Не ДРД единой

Глава 14

После занятий, выходя из академии, я опять наткнулся на Шмакова.

— О, Андрюша, — обрадовался я. — Никак решился на дуэль?

— Он не мог отказаться, не поставив наш род в сложное положение, — послышался сзади вкрадчивый голос. Повернувшись, я обнаружил копию Шмакова, облагороженную возрастом и хорошим воспитанием. — Но возможно, мы смогли бы прийти к компромиссу.

Шмаков понурился и смотрел исподлобья с исступленной ненавистью, которая доставалась мне без остатка. Честно говоря, я не представлял, какой с ним возможен компромисс, но поинтересовался у Шмакова-старшего:

— Ваш сын хочет принести извинения за оскорбления, нанесенные роду и лично мне?

Шмаков-старший снисходительно улыбнулся, показывая, что такой ерунды в шмаковских планах не было.

— Андрей иной раз слишком увлекается, пуская все не относящееся к зоне интереса на самотек, — подпустив в голос сожаления, сказал он, — но мы с вами, как главы родов, такого позволить себе не можем.

— Простите, вы знаете меня, но я не знаком с вами, — намекнул я на то, что разговаривать не очень хотел бы. Интуиция вопила, что самым лучшим вариантом было бы вежливо обойти эту парочку по дуге.

— Прошу простить, — спохватился Шмаков-старший. — Мое упущение. Игорь Сергеевич Шмаков, к вашим услугам.

— Приятно познакомиться.

Он улыбнулся.

— Подозреваю, что вы лукавите, юноша. Мой сын наверняка оставил о себе самые неприятные впечатления. На самом деле он не так плох, как иногда кажется. Но поговорить я хотел не о нем, а о вас. Вы же уже наверняка поняли, как сложно пробиваться одинокому алхимику? Вот-вот, со всех сторон пытаются откусить ваш кусок пирога, а то и отобрать. Один вы не справитесь, вам нужна поддержка.

— Вот как? — сказал я, недоумевая, что он мне собирается предложить. Не варить же зелья еще и Шмаковым?

— Именно. Не буду ходить вокруг да около. Предлагаю вам влиться в наш дружный алхимический род.

Я хмыкнул, сильно сомневаясь в дружности, но Шмаков-старший притворился, что ничего не заметил, и продолжил:

— Вы получаете не только защиту, но и новые рецепты. А их, уверяю вас, за время существования нашего рода набралось очень много, и все они станут вашими, стоит только принять клятву.

— Перебьетесь, — ответил я резче, чем положено представителю благородного семейства. — Связываться с гнилым родом — себя не уважать.

— Вы перешли к оскорблениям, — нахмурился он. — И если бы у вас уже не была назначена дуэль с моим сыном, то я бы вас вызвал. Но после дуэли будет вызывать уже некого. Вы подавитесь своими собственными словами. Шмаковы их вам забьют в глотку.

— Ваш сын от дуэли отказался при свидетелях, — напомнил я.

— А сейчас отказываетесь вы?

— С чего бы?

— Тогда не будем тянуть. Завершим это слишком давно тянущееся грязное дело, — важно сказал Шмаков, указывая рукой на площадку для дуэлей.

Честно говоря, я удивился: неужели Шмаков-старший имеет такое влияние на младшего, что последний зажал в кулак остатки смелости и решил выяснить со мной отношения как подобает настоящему мужчине? В таком случае я даже сильно избивать Андрюшу не буду — смелость заслуживает уважения.

— До первой крови? — уточнил я. — Тип оружия?

— До смерти одного из участников, — жестко ответил Шмаков-старший. — Магия. Без артефактов. И никакого холодного оружия, в котором вы, по слухам, мастак.

Я и в магии был мастак, о чем говорить не собирался. Происходящее нравилось мне все меньше. Не было похоже, что шмаковский папа собирался отправить наследника на тот свет, да и сам Шмаков ничем не напоминал самоубийцу. Он мне все так же не нравился, но убивать из-за этого человека? Я уточнил:

— До смерти — не слишком ли? Предлагаю вариант до момента, когда один из участников попросит пощады.

— Испугались, юноша? — с насмешкой ощерился старший Шпаков. — Тогда для вас все еще доступен вариант перехода к нам под клятву. Или же вы приносите извинения нам здесь и сейчас.

— А не обнаглели ли вы, Игорь Сергеевич?

— Если кто тут обнаглел, то только вы, Илья.

Шмаков старший грустно улыбался, словно сокрушаясь о моей невоспитанности. Пришлось ему указать:

— Евгеньевич. Для вас я — Илья Евгеньевич.

— Для меня вы вошь под ногтем.

— Какое образное сравнение, — усмехнулся я. — Сразу видно, что волнует главу крупного рода. Похоже, слухи о вашей успешности сильно преувеличены.

— Меня не волнует, что говорит о нас почти покойник.

«Не нравится мне это, — подал голос Песец. — У него явно в рукаве пара тузов, о которых мы не знаем».

«Мне тоже не нравится, — признал я. — Но у меня должно быть куда больше тузов».

«Я бы не назвал это тузами, — заметил Песец. — Козыри — так будет правильнее. Но расклада мы пока не видим, поэтому возможны неожиданности».

Шмаков-младший выглядел слишком довольным, чтобы я не согласился с доводами Песца. Но отказываться от драки не собирался. В Полигоне я разбирался с такими монстрами, по сравнению с которыми младший Шмаков — всего лишь полудохлая моль, пусть и вонючая.

На глаза мне попался Темников, и я спросил:

— Паш, секундантом будешь? Шмаков все же решил выяснить отношения в дуэли.

— Неожиданно, — удивился он. — Конечно, буду. Условия?

— Магия и до смерти, — любезно сообщил старший Шмаков. — Секундантом сына буду я.

— Вы так ненавидите собственного сына? — удивился Темников. — Впрочем, я вас понимаю.

Улыбка старшего Шмакова окончательно превратилась в звериный оскал, прекратив даже на самую малость напоминать человеческую. Он повернулся к нам спиной и неторопливо направился к площадке для дуэлей, воображая себя не меньше, чем предводителем армии — если судить по его гордо поднятой голове. Шмаков себя тоже покойником не чувствовал: шустро перебирая ногами, он торопился за папашей и если оглядывался, то только чтобы бросить на меня злорадный взгляд.

— Не нравится мне это, — продублировал Темников мнение Песца. — Очень уж Андрюша нагло выглядит. У него, кстати, семь кругов против твоих пяти, и наверняка еще какая-то дрянь заначена.

— На его заначенную дрянь непременно найдется что-то заначенное у меня.

— Уверен?

Я пожал плечами. Уверенности у меня не было. В этом вопросе.

К дуэльной площадке потихоньку подтягивались студенты и преподаватели. Активировать купол мог только кто-нибудь из администрации. А с неактивированным куполом использовать площадку не разрешалось под угрозой отчисления. Так что пришлось подождать, как оказалось, Елизавету Николаевну.

— Мальчики что вы не поделили? — возмутилась она. — Предлагаю решить все миром.

— Если господа Шмаковы извинятся, я возражать не буду, — ответил я.

— Такие оскорбления смываются только кровью! — рявкнул Шмаков-старший.

— Дичь какая-то, — вздохнула Елизавета Николаевна и разомкнула защитный контур, который позволял дуэлянтам попасть внутрь. — Илюша, ты Шмакова не сильно там мордуй, хорошо?

— Это уж как получится, Елизавета Николаевна, — ответил я и улыбнулся. Приятно, что кто-то уверен в твоей безоговорочной победе.

Впрочем, моя улыбка тут же померкла, потому что за мной в круг зашел не Шмаков-младший, а довольно хищного вида мужик, который явно участвовал уже не в одной дуэли, судя по шрамам на видимой части кожи. Часть была от порезов, часть — от ожогов, но в сумме картина получилась не устрашающая, я скорее отталкивающая. А еще при нем обнаружились артефакты, которых по условиям поединка не должно было быть.

— Это еще что такое? — возмутилась Елизавета Николаевна, имея в виду, разумеется, не артефакты, которых она видеть не могла, а самого мужика.

— Имеем право, как небоевой род, вызванный боевым, — нагло сказал Шмаков-старший, — заменить бойца на того, кто умеет драться. Но Илья еще имеет возможность отказаться от дуэли, принести нам извинения и принять мое предложение.

Мужик зверовато оскалился, явно рассчитывая, что я отвечу отказом.

— Я как бы тоже представитель небоевого рода, — напомнил я. — У нас в роду археолог и алхимик. Где здесь боевка?

— Вы оба вышли из боевого рода, — нагло сказал Шмаков, — так что не тяните время, либо извиняйтесь, либо умирайте.

После чего он быстро замкнул купол над дуэльной площадкой, а мой противник активировал все три артефакта: один защитный, один атакующий и один — для подпитки и регенерации.

— Прости пацан, ничего личного, — ухмыльнулся мужик. — Но деньги я взял за то, чтобы тебя убить.

После чего он отправил довольно мощную Огненную стрелу в мою сторону, от которой я отклонился, не торопясь атаковать в ответ. Страха не было, была лишь иррациональная злость на себя, что позволил втравить в такое вот непотребство. Но эта злость не мешала ни думать, ни действовать.

— Убивалка не выросла, — отрезал я.

— А ты наглый, — одобрительно сказал он и отправил Стрелы сразу с двух рук. Отклониться от них оказалось сложнее, но не настолько, чтобы я не справился. — Вот только мне еще и премию обещали, если не просто убью, а пошинкую на пластинки. Так что не хами, а то решу, что премия — компенсация за твою наглость.

После чего он отправил Ледяной диск, летящий так медленно, что атака выглядела несерьезной. Хотя, конечно, попади такая штуковина в меня — мало бы не показалось. Вон как басовито гудела, пока не врезалась в защитный купол

Что происходило за периметром круга, нам было не видно и не слышно — купол был проницаемым только с одной стороны. Почему-то я не боялся. Точнее боялся, но не своего противника, а того, что покажу лишнее зрителям. За время тренировок в Полигоне у меня возникло слишком много приемов, которые я использовал машинально, чего здесь делать было нельзя. Нужно было как-то скрыть знания, которым у меня было взяться неоткуда.

Моему противнику на мои размышления было все равно: он раз за разом с высокой скоростью отправлял заклинания, принадлежавшие к разным стихиям. Правда, предпочтения отдавал все же Огню, как самой неудобной стихии, дающей дополнительные повреждения при попадании.

«Четвертый уровень стихий надо брать, — не вовремя вмешался с советом Песец. — Там стихийные доспехи будут».

«Возьму, если выживу».

«Если ты падешь от рук этого неумехи, мне будет стыдно», — патетически сказал симбионт и замолчал.

Артефакты в обычной жизни я не носил, только против ментала, и то если отправлялся на встречу с любимой тетушкой — во всех остальных случаях меня прикрывал Песец. Сейчас моя защита была только в скорости и в нападении. Я осторожно опробовал чужую защиту, запустив пылевой вихрь: и поддерживать его можно было долго, почти на него не отвлекаясь, и видимость противнику он ухудшал, и заряд чужого артефакта проседал. Сам же я наблюдал за противником посредством магии Жизни.

«Артефакты какие позорные. В наше время с такими было стыдно показаться на люди, — проворчал Песец, как будто он был не слепком личности, а самим Зыряновым, заглянувшим ненароком в будущее и получившим незабываемые впечатления от деградации потомков. — Сядут быстро. Защитный почти сел. Что делать будешь?»

«Убивать, — ответил я. — Он же не задумывался, беря заказ? А скольких он уже так устранил? Пора ставить точку».

Противник нервничал и отправлял молнии наугад, ни разу пока в меня не попав, а вот я отправил три ледяные лезвия, вбухав в них немного побольше магии, и уже третье пробило защиту и прошлось по телу. Мужик почти уклонился, поэтому серьезных повреждений избежал, но кровь потекла. Пока отдельными каплями, пачкая песок арены.

— Сука! — взвыл противник, рассчитывавший выйти из дуэли без единого пореза. — Мне целителя обещали оплатить, так что твои комариные укусы меня не волнуют.

— Нужно было вносить пункт об оплате похорон, — предложил я.

И испытал связку Таран — Каменные Колья, которая неплохо показала себя на Изнанке. Таран чуть раньше, а Колья — аккурат под спину отлетевшего противника, который и нанизался на них, как бархатница. С двумя отличиями: у него не было таких замечательных крыльев и умер он гораздо быстрее. Совесть мою душу не терзала: моим противником была точно такая же тварь, как и те, что на Изнанке. А от того, что выглядела как человек, тварью быть не перестала.

Купол отключился, и ко мне сразу донесся голос Елизаветы Николаевны:

— Целителя звать бесполезно.

Это понял и Шмаков-старший, и к наемнику он рванул явно не для того, чтобы оказать необходимую помощь.

— Одну минуту! — Поднял я руку. — Мне нужно собрать трофеи.

— Какие еще трофеи? — взвился Шмаков-старший.

— Артефакты, конечно.

— Это моя собственность.

— То есть вы в нарушение согласованных условий выдали нанятому вами человеку артефакты?

— Это совсем для другого дела, — попытался он увильнуть.

— Использовал он артефакты здесь. Елизавета Николаевна, замкните, пожалуйста, купол, Игорь Сергеевич хочет на дуэли доказать, что он не скотина.

— Ничего я не хочу. — Старший Шмаков попятился и выскочил за пределы арены. — Я не идиот, чтобы сражаться с подготовленным бойцом. Не самоубийца, знаете ли…

— Для несамоубийцы вы слишком наглы. Я пока не слышал извинений ни от вас, ни от вашего сына.

— Нас грабят, а мы еще должны извиняться? — возопил Шмаков-старший. Зря он мне показался более приличной версией младшего. Они если чем и отличались, то только возрастом.

— Постыдились бы, господин Шмаков, — презрительно бросила Елизавета Николаевна. — Натравили на ребенка громилу. Не думайте, что ваше поведение сегодня сойдет вам с рук.

— С вашим ребенком ничего не случилось, если вы не заметили — сварливо возразил тот. — А вот громила, как вы выразились, уже никогда не встанет. Господи, какие опасные безнравственные твари учатся вместе с моим ребенком. И эта академия казалась мне приличным заведением…

На Шмаковых обрушился поток возмущений от свидетелей нашей дуэли, потому что оба представителя рода повели себя, мягко говоря, неподобающе. Не понять, что их цель — сделать из меня труп, было невозможно. Еще я был уверен, что это была первая попытка, но не последняя, так что теперь полный набор артефактов буду надевать не только на Изнанку, но и вообще выходя из дома. Как оказалось, в академии тоже водятся твари.

Вблизи труп оказался ужасным зрелищем. Выпученные глаза, искривившийся в последнем вопле рот, и кровь — много крови как на самом трупе, так и на песке под ним. Колья уже исчезли, но многочисленные окровавленные дыры напоминали, где именно они вошли в тело. Затошнило и захотелось уйти отсюда подальше. Но я не имел на это права. Как сейчас поведу, так и будут ко мне относиться. Я несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться и отстраниться от усилившегося запаха, после чего занялся осмотром трупа.

Я вытащил все три артефакта. Как ни странно, ни один из них не пострадал, а регенерационный вот только разрядился, пытаясь вдохнуть жизнь в проткнутую тушку хозяина.

«Деньги еще возьми, — предложил Песец. — За тебя их давали — тебе и брать».

«Как-то это…»

«Заодно узнаешь, во сколько тебя оценили, — искушающе улыбнулся Песец. — Во внутреннем кармане пачечка. Я вижу».

Оставив в стороне вопросы о внезапном рентгеновском зрении симбионта, деньги я все же извлек.

— Оценили вы меня неприлично низко, Игорь Сергеевич.

— Это был аванс, и он не отработан, так что вы не имеете права брать эти деньги, Илья.

— Для вас — Илья Евгеньевич, — напомнил я. — Или вы желаете все же выйти?..

— Спасибо, но нет, Илья Евгеньевич. — Шмаков-старший грустно шмыгнул носом, настраиваясь на то, что и деньги потерял, и за них ничего не получил. — Артефактики я попросил бы вернуть, Илья Евгеньевич. Родовая ценность, знаете ли.

— Выкупайте, — невозмутимо предложил я. — У вас неделя на выкуп, потом сдам этот хлам в ближайшую скупку. Ах да, к выкупу должны прилагаться извинения.

— Я подумаю, — сухо сказал Шмаков-старший и ушел.

За ним понуро ковылял младший. Сегодняшнее происшествие не прибавило ему популярности, ну так и сложно было найти менее популярного типа в нашей академии. Зря он не перевелся куда подальше, там хотя бы мог начать выстраивать отношения с однокурсниками с нуля.

— Илья, я так за вас переживала, — сказала Елизавета Николаевна. — Эта скотина Шмаков не давал мне разомкнуть купол и прекратить неравную дуэль. Но вы с блеском справились, и я уверена, что с блеском справитесь и на соревнованиях.

— Там тоже нужно будет кого-нибудь убить? — неловко пошутил я.

Она засмеялась.

— Разве что комиссию, своими умениями.

— Да какие там умения? У меня арсенал совсем маленький.

— Главное — не размер арсенала, а то, как им пользуются, — возразила она. — Илья, после того, что я видела, вам неприлично отказывать. Вот совершенно неприлично.

И эта женщина говорила, что за меня переживала.

— Илья, я согласен с Елизаветой Николаевной, — влез Темников. — Ты вообще соображаешь, что справился с крутым наемником?

— На крутого Шмаковы денег пожалели.

— И слава богу, Илья, — выдохнула Елена Николаевна. — Мы слышали, что он тебе говорил. Что его подрядили не заменить Шмакова на дуэли, а тебя убить. У администрации к тебе претензий нет. Особенно если ты выступишь на еще одних соревнованиях.

Они продолжили меня уговаривать, и я, чтобы не терять время, пообещал подумать, после чего быстро ушел. Меня ждали прохоровские штаны, которые я собирался завершить сегодня. Мало ли как пойдет беседа с Шелагиным завтра.

Проверив метки на карте, я внезапно обнаружил, что тетя Алла и Владик удаляются в сторону Горинска. Надо же, я, оказывается, пропустил ее приезд…