Потому что это имело значение.
Кто касается тебя, твоя ли это кожа или душа — все это имеет значение.
Я села, съеживаясь одна в этой итальянской квартирке, дрожа ото сна, который, как я знала, был просто синапсом, воспламеняющимся в моей голове, собирающим последние мысли и складывающим их вместе независимо от смысла или порядка. Я знала, что это было именно этим, но не всегда все уместно, чтобы быть правдой.
И я могла чувствовать каждую руку, которая когда-либо прикасалась ко мне, руки, которые я приветствовала наряду с теми, которые не приветствовала. Они будто подступали ко мне, толкали меня под поток, пока у меня не оставалось выбора, кроме как дышать в этом разбитом стекле правды.
Все имело значение.
Хант зашел в дверь нашего испорченного прибежища, приподнял пакет и сказал:
— Я взял завтрак.
У меня ушли все силы, чтобы не заплакать. Потому что он был замечательным. Таким чертовски замечательным. А я была такой развалиной.
— Спасибо, — пожала я плечами, уголки моего рта слегка подпрыгнули в похожем движении. — Хотя я не голодна.
Он положил пакет, в котором, возможно, лежали какие — то кондитерские изделия, на прикроватный столик и снял обувь.
Опустившись одним коленом на кровать, он ухмыльнулся и подполз ко мне.
— Могу придумать несколько способов, как возбудить твой аппетит.
Он откинул мои спутавшиеся волосы на другую сторону шеи и прижался губами к моему плечу. Я закрыла глаза, думая, что он мог бы быть тем, кто уберет весь беспорядок, который скрывался за всеми недавно открытыми дверьми.
Вместо этого, его поцелуй был похож на покалывающую рану, и я не могла решить, какая часть болит больше всего — начало или конец, то место, где входит нож или выходит. Его сладкий поцелуй только заставил меня думать обо всех других поцелуях, которые я, не раздумывая, раздавала направо и налево. Он только заставил меня думать о том, как сильно я его не заслуживала. Или, скорее... он не заслуживал застрять с кем — то вроде меня.
Я отодвинулась от него под видом того, что хотела посмотреть в лицо.
— Сколько ты уже на ногах?
Он прислонился к спинке кровати.
— Достаточно долгое время.
— Не мог заснуть?
Как бы мне хотелось никогда не спать.
— Что-то вроде этого.