Назад в СССР: Классный руководитель

Глава 14

Расставание

— Олег, я боюсь!

— Ну что ты, Мариночка, это же весело! — я обнял её за плечи, прижал к себе.

Хотя на самом деле, я представить не мог, насколько этот полёт окажется испытанием. Карусель раскручивалась с огромной скоростью, то опускалась, то поднималась до самого верха, под стеклянный купол, откуда я видел все аттракционы парка развлечений, ярко расцвеченные разноцветными огнями. Центробежная сила раскидала бы нас, как котят, если бы нас не пристегнули ремнями к хлипким металлическим сидениям, а те крепились к толстым цепям. Кровь то приливала к голове, то я попадал в состояние невесомости, и содержимое желудка просилось обратно.

Когда все закончилось, и мы наконец спустились вниз, меня даже покачивало. А Марина выглядела совсем неважно, лицо бледно-зелёного цвета.

— Устала? — я прижал девушку к себе.

— Немного.

— А теперь нас ждёт главный сюрприз.

— Господи, что ты ещё придумал?

Мы вышли из парка через главный вход, похожий на уменьшенный в размерах раскрашенный средневековый замок, и направились к парковке. Я быстро нашёл свою машину, открыл дверь, чтобы помочь сесть Марине на переднее сидение.

— Олег, это твоя машина? — глаза девушки широко раскрылись.

— Конечно, моя, — я гордо улыбнулся. — А чья же ещё? Я сюда на ней приехал. Красивая, правда?

Даже в современном дизайне угадывались стремительные линии спорткара, созданного шестьдесят лет назад на заводе Генри Форда. Хотя от той модели остались лишь задние фары в виде трех оранжевых вертикальных полосок, да силуэт вставшего на дыбы жеребца на передней решётке.

Марина осторожно присела на переднее сидение, перенесла стройные ножки в изящных красных туфельках. А я с удовольствием запрыгнул за руль, удобно устроился на сидении, обтянутом настоящей темно-синей кожей, простроченной фиолетовыми стежками.

— Как странно, — тихо обронила Марина. — Никаких приборов управления нет.

— Как это нет? — улыбнулся я.

Все ЖК панели вспыхнули разноцветными огнями, мигнув, создали имитацию приборов самого первого «Мустанга». Это всегда грело мне душу.

— Пассажирам следует пристегнуть ремни. Мы взлетаем!

Марина перевела на меня растерянный взгляд, а я даже обрадовался, что могу сам закрепить ремень на теле девушки, прижаться к ней, ощутить аромат её духов, её тела.

Мотор заурчал, как довольный тигр. Положив руку на спинку, я обернулся, проверив, не мешает ли мне кто, и выехал с парковки.

Я выбрал построенный навигатором маршрут — как всегда в Москве чудовищные пробки. И лучший путь оказался через Лужнецкую эстакаду, Бережковский мост. Пересечь мосты, перекинутые через Москва-реку, придётся дважды.

Когда мы с ветерком мчались по эстакаде, Марина робко спросила:

— Олег, а сколько стоит такая машина?

— А что? Считаешь, что я не могу себе это позволить?

— Ты же раньше ездил на мотоцикле.

— Я и сейчас езжу. Хотя кто-то может решить, что директору лучшей школы Москвы неприлично кататься на двухколёсном чуде. А? — я подмигнул ей.

— Но она очень дорогая, наверно, — возразила она. — Где ты взял столько денег?

— Нафарцевал! — я рассмеялся, потом уже серьёзно объяснил: — Марина, мою книгу издали в нескольких странах — в Европе, Штатах, даже в Австралии. Это монография моей докторской «Квазары — дирижёры Вселенными», описал там свою основную идею, что квазары обмениваются веществом, как сообщающиеся сосуды, не только в нашей Вселенной, но и в параллельных. Квазары, как динамо-машины, в своих недрах вырабатывают энергию, которая собирает звёзды в единое целое. Это как те цепи, прикреплённые к сидениям, на которых мы крутились на карусели. Эта энергия держит звезды вокруг квазара, который находится в центре каждой галактики. Получилась стройная теория, которая объясняет, как работает Вселенная. Мою книжку перевели на десятки языков. Выплатили гонорар, я купил машину.

— Тебе её перегнали из-за границы?

— Да нет же! Зачем⁈ Я просто пошёл в автосалон и купил, — я с трудом сдерживал раздражение. — Менеджер по продажам оказался моим поклонником, притащил несколько моих книг, попросил подписать. Сделал скидку.

— Скидка? Что такое скидка? — лицо девушки выражало удивление и растерянность, будто она силилась понять меня, но не могла.

— Скидка? Мне продали машину на десять процентов ниже их цены. Вместо трех — всего две семьсот.

— Три тысячи?

— Нет, три миллиона.

— Но это же баснословная сумма, Олег! Ты мог купить, я не знаю, четыреста жигулей!

— Не мог. «Лада» стоит полтора лимона. И движок у неё полтора литра с хвостиком, а у моего мустанга все пять! И ты посмотри, какой красавец, какой агрессивный дизайн. Сразу видно спорткар. А какие кресла, кожа, — я ласково провёл рукой по изгибами роскошной отделки. — Купил с механической коробкой передач, люблю сам управлять.

— Если машина такая хорошая, почему они продали ниже госцены?

— Ради рекламы. Чтобы люди в их салоне покупали, а не в других. Конкуренция. Салонов много. А надо, чтобы покупали у них.

— А магазинов так много?

— Конечно, Марина! — показалось, что моя спутница разыгрывает меня, но выглядела она совершенно серьёзной. — В салонах торгуют разными марками, новыми, старыми машинами, ну то есть, с пробегом. Сейчас много кто может купить машину, посмотри, какие пробки в Москве. Ужас.

— Извини, пожалуйста, Олег, — она вытащила из розовой плоской сумочки платочек, приложила к глазам, будто пыталась скрыть слезы. — Я так далека от всего этого, выгляжу полной дурой, — голос у неё сорвался, и вся она сжалась в комок, будто я ударил её.

Она выглядела такой расстроенной, что я решил подбодрить её, приобнял, поцеловал в висок, где вился локон. Залила душу тёплая волна нежности.

— Мариночка, ну что ты, милая. Не обязательно тебе знать все эти вещи. Главное, что я купил на честно заработанные своими мозгами деньги.

Завибрировав мобильник, я схватил его, услышав вежливый голос менеджера.

— Да, подтверждаю! — бросил я. — Всё будет, как я заказал? Отлично!

Когда положил обратно телефон на панель, Марина тихо спросила:

— Олег, а что это за коробочка, в которую ты говорил? Это рация?

Я бросил на Марину взгляд, пытаясь понять, почему она так странно шутит, но лицо девушки выражало лишь растерянность и удивление.

— Марина, это смартфон у меня такой. Вот, самый обычный. Ничего особенного.

Я продемонстрировал ей свой телефон. Положил обратно на панель. Она смущённо отвела глаза, переспрашивать на стала.

Мы уже выехали на Третье транспортное кольцо, справа на фоне чернеющего неба показались подсвеченные неоновыми огнями футуристические силуэты башен Москва-сити. И Марина, озираясь по сторонам, растерянно спросила:

— А куда мы едем, Олег? Я не узнаю этот район Москвы. Что это за странные здания? Я такое никогда не видела.

Вопросы Марины вызывали у меня все больше и больше неловкость.

— Мы едем в ресторан «Яръ». Я там столик заказал.

— «Яр»? А где он находится?

Марина уже начала выглядеть, как дикарка, которую я подобрал на затерянном в океане острове.

— В гостинице «Советская» он находится, как обычно. На Ленинградском проспекте, — я уже начинал злиться.

— «Советская»? Подожди, Олег, но она же только для иностранцев, за валюту!

Я едва не выпустил руль из рук, хорошо, что мы встали на светофоре.

— Марина, за какую валюту? Сейчас нет никаких ресторанов за валюту. И магазинов за валюту нет. Это давным-давно уже отменили. Лет тридцать, наверно. Я через интернет столик заказал, зашёл на сайт ресторана, оплатил. Менеджер мне сейчас позвонил, и я подтвердил заказ.

— Интернет, сайт, это для иностранцев новая услуга? — она явно не поняла моих слов. — У тебя есть валюта?

— Марина, у меня есть валюта, но я заказывал за обычные российские рубли.

Состояние девушки растревожило меня, даже напугало, она выглядела бледной, растерянной, задавала странные вопросы. Может быть, это следствие нашего полёта на карусели в парке «Острова мечты»? Я ругал себя последними словами, что подверг любимую девушку такой опасности.

— Олег, валюту надо сдать добровольно. Иначе… Ты понимаешь, как это опасно? Это же… — она запнулась. — За это могут арестовать.

Я глубоко вдохнул, досчитал до десяти, выдохнул. И задумался над тем, что возможно, мою спутницу стоит отвезти в больницу, а не в ресторан. Вела она себя не адекватно. Чтобы разрядить обстановку, решил включить музыку. Зажегся экран. И я услышал изумлённый возглас Марины:

— У тебя есть телевизор в машине? Цветной?

— Ну, да, есть.

Я всё надеялся, что Марина вдруг рассмеётся серебристым, звонким смехом, который я так любил, скажет: «Как я тебя разыграла! А ты поверил, дурачок, что я не знаю, что такое мобильник, интернет, Москва-сити?»

Я вставил флэшку, включил первый клип. На экране появилась темноволосая девушка с милым, немного угловатым лицом и огромными печальными глазами, она сама напоминала Марину.

— Это же… Это же та самая мелодия, которая звучит во время прогноза погоды! — радостно воскликнула Марина.

Я бросил такой взгляд, чем, видно, напугал Марину, она отвернулась, нахмурилась.

— Это песня «Манчестер-Ливерпуль», поёт Мари Лафоре, — я постарался, чтобы мой голос не звучал грубо.

— Да, я понимаю, что песня, — как-то слишком низко и печально ответила она. — Грустная, о потерянной любви, о расставании. Зачем ты её включил? — голос у Марины сорвался, казалось, она сейчас заплачет.

Вновь отругал себя за глупость, совершенно забыл, что Марина — учительница французского и сможет разобрать слова. Я французского не знал и просто наслаждался мелодией и голосом певицы. Резко вырубил звук. Остановил машину, кусая губы. Не зная, что теперь делать.

И тут заметил, как Марина изумлённо смотрит на меня. Глаза расширились, приоткрылся рот.

— Олег, что с тобой? — срывающимся голосом спросила она.

— А что со мной?

Я невольно бросил взгляд на свои руки, они словно ссохлись, скукожились, выступили синие прожилки, искривились суставы. Из зеркала заднего вида на меня взглянул старик: кожа на лице сморщилась, обвисла, волосы побелели и поредели, сквозь них просвечивалась розовая кожа с пигментными пятнами. И всё вокруг начало темнеть, как в театре перед спектаклем.

Я вздрогнул, закрыл лицо руками.

И проснулся. Увидел над собой белый потолок, повернув голову, заметил тикающий будильник. Десятый час.

Я присел на диване, потёр лицо руками с силой. Отнял руки и вид их меня успокоил. Молодые, с ровной кожей.

Значит, всё это мне привиделось. Будто бы я вернулся в своё время, но почему со мной так оказалась Марина? Шикарная машина, да ещё я вообразил себя директором школы. Что за чертовщина?

Я вскочил с дивана, вышел в прихожую, вновь взглянул в зеркало. Отражение обрадовало меня — по-прежнему молод, густая шапка волос, свежая кожа, только синяк расплылся ещё сильнее. С таким фингалом идти в школу будет неприлично.

Я осторожно приоткрыл дверь в большую комнату — пусто. Постельное белье убрано в тумбочку, Людка куда-то намылились, что выглядело странно. Сегодня воскресенье, её магазин не работает. Но это обстоятельство даже обрадовало. Не будет издевательств, оскорблений. Мы стали жить, как соседи в коммуналке, которые ненавидят друг друга, но терпят, потому что не могут разъехаться. Жене досталась большая комната, мне — маленькая. И только кухня и ванная — общие.

Но сейчас я был предоставлен сам себе и мог делать всё, что мне заблагорассудится. Решил набрать ванну, расслабиться. Лежал там, смотрел в потолок, вспоминая сон. Он закончился слишком рано. После ресторана мы бы удалились в один из номеров «Советской», занялись бы там любовью. Марина, наверно, удивилась, что нас пустили в гостиницу, дали номер, хотя мы не женаты. То, что в современном мире абсолютно обыденное дело, в советское было совершенно невозможно. Куда я мог привести девушку? Домой⁈

Но, что я смог вынести из этого сна? Интересную идею для статьи о квазарах. Второе, тот факт, что я влюблён в Марину и хочу её. Но как мне её добиться? Я женат, она — замужем. Давать повод завучихе Ратмире Витольдовне (дал же бог такое имя!) пропесочить меня на педсовете за аморалку? Подставить девушку, в которую влюблён.

Я вылез из ванны и решил позавтракать. За окном увидел утопающие в снегу гаражи, дома, редкие машины. И вспомнил, что обещал ребятам организовать лыжный поход. Пока пил кофе, пытался вспомнить, где в округе есть живописные места, чтобы устроить лыжную прогулку. Все застроено высотками, магазинами, аптеками, забегаловками.

И тут же замер с чашкой около рта. Ну, что я за идиот⁈ Сейчас, в этом году, ещё ничего не построили. Прямо за нашим домом начинается колхозное поле, где летом растёт кукуруза. А дальше лес, речка, где здорово кататься на лодке. Но сейчас простор для лыжной прогулки.

После завтрака нашел во встроенном шкафу в прихожей изящные лыжи с надписью «Jarvinen» и золотой короной в центре на ярко-бордовой лаковой поверхности, чёрные пахнущие кожей ботинки с выступающим кантом для скоб-креплений, фанерный ящик разных мазей в маленьких баночках с диапазоном температур. В большой комнате порывшись на полках, обнаружил красно-синий костюм, и даже защитные очки. Кольнула досада — наверняка все это доставала жена. Вряд ли я мог купить это сам.

В большой комнате на столе расстелил карту Подмосковья, наложив кусок кальки, аккуратно срисовал маршрут, который наметил. Это сейчас, в современном мире я бы мог все это проложить на электронной карте смартфона, как сделал во сне. В 1978-м году приходилось действовать по старинке.

Залез в облегающий костюм, сверху надел куртку, сложил свою импровизированную карту в рюкзак, соорудил десяток бутербродов с сыром, колбасой. Нашёл на кухне на полке отличный термос, залил туда чай.

И тут вспомнил, что лыжи надо смазать мазью под нужную температуру. А что за погода сейчас? И тут я растерялся. Обычно я смотрел температуру на смартфоне, и электронной метеостанции. А сейчас откуда я могу это узнать? Но когда подошёл к окну в кухне, чтобы хоть на глаз определить температуру, заметил длинный термометр за окном. Для февраля довольно холодно: семь градусов.

Достав нужную баночку с мазью, натёр от души лыжи, и вспомнил, что хорошо бы вспомнить любимое дело — фотосъёмку. Вытащил из серванта пахнущий кожей черный жёсткий футляр с «Зенит-Е», плёнку решил заправить низкой светочувствительности, 65 единиц.

На улице все в пушистых высоких сугробах, блестевших под ярким, но не дающим тепла солнце. От нашего подъезда шли следы женских сапожек на высоком каблуке — они впечатывались глубоко в снег. Машинально я пошёл по дорожке, дошёл до бордюра, на дороге хорошо отпечатались следы протектора шин. Определить, что за машина я не мог, но понял, что жену кто-то поджидал и она укатила вместе с этим человеком. Может быть, спрятаться решила?

Но решил не портить прекрасное настроение от предвкушения лыжной прогулки, и просто направился в конец дома, откуда справа до самого горизонта простиралась белая пустыня, по которой сновали тёмные фигуры, таких же, как я, любителей лыж.

Я встал на лыжи и с удовольствием оттолкнулся палками. На поле уже проложили несколько лыжней, так что я с лёгкостью начал скользить по одной из них, вдыхая морозный воздух. Ощущая, как мышцы приятно гудят от напряжения. Какое это удовольствие быть молодым, когда не болят ноги, не ломит кости, и тело послушно выполняет любые твои движения.

Я быстро добрался до края поля, где на холме на цилиндрическом основании высилась большая тарелка радиоантенны. За ней начинался лес. Под слепящими, но холодными лучами зимнего солнца сверкали сугробы, переливаясь миллионами алмазных искр. Нагие ветви берёз, сосен, дубов словно акварелью рисовались причудливыми узорами на блекло-сером небе. На темно-зелёных лапах мрачных елей лежали белые пушистые шапки. Ветер гулял между стволов, заставляя снег падать лёгкими облачками. Воздух пах хвоей, морозом, снегом — какой-то удивительно чистый зимний дух. Тени от деревьев ложились длинными синими полосами. Мелькали стайки птиц — синиц, снегирей.

И на удивление многолюдно: мужчины, девушки, семьи с детьми. Издалека донёсся звук мелодии, издаваемой хриплым динамиком, выкрики в мегафон. И я направился туда.

Целое море людей в лыжных костюмах волновалось под пригорком. Я подошёл к столику, рядом с которым стояла немолодая, но стройная женщины в лыжной экипировке, с наброшенной на плечи куртке, видимо, администратор. Остановился рядом, разглядывая столпившихся лыжников.

— Молодой человек, тоже хотите принять участие? — женщина обвела меня оценивающим взглядом, особенно остановившись на моих лыжах, и на лице у неё отразилось удовлетворение.

— Наверно, — ответил я. — А можно?

— Всем можно, только запишитесь. Как вас зовут?

— Олег Туманов.

Она раскрыла большую толстую тетрадь, вписала на последнюю строчку моё имя. И вытащила из большой сумки, что стояла под столиком, полоску белой ткани с завязками, на которой черной краской был вписан номер «1536». Сама надела на меня, помогла завязать.

— Вот маршрут, — она подала листок бумаги с размноженным на ротапринте немного размазанной линией. — Пять километров. Потом финиш. Сейчас первый этап, отбор.

Я не собирался участвовать в длительном марафоне, но жаждал проверить своё молодое тело в гонке с другими лыжниками. Тем более, судя по линии она совпадала с маршрутом, который я наметил для лыжного похода с ребятами. Почему бы не проверить, насколько сложно будет пройти этот путь.

— Вначале стартуют мужчины, — администратор отвлекла меня от размышлений. — Потом женщины. Но финиш общий.

Я спустился с пригорка, встал с края толпы, разглядывая бездумно разношёрстную команду лыжников, одетых, кто во что горазд. Кто-то, как и я — в облегающих лыжных костюмах. Но таких я увидел немного. По большей части мужчины в рейтузах или спортивных штанах, в свитерах или ветровках из толстой рыхлой ткани с застёжкой-молнией. Кто-то в вязанных разноцветных шапочках, кто-то в шапках-ушанках. И лыжи с разными надписями: «Карелия», «Темп», «Спринт», «Быстрица».

— Хорошие лыжи. Спортсмен?

Я повернул голову, заметив худощавого мужчину с впалыми щеками, одетого также, как и я, в сине-красный лыжный костюм. На ногах белые гетры, на чёрной лакированной поверхности лыж надпись: «VisuForward»

— Да нет, любитель. Просто решил покататься.

— Покататься? — мужчина усмехнулся. — А лыжи-то у тебя беговые, финские. Больших денег стоят. Где достал?

Я понятия не имел, что у меня за лыжи, и как Людка их смогла достать, но в голосе мужика слышалась нескрываемая зависть и даже какая-то злость, что какой-то хлыщ имеет то, чего он достать не может.

— По случаю, друг привёз, из Финляндии, — соврал я.

— Ясно. Ну ладно, посмотрим, как ты на них бегаешь, — хмуро пробурчал он.

Прозвучал сигнал старта, и разноцветная лавина стремительно понеслась вниз. И я ощутил невероятный прилив сил, ощущение полной свободы, азарт, из меня фонтаном била нескончаемая энергия, заставляя лететь по трассе, скользить в лыжне. Я взлетал на пригорки, как птица, и нёсся вниз, рассекая со свистом воздух так резво, что перехватывало дыхание. Но стоило вновь оказаться на прямом участке, дыхание становилось ровным, а морозный воздух животворящей энергией вливался в лёгкие.

Я не успел устать, как вдалеке начала вырастать арка с растяжкой финиш. Перешёл на коньковый ход, легко обогнал жилистого плотного лыжника в бело-голубом костюме и пересёк финиш. Я не надеялся прийти первым, поэтому увидев, что часть лыжников уже финишировала, не огорчился. Я смог оценить возможности моего молодого тела.

Когда сердце успокоилось, азарт прошёл, возникло невероятное чувство голода, и я вспомнил про целую кучу бутербродов, которые положил в рюкзак. Рядом с трассой увидел несколько поваленных деревьев, отошёл туда, вытащил термос с чаем, и с удовольствием откусил двойной бутерброд — с колбасой и сыром.

И тут увидел, что финишируют женщины, вспомнил про свой фотоаппарат. Сделал несколько снимков. Женщины одевались гораздо лучше, чем мужики. Некоторые в разноцветных лыжных костюмах, кто-то в ярких комбинезонах, все в вязанных шапочках, или со смешными помпончиками, или с кисточками. Стройные, сильные. Я залюбовался этим шоу.

Волна женских прелестниц схлынула, и я вновь принялся за бутерброды. И тут заметил невдалеке двух подружек, одна пышечка, шатенка с короткой стрижкой, а в другой я узнал Марину, ярко-красный комбинезон на молнии подчёркивал её точенную фигуру, высокую грудь, иссиня-черные волосы. Она заметила меня, что-то сказала подружке, и направилась ко мне.

Присела рядом, покачалась на стволе и, мило улыбнувшись, спросила:

— Вы тоже здесь участвовали? И каким пришли? Небось первым?

— Да нет. Всего-навсего в десятку попал. А вы как?

— В десятку — это хорошо. Здесь ведь почти полторы сотни участников. А я лишь в двадцатку. Олег, а как вы себя чувствуете? Говорили, что вы на больничном.

— Отлично. Рвусь в школу. Вот сейчас решил пройти по маршруту, который наметил для лыжного похода своих гавриков. Хотя, может они уже забыли обо мне.

— Да вы что? Они только и делают, что спрашивают, когда вернётся Олег Николаевич. Некоторые вообще на уроки физики ходить перестали.

— Серьёзно? — меня огорчили эти слова. — Не хотелось бы.

— Ничего, они нагонят. А что у вас с глазом, Олег? Такой синяк.

— С хулиганами подрался, — честно ответил я. — Они хотели мой мотоцикл отнять, пришлось защищать своё имущество.

Конечно, здесь я соврал, не рассказывать же Марине, что моя жена наняла киллеров.

— А сколько их было?

— Двое всего. Я справился.

Она неодобрительно покачала головой, сняла с плеча маленький симпатичный рюкзачок, вытащила термос и пару бутербродов.

— Проголодалась, — смущённо объяснила она.

— А колбасу не любите? — поинтересовался я, увидев, что у Марины на кусочке хлеба только тонкий кусочек сыра.

— Люблю! Очень! Знаете, три часа в «Ленинграде» отстояла очередь за финским сервелатом. Три часа! И он закончился прямо перед моим носом. Я у прилавка была готова расплакаться. Пришла домой, а муж спрашивает, что я такая грустная. А когда узнал, так важно сказал: «Вот стану генералом, мне эту колбасу домой будут приносить».

Она рассмеялась звонко, счастливо, как маленькая девочка, болтая ногами.

— А сейчас он в каком звании?

— Капитан.

— Долго ждать придётся.

— Да, а может и не дождусь.

От слов Марины о муже больно кольнула ревность. Но я постарался не показать виду, вытащил из своего рюкзака пару завёрнутых в салфетки бутербродов с колбасой и предложил Марине. Поначалу она смущённо отказалась, но я настаивал. Взяла один и начала с удовольствием уплетать. Перед глазами вспыхнули картинки из моего сна. Если бы мы действительно пошли в «Яръ», то угощались бы мясным ассорти из утиной грудки и копчённой оленины, салатом с морским гребешком и авокадо, ухой из стерляди, стейком из сёмги, на десерт «Наполеон» и конфеты «Грильяж». А потом, я представил, как мы бы занялись любовью в номере «Советской». И машинально обнял девушку, чуть прижал к себе. Думал, отстранится, но Марина лишь взглянула на меня, и в глубине её глазах утонула такая печаль, что стало не по себе.

— Олег, я хотела сказать вам… Я уезжаю.

— Почему⁈ Зачем?

— Мужа переводят в другой гарнизон. А я, как послушная жена должна следовать за ним.

Я отстранился, всё вокруг померкло, будто чья-то злая рука стёрла все краски.

— Олег, — она положила ладонь на мою руку, сжала. — У нас бы все равно ничего не вышло. Не смотрите на меня так.

— Почему не вышло? Потому что я женат? Или потому, что я вам не нравлюсь?

— Нравитесь, Олег. Очень нравитесь. В этом проблема. Я бы не пережила бы, если бы вы меня бросили.

— Я бы не бросил.

— Нет, — она усмехнулась. — Вы такой привлекательная мужчина, вокруг столько женщин. Я быстро бы вам надоела. А так, всё останется лишь в мечтах.

Она внезапно обняла меня, обожгла поцелуем щеку, схватив рюкзачок, вскочила и направилась к толпе, среди которой я заметил её подружку-пышечку.

Всю душу до краёв наполнила беспросветная чёрная тоска, я почувствовал, что стал каким-то беззащитным, нагим, исчезло что-то такое, что защищало меня от действительности, давало силы. И это погасло в один миг.

Ещё звучала музыка, смех, кто-то катался с горки, кто-то уплетал бутерброды, запивая из металлической крышечки термоса. У меня пропал аппетит, захотелось убежать отсюда куда глаза глядят, в глушь.

В тишине я бездумно скользил по лыжне между рядами стройных берёзок, отбрасывающих длинные синие тени, скатывался с пригорка, забирался вверх. Стараясь выбросить из головы разговор с Мариной. На снегу замечал узоры следов: цепочки мышиных лапок, аккуратные строчки беличьих прыжков, чёткие отпечатки заячьих лап.

Странный свист привлёк моё внимание. И тут же — бумс. Что-то врезалось в ствол берёзы прямо перед моим носом, вырвав кусок бересты. Я машинально обернулся.

За мной шли двое лыжников: один в чёрной куртке, другой в светло-бежевой. Последний держал в руке винтовку со свисающим длинным ремнём. Присел на одно колено, вскинул ствол. И я понял, что охотятся они не на зайца или белку. А на меня. И меньше всего на свете хотелось стать их жертвой. Я выпрямился и, оттолкнувшись палками, понёсся вперёд с такой скоростью, что мне позавидовал бы и чемпион мира по биатлону.