Не буди лихо (Слепой Циклоп) (СИ)

Глава 2

Прошло почти три месяца с момента убийства графа Василия Орлова, и Иван со смешанным чувством разочарования и облегчения был вынужден признать, что следствие зашло в тупик. Поначалу он бывал в большом мрачноватом доме на Ордынке почти ежедневно, и каждый раз сталкивался с активной неприязнью со стороны Игоря Викентьевича, судя по всему прочно обосновавшегося там.

Был труп, было орудие убийства, были мотивы — просто целая куча мотивов, как минимум двое подозреваемых и никаких доказательств! Александра Павловна уверяла, что при жизни мужа ничего не знала о сути его завещания, но и не выказала особых чувств, когда поняла, что осталась практически без средств к существованию. На ее лице не было заметно ни разочарования, ни удивления, ни негодования. А Чемесов не мог ни подтвердить, ни опровергнуть ее слова. Холодное безразличие, сковавшее ее точеные черты, лишало сыщика даже косвенных доказательств.

Лед треснул лишь раз, когда Иван глубже копнул под второго подозреваемого — Михаила Румянцева. Испуг, мелькнувший в ее серых глазах, был очевиден, но опять-таки ничего не доказывал.

Не удалось и просто прижать мальчишку. Он врал, и Иван знал это, но старая нянька стояла насмерть, утверждая, что в вечер убийства Мишенька лежал дома с простудой, и она сама как раз принесла ему тепленького молочка с медом, а потом сидела рядом, присматривая, чтобы «мальчик» выпил все до дна, а после укрылся как следует. Вся остальная челядь, допрошенная не менее пристрастно, ничего не видела, не слышала, не знала, не могла и, главное, не хотела…

Иван бродил по дому, натыкаясь на предметы и хлопочущих слуг. Невозмутимо выслушивал очередную раздраженную тираду Игоря Орлова и, пожав плечами, уходил. С тем, чтобы вернуться на следующий день, заранее зная, что все опять будет впустую, но будучи уверенным, что его периодические появления в доме для чего-то нужны. Скверные предчувствия не покидали его, по-прежнему заставляя томиться в тревожном ожидании… Но очередные неприятности начались, конечно же, когда он почти силой заставил себя перестать ходить в дом Орловых. Как обычно, все произошло поздним вечером, и естественно Иван только-только заснул.

Чемесов был подсознательно готов к тому, что убийство графа Орлова не будет точкой в этой истории, но то, в какую сторону повернул сюжет, стало для него полной неожиданностью. Хмурый, кутаясь в свое неизменное пальто в тщетной попытке обмануть ставший уже привычным озноб, Иван слушал молоденького городового. Явно волнуясь, паренек докладывал, как во время очередного обхода вверенного ему участка в темной подворотне обнаружил зверски избитого молодого мужчину. Он был еще в сознании и успел сообщить свое имя. Им оказался Михаил Павлович Румянцев… Его доставили в госпиталь.

Зло щуря единственный глаз, Чемесов смотрел на забинтованное лицо юноши. У него было сломано несколько ребер, правая рука, на затылке зияла глубокая рваная рана, и лишь по счастливой случайности не проломлен сам череп.

— Семье уже сообщили?

— Нет.

— И не надо пока. Я сам… Пошлите за Родионовым. К утру хочу получить его заключение… Так говоришь, где его нашли?

А выслушав ответ, задумчиво кивнул, словно что-то подтверждая для самого себя, и, на ходу застегивая пальто, пошел прочь. Через час он уже стучал в дверь черного хода небольшого ярко освещенного особняка, который располагался практически напротив того места, где нашли Мишу Румянцева. Тяжелая дверь распахнулась почти сразу. Квадратный человек со сломанным носом заметно вздрогнул и, подавив мгновенное желание захлопнуть дверь перед визитером, выдавил из себя бледную улыбку.

— Иван Димитриевич! Господин Чемесов! — слова его прозвучали нарочито громко, и сыщик понимающе усмехнулся.

В глубине дома мгновенно поднялась какая-то возня, кто-то пробежал по коридору. Потом все стихло.

— Это не облава, — перешагивая порог, пояснил Иван. — Скорее… э… дружеский визит. Мадам у себя?

— Я провожу вас…

— Я и сам не заблужусь, — отстранив вышибалу, Чемесов не спеша прошел по темному захламленному коридору, а после по аляповато украшенной лестнице поднялся на третий этаж.

Здесь было тихо. Гости особняка оседали ниже, в маленьких затхлых комнатках, обставленных предельно просто — зеркало, пара стульев и огромная кровать…

Мадам Латур уже ждала его.

— Иван Димитриевич! Голубчик! Какая приятная неожиданность! — легко картавя, защебетала она. — Вас давно не было видно.

Чемесов спрятал улыбку. Последний раз он был в заведении мадам Латур чуть больше месяца назад, когда местные власти проводили очередную облаву. У Ивана тогда был в этом свой, особый интерес. Вот и сейчас…

Сбросив пальто и шарф в ближайшее кресло, Чемесов остановился посреди комнаты, покачиваясь с каблука на мысок и обратно. Руки, как обычно, глубоко в карманах.

Эмма Латур, с удовольствием переводя взгляд с его широченных плеч на крепкие бедра, в который раз подумала, что если бы хоть половина ее клиентов была похожа на этого сыскаря, профессию проститутки можно было бы назвать вполне приятной.

— Сколько вам лет, господин Чемесов? — внезапно спросила она, выпрямляя спину, чтобы стало заметнее основное достоинство ее более чем выразительной фигуры. — Тридцать пять? Сорок? Или больше?

Единственный, по-кошачьи зеленый глаз следователя смотрел с очевидной иронией.

— Я слишком стар для вас, мадемуазель. И, как недавно заметил один господин, уже вышел в тираж.

— Вы говорите это только для того, чтобы мы, бедные, не умерли от разочарования, когда вы в очередной раз покинете нас, не удостоив своим вниманием.

Чемесов рассмеялся.

— Ваша лесть, мадемуазель, столь откровенна, что сложно решить, как на нее реагировать. Однако я пришел по делу. Мне нужна ваша помощь, Эмма.

— Что я за нее получу?

Жаркая ладошка ловко скользнула под жилет и уютно устроилась на широкой груди Ивана. Тень набежала на лицо сыщика, и женщина с присущей ее профессии чуткостью поняла, что перешла границы дозволенного. Она отступила и нервно переплела пальцы.

— Что мы, сирые, можем сделать, чтобы заслужить расположение большого и сердитого Циклопа?

Через два часа он уже знал все.

Молодого Румянцева у мадам Латур помнили. Он не столь уж часто посещал заведение и не мог похвастаться тугим кошельком, но был молод, недурен собой, добр и весел. Многие девушки, смеясь, говорили, что готовы обслуживать юношу и за так. Но в этот вечер он в доме не появлялся. Зато почти все видели, как двое мужчин, одетых в темную неприметную одежду избивали какого-то человека. Более того, одна из девушек по доброте душевной даже пыталась вмешаться, но опоздала — молодцы уже закончили свое черное дело, ей пришлось спрятаться в подворотне, чтобы не попасться им на глаза, благодаря чему она смогла расслышать часть их разговора. Бандиты посмеивались и рассуждали о том, что почаще бы с такой легкостью удавалось зарабатывать деньги… Девушке даже удалось описать их обоих.

До утра Чемесов нанес еще несколько визитов, причем адресаты были один страннее другого… Зато теперь сеть была раскинута, а все нити в руках одноглазого паука.

К утру, вымотанный и ворчливый, он вернулся в госпиталь. Юноша пришел в себя, но после сделанных уколов спал. Родионов, который уже поджидал друга, уверил его, что парень серьезно не пострадал.

— Через пару недель снова будет скакать, как горный козел…

— И бодаться, — пробормотал Иван облегченно. — Ты поедешь со мной к его сестре?

— Неужели боишься? — Юрий Николаевич смешливо вытаращил глаза. — Право, Александра Павловна не кусается.

— Не говори глупостей! Просто графиня наверняка захочет услышать все о состоянии брата от врача, а раз уж ты здесь…

— Ну конечно, конечно.

— Опять вы! — негодующе выпалил Игорь Орлов. — От вас нет покоя даже ранним утром, когда порядочные люди еще и с постелей-то подняться не успели!

— Вы что, намекаете на нашу непорядочность? — возмущению Родионова не было предела.

Чемесов же, привыкший к подобным «приветствиям», лишь устало поморщился.

— Игорь Викентьевич, не могли бы вы передать Александре Павловне, что мне необходимо переговорить с ней?

— Это возмутительно!

— Господин Орлов! — негромкий голос Ивана был подчеркнуто терпелив. — Я не спал всю ночь. И привело меня сюда дело, а не желание доставить неудобство лично вам. Миша Румянцев в больнице и…

— Михаил? Что с ним случилось?

— Его избили. Это произошло прямо напротив заведения мадам Латур. Девочки увидели…

— Боже мой! Надеюсь, вы не собираетесь сообщать эти мерзкие подробности графине? Она и так еще не пришла в себя после смерти мужа… Миша не сильно пострадал?

В словах Орлова звучали забота и обеспокоенность, и Иван подумал, что, возможно, был несправедлив к нему…

Александра Павловна спустилась почти сразу. Игорь Викентьевич бросился ей навстречу, словно стараясь загородить собой от неприятностей, которые в данной ситуации явно олицетворял собой следователь. Чемесов вздохнул.

— Иван Димитриевич! Как давно вы не были у нас! Мне не хватало наших бесед, а вешалка в прихожей кажется такой пустой без вашего пальто…

«Дьявольщина! Пальто!»

Иван смущенно отдал одежду неслышно подошедшему слуге, думая, что он не видел графиню уже больше месяца, и за это время она необычайно похорошела… Ее прекрасные серые глаза сияли, щеки порозовели, в уголках губ поселился легкий намек на улыбку… Было ли это связано с появлением в доме молодого черноусого красавца, или просто из ее жизни ушел постоянный страх насилия? И вот теперь Чемесов снова должен был нарушить только что обретенное ею душевное равновесие. Засунув руки в карманы брюк, он привычно ссутулил плечи.

— Александра Павловна, мне очень жаль, но я принес плохую весть…

— Что… О Боже! Что случилось?!

— Михаил Павлович…

Молодая женщина вздрогнула, но уже через мгновение, отстранившись от обеспокоенного Игоря Викентьевича, твердо взглянула в лицо следователю.

— Он арестован?

— Арестован? — Родионов бросил быстрый взгляд на хмурого сыщика.

После секундной заминки первым заговорил Орлов:

— Сашенька, — при этом обращении перебитая бровь Ивана взлетела вверх, — что за странная мысль? Господин Чемесов пришел сообщить, что ваш брат… — Игорь Викентьевич замялся.

Почувствовав, что все они ведут себя, как тот сердобольный хозяин, который рубил своей собаке хвост по частям, чтобы ей было не так больно, Чемесов выпрямился и проговорил:

— Он в больнице. Сильно избит. Юрий Николаевич осмотрел его. Несколько переломов, много ссадин и синяков, но в целом ничего серьезного. Вы сможете сегодня же навестить его, а уже через неделю ваш брат будет дома.

Александра Павловна перевела непонимающий взгляд на Родионова.

— Миша сейчас спит. Я дал ему опий, но позже…

— Я еду немедленно, — графиня решительно направилась к выходу, но, не пройдя и нескольких шагов, вдруг покачнулась, ноги ее подогнулись…

Орлов стоял рядом, но именно Иван, мгновенно утративший свою медвежью неповоротливость, подхватил обмякшее тело.

— Немедленно положите ее на диван! — брызгая слюной, прошипел Игорь Викентьевич. — Ваша теперешняя забота сродни услужливости палача.

Чемесов удрученно повиновался. Но едва голова молодой женщины коснулась подушек, глаза ее распахнулись, а руки вцепились в лацканы пиджака все еще склоненного над ней следователя.

— Прошу вас, Иван Димитриевич, отвезите меня к нему!

Чемесов валился с ног от усталости, но лишь проводив графиню и вызвавшегося ехать с ней Игоря Орлова в палату ко все еще спавшему Мише, позволил и себе поехать отдохнуть.

Ему едва хватило сил добраться до постели. Левый висок ныл и дергал как гнилой зуб. Головные боли начали мучить Ивана после ранения, которое и лишило его глаза. Несмотря на усталость, заснуть он смог только после того, как выпил болеутоляющее, заботливо поставляемое ему Юрием Родионовым, но даже в забытьи Чемесову снилось, что голова у него болит…

Встал он совершенно разбитым, с противным металлическим привкусом во рту, а главное чувствуя, что проклятая мигрень никуда не ушла, а лишь затаилась до поры. Уже вечерело. Иван побрился, сменил рубашку и, остановив извозчика, приказал отвезти себя в госпиталь. Александра Павловна еще была там…

Миша проснулся и во всю болтал с сестрой. В углу молчаливо сидел сотрудник полиции. Чемесов бросил на него быстрый взгляд, и тот отрицательно покачал головой — Румянцев ничего не рассказывал о том, что произошло с ним.

— Иван Димитриевич! — графиня устало улыбнулась вошедшему.

— Александра Павловна! Совершенно не обязательно сидеть в больнице круглые сутки. Вы выглядите измученной.

— Вот-вот! Целый день говорю ей об этом! Я же не на смертном одре! — Михаил энергично помахал загипсованной рукой.

— Пойдемте, я отвезу вас домой. А потом, молодой человек, нам с вами нужно будет серьезно поговорить.

— Нельзя ли мне…

— Нет, Александра Павловна. Я сожалею, но не могу этого позволить. Идемте, вы еле держитесь на ногах.

Чемесов помог молодой графине одеться и, поддерживая под локоть, повел к выходу. В пролетке Иван молчал, как убитый. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что подобное его поведение как минимум неприлично, но ничего поделать с собой просто не мог. Тем более вновь проснувшаяся головная боль снова грызла его висок острыми частыми зубками.

— Очень больно? — Александра словно бы прочитала его мысли.

— Больно? — Иван даже растерялся.

— Головная боль. Я, ведь, не ошибаясь у вас мигрень?

Иван смутился.

— Ничего, пройдет, — кривоватая улыбка тронула губы следователя.

— Позвольте… — Иван замер, потому что горячая ладонь графини легла ему на висок.

Нет! Александра даже не прикоснулась к нему! Но от ее маленькой руки шло такое тепло… Чемесов изумленно вскинул бровь.

— Так легче?

— Да… Но как?..

— Постойте, кажется еще здесь.

Тепло сместилось левее. Чемесов на мгновение ощутил внутри головы какое-то напряжение, сопротивление, будто кто-то невидимый тянул проклятую мигрень прочь, а она упиралась… Но этот кто-то оказался сильнее, и почувствовав невероятно острое облегчение, столь полное, как отпущение грехов, Иван заморгал, потрясенно вглядываясь в ставшее пепельно-бледным лицо графини Орловой.

— Что это было?

Александра утомленно улыбнулась.

— Мои руки умнее меня, Иван Димитриевич. Я и сама не знаю, как это у них получается. Только не говорите никому, пусть это останется между нами…

— О Господи, вы выглядите так, словно я пил из вас кровь! Александра Павловна! Зачем?.. Я, право, не стою таких жертв…

Она спала. Ее голова склонилась Ивану на плечо, глаза закрылись, а тихое размеренное дыхание едва ощутимо коснулось его шеи. Чемесов замер, стараясь не потревожить зыбкий сон и судорожно соображая, что же ему делать дальше — негоже молодой вдове графа Орлова возвращаться домой затемно, спящей на плече одноглазого сыскаря. Но Александра проспала не больше четверти часа.

Легкий вздох возвестил о ее пробуждении, она выпрямилась и поправила маленькую шапочку из голубой норки, которая так шла к ее серым глазам и мягким светло-русым волосам.

— Простите. Всегда засыпаю после…

— Не надо было этого делать.

В ответ она лишь качнула головой. Больше ничего Иван сказать не успел — извозчик натянул поводья у освещенного подъезда дома Орловых.

— Сашенька! Я уже собирался ехать за вами, — Игорь Викентьевич вскочил со своего места. — Силы Господни! Вам нужно в постель и немедленно. Нельзя же так изматывать себя!

— Со мной все в порядке…

— Вы выглядите ужасно! — с чувством, подозрительно похожим на удовлетворение, произнесла вдовствующая генеральша Коноплева — полная краснощекая дама — соседка Орловых, которая со времени смерти графа считала своим долгом не реже раза в неделю навещать молодую вдову. По ее словам, с целью поддержать и утешить Александру, а на самом деле, как подозревала графиня, для того, чтобы плодить все новые сплетни о ней.

Как утопающий за соломинку, Александра ухватилась за то, что уже доказало свою надежность.

— Иван Димитриевич, вы должны хотя бы выпить чаю.

Только сейчас генеральша заметила высокую фигуру, застывшую у входа в гостиную. Глаза ее оскорбленно распахнулись, когда взгляд, придирчиво ощупывавший широкоплечего незнакомца, наткнулся на его руки — костяшки пальцев самым неблагородным образом были сбиты в кровь.

Иван поежился под прицельным огнем этих двух блекло-голубых глаз и, смущенно спрятав руки за спиной, впервые пожалел, что не забыл снять пальто… Теперь же бегство осложнялось.

— С удовольствием, но не могу, Александра Павловна, — в его низком голосе слышалось явное сожаление. — Мне еще нужно назад в госпиталь к Михаилу.

— Он наверняка уже спит. Поговорите с ним завтра, на свежую голову. Ну не упрямьтесь!

Александра шагнула к Чемесову и, взяв за руку, подвела к генеральше.

— Марья Ивановна, позвольте представить вам грозу всех московских преступников Ивана Димитриевича Чемесова.

Ивану показалось, что генеральша готова скорее сесть на свои руки, лишь бы не подавать их новому знакомому. Ситуация внезапно позабавила его, и он бросил быстрый взгляд на Александру, словно приглашая и ее посмеяться вместе, но прочитал в глубине серых глаз лишь жгучее негодование.

Чашка тончайшего английского фарфора выглядела игрушечной в большой руке Чемесова, а ссаженные в драке суставы смотрелись уж совершенно противоестественно рядом с нежными голубыми незабудками, украшавшими хрупкую посуду. Иван недолюбливал подобные вещицы. Ему всегда казалось, что они вот-вот развалятся в его руках. Так было даже в детстве, и его матушка, смирившись, ставила на стол рядом с изящным сервизом прочную фаянсовую кружку специально для него…

Опасливо покосившись на тоненькую витую ручку, Иван осторожно ухватил ее большим и указательным пальцами — больше не помещалось — и понес ко рту. Чашка дрогнула, и предательская капля чая упала на скатерть. Генеральша закатила глаза, а Чемесов подумал, что хуже было бы только в том случае, если бы он начал ковырять вилкой в зубах…

— Что с вашими руками, господин Чемесов? — брезгливо морщась, спросил Игорь Викентьевич.

— Дела полицейские, Игорь Викентьевич. Вряд ли дамам будет приятно выслушивать подробности.

Иван промокнул уголки рта салфеткой и поднялся.

— Теперь мне действительно пора. Прошу извинить…

— Я провожу вас, Иван Димитриевич, — графиня встала со своего места и под неодобрительным взглядом генеральши Коноплевой и гневно-ревнивым Орлова пошла с Чемесовым.

— Иван Димитриевич, я бы хотела увезти Мишу из Москвы. Хотя бы на время. Мне опять написал Николай Станиславович, брат мужа… — Александра смешалась. — Покойного мужа. Он приглашает нас погостить в его поместье под Воронежем… Не могли бы мы уехать сразу после Рождества? Бог даст, Михаил уже окрепнет к этому времени…

Чемесов задумался, рассеянно потирая свою располовиненную бровь.

— Ну что ж… Езжайте. В конце концов, Воронеж — не край света. Только оставьте мне подробный адрес и… берегите себя, — Иван торопливо, словно страшась чего-то, поцеловал узкую руку графини и бросился вон, едва не опрокинув стоящую у входа рогатую вешалку.

Михаил еще не спал, когда Чемесов заглянул в его палату.

— Иван Димитриевич! — встрепенулся юноша. — Я ждал вас. С Сашей все в порядке? Вы сами не пострадали?

— Вы уже знаете, — Иван покачал головой.

— Беспроволочный телеграф в действии, — Миша смущенно хихикнул.

— Не волнуйтесь. Все обошлось. Лучше расскажите, что с вами-то приключилось? Вы что-нибудь помните?

— Да и помнить-то нечего, Иван Димитриевич! В том-то и дело. Шел я, ну…

— К мадам Латур. Дальше.

Юноша вспыхнул жаркой краской. Собственно лица под бинтами почти не было видно, но Михаила выдали заалевшие уши.

— Эти двое встретили меня у фонаря. Один схватил, повернул к свету. Другой говорит: «Он самый!» И собственно все… — юноша развел руками. — Дальше им не до разговоров было.

Иван изумленно вскинул бровь. Он уже знал, что Румянцева избили по заказу, за деньги. Но обычно в этих случаях за избиением следовали конкретные угрозы, предупреждение не делать что-то или наоборот — приказ совершить какой-то поступок… Иначе зачем бить? Внезапно Чемесов нахмурился. Если ничего не сказали Мише, то… Кому еще могло повредить, причинить боль, испугать, наконец, то, что с ним сделали? Ответ очевиден — его близким… Графине Александре Павловне Орловой!

Решительно простившись с юношей, Иван поспешил домой. Только бы ничего не упустить! Что-то не складывалось, не вытанцовывалось… Он заварил себе крепкого до горечи чаю, налил его в любимую кружку и уселся за стол. Та-ак.

«Если мальчика побили не из-за каких-то „шалостей“, о которых он не пожелал рассказывать и во что мне почему-то не верится, то наверняка это как-то связано с убийством графа Орлова».

Иван, что называется, нутром чуял, что два этих события — звенья одной цепи. Только, похоже, кто-то разъединил эту цепочку на куски — один больше, другой меньше, третий словно и вовсе не отсюда. Потом нарочно перепутал их. А теперь подбрасывает, играя. И самое скверное, что часть с замочком, когда-то скреплявшим все воедино, он оставил себе…

«Допустим, Миша, который уж точно не лежал в постели с простудой в ночь убийства, а где-то… гм, прогуливался, возвращаясь домой увидел у дома постороннего… Убийцу… Тогда его бы не били, а просто прикончили. Причем сразу, а не три месяца спустя. Это очевидно. Убийцу могла видеть Александра. Сашенька…»

Чемесов мотнул головой, внезапно и как-то некстати вспомнив красивое черноусое лицо Игоря Орлова.

«Стоп! Не о том! Итак… Александра могла видеть убийцу, и теперь ее хотят предупредить так жестоко и… глупо. Глупо, черт побери! Если бы она увидела кого-то, она не стала бы это скрывать! Ее молчание в таком случае может означать лишь одно — убийца Миша Румянцев. Но тогда почему побили именно его? И кто?

Кто-то всезнающий с весьма своеобразным чувством справедливости чужими руками (и ногами) отшлепал нашкодившего мальчика: „Ай-ай-ай! Нехорошо убивать взрослых дяденек! Даже если этот с-сукин сын бьет твою любимую сестру“?.. Бред! Значит, что же? Интуиция подводит меня, и оба эти события никак не взаимосвязаны?» Чемесов устало помассировал виски и раздраженно сбросил повязку, закрывавшую слепой глаз — дома было не от кого прятаться.