую сторону от мусора. Я поморщилась от боли, которая разлилась от моих лодыжек до колен от жесткого приземления.

Вздох. Мне нужно держать рот закрытым. Я сделала вид, что нисколько не расстроена, пожала плечами и направилась к бару. Он появился передо мной так быстро, а мои рефлексы были так замедленны, что я едва ушла от лобового столкновения с его прессом.

Подождите… А почему я не должна этого делать?

— Что? Даже спасибо не скажешь? — сказал он.

Смерив его взглядом, я почувствовала себя намного трезвее, чем была совсем недавно.

— У меня нет привычки благодарить людей, которые делают что-то против моей воли. Поэтому, если ты не возражаешь…

Я оттолкнула его и махнула бармену, который, слава богу, говорил по-английски. Я попросила текилу и уселась на барный стул.

— Дайте еще воду, — добавил мой преследователь, садясь рядом.

Я разглядывала его. Горяч, он был определенно горяч. Но я никогда еще не встречала парня в баре, который хотел бы меня меньше напоить. Из-за этого было сложнее доверять ему.

Извращение, я знаю. Но я давным-давно поняла, что если ты не вычислишь, что людям от тебя надо еще в самом начале, позже это будет кусать тебя за задницу. Плюс, если я правильно прочитала напряжение в его челюсти, он был зол, и поэтому никак не могла понять, почему он сидит рядом со мной, если я его так раздражала.

— Ты ужасно назойливый, незнакомец, — сказала я.

И немного опасный. Кто знал, что этот опасный незнакомец так горяч?

— Ты ужасно напилась, принцесса.

Я засмеялась.

— Дорогой, да я только начала. Вот когда я начну говорить о том, что не чувствую своих щек и буду вести себя раскрепощеннее, тогда ты поймешь, что я ужасно напилась.

Его брови поднялись, когда я сказала раскрепощеннее, но он никак не прокомментировал. Прибыл мой шот, вместе со стаканом воды. Я взглянула на последний, отодвинула от себя и схватила шот.

Это путешествие было о приключении, о жизни без багажа, без связей и без мыслей. Только сейчас. Оно было точно не о выпивании воды.

Я опрокинула шот.

Сейчас.

Через несколько секунд тепло разлилось по моему телу, приземляя меня. Я уже начала привыкать к лимонным кусочкам, более сладким, чем лайм, но кислый вкус все еще пощипывал мой язык. Я попросила еще один, но вдруг глубокий голос моего преследователя прорезался через легкий туман, которым я была окружена.

— Если ты хочешь смыть из памяти тот поцелуй на танцполе, то я сомневаюсь, что это сработает. Этот поцелуй будет преследовать тебя.

Чувствуя раздражение, я ответила:

— Тебе не надо было об этом мне говорить.

Я снова вытерла щеку, хотя слюней там давно не было.

Стакан с водой очутился передо мной, подталкиваемый его указательным пальцем. Я покосилась на него. Его темные глаза были стального цвета, тяжелыми. Но в его взгляде я заметила намек на улыбку, хотя рот оставался неизменным.

Какой очаровательный рот.

— Знаешь, ты всегда можешь мне помочь стереть из памяти этот ужасный поцелуй, — сказала я.

Он повернулся и прислонился спиной к барной стойке. Его руки задели мои и я задрожала. Он был немного невыносим, но так же он был большой и теплый, и мужественный, и, черт, зачем еще что-то перечислять. Я уже была убеждена. Мое тело не заботило, какое напряжение возникло между нами. Напряжение было напряжением.

Он холодно смотрел через комнату на танцпол. Он был высоким, темным и опасным, с сильной челюстью со щетиной и восхитительными мускулами.

Мой словарь сузился до одного слова: ням-ням.

— Я мог бы это сделать… — произнес он.

О, пожалуйста. Пожалуйста, сделай это.

— Но намного веселее вспоминать твое лицо, когда это происходило.

Черт побери.

Его плечи затряслись в тихом смехе. Замечательно. Теперь он опять надо мной смеялся.

Я позволила своей руки задеть его и сказала:

— Я могу подумать о некоторых вещах, гораздо поинтереснее.

Он перестал смеяться. Его взгляд оторвался от танцпола и прошелся по моему телу, начиная от каблуков. Была причина поблагодарить шпильки. Когда его взгляд поднялся до бедер, он провел пальцем по верхней губе, и я уже была готова запрыгнуть на него. Он отвел плечи назад, и его взгляд задержался на моей груди.

Бинго!

Спасибо, что хранишь мои секреты, Виктория. Победная усмешка уже овладела моим лицом, а затем он отвел взгляд на танцпол, без комментариев.

Что за черт?

Он не посмотрел на мое лицо. Он даже на мое тело смотрел недолго.

Я была немного оскорблена. Мои девочки, Мэрилин и Монро, были определенно отвергнуты.

Видите! Вот что я имела в виду, когда говорила о парне, который хочет сделать вас трезвее. Я была давно уже на ногах и уже слишком много выпила, чтобы понять, что он хочет. И хотя он был великолепен (сногсшибательный вариант), он убивал весь мой кайф. Не говоря уже о том, что алкоголь и опасное положение — очень плохая комбинация.

— Что же, было интересно. Я лучше вернусь, — сказала я.

— К дементору на танцполе? Правда?

Пройдя несколько шагов, я улыбнулась ему через плечо.

— У тебя есть предложение получше?

Я ожидала тот же холодный беглый осмотр. Вместо этого, его глаза вспыхнули, а челюсть напряглась. Он отклонился от барной стойки, как будто собирался пойти за мной. Мои ноги запинались, а низ живота трепетал. Я почти набросилась на него. Почти.

Он был не так не заинтересован, как хотел показать, и это было в нем интересным. Я закусила губу и испытала наслаждение, увидев, как его глаза сфокусировались на моем рте.

Улыбаясь, я двинулась к нему и шла, пока наши груди не соприкоснулись. Его голова наклонилась к моей, и хотя его лицо выражало пустоту, я видела, как его Адамово яблоко подпрыгнуло, затем снова, как будто он сглотнул.

Я протянула руку к его груди и взяла забытый стакан с водой, который находился за ним. Закусив губу, чтобы не засмеяться, я поставила чашку между нами. Наклонив голову, я посмотрела на него, обхватила губами соломинку и сделала глубокий глоток.

Он прочистил горло, его взгляд сфокусировался на моем рте. Возбуждение охватило низ моего живота.

— Дай мне знать, если передумаешь, — сказала я.

Я повернулась и бросилась на танцпол, виляя задом больше, чем обычно. Булыжники я преодолела сама в этот раз, хотя мне надо было осторожнее выбирать места, куда поставить ноги. Я уже стояла на танцполе и увидела Тамаша, ужасного поцелуйщика, когда пожалела о своем уходе.

Потому, когда я увидела Иштвана, направилась прямиком к нему.

Тамаш больше не был в списке что-сделать.

Я обняла Иштвана за шею и повернулась так, что он оказался между мной и слюнявым парнем. Не прошло и несколько секунд, а я все еще думала о моем друге в баре. Его глаза пронзали меня.

Да, он определенно был заинтересован.

Я улыбнулась и сделала еще глоток.

Время для небольшого шоу.

Я прислонила руку к груди Иштвана, мои глаза смотрели на Темного и Опасного. Встряхнув волнистые волосы, я прижалась к Иштвану. Я изгибалась и крутилась вокруг него, добавляя много энергии в движения.

Я видела, как его кулак сжался.

Я прислонила спину к груди Иштвана и посмотрела на свою цель. Пробежав рукой по своему телу, послала ему озорную улыбку.

Это будет легким достижением.

Рука Иштвана проскользнула по талии к животу, и я уронила голову к нему на плечо. Мои глаза закрылись. А веки были слишком тяжелыми, чтобы открыться снова. Мои мускулы приятно задрожали.

Снова кайф. Аллилуйя. Текила вышибала меня.

Так… вот так я хотела чувствовать себя все время. Плывя по течению, быть не привязанной к земле, к ее запросам и проблемам. Я хотела плыть по морю, дрейфовать в космосе, забыть, кто я такая.

Было замечательно.

Но я думала, может быть и лучше. Открыв глаза, я проморгалась, прежде чем сфокусировалась на баре.

Темный и Опасный исчез.

Я посмотрела на стену, рядом с которой впервые увидела его, но и там его не было. Я искала его широкие плечи и оливковую кожу, но нигде не видела его. Он исчез в толпе, унося самое интересное приключение с собой.

Черт побери. Я слишком заигралась. Мне надо было напрыгнуть на него сразу, как только увидела интерес в его глазах в баре.

Я насупилась и боролась с разочарованием. Я постаралась устроиться на Иштване вновь, но жар от его рук на моих бедрах и его дыхание на плечах не приносили уже такого возбуждения. Я глубоко вздохнула, потянула шею и повернулась лицом к нему.

Он, должно быть, подумал, что все в его руках и наклонился, чтобы поцеловать меня. Я отпрянула, его губы задели мой подбородок.

Я отошла и покрутила головой. Что со мной было не так?

Я посмотрела на стакан с водой и решила, что возможно надо еще выпить.

Путешествовать одной нелегко. Было слишком тихо, слишком много мыслей в голове. Иногда это было похоже на работу. А антидотом к работе была игра.

Когда Иштван и я приблизились к бару, он улыбнулся и сказал:

— Выпей, красивая американка.

Действительно. Было бы лучше, если бы он знал больше слов на английском.

Я заказала еще шоты. В любое другое время — черт, да вчера — я сделала бы что-нибудь поинтереснее с кусочком лимона и солью, но только не сейчас. Для этого нужно очень много усилий.

Я знала, что поднести очередной стакан ко рту, было не лучшей идеей. Мой рот увлажнился, а мой желудок как будто подпрыгнул к ребрам. Но я все равно выпила.

Я остановилась после последнего стакана, решила переждать. Я контролировала себя.

Или так думала.

Через пять минут шот не ударил меня. Он прошелся по мне бульдозером, сделал резервную копию и снова меня успокоил. Во время хождения я чувствовала себя парализованным надувным человеком. Земля нагибалась ко мне, без разницы как бы аккуратно я ни шла. Казалось, что воздух пульсировал с каждым глухим ударом фундамента. Неоновые огни прыгали. Внутренности в моей голове танцевали Харлем Шейк, все выглядело, как садовая вечеринка: танцующие люди, впечатляющий декор этого места, шум.

— Я думаю… Я думаю, мне надо на воздух.

— Танцевать? — Спросил Иштван.

Господи, нет.

— Не танцевать. Мне просто надо… — Я пробиралась через толпу к холлу, через который мы вошли. Я шаталась среди людей и стен, как в игре в пинбол, пока не достигла выхода. Я вырвалась в ночной прохладный воздух и вздохнула глубоко.

Это была погибель для меня.

Я балансировала, держась рукой за здание, и затем меня ужасно, грандиозно и унизительно вытошнило на улице. На тихой, пустой, еще не-кишащей-зомби улице.

Услышала шаги позади меня и теплые руки подняли волосы, висящие по сторонам моего лица.

Хорошо, не совсем пустой.

Глаза слезились, горло болело. Я оглянулась через плечо, надеясь увидеть Иштвана или, возможно, Каталину.

Вместо этого, передо мной стоял парень, который испарился, чтобы появиться в самый худший момент. Его глаза до сих пор улыбались.

Убейте меня сейчас же.

Глава 3

Я боялась, что если открою свой рот, меня снова стошнит… от алкоголя и смущения.

Мир крутился вокруг меня, но его лицо — прямой нос и точеный рот — оставалось неподвижным и четким, как будто вселенная хотела запечатлеть этот момент в моем мозгу навсегда.

— Ты в порядке? — спросил он хриплым голосом.

Нет. Я была так далеко от "в порядке".

— Я в порядке. — Я оттолкнулась от стены, у которой пыталась сконцентрироваться, и поковыляла по улице.

— Ты куда направилась?

— Далеко. — Просто… далеко.

Ночной воздух был таким холодным, что я остро ощущала его на своей потной коже.

— Постой, — сказал он, волочась за мной.

— Серьезно?

Сейчас он, должно быть, уже бежал за мной. Вот что вы делаете, когда кто-то строит из себя величайшего придурка. Ищете другой путь и продолжаете двигаться.

Он остановился передо мной, его лицо было скрыто тенями от уличных фонарей.

— Я не позволю тебе шататься одной.

Ох. Он был одним из тех.

Он что, не понял намек? Моя голова кружилась, а во рту был привкус чего-то противного, даже чтобы произнести. Никогда не думала, что наступит такой момент, когда я захочу, чтобы горячий парень оставил меня одну, но все когда-то бывает в первый раз.

— Я же сказала, что я в порядке.

— С людьми, которые в порядке, каждый день случаются плохие вещи.

Итак, Темный и Опасный был самым настоящим Принцем Чармингом с короткой стрижкой. Это не должно было быть притягательным. Вообще, я не выносила такие вещи. Но, несмотря на все странности, я смогла почувствовать себя расслабленной, границы моего желания затуманились.

Я во всем винила щетину. Никогда не могла сопротивляться неряшливому виду.

— Слушай, я понимаю все эти защитные обстоятельства. Все парни делают так, как ты. И если я не ошибаюсь, это даже возбуждает. Но мне не нужна нянька. Поэтому забудь на ночь о своих фантазиях рыцаря-в-сияющих-доспехах.

Мне показалось, что это прозвучало достаточно твердо и взросло (но опять же, я была пьяна). Он закатил глаза, и я поняла, что он не воспринимает меня всерьез.

— А я тебе уже говорил, что мне плевать, что, как ты думаешь, тебе нужно.

— И что? Ты будешь преследовать меня, хочу я этого или нет?

Он сжал губы, и я увидела веселье в уголках его рта. Какой соблазнительный рот.

— Это именно то, что я собираюсь сделать. Кто-то должен отвести тебя домой.

Ни один жалкий процент не позволил мне поверить, что «отвести тебя домой», означало что-то другое, чем закинуть жалкую пьяную девушку в ее общежитие, наслаждаясь ее тошнотой и мучением.

Мы не могли это позволить, не так ли?

Я обошла его.

— Я еще не иду домой. Потому беги и найди себе другую девицу.

Он улыбнулся, но скованно. Он провел рукой по волосам, и я заставила себя уйти.

— Ты самое настоящее нечто, — крикнул он мне.

Это заставило меня улыбнуться. Я остановилась и обернулась, двигаясь спиной вперед. Я вытянула руки и закричала, распространяя эхо по улице.

— Бьюсь об заклад я такая.

Если бы существовал музей, наполненный людьми, которые были «нечто», я бы была хреновым главным экспонатом. Я бы сказала больше, но пятиться назад не было лучшей идеей в моем нынешнем состоянии. Я споткнулась, с трудом пытаясь поймать себя, но мой живот как будто плюхнулся на землю. Я не смотрела на него, зная, что выгляжу вдвойне глупой, как и ощущаю себя.

Я глубоко вздохнула, боясь, что меня снова стошнит.

Интересная штука этот алкоголь… когда он делает тебе хорошо, ты чувствуешь себя превосходно. Когда он делает тебе плохо- хуже нет ничего. Не только тошнота, а все вместе. Может быть я и нечто, но я знала себя достаточно, чтобы знать: что если я вернусь в свое грязное общежитие — в котором пружины матраса впиваются в спину, раздается какофония храпов соседей по комнате, старые одеяла — то это будет верный способ достичь нижний предел.

Большинство общежитий устроены так, что ты знакомишься с другими людьми, и еще это самые одинокие проклятые места на земле. Все в них временное: проживающие, отношения, горячая вода. Я себя чувствую, как цветок, который пытается прорастить корни в бетоне.

Нет. Мне надо выветрить алкоголь, перед тем как пойду домой, если хочу избежать падения гармонии. А теперь, мне нужно двигаться прямо.

Через несколько шагов мой преследователь поравнялся со мной. Я бросила сердитый взгляд и попыталась идти быстрее, но мои каблуки не могли это выдержать. И я не доверяла себе, что не уткнусь лицом в булыжники, с такой-то ночкой, как эта.

И хотя я бы не пожелала никому такую компанию, я была ей рада.

— Как тебя зовут? — спросила я.

Он приподнял темную бровь.

— Ты долго ждала, чтобы спросить меня об этом.

Я пожала плечами.

— Имена не так важны в таком месте, как это. — Я указала на бар, который мы покинули, позади нас. — И, честно говоря, мне все равно.

Или я это себе так говорила. И ему.

— Тогда зачем спрашиваешь? Если имена не важны и тебе все равно.

— Во-первых, мы уже не в баре. А во-вторых, ты меня преследуешь, и я задаю вопросы, чтобы как-то заполнить тишину, потому что тогда становится неловко. А разговоры заставляют меня отвлечься от мысли, что ты серийный убийца, отсюда все это.

— От рыцаря-в-сияющих-доспехах до серийного убийцы?

— Манеры красавчика могут быть спектаклем. Ты действительно выглядишь так, будто можешь быть опасным.

— Ты всегда такая честная?

— Никогда. Это говорит алкоголь. Окончательно выключает питание у моего фильтра.

Улыбка вернулась к его глазам и, может быть из-за того, что я была пьяна, но этот парень не вызвал порыв чувств. Это должно было насторожить меня. Может, действительно было что-то с ним. Но в тот момент мой мозг думал только о том, как стоять прямо и дышать.

— Я скажу тебе имя, если ты расскажешь что-то о себе, — сказал он.

— Что именно? — Мой пин-код?

— Неважно. Что-то тоже честное.

У меня не получалось идти прямо. Моя дорога переплеталась с его. Возможно, потому что я была пьяна. Или его мускулы были величественными. Обе версии полностью правдоподобны.

Моя рука задела его, и волнующее и туманное чувство пронзило мою голову, я ляпнула первое, о чем подумала.

— Честно? Я устала.

Он посмеялся.

— Это потому, что уже почти рассвет.

— Не такая усталость.

— А какая тогда?

— Очень глубокая. Такая, которую сон не исправит. Просто устала… от жизни.

Он молчал шаг, два, три, вниз по узкой улице, полной эхо. Затем его шаг замедлился, и я почувствовала его взгляд на себе. Я напрягла периферическое зрение, чтобы увидеть его.

— Ты этого не показываешь, — произнес он.

— Я мало что показываю.

Еще три молчаливых шага.

— Держу пари, это становится утомительным, — сказал он.

Зачем я несла всю эту чушь?

Я взглянула на него. Мои шпильки несомненно не были безопасными, пока я на него смотрела, потому что застряли между двумя камнями. Моя лодыжка подвернулась во второй раз за ночь, и я качнулась в сторону. Я попыталась устоять, держась за его плечо, но все еще падала, очень медленно. К счастью, он был быстрее. Он повернулся и поймал меня одной рукой за локоть, а второй обнял меня за талию. Он поднял меня, и я почувствовала настойчивый румянец, поднимающийся по шее. У меня не было проблем с игрой в легкомысленную блондинку, чтобы получить, что хочу, но я ненавидела, что в этот момент была стереотипом непреднамеренно.

— Как твои щеки? — спросил он.

Я моргнула, осознавая, что его рука находится на моей талии, а его длинные пальцы могут легко пройти по моему телу. Подумав об этом, мое сердце устроило гонку за мыслями.

— Ты чувствуешь их? — добавил он.

Ох, эти щеки. Разочарование потушило сильное пламя во мне.

Рука, которая поддерживала меня за локоть, поднялась и убрала локон с моей щеки, напоминая. И пламя вернулось.

— Они, эм, — я сглотнула, — просто немного тяжелые.

Его глаза пригвоздили меня к месту на несколько секунд. В этом взгляде было столько всего, больше, чем должно быть от парня, которого я только что встретила (если тошнота перед ним считается встречей, так как я еще даже не узнала его имя).

Он выпрямил меня и его теплые руки покинули мое тело.

Сопротивляясь порыву прижать его снова, я сказала:

— Теперь твоя очередь.

— Мои щеки в порядке.

Я улыбнулась.

— Я имела в виду твое имя.

Он кивнул и продолжил идти. Я пошла за ним, теперь выбирая аккуратно, куда ставить ноги.

— Многие зовут меня Хант.

Я сделала несколько быстрых шагов и догнала его.

— Мне тебя так называть? Я многие?

Он сунул руки в карман и его шаги стали длиннее. Он оглянулся на меня перед тем, как осмотреть узкую каменную улицу перед нами.

— Честно говоря, я не знаю, кто ты.

Что это значило? Он не знал, что я за девушка? (Потому что я бы ему безусловно сказала, что я за девушка).

Основываясь на очертаниях его плеч и на том факте, что он едва посмотрел на меня, я поняла, что он имел в виду что-то немного посерьезнее.

Я не знала, как ответить, поэтому и не пыталась. Я уже достаточно разболтала ему.

Мы шли вместе. Я реально не знала, куда мы шли, а он молчал, следуя за мной, когда я выбрала поворот наобум. Я позволила разуму отклониться от задумчивой готической архитектуры, мимо которой я должна была пройти по пути домой, и вернуться к мужчине рядом со мной.

Хант.

Что это за имя такое?

Хищный. Вот какое.

Мне действительно должно было быть страшно гулять в темноте по незнакомому городу с совершенным незнакомцем. Но было много разного, что должно было быть, и не было. И когда я посмотрела на него, я была не в состоянии вызвать чуточку страха, а я знала, что должна была. Отец всегда обвинял меня в инстинкте смерти. Может он был прав.

Свет начал выползать на небо, и мы вышли на узкую улицу, на открытый воздух. Извилистая река разделяла город, и солнце начало вставать над ним.

Многое надо было посмотреть, и я замедлилась, чтобы остановиться и насладиться. Небо дышало розовым и пурпурным, мягкое золото сверкало на реке. Я не могла вспомнить название, но это была та же река, которая была всего в одном или двух кварталах от моего общежития. Несмотря на блуждания, мы оказались довольно близко к дому, к которому Хант должен был меня привести.

Я сглотнула, все еще чувствуя беспокойство по поводу возвращения в общежитие. Поэтому, вместо того, чтобы направиться на север в кровать, я указала на юг.

— Здесь недалеко есть клуб, который открыт до шести.

Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.

— Я думаю, ты уже достаточно сегодня натусовалась.

Осуждение в его тоне заставило меня поежиться, потому что я знала, что он прав. Если хоть одна капля алкоголя пройдет через мои губы, мне снова сразу станет плохо.

Но это жужжание где-то в глубине моего мозга говорило мне, что мне надо что-то делать. Мне всегда было спокойнее что-то делать, чем думать. Я отвернулась от Ханта и стала двигаться к берегу реки.

— Куда ты идешь? — крикнул Хант.

Я повернулась, продолжая двигаться спиной вперед, и сказала:

— Абсолютно не знаю.

Я пожала плечами и улыбнулась, как вдруг он кинулся на улицу и схватил меня за локоть. Сильным рывком он повернул меня и толкнул на тротуар по другую сторону дороги.

— Ты спятила? Не ходи по дороге, не смотря, куда ты идешь!

Я вырвала локоть из его хватки и отступила от него.

— Расслабься. Я в порядке. Никого нет в такое время утром.

Затем вселенная опередила меня на 1 очко, когда мимо промчался спортивный автомобиль, окутывая нас ветром. Хант приподнял брови. Его рот напрягся от злости, и я не знала, хотела ли я его оттолкнуть или прижать к губам.

— Тебе не надо это говорить, — сказала я, поворачиваясь, перед тем как он скажет, что говорил же мне. — Я нечто. Прими это. — Я направилась к реке. — А знаешь что? Я так хороша в этом.

Я наклонилась и сняла сначала один каблук, затем второй. Мои ноги ныли на плоском, холодном камне, но мне было все равно. Я взяла обувь в одну руку и побежала вприпрыжку к реке, сопровождаемая Хантом позади.

Я крикнула, чтобы услышать эхо над водой.

— Ты смешная, — сказал он.

Мне не понравилось, как он это сказал. Как будто жалел меня.

— Поправочка: я забавная.

Я оставила его и побежала к воде. На время, я подумала нырнуть в воду или искупаться нагишом в реке, но решила, что скоро будут выходить люди, и я понятия не имела, что было в воде.

Темная и глубокая, как синяк, у реки была спокойная энергетика, которая заставила меня притормозить и посмотреть. Она была красивая и тихая, и мрачная, немного с болью, прописанной в течении. Даже восходящее солнце пробило только первый слой, поверхность проглатывала свет только на несколько дюймов в глубину.

Немного дальше по реке, маленькие темные формы выстроили границу на дороге, и я с любопытством двинулась туда. Но когда я подошла, то ничего не могла понять, когда увидела их вблизи.

Это были туфли. Дюжины. Черные и отлитые из железа, образовывали границу реки. Пустые туфли.

Это была какая-то скульптура, но я была в замешательстве, что она означала. Туфли были систематизированы по размеру и форме, принадлежали и мужчинам и женщинам. Некоторые были маленькими, сделанными на маленькую ножку ребенка. Некоторые были простыми, некоторые замысловатыми. Я шагнула, чтобы пройтись между ними, но что-то тянуло меня назад. Если река была синяком, то это была печаль. Потеря. В них не было ног, но они были далеко не пустыми.

— Это памятник Холокосту, — сказал Хант позади меня.

Я вздохнула, холодный воздух принес острую боль языку. Все эти туфли. Я знала, что они были копией, всего лишь куском металла, но они говорили. Они пели.

Вы не осознаете, какие вы маленькие, пока не столкнетесь с таким. Мы проживаем наши жизни так, как будто мы центр вселенной, но мы всего лишь крошечные кусочки всего разрушенного. И вот я… беспокоилась о том, как я буду жить после колледжа. Господи, казалось неправильным думать об этом, как о выживании, не с этим напоминанием о людях, которые не могли. Я провела руками по волосам, скрепляя их за шеей.

Я знала, что я счастливая. Блаженная, даже. Но было много давления… пытаться не потерять то, что тебе было дано. Я хотела совершить что-то. Полюбить что-то. Быть чем-то. Но не знала, как. Не знала, что.

Все мои друзья следовали мечтам, входили в будущее, а я просто хотела что-то с таким отчаянием, с таким воодушевлением. Я была актрисой. Я провела почти половину своей жизни, входя в образ, ища желания, находя, что движет им. Но я не могла сделать то же самое с собой. Прошло очень много времени с тех пор, как я позволила чему-то случиться.

Я чувствовала себя неудачником. Каждый туфель передо мной олицетворял мечту, которая никогда не оживет, жизнь, которую никогда не полюбят. Никогда не сталкивалась с таким угнетением или борьбой.

Это место было пропитано историей и трагедией, по сравнению с этим мои раны прошлого были похожи на царапины.

Глава 4

— Ты в порядке?

Хант стоял рядом со мной. Инстинктивно, я повернулась к нему спиной. Я была рада этому, так как, вытерев щеки, мои руки стали мокрыми.

Я прочистила горло.

— Да, я в порядке. Просто зевала. Может я просто устала от всего.

— Ты имеешь в виду, что я, наконец, могу отвести тебя домой?

Я сформировала подобие улыбки и повернулась.

— Давай, Принц Чарминг. Давай посмотрим, насколько распространена вся эта рыцарская фигня. Я слышу благородство.

Он улыбнулся.

— Меня не называли рыцарем уже очень давно.

Я приподняла бровь, когда мы пересекли дорогу к другому тротуару.

— Тем лучше для меня. Рыцарство все равно слишком скучно. — Я была больше заинтригована его нехорошей стороной.

Он засмеялся, а я улучила момент, чтобы выбрать наше направление. Мы были совсем недалеко от моего общежития. Я была уверена, что оно находится в квартале или в двух к северу. Когда мы снова отправились в путь, я посмотрела на Ханта.

— Скажи мне что-нибудь. Если ты меня провожаешь домой не как джентльмен, тогда почему ты здесь?

Мы перешли на другую сторону улицы, и он сказал.

— Опять возвращаемся к теме серийного убийцы, не так ли?

Я внимательно осматривала его секунду. Для моего отрезвляющегося состояния, он не был менее мускулистым или устрашающим, но и не казался опасным. Хотя мог бы, определенно. Его руки были достаточно большими, чтобы смять чей-нибудь череп, но вся эта сила казалась скрытой, закрытой под множественными слоями контроля.

— Не, ты не серийный убийца. Слишком мягкий для этого.

— Мягкий?

Я ухмыльнулась и повернула за угол. Вот и мое общежитие, спрятавшееся незаметно между магазином для туристов и рестораном.

— Теперь подожди, — сказал Хант. — Ты только что назвала меня мягким?

Он схватил меня за плечо и повернул лицом к себе. Я уперлась рукой в его живот — мать честная, абсолютно стиральная доска! Я посмотрела на него, в его проницательные глаза.

— Ну, эту часть тебя, я точно не назову мягкой.

Его веселое выражение лица стало мрачным, напряжение охватило его челюсть.

Тоном, полным предупреждения, он произнес:

— Келси.

Я не была уверена, о чем он меня предупреждает, лично мне было все равно. Я опрокинула голову, чтобы посмотреть на него, яркое раннее утреннее небо все еще раскрашивало себя позади него.

— Откуда ты узнал мое имя?

— Та девушка сказала. С которой ты пришла в бар.

Каталина.

Я улыбнулась и дотронулась свободной рукой до его плеча.

— Ну, хорошо. Ты знаешь мое имя, я знаю твое. Как еще мы можем узнать друг друга?

Я позволила руке проскользнуть с живота на его грудь. Господи, если это тело выглядело хоть наполовину безупречно, как я его ощущала, то я бы хотела его использовать в качестве обеденного стола.

Он качнулся ко мне и его запах, лесной и мужской, смешался с утренним воздухом. Его пальцы дотронулись до моей груди, и я задрожала. Длинные и сильные, эти пальцы как будто играли на мне, как на пианино, и это был шедевр.

Он выдохнул, и я застонала от того, как его мускулы задвигались под его кожей. Я схватила его за шею, низкий гул резонировал в его груди. Я поднялась на носочки, доставая губами до его подбородка, и сказала:

— Покажи мне какой ты не мягкий.

Рука на моей груди сжалась, и моя блузка сбилась в кучу в его пальцах.

— Черт возьми, — застонал он и отодвинул голову от моей.

Это был хороший знак?

Я противостояла порыву заползти на него и еще больше обхватила руками его плечи. Я придвинула его голову к своей, его дыхание, теплое и сладкое, оказалось на моих губах. Я пододвинулась ближе и почувствовала, что что-то стало упираться мне в живот.

В тот момент, когда он отодвинулся от меня, я тяжело выдохнула.

Он отошел на несколько шагов и затем произнес низким голосом:

— Тебе надо идти. Поспи немного.

Я заморгала.

— Что?

— У тебя была длинная ночь.

Я снова заморгала. Я надеялась, что ночь станет еще длиннее.

— Это звучит как благородство. Скучное благородство.

Он сделал еще шаг от меня.

— Это твое, так? — Он указал на общежитие позади меня.

— Да, но…

— Хорошо. Теперь я могу оставить тебя одну.

А что если я не хотела оставаться одна?

Он еще немного отошел, пока не встал на солнечном свету, который омывал главную улицу.

— Спокойной ночи, Келси. Или спокойного утра.

Затем он ушел, оставив меня одну, еще немного пьяную и очень сильно возбужденную.

— Что за черт? — сказала я громко, слова разнеслись эхом по маленькой улице, когда маленькая старушка открыла окно второго этажа в здании напротив меня. Я помахала ей и принесла извинения, прежде чем войти в общежитие.

Что только что произошло? Он хотел меня. Я это чувствовала, и это был не телефон в его кармане или что-то еще. Хотя стали делать карманы во всех неудобных местах.

Я потерла руками глаза и затем поднесла их к волосам.

Ну что же, скажем это официально. Сегодня облажалась.

После нескольких жалких часов ворочания в постели, я сдалась и встала, поскольку остальная часть моей комнаты бодрствовала. Я быстро оделась до того, как Ужасный Крис проснется и будет смотреть на меня. Он жил в этом общежитии уже несколько месяцев до того, как я приехала, клопы в кровати его не волновали. И после ночи, которая у меня была, все могло закончиться тем, что я ударила бы его по лицу, если бы он посмотрел на меня дольше двух секунд.

Я схватила щетку и направилась по коридору в общую ванную комнату. Я толкнула локтем дверь и сразу пожалела об этом. Должно быть, кто-то выпил намного больше меня этой ночью, потому что в ванной ужасно воняло. Не удивительно, что девочка из Канады чистила зубы у нас в комнате.

Я глубоко вздохнула и вбежала в ванную, только чтобы быстренько намочить щетку и вылететь обратно в коридор.

Я со стоном прислонилась к стене и стала чистить зубы. В сотый раз я уверяла себя, что Хант отшил меня только потому, что мне было плохо. Это не пришло мне на ум, когда я была прижата к нему потому, что… мой мозг тогда сосредоточился на другом. Но когда я вошла в комнату, я поняла, как смешно было думать, что он поцелует меня, после того как увидит содержимое моего желудка посреди улицы. Не очень-то сексуально.

Вот она причина. Должна быть. Единственное, что реально имело смысл.

Я снова сбегала в ванную, чтобы прополоскать рот, затем направилась в комнату собрать вещи.

Может, настало время все усвоить и начать останавливаться в отелях. Я выбирала общежития не из-за того, что дешевле, а чтобы встретить людей (и взбесить, насколько возможно, моего отца). И уверена… обе тактики великолепно работали. Я встретила несколько спутников, с некоторыми я познакомилась близко, а мой отец слетел с катушек, говоря, что я закончу жизнь, проданной в качестве сексуальной рабыни или истекающей кровью в аллее.

Отец. Он никогда не приукрашивал свои чувства.

Общежитие не казалось худшей проблемой, когда не можешь видеть его красное, злое лицо.

Поищу несколько отелей сегодня вечером.

Я вышла, глотая свежий воздух. Заставила себя не смотреть на место, где мы с Хантом стояли этим утром, и завернула за угол прямо в красоту Будапешта. Париж востока, так люди его называют. Это великолепное сочетание старого и нового, природы и архитектуры. Вид практически притупил головную боль, которая начала зарождаться в правом глазу. Либо это было похмелье, либо ванная, наполненная биологически опасными материалами.

Какая бы ни была разница… мне необходимо было взбодрится. Плохо. Кофе было недостаточно.

Я прошла несколько кварталов в ближайшее интернет-кафе и оплатила пятнадцать минут у компьютера. Я не побеспокоилась проверить почтовый ящика. Единственным человеком, который мне когда-либо писал, был секретарь отца. Он даже не заботился о том, чтобы написать самому, поэтому я не беспокоилась об ответе ему. Я вошла в фейсбук и получила одно сообщение.

Блисс Эдвардс

Кеееееелллсссииииииии. Где ты? Я не слышала о тебе с момента твоего приземления на Украине. Я тебе не мамочка, но как я могу не беспокоиться о тебе,если даже не знаю, где ты сейчас живешь?! (Мне нужно добавить шлюшка или проститутка в конце? Это ведь будет уже не по матерински?) Ты должна отговорить меня от панической атаки эпических размеров. Я уезжаю из Филадельфии в субботу. Я уже отправила большинство багажа пораньше. Ты в это можешь поверить? Я. ЖИВУЩАЯ С ПАРНЕМ. Я жду, что рак на горе засвистит… или, ты знаешь, вселенная взорвется. Или, возможно, я проснусь и окажусь до сих пор в своем классе по управлению, а это все было итогом самой скучной лекции в истории университета. Серьезно. Напиши мне, шлюшка. (Видела, как я это сделала?) Дай мне что-нибудь для раздумий! Я знаю, у тебя есть истории.

Я настучала ответ.

Келси Саммерс.

О, у меня есть истории. Я думаю, что нам надо как-то суметь поменяться жизнями, потому что в настоящее время я страдаю от ударов судьбы и вопиющей неловкости. Приготовься… что я скажу сейчас включает в себя телесные флюиды, один страшный сексуальный опыт и самый ужасный/депрессивный момент в моей жизни.

Я изложила историю прошлой ночи, переживать это снова, рассказывая Блисс, было хуже, чем испытывать все в первый раз. Я не привыкла к такого рода смущению. Когда ты из семьи пираний, как я, ты не попадаешь в унизительные ситуации. А если попал, то должен быть уверен, что свидетелей не было. Я совершенствовалась в искусстве взяточничества в возрасте семи лет, следуя примеру отца. И, давайте просто скажем, я получила навыки игры от мамы. Начиная с завтрака каждое утро, она выпивала больше, чем пинту пива в день Святого Патрика, но всегда умудрялась скрывать это от гостей.

Смех над унижением и отказом прошлой ночи заставил почувствовать, как будто это было так давно, а не вчера. И хотя на экране были просто слова, я могла представить лицо Блисс, когда она будет это читать. Я могла представить, как она уверяет меня, что у нее были истории и похуже.

Я стала чувствовать себя менее одинокой.

Я надеялась, что если Блисс будет он-лайн, она расскажет мне больше о переезде, но пока я смотрела на экран, в ожидании ответа, мое время вышло. Я могла бы оплатить еще, но я выучила одну вещь — разговаривать с друзьями по возвращении домой заставляет тебя чувствовать себя лучше на некоторое время, но дважды хуже позднее.

Конечно… я могла уехать домой сейчас.

Ничто меня здесь не держало. Что же, ничего кроме того факта, что дом был тюрьмой. Вся моя жизнь там была спланирована. Благотворительность и стажировка и свидания с напыщенными богатенькими до жопы парнями, которых мама подбирала. Я могла спорить с отцом, о чем хотела, но он всегда умудрялся добиться желаемого одним или другим методом. А здесь… я свободна. У меня есть выбор.

Если я хотела спать с разными парнями каждую ночь, я могла. Если я хотела напиваться каждую ночь, я могла. Если я хотела запрыгнуть в поезд, не зная, куда он едет и когда он туда приедет, я могла.

Я хотела делать любой выбор — хороший или плохой. Я хотела наполнить себя решениями и выводами, удовольствием и болью, чтобы когда я, может быть, вернусь в Штаты… может во мне будет достаточно жизни, чтобы выжить в собственном доме.

Я схватила сумку и пошла к двери.

Теперь кофе. Блисс и кофеин — две замечательные вещи, которые отодвинут мысли о прошлой ночи. Направиться в Старбакс через квартал было изменой, так как я находилась в другой стране, но я не могла заставить себя беспокоиться. Я уговорила себя взять напиток на вынос и найти парк для отдыха. Рядом с центром зеленой зоны, которая покрывала пару кварталов, я обнаружила фонтан, украшенный статуями. Я села на скамейку и смотрела на изображенные фигуры — мужчина на вершине фонтана, едва одетый и поднимающийся из воды, напомнил мне Посейдона. Под ним были три женщины, мягкие и красивые, сидящие обнаженными над водой. Над ними ярко-голубое небо и я успокаивалась от их образов, нежась на солнышке.

Я потягивала кофе и смотрела на людей вокруг. Было немного других туристов, но большей частью местные, и я слушала, с какой легкостью они говорили на сложном языке. Может, я выучу другой язык, пока буду здесь. Это будет что-то большее. Что-то лучшее. Но будет ли этого достаточно?

Я пыталась повторить фразу, которую сказала сидевшая рядом пожилая женщина, но слова путались у меня во рту. Я не пыталась повторить снова из-за страха, какую оскорбительную вещь я могу сказать случайно.

Когда кофе почти закончился, группа детей пробежала мимо меня, смеясь. Этот звук, хотя бы, был одинаковым во всех языках. Они были одеты в соответствующую форму, школьная группа, как я догадалась. Одному, впереди, было около двенадцати, может тринадцати, он был самым большим. Он держал над фонтаном тетрадь для рисования, и несколько детей подстрекали его, на английском. Как я догадалась, они были из какой-то иностранной школы.

Другой мальчик, поменьше, подбежал к их группе, его волосы были в беспорядке, а его очки свисали косо.

— Отдай обратно! — попросил он.

Большой подкинул тетрадь и поймал ее прямо у воды.

— Назови хоть одну причину, Крикет.

Не думая ни о чем, я встала и пошла в их направлении. Я достала карту Будапешта и остановилась, когда приблизилась к большому.

— Извините, вы говорите по-английски?

Я думала, что он проигнорирует меня сначала, в восторге от своего запугивания, но через несколько секунд он повернулся и, как у любого, достигшего половой зрелости, мальчика, его взгляд за две секунды прошелся от лица к моей груди.

Пока он пялился, я повторила.

— Говоришь по-английски? Можешь помочь мне?

Он улыбнулся мальчишкам и сказал:

— Конечно.

Я подошла поближе и попыталась унять неприязнь от того, как его взгляд застрял на мне, когда я наклонилась над картой.

— Можешь сказать мне, где я? — сказала я, включив блондинку на полную катушку. — Я пытаюсь добраться до этой остановки метро и хожу кругами.

Пока он наклонялся ко мне поближе, одновременно изучая карту и меня, я бросила взгляд на другого мальчика. Он смотрел на тетрадь, зажатую в свободной руке хулигана, и я могла видеть, как он раздумывает над тем, как схватить ее.

— Здесь, — сказала я, почти сунув карту в руки мальчику. — Я просто не могу найти.

Он попытался открыть карту с тетрадью в руке, и я воспользовалась удобным случаем.

— Давай я помогу.

Я выхватила тетрадь из его руки до того, как он попытался поспорить, и взглянула на набросок на первой странице.

Я улыбнулась сразу же.

Это был набросок фонтана, линии скульптур были идеально зафиксированы в свете и тенях. Я только могла себе представить, как может выглядеть рисунок наполовину оголенных статуй, нарисованный нормальным маленьким мальчиком, но я была уверена, что точно не так. Он был зрелый. Реалистичный. Мальчик нашел, как захватить отражение солнца в воде, давая чувство трехмерного представления. Фантастика. Я не думала, что мальчик его возраста мог сделать это.

Большей частью, набросок фокусировался на фонтане, и я могла сказать, что он провел много времени, работая над деталями фигур. Но в углу он начал работать над другой частью наброска. Линии скамейки были нарисованы быстро, без всяких деталей, и на скамейке сидела девушка. Эта часть не была такой детальной, как с фонтаном, еще не была, но лицо и волосы были закончены так, что я поняла, что это я. Охват коленей моим платьем сделал меня уверенной.

— Это твое? — спросила я хулигана.

Он перестал пытаться произвести впечатление на меня и его друзей.

Он взглянул на двух ближайших к нему мальчиков и сказал:

— Нет.

Маленькая ручка поднялась над группой, и я улыбнулась, прежде чем он заговорил.

— Это мое!

Я шагнула в ту сторону, и группа мальчиков расступилась передо мной. Из-за моих каблуков мальчику пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на меня, его лицо было покрыто красными и белыми пятнами.

— Это ты нарисовал?

Он замешкался, и на мгновение показалось, что он хотел убежать. Но затем он кивнул головой.

— Это прекрасно!

Тишина от мальчиков сзади была почти ощутимой, некоторые из них задвигались, пытаясь рассмотреть, что было на бумаге.

— Действительно?

— Действительно. Ты очень талантлив. — Я ткнула в девушку в углу и спросила. — Это я?

Теперь он действительно выглядел так, будто хотел убежать. Или, возможно, позаимствовать мою идею и протошниться прямо на улице. Я решила уменьшить его страдания и протянула тетрадь ему, не задавая ему вопросов.

— Очень красиво. Продолжай так же рисовать и сможешь удержать девочек вокруг себя.

Затем… потому что я не смогла сопротивляться, я наклонилась и поцеловала его в щеку.

Его розовое лицо взорвалось оттенками красного и даже пурпурного, и когда я ушла, мальчики рядом с ним начали веселиться и просить показать набросок. Быстрый взгляд через плечо показал мне, что группа задвигалась, чтобы окружить мальчика с тетрадью, оставляя хулигана одного, ошарашенного и держащего мою карту.

Он может сохранить ее. Пусть служит ему напоминанием не быть придурком.

Я еще раз улыбнулась художнику и вышла на улицу.

Я не могла стереть ухмылку с моего лица. Кто знал, что чтобы взбодриться, мне просто нужно поставить на место несносного ребенка?

Я просмотрела улицу, размышляя, куда пойти дальше, когда увидела знакомую коротко стриженную голову.

Хант.

Мое сердце подпрыгнуло до горла, и я уже шагнула в его сторону, когда мое внимание привлекло прикосновение к моему локтю. Я еще секунду посмотрела на парня, который, как я думала, был Хант, затем оглянулась.

Это был маленький художник.

До того, как я даже смогла открыть рот, чтобы спросить, чего он хочет, он сунул листок в мою руку и убежал. Я посмотрела вниз, и мое сердце растаяло в груди, когда я увидела набросок фонтана, вырванный из его тетради. Я повернулась, чтобы посмотреть, как он присоединился к группе мальчиков, которые кричали «Браво» и «Поздравляем».

Я прижала набросок к груди и помахала ему. Должно быть, на расстоянии он стал храбрым, потому что он тоже помахал мне с энтузиазмом.

Когда я повернулась в другую сторону, фантома Ханта нигде не было видно. Я вздохнула. Возможно, это был не он. Вероятность увидеть его снова на улице была ничтожно мала.

Может мне стоит отложить переезд в отель и остаться ненадолго в общежитии. Потому что, если Хант попытается меня найти, он придет туда. Я имею в виду… он, вероятно, не придет. Не после того, как я строила из себя дурочку, но просто на всякий случай. Отсрочка на несколько дней не убьет меня.

Будем надеяться, я воздержусь от убийства Ужасного Криса за это время.

Глава 5

В тот день Хант не нашел меня.

Не то, чтобы я расстроилась из-за этого или что-нибудь еще.

Он был не единственным парнем. Едва ли первым парнем, который был удостоен моего внимания, и определенно не последним.

Я не видела Каталину, а также парней. Мне не хотелось, чтобы мой рот засосали во второй раз.

Вместо этого, я познакомилась с другой группой, которая остановилась в нашем общежитии: Дженни, которая жила в моей комнате, была из Канады; ее брат Джон и их темнокожий, великолепный друг Тау из Австралии.

Я шаталась с ними по пабам тем вечером. Было очень легко вписаться в их группу и дать отдых мозгу, слушая их разговоры о летней кинопрограмме, которую они посетили в Праге. Я немного смирилась с нормальными вопросами давай-познакомимся, но к тому времени, как мы добрались до второго паба, мы так напились, что вели себя, как старые друзья, хотя даже не знали друг друга.

Должно быть, что-то во мне сломалось, потому что меня даже не заинтересовало то, что говорил Тау, а парень был красивым образцом мужчины с акцентом, за который я готова умереть. Джон был немного занудным, хотя вроде умным, но в нем тоже не было ничего определенного.

Я общалась с несколькими парнями в каждом пабе, в который мы заходили, но мои глаза были постоянно устремлены на дверь, как будто ждали, что кто-то зайдет.

Кто-то очень особенный.

Но это было глупо. Он не мог зайти просто случайным образом. Я это знала, но не могла освободить голову и сердце для этого вечера.

Между набегами на пабы, я, должно быть, видела дюжину интернет кафе, каждое шептало мне, приглашало меня затеряться в сообщениях друзьям и в комфорте дома (или так близко, как я могла добраться до него). Я сопротивлялась и выпивала шот каждый раз, когда мой разум блуждал к Ханту или к дому, которые оба были средством от беды.

Нужно сказать, что на следующий день, когда Дженни шлепнулась на мои ноги и стянула одеяло с моей головы, я была похожа на ходячего мертвеца.

Я застонала и зарылась головой в подушку.

— Черт. Слишком светло.

— Похмелье. Отстой, — закудахтала она.

Я повернула голову в сторону так, чтобы могла говорить и не задохнуться в подушку.

— Я выдую тебе мозги, если ты не будешь говорить потише.

Она улыбнулась так, как будто я не была человеком, одержимым убийством. Я поняла одну вещь прошлым вечером... Дженни и я были совершенно похожими. Жутко похожими. Это как тусоваться со своим клоном. Что ж... клон, который не завис на каком-то парне, которого она больше не встретит.

— У меня есть лекарство, — сказала она.

— Оно включает в себя ритуальное самоубийство? Я всегда думала, что будет интересно так умереть.

— Черт. Ты и на следующее утро отвратительна. Не удивительно, что у тебя никогда не было проблем с увиливанием от своих партнеров на одну ночь. Возможно, они уже где-то в канаве.

— Ха. Ха.

Голосом потише она сказала:

— Итак, я думала, что мы можем попить немного кофе, и, возможно, добавить что-то особенное в твой. Знаешь, немного волос собаки. Затем мы отправимся по магазинам, потому что на вечер у нас планы. Эпические планы.

Юху. Я воздержалась от порыва закатить глаза. Эпические планы.

— Я лучше завалюсь в эпический сон.

— Давай же!

Мне хотелось спрятать голову под подушку и забыть весь мир.

— Иди по магазинам со своими друзьями, — сказала я.

— Они парни. Они будут все время надоедливыми и нетерпеливыми. Кроме того… Тебе это понравится. Поверь мне. Закрой глаза.

С удовольствием.

— Представь себе великолепного парня. Представила?

Несмотря на все попытки сделать по-другому, я представляла себе очень особенного великолепного парня. Того парня, который застрял в моей голове два дня назад.

— Теперь представь его без рубашки, в плавках и мокрого.

Вот черт. Почему у меня такое хорошее воображение? Невозможно будет избавиться от возбуждения, если я буду продолжать в том же духе.

— Теперь умножь это на сотню, добавь немного музыки и алкоголя, и получишь то, чем мы будем заниматься сегодня вечером.

— Эээ… Дженни. Я не знаю, какую географию вам преподавали в Канаде, но Венгрия полностью окружена сушей. В ближайшее время здесь не будет пляжных вечеринок.

— А кто говорит о пляже, пьяница? Мы пойдем сюда.

Она буквально сунула мне флаер в лицо. Моя голова начала болеть, пока я попыталась сфокусироваться на написанном.

Сначала я увидела картинку. Какая-то вечеринка с массой людей в купальниках, которые выглядели так, как будто проводили лучшее время в своей жизни.

Над картинкой заголовок «Ночь купания».

Когда я присела, чтобы рассмотреть флаер, Дженни подскочила.

— Парень портье, ну ты знаешь, который в сережкой в брови? — О, ну да, я знала его. Он обеспечил мне прекрасное гостеприимство в мою первую ночь в Будапеште. — Он сказал, что это как шататься по пабам, только вместо баров ты идешь в эти термальные бассейны, которые находятся повсюду уже, я не знаю, несметное количество времени. Все в купальниках, напиваются в хлам и тусуются всю ночь.

В это момент мой желудок, казалось, не был готов к еще одной вечеринке.

— Я не знаю, Джен…

— Что значит, не знаешь? Это звучит удивительно. Плюс, это моя последняя ночь в Будапеште. Мне понадобится сваха, если я хочу зацепить Тау.

Точно. Я смутно вспомнила ее вчерашнее упоминание о том, что он ей нравится. Хорошо, что тогда я не пыталась перетянуть внимание на свою персону.

— Ну, давай же, Келси. Ты пожалеешь, если не пойдешь. Это вечеринка из разряда однажды-в-жизни.

Между огорчениями, которые у меня уже были и теми, которые я боялась получить, жизнь, казалось, взяла препятствующий курс к раскаиванию.

— Хорошо, я пойду.

Она завизжала, и я клянусь, мой мозг закричал ей в протест.

— Извини. Просто взволнована. Ты не пожалеешь об этом, Келси. Мы найдем тебе самый пикантный купальник, и это будет самым запоминающимся моментом твоего путешествия. Просто подожди, — произнесла она тише.

Она была права. Мне только нужно избавиться от головной боли, и я смогу думать яснее.

И может сегодня будет полегче. Я смогу веселиться и без алкоголя. Моей печени надо немного отдохнуть.

Я помогу ей завоевать Тау и найду парня себе. Потом вернусь на прежний путь и смогу двигаться дальше.

Дженни, Джон, Тау и я купили браслеты, которые позволяли нам попадать во все бассейны и разрешали передвижение между различными местами проведения вечеринки. Мы сбросили верхнюю одежду, проверили свои вещи и прошли туда, что, как я могла полагать, было чередующейся вселенной.

Я отвергла непрочное бикини, которое сначала попалось на мои глаза, и вместо этого купила черно-белый купальник с запАхом, который перекрещивался над грудью, оборачивал грудную клетку, а затем еще раз перекрещивался в узкой части моей талии, а затем скреплялся в нижней части бикини на каждом бедре. Я выглядела пикантно, но модно; в море узких треугольничков я бросала вызов, что привлекало ко мне внимание.

Место проведения освещалось неоновыми огнями, ударяло ремиксами техно музыки и сверкало, Господи дорогой, голой кожей. Я видела бикини и плавки и даже акробата, висящего на потолке. Дополнительный бонус? На краях открытого бассейна танцоры с огнем. Люди… как будто танцевали в пламени. Серьезное безумие.

Разместившись напротив мозаичной плитки и мраморных колонн, я как будто переместилась во времена гедонистических фестивалей, которые я изучала на истории театра, в честь греческого бога Диониса; хотя я не знала достаточно о том, была ли архитектура греческая или римская, я предположила, что это был бог Бахус⁶. Так или иначе, все выглядело так, как будто Вудсток знакомится с Sea World ⁷и цирком Дю Солей.

Другими словами - проклятые сумасшедшие трусы (прим. во время фестиваля Вудсток люди сходили с ума от алкоголя и жары. Беспорядки, сексуальные домогательства, убийства).

— Это все реально? — спросила Дженни.

— Точно? — Я стояла и восхищалась. — Кто-нибудь, ущипните меня.

Мужчина с ужасающе волосатой грудью и в плавках, таких узких, что возможно нарушали кровообращение, прошел мимо и только что ущипнул меня. Я вскрикнула и поднесла руку к попе, таращась на то, как он удалялся.

Дженни засмеялась.

— Возможно, это место волшебное и исполняет то, что мы сами говорим. Мне, пожалуйста, Райана Гослинга.

Мы ждали.

Акробат, висевший на вершине купола над бассейном, упал назад, повиснув коленями на обруче, но никто из знаменитостей не появился.

Дженни щелкнула пальцами.

— Очень плохо. Хотя все еще достаточно потрясающе.

Потрясающим это даже не назовешь. Это… невероятно.

— Спасибо, что заставила меня прийти.

Дженни улыбнулась.

— Как будто я позволила бы тебе пропустить это.

Парням все тоже нравилось, их глаза липли больше к бикини, чем к образам и пиротехнике.

Мы прошли дальше по залу, мимо бара к окруженному паром бассейну. В нем находились мужчины и женщины всех размеров. Низенький парень со светлыми волосами заорал и прыгнул в бассейн. Он приземлился недалеко от круглолицего парня с похожим на неоновый зеленый пончик кругом вокруг талии. Мои глаза выловили девушку, крутящуюся на обруче, который висел над бассейном в потолке. Это мне напомнило одну из птичьих клеток, с жердочкой посередине. Я ждала, когда она распустит крылья и взлетит.

Везде брюшные прессы… милый младенец Иисус, как будто это была фабрика с ленточным транспортером, который выдавал их, потому что они все шли и шли. Я даже не знала, где они начинались. Прям буфет… качков, еще немного и меня обвинят в обжорстве.

— Может, выпьем? — спросила Дженни.

Я потрясла головой.

— Я в порядке. Давай сначала проверим воду.

Я сделала первый шаг в бассейн и выдохнула стон, почувствовав приятное тепло. Я улыбнулась Дженни и сказала:

— Спорим, таких вещей в Канаде нет.

— Ты шутишь? Если бы это было в Канаде, я была бы еще там.

Я окунулась в бассейн по грудь и закрыла глаза от удовольствия. Вода окружила грудь, и я почувствовала, как расслабились мои мышцы.

— Могу я провести остаток своей жизни здесь? — спросила я.

— Ты тогда скукожишься, как кожа на пальцах от купания.

— Это того стоит.

Мы пробрались дальше в бассейн. Везде были тела. Люди танцевали, смеялись и брызгались. Жара, пар, музыка, огни — все это было чувственным перенапряжением.

Парни пробрались в воду за нами, и я сказала:

— Пора тебе зацепить горячего Австралийца.

Дженни улыбнулась.

— Спокойствие. Поверь мне, я очень много с ним прошаталась, чтобы понять, что ему необходим небольшой толчок. Немного ревности сделает свое дело.

Мне стало немного жаль Тау. Дженни была великолепна, вся темная против моего светлого. Темные волосы, коричневые глаза, загорелая кожа. Пока она сканировала бассейн взглядом, я знала, что у нее не будет проблем найти кого-то, чтобы заставить Тау ревновать.

— А что ты будешь цеплять сегодня? — спросила она.

— Всего лишь небольшое приключение.

Пара играющих юнцов свалились в бассейн недалеко, окатив нас обеих волной.

— Я думаю, ты уже нашла его! — закричала она, протирая глаза.

Я сделала то же самое и улыбнулась.

Я нашла его. Это было то, что я искала. Опыт, который я не могла получить в Техасе. Может, это и было очень наивно — посещать места и делать такие вещи, которые многие не сделали бы — это заставляло меня чувствовать… особенной. Это заставляло меня чувствовать успешной в некотором отношении, как не могли степень в колледже и набитый банковский счет. Даже если я никогда не сделаю ничего памятного в моей жизни, если проведу остаток жизни в нелюбимом замужестве или в фарфоровом доме, как моя мама, по крайней мере, мне будет, что вспомнить. По крайней мере, эти воспоминания оградят меня от толпы.

Мы прошли дальше в бассейн, Дженни не теряла времени даром и провела нас к двум парням. Она была замечательной свахой. Вместе мы могли захватить штурмом весь тусующийся мир.

— Я Дженни, — сказала она ближайшему парню. — Это моя подруга Келси. А ты великолепен. — Он действительно был таким. Загорелая кожа, убийственные зеленые глаза и лохматые волосы, которые завивались от пара. Она добавила запоздало. — Ой, а это Джон и Тау.

Черт, она была хороша. Ее брат и ее пылкая любовь держались подальше от нас, и я видела, как глаза Тау наблюдали за ее улыбкой и разговором с новым завоеванием.

Я не знала с кем общаться, с друзьями Дженни или симпатичным дружком парня. Друг был тоже привлекательным, высоким и тощим, с длинными светлыми волосами. Но, честно говоря, мне не хотелось общаться ни с кем. С Дженни было легко зависать, потому что она просто разговаривала и не задавала много вопросов. Она была другом для вечеринок, человеком, с которым легко сходишься, так как ваши вкусы в развлечениях одинаковы, и, фактически не прилагаешь никаких усилий. Джон и Тау не были такими. Они оба были тихими, и у меня было ощущение, что мне нужно работать, чтобы разговорить их. А милый парнишка? Ну… я не могла извиниться за то, что я не хотела с ним разговаривать. Я пыталась убедить себя включиться в разговор, в который он меня втянул.

— Келси? Тебя так зовут? — спросил он.

Я кивнула.

— А тебя?

— Лукас. — Он прекрасно говорил по-английски, с незначительным акцентом. Возможно немецким? Он спросил. — Вы две сестры?

Дженни и я переглянулись и улыбнулись. Мы не были особенно похожи. Она темная против моего светлого, но наши тела были достаточно похожими.

Я улыбнулась Лукасу и сказала:

— Да.

Он откинул волосы назад и неприятно улыбнулся мне. Бог знает, что было с этими парнями, но идея, что мы были сестрами, сводила их с ума.

— Откуда вы? — спросил парень Дженни. Его акцент был более невнятный, чем у его друга.

Дженни смахнула волосы и ответила:

— Голландия.

Я увидела, как Тау закатил свои глаза и нахмурился.

Лукас повернулся ко мне и сказал:

— Правда?

Последовала вереница звуков, которые, как я догадалась, были голландскими. Я взглянула на Дженни.

Правда? У парня был немецкий акцент, и она выбрала страну, находящуюся рядом с его? Она не могла приехать, скажем так, хотя бы из Швеции?

Я засмеялась и положила свою руку на его плечо, надеясь пофлиртовать с ним.

Если это не сработает, я всегда могу поплавать перед ним для этого. Мои глаза устремились к пространству между Лукасом и Дженни, моя спасательная дорожка, которая может мне понадобится. И вдруг, как будто вселенная специально выделила его для меня, я увидела Ханта.

Я моргнула, думая, что у меня галлюцинации из-за жары, но он был все еще тут. Его голова стала поворачиваться в мою сторону, и я запаниковала. Я схватила Лукаса за другое плечо и повернулась так, что моя спина была обращена к Ханту. Вода вокруг нас захлюпала, но вокруг нас было так много народа, что он не мог заметить. Руки Лукаса схватили меня за талию, и я позволила ему сделать это, потому что меньшее, что я хотела сейчас, это устроить зрелище.

Только после того, как я повернулась спиной, я поняла, как разрушительно великолепным выглядел Хант. Я чувствовала мышцы под его одеждой, представляя их этим утром, но когда я увидела их во вспышках света всего лишь на секунду, это вогнало меня в краску.

И в первый раз за длительное время… я занервничала.

Дженни повернулась ко мне и подняла бровь.

— Что такое, Келс? — Подтекст: Хей, сумасшедшая… у тебя проблемы?

Что было моей проблемой? Он же просто парень. Парни никогда не были проблемой для меня… ну хотя бы длительное время. Но этот парень... он вил из меня веревки, даже не стараясь. Все что я знала, так это то, что вокруг было полно девушек в бикини, и я уверена, что только я со своим рвотным дыханием пыталась поцеловать его.

Я противостояла порыву заглянуть через плечо и сказала Дженни:

— Ничего. Я в порядке. Просто кто-то, кого я не хотела бы видеть. — И умирала от невозможности увидеть одновременно. Пора прийти в себя, мозг.

Правда… я не устраивала его. А когда я подумала, что устраивала, то ошибалась. Появилось сомнение, что полный недостаток контроля сделал его самой страшной чертовой вещью, которую я когда-либо встречала. И полная противоположность того, что я говорила себе сегодня, произойдет.

— Здесь есть пять других бассейнов, правильно? — спросила я.

Мы просто можем перейти. Найти другое место для развлечения.

— Да, но… — Дженни улыбнулась парням и сказала. — Мы еще не можем уйти. — Она пододвинулась поближе к своей добыче. Я вздохнула. Я не хотела, чтобы она снова начала свою миссию ревности.

— Они могут пойти с нами.

Я подняла подбородок, чтобы посмотреть на Лукаса и он прижал руки к моей талии. Дженни повернулась и выглянула через мое плечо.

— От кого ты там бежишь… О!

— О? О! что твое «О» означает?

Улыбка проскочила по ее лицу, это заставило мой желудок подпрыгнуть в ожидании.

Она повернулась к двум парням и сказала.

— Можете дать нам секундочку? — Она схватила меня за плечи и ногти Лукаса поцарапали меня слегка, пока она вытягивала меня из его схватки. Проведя нас на несколько шагов подальше, она тихо спросила. — Может ли великолепный мужчина-конфетка с короткой стрижкой и бицепсом, которому поклонялись бы древние цивилизации, быть тем, кого ты не хочешь видеть?

Я сглотнула.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты это знаешь, потому что обладаешь даром телепатии.

— Нет, дорогая. Просто у меня есть глаза.

Упоминание о глазах заставило меня почувствовать его взгляд на моей спине, и я подумала, что мой позвоночник может скрутиться от того, как его пощипывало.

— Он смотрит на меня?

— Как будто ты последний лакомый кусочек торта.

Казалось, будто вода в бассейне нагрелась, и было уже очень жарко.

— Просто ищешь немного приключений, моя задница? У тебя уже есть приключения. Кто он? — сказала Дженни.

Человек-загадка.

— Просто парень, которого я встретила прошлой ночью, — ответила я.

— И почему, черт побери, ты не хочешь его видеть? У него герпес или что-то в этом роде? Потому что это чертова досада. Он как картина Ван Гога. Или как голый Райан Гослинг.

— Это было не свидание.

Она прикусила язык.

— Тем более досада. Так почему ты его избегаешь?

— Неважно.

Он был интригующим, мне не нравилось то, как он заставлял меня чувствовать себя. В беспорядке и неуверенной и голой, не в состоянии что-либо сделать из-за нынешнего отсутствия какой-либо одежды. Лукас был вариантом получше. Легче руководить и контролировать.

— Ну что… ты права насчет этого. Потому что он не заинтересован избегать тебя.

Это было единственное предупреждение, которое я получила, пока горячее дыхание не коснулось моего уха, и глубокий голос промолвил:

— Приятно снова тебя увидеть, Келси.

Мое сердце на паузе, я поворачиваюсь, и мой рот наполняется влагой. Сквозь пар я встречаю его глаза, и мое остановившееся сердце начинает скакать.

Глава 6

Стоя лицом к груди с восхитительным набором грудных мышц, я не могла выдавить изо рта подходящее приветствие. Спасибо, Господи, Bowlex ⁸и штангам и гантелям и еще всему, что дало ему это тело. Джен была права… это произведение искусства.

— Как сегодня твои щеки? — спросил он.

О, ты знаешь, они горят.

— Э… хорошо.

Хорошо. Моим щекам хорошо.

Вот он стоит, высокий и тихий и кивающий, с постоянно сжатой челюстью. Напряжение между нами становилось гуще, чем пар, и я никак не могла понять, почему это парень стоит напротив меня.

Он видел меня и в худшем состоянии, а затем он отказал мне. Зачем начинать раунд два?

Он придвинулся ко мне ближе, и я почувствовала, как течение воды вокруг меня изменилось. Мое тело отвечало на его близость, а его дерзкая улыбка говорила мне, что он хотел сказать. Его руки слегка коснулись моей груди и мои соски затвердели. Я издала сдавленный звук, что-то между одышкой толстого астматика и писком собачьей игрушки. Другими словами, звук, выходящий из моего рта, был далеко не похож на сексуальный. Он ухмыльнулся и прошел мимо меня, протянув руку Дженни. Он сфокусировался на ней, его тело вторглось в мое пространство, а мое лицо было так близко к его лицу, что я могла видеть щетину на его челюсти.

— Привет. Я Хант. Приятно с тобой познакомиться.

— Я Дженни. Тоже очень приятно.

Даже его имя вызывало покалывание в позвоночнике.

— Это краткое от Хантер? — спросила я.

Он отступил от Джен, но все еще оставался внутри моего личного пузыря. Его лицо наклонилось к моему, и он пробормотал:

— Нет.

— Твои родители просто назвали тебя Хант?

— Не так.

— Господи, слишком смутно.

Он улыбнулся, его улыбка достигла моей груди и перестроила все во мне.

— Ты опять называешь меня Господи.

Где стол, на который я могу хлопнуться головой?

Лукас выбрал момент и появился рядом со мной, одного стола будет недостаточно. Мне понадобится целая чертова классная комната.

Хант бросил взгляд в его сторону, затем на Тау и Джона, стоявших рядом, затем сфокусировался на мне.

— Я не представлял себе, что ты здесь с другими, — сказал он.

Я ухмыльнулась.

— Боишься небольшого соревнования?

Он засмеялся, звук его смеха заставил мой позвоночник дрожать. Он посмотрел на меня так, как будто считал идею с соревнованием полным абсурдом. И, черт побери, если он был не прав.

— А что с твоими другими друзьями? С теми с прошлой ночи? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Да мы и не были друзьями. А это Дженни.

Я вцепилась в нее так, как будто она была моей спасательной шлюпкой.

Он улыбнулся.

— Да. Мы встречались. Пару секунд назад.

Я поприветствую Армагеддон, если он закроет мой глупый рот.

— Точно. Мы живем в одном общежитии. — Большая мужская рука проскользнула по моей спине, и она не принадлежала Ханту. Лукас. Вот черт.

— Потому что мы сестры. А сестры должны жить в одном месте.

Ноги… встречайте рот.

Дженни стояла рядом со мной, с необычным выражением на лице. Я могу представить, как это выглядело глупо… Смотреть на мое саморазрушение. Не надо посещать вулкан Везувий, я и так свое собственное природное бедствие.

Дженни сложила руки.

— Окей, я верю, что пора выпить. Я знаю, мне нужно немного… Келси?

Господи, да. Сейчас мне нужно прокапать водку внутривенно.

Но когда я посмотрела на Ханта, я вспомнила, до чего меня довел алкоголь в вечер, когда мы познакомились. Если бы я не была так пьяна, все было бы по-другому. Он бы не отказал мне, мой мозг не стал бы зоной бедствия, и я бы вытеснила его из своего организма в ту первую ночь.

Но мне так же нужно расслабиться. Он так крепко меня опутал, что мое нормальное холодное сексуальное поведение перестало существовать

Я медленно вздохнула.

— Один напиток, — сказала я Дженни.

Затем я опять все верну под свой контроль. Жизнь посылала мне мясную похлебку, и я собиралась получить из этого выгоду быстрее квотербэка на выпускном вечере. Да я воспользуюсь преимуществом квотербэка, и ничем другим.

Плавно передвинулась в сторону, пока рука Лукаса не исчезла с моей спины, и встала так близко к Ханту, что могла чувствовать его тепло даже в жаре от воды.

— Пойдем со мной? — спросила я.

— Я думал, ты достаточно выпила той ночью.

Я нахмурилась.

— Это просто один напиток. Первый за ночь. Пойдем, немного повеселимся.

Он замешкался.

— Или я могу присоединиться к тебе попозже. — Я двинулась к Лукасу, чья рука уже тянулась ко мне.

Я даже не успела пройти двух дюймов, когда рука Ханта обхватила мою талию и потянула к себе.

— Хорошо, пойдем.

Лукас нахмурился, а я даже не почувствовала себя плохо. Теперь я получала то, чего хотела. Простое касание пальцев Ханта к талии заставляло мое сердце пробежать короткую дистанцию, теперь я могла представить, что будет от более близкого контакта. Лукас присоединился к Дженни.

Она улыбнулась.

— Ну что, к бару.

Я почти засмеялась. Джон шел впереди, пытаясь игнорировать тот факт, что его сестра теперь жонглировала интересами трех мужчин, Тау в том числе.

Мы шли сзади, я спокойно вздохнула. Я не знала, что Ханту нужно было от меня, но я знала, чего хотела я.

Одну ночь. Достаточно, чтобы стереть безумство в моем мозгу и снова оказаться у дел.

— Твой новый дружок с неохотой покинул тебя.

Мои брови нахмурились, и я проследила за его взглядом не на Дженни, а на Лукаса, который продолжал смотреть назад между Дженни и мной.

— Он переживет. Мы познакомились буквально две минуты назад.

— Я знаю. Я видел, когда ты вошла.

Моя голова дернулась к нему так быстро, что я оказалась в опасности от столкновения с мускулами.

Он что?

— Мне понравилось, как ты крутилась, когда пыталась от меня спрятаться.

Черт побери, я даже не могу вздохнуть.

— Я не пряталась. Я просто…

Слова испарились с моего языка. Господи, эта сексуальная самодовольная улыбка приведет меня к смерти.

— Хорошо, — закатила я глаза. — Да, я пряталась. Не каждый день выставляю себя дурочкой. Мне вовсе не нравится обсуждать это снова.

— Это было не так уж и плохо.

Вот эти слова всегда хочешь услышать от парня, с которым пытаешься переспать… не так уж и плохо.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

Его брови приподнялись, его глаза, цвета грозы, привлекли мое внимание.

— Эта комната полна женщинами в бикини. Как ты думаешь, что я здесь делаю?

Я попыталась не показать, как выражение моего лица превратилось в кислое от этих слов.

— Я имела в виду, что ты делаешь здесь? Со мной.

Мы преодолели несколько ступенек, которые вели из бассейна, и, так как сработал закон о земном притяжении, мой купальный костюм крепко прилип к коже. Я повернулась, чтобы посмотреть на Ханта, который все еще стоял на верхней ступеньке, сканируя мое тело, покрытое водой. Он встряхнул головой и в этот раз не отвел взгляда от моего тела, как сделал это той ночью, когда мы встретились в первый раз. Его взгляд путешествовал вниз по моему телу, затем снова вверх. Мои соски заострились, либо от холодного воздуха, либо от его взгляда, но его глаза застряли на них на мгновение, пока не перескочили на мое лицо. Он ответил сурово и грубо:

— Так какой вопрос?

Мне захотелось улыбнуться, но я так завелась просто от того, как он на меня смотрел, что не смогла вспомнить, какую команду надо дать моим мышцам, чтобы они работали.

— Я спросила, что ты делаешь здесь со мной.

Он поднялся из бассейна, чтобы возвыситься надо мной, и даже не пытался контролировать свои лицевые мышцы, потому что его сексуальная самодовольная улыбка вернулась.

— О, ты думаешь, ты задала глупый вопрос?

Господи, он думал, что он такой восхитительный.

И он был таким. Ух.

— Ты все еще не ответил.

— Ну, хорошо. — Он потянулся пальцем и убрал капельку воды с моей ключицы. — С тобой сложно думать правильно.

И этот ответ я приняла бы в любой день.

Чувствуя себя немного под контролем, я последовала за Дженни, поглядывая на него через плечо, в то время как его глаза вновь заскользили по моему телу. Я сдержала улыбку и сказала:

— Пойдем, солдат. Ты сможешь закончить осмотр моего тела у бара. Обещаю, что никуда не исчезну.

Его глаза взметнулись к потолку, и он пробормотал что-то, что я не смогла услышать. Что бы это ни было, он у меня в кулаке. Очко в пользу Келси.

Вокруг бассейна расположились три бара, что было очень удобно, учитывая, сколько народу там было. Наша группа уже ухитрилась выцепить немного стульев у ближайшего бара, когда мы с Хантом подошли. Я наклонилась над столешницей, позволяя, одновременно, бармену попялиться на мой вырез, а Ханту на мою попу, которую я пообещала ему, когда он сел на стул.

— Джин с лимоном, — заказала я себе, затем взглянула на Ханта. — Что ты хочешь?

— Ничего. Мне и так хорошо.

Я закатила глаза и сказала.

— Сделайте два джина с лимоном.

По сравнению с прошлой ночью, я была полностью под контролем. Или была, пока не почувствовала два пальца под одной из полосок моего купальника, которая оборачивала мою талию. Затем меня отдернуло от бара и я оказалось между коленей Ханта. Его руки оставались на моих бедрах, и мои глаза закрылись от волнения.

Это лишило доброго расположения к любой другой ночи моих, до сих пор великолепных, каникул.

Щетина на его подбородке коснулась моего плеча и он сказал:

— Что бы ни произошло сегодня…

Что бы. Что бы? Пожалуйста, пусть он думает о том же, о чем и я.

— Да, — вздохнула я.

— Не блюй в бассейне.

Черт побери.

Очко Ханту.

Глава 7

Смех загрохотал глубоко в груди Ханта, когда я вырвалась из его хватки.

— Только за это, весельчак… ты платишь.

Наши напитки прибыли и я приподняла бровь, бросая ему вызов. Пока он стоял и платил, я украла у него стул. Было так странно находиться в полностью нормальной обстановке бара, но в необычной одежде, которую и одеждой не назовешь. Но я не жаловалась. У меня был шанс хорошенько рассмотреть Ханта и его красивую спину – вылепленную мышцами и покрытую загорелой кожей. Мое военное подозрение подтвердилось татуировкой морской пехоты США над его правой лопаткой. Рассматривать буквы глазами, а не руками было уроком самоконтроля.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, держа напитки в руке, и я даже не притворилась, что не подглядывала за ним.

За ним хотелось подглядывать. И он знал об этом.

Джен, посмеиваясь, наклонилась и чокнулась со мной стаканом, но я не могла отвести взгляд от Ханта.

— Чтобы ты знала, Мисс Рассеянная, Операция Тау проходит хорошо, — прошептала мне на ухо Джен.

— Звучит неплохо.

— И я догадываюсь, что ты сегодня не пойдешь с нами домой?

— Звучит отлично.

Я закусываю губу, чтобы не улыбнуться, а глаза Ханта пожирают меня, даже когда я потягиваю сладкий напиток, наслаждаясь приятным вкусом. Его взгляд устремляется к стакану на секунду, затем снова на меня.

— Итак, Хант, — спросила я. — Откуда ты приехал?

— Вопросом полегче будет - откуда я не приехал.

— Военный ребенок?

Он улыбнулся, это перенесло меня к тому первому наблюдению. Было даже противно от того, каким великолепным он был. Он был как тот умный ребенок в классе, который испортил всем статистику. Вместо того, чтобы быть хорошим в уравнениях, он просто был хорош в существовании. Я скрестила ноги, его глаза проследили за движением.

— Ты называешь меня ребенком? — спросил он.

— Если бы я собиралась дать тебе прозвище, ребенок не был бы моим первым выбором.

Его пальцы коснулись моей лодыжки, это просто прикосновение заставило мою кожу полыхать.

— Как бы ты меня назвала тогда?

— Я уже назвала тебя мягким. — Его очаровательные глаза сузились. — Но я не против допустить, что я не права.

Его пальцы путешествовали от моей лодыжки вверх к задней части икры. Мои мышцы инстинктивно сжались, и я действительно, действительно хотела только пропустить остроумное подшучивание и перейти к части, когда его рот окажется на моем. Или на любой другой части меня, по правде говоря.

— Что привело тебя в Будапешт? — спросил он.

Я пожала плечами и зацепилась ногой за заднюю часть его колена.

— В частности ничего. Просто показалось, что это интересное место. — Я легонько подтолкнула и он отошел от бара поближе ко мне. — А тебя что?

Его пальцы были близко к чувствительной коже задней стороны колена, и он стоял настолько близко, что если бы я захотела охватить его ногами, чтобы пододвинуть вперед, я бы смогла.

— Следую прихоти, — ответил он.

Я облизала губы, его взгляд задержался на моем рте. Я была так близка к тому, чтобы довести его до следующей прихоти.

— Ты когда-нибудь становишься менее загадочным? — спросила я.

— Я думал, женщины любят таинственность.

Его голос стал низким и, должно быть, достиг какой-то специальной частоты, потому что он посылал через меня вибрации. Желтые и зеленые неоновые огни мелькали, бросая свет на его лицо.

— Женщины любят таинственность. Но только если мы думаем, что можем постичь ее. — Его взгляд, опьяняющий и с ослабленной напряженностью, встретился с моим. — Ты позволишь мне постичь тебя, Хант?

Он схватился рукой за край стула, его голова наклонилась к моему уху. Жар его дыхания, как молния, пустил дрожь по моей коже.

— Это дорога с двусторонним движением, принцесса.

Я уже хотела сказать ему, что он уклоняется от ответа, когда Дженни высунулась из-за его плеча, Тау был с ней рядом.

— Мы собираемся обратно в бассейн, вы двое идете?

Хант отодвинулся, а я поборола порыв обхватить его конечностями, чтобы он не ушел далеко.

Я подняла стакан, который был все еще полон, и сказала:

— Мы еще работаем над этим. Вы, ребята, идите. Развлекайтесь.

Дженни отсалютовала мне, вместо прощания, и у меня появилось ощущение, что мы сегодня больше не увидимся.

Когда она ушла, я сделала еще глоток и встретила взгляд Ханта. Он был без стакана, и когда я посмотрела за него, увидела его стакан, абсолютно полный.

— Ты даже не притронулся к напитку. Я знаю, что он выглядит немного по-девчачьи, но клянусь, он тебе понравится.

Он улыбнулся и присел на один из стульев, который кто-то освободил.

— Я в порядке. Действительно.

— О, ну давай же. — Я соскользнула со стула, чтобы встать перед ним. Наклоняясь через его колени, я сказала, — Попробуй мой.

— Я в порядке.

— Ты такой серьезный. Расслабься немного. Повеселись. — Я сделала еще глоток, пробежалась языком по верхней губе, чтобы поймать заблудившуюся каплю. — Просто попробуй. Ради меня?

Я встала между его коленями, его руки поднялись к моей талии.

Я представила себе, какой вкус у его рта, как будут гореть наши тела, прижатые друг к другу. Его губы были такими же мягкими, как и выглядели? Я почти чувствовала их, гладкие и надежные, не соответствующие щетине на его лице. Я неравномерно выдохнула и он сказал:

— Если ты ответишь на мой вопрос.

Я повернула голову на дюйм и его рука охватила изгиб моей шеи.

— Согласна.

Я сделала еще глоток и передала напиток ему. Вода стекала по внешней стороне стакана, а он смотрел на меня несколько секунд. Я не понимала его нежелание, мне было интересно, относилось ли оно к рыцарству, к которому, как он утверждал, не имел отношения. Казалось, что он не доверяет себе во всем, что касается алкоголя. А что касается меня, я была на сто процентов за то, чтобы он немного дурачился. Конкретно со мной.

Он вздохнул и заглянул в полупустой стакан. Он поднес его к губам и сделал большой глоток. Я посмотрела на него и он допил его до конца.

Я победно улыбнулась и почувствовала непреодолимое желание попробовать то, что осталось на его губах. Я уже наклонилась к нему, чтобы сделать это, когда он сказал:

— Моя очередь.

Я нахмурилась, но сделка есть сделка.

Он замолчал, сверля меня глазами, и провел большим пальцем по моей щеке. Я почувствовала нарастание напряжения на моих веках и попыталась сохранить зрительный контакт.

— Той ночью…. что ты имела в виду, когда сказала, что устала?

Его слова обрушились на меня, и я вздрогнула, как будто налетела на стену из воды, вместо его любопытных глаз.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Я отвернулась, но он слегка подтолкнул мою щеку, чтобы я смогла смотреть на него.

— Просто…я смотрю на тебя и вижу красивую женщину в расцвете жизни, которая путешествует по экзотическим местам, весь мир у кончиков ее пальцев. Но я думаю, что ты просто хочешь, чтобы люди это видели. — Паникуя и чувствуя себя некомфортно, я оглянулась вокруг себя, а он продолжил. — Может быть, я тоже люблю загадки, потому что не могу перестать думать о том, что скрывается за тем, что ты не позволяешь людям увидеть.

Он поднес вторую руку, касаясь пальцем моего виска, как будто мог открыть там секретные ворота. Я отдернула его руку и вырвалась из его хватки.

— Я же сказала тебе...я не знаю, о чем ты говоришь. Я была пьяная. Не надо принимать бред пьяного человека за правду.

Повернувшись спиной, я наклонилась к бару, схватила его забытый напиток и сделала большой глоток.

— Я тебе не верю. Я думаю, что это была самая честная вещь, которую ты мне сказала. Может, и себе, тоже, — сказал он.

Господи Иисусе. Как будто я просила его быть моим терапевтом.

— Снова чушь собачья от рыцаря-в-сияющих-доспехах. Мне не нужно, чтобы ты обо мне заботился. — Мне не требовалось это уже очень давно. — Ты ничего обо мне не знаешь. Поэтому, что бы ты ни думал делать, как бы ни пытался меня исправить, можешь отвалить.

Я еще раз сделала большой глоток, но не почувствовала никакой сладости.

—Эй, прости меня. Не расстраивайся.

Я почувствовала его за моей спиной, мое сердце начало биться в горле. Как все это сорвалось так быстро? Я думала, что мы движемся в правильном направлении.

— Я не расстроена. — Я выпила его напиток еще одним глотком и попыталась позвать бармена. До того, как он меня увидел, Хант взял мою руку и прижал к барной стойке. Он стоял близко сзади меня и, когда он вздохнул, его голая грудь дотронулась до моей спины.

— Келси, извини меня. Мне не надо было давить на тебя. Но не пей только потому, что ты зла на меня, — сказал он.

Я наклонила к нему голову, не поворачиваясь.

— Извинения приняты. И я пью, потому что хочу.

— Просто поговори со мной секунду.

Я уже достаточно наговорилась за сегодняшний вечер.

Я подняла другую руку, чтобы привлечь внимание бармена, а Хант развернул меня, прижав спиной к бару.

— В чем, черт побери, твоя проблема?

— Мне просто нужно, чтобы ты со мной поговорила.

— Поэтому ты обращаешься со мной, как пещерный человек? О, Господи!

Его губы изогнулись в разрушительной улыбке, и я клянусь, что если он опять сострит насчет того, что я его называю Господи, я сотру эту улыбку с его лица.

— Я просто хотел извиниться.

— Ты уже это сделал.

— Я знаю. Но мне действительно жаль.

— Я так не думаю. Вот пример, который возникает, где ты осуждаешь меня, когда у тебя нет права так делать. А когда ты меня не осуждаешь, ты суешь нос в мою жизнь.

— Я не осуждаю тебя. Я обещаю. А все остальное? Это просто солдат во мне… Я слишком честный. Если я хочу что-то узнать, я просто спрашиваю. Если я хочу что-то сделать, я делаю это.

Я закатила глаза. Большинство из этого было с избытком понятно.

— Да, утонченность точно не твоя сильная сторона.

Его улыбка расширилась.

— Нет. Определенно нет.