Не ДРД единой

Глава 17

Утром Песец первым делом потащил меня смотреть сидр, емкости с которым, с его точки зрения, уже пора было закрывать крышками с гидрозатвором. Емкости мы закрыли, но перед этим симбионт каждую емкость обнюхал, используя мой нос. Не знаю уж, что он там нанюхал, но по одним дрожжам сказал, что брать больше не будем. Правда, потом подумал и добавил, что посмотрим по результату. На этом необходимость находиться рядом с будущим сидром закончилась, и я отправился на разминку, которую уже тоже было пора модифицировать: я прям чувствовал, где недожимаю, и пытался экспериментально добавить нужные элементы.

После душа я наконец добрался до прохоровских штанов и осмотрел их свежим взглядом почти выспавшегося человека. Но даже такой осмотр дефектов не выявил, поэтому отфиналил и сложил в специально подготовленную коробку, где уже находились перчатки и бонусом очень красивый пояс из кожи клювоголовой змеи. Кожи этой накопилось много, а легализовать пока не получалось. Еще у меня остались обрезки от бархатницы, причем часть была довольно крупными кусками, нужно будет придумать, что с ними делать.

Пока завтракал, прикинул, что вполне хватит на пару рюкзаков, по типу того, что у Даши, но эти покруче выйдут, особенно если пустить вставочки из змеиной кожи — очень уж она декоративно выглядит. Но пока приторможу — займусь этим только после изучения модуля кожевничества второго уровня. Там наверняка найдется что-то интересное.

Быстро просмотрел сайты с модулями и контейнерами, но глаз ни за что не зацепился, хотя пустых мест в моей «коллекции монет» хватало. Как сказал Олег, раскопки завершили еще не все, а те, кто уже завершил, еще изучают добычу, так что поток товара будет идти еще долго и расстраиваться рано.

По дороге в академию меня нагнал смутно знакомый парень.

— Привет. Ты как?

— Привет. Нормально, — немного удивленно ответил я. — А что такое?

— Да ты тогда у Дарины выглядел как будто умереть с секунды на секунду собираешься. А эта клуша только стояла и визжала.

— Так ты был среди тех, кто мне на помощь тогда пришел? — сообразил я. — Извини, никого не запомнил.

— Еще бы. Видок у тебя тот еще был. — Он помолчал, а потом перешел к предмету своего интереса: — Слухи ходят, что Дарина какой-то целительский ритуал проводила. На увеличение Силы.

— Официально подобных ритуалов нет, — навел я тумана.

— Так это официально, — хмыкнул он. — Нет, я понимаю, что ты первому встречному ничего не выложишь. Даме, поди, пообещал молчать?

— Ты же понимаешь, что я тебе не отвечу на такой вопрос в любом случае? — изобразил я смущение.

— Понимаю, — согласился он. — Но то, что у тебя после действий Дарины круги Силы выросли, подтвердить можешь?

— Справку с новым уровнем я сдал в деканат, — намекнул я. — Но учти: мне после этого было так плохо, что знающего целителя пришлось вызывать на следующий день.

— То есть методика экспериментальная? — вычленил для себя главное парень. — Все риски, так сказать, на пациенте?

Мы уже дошли до академии, но остановились недалеко от входа, чтобы завершить разговор на улице, не делая его тему доступной для посторонних.

— Именно. Зелье регенерации ни фига не помогает, потому что повреждения — не физические.

— Я готов рискнуть. Боль настоящего алхимика не пугает. — Он засучил рукав на левой руке и показал уродливый бугристый шрам, который целительскими практиками удалось только немного пригладить. — После этого готов любую боль вытерпеть. Участие в эксперименте бесплатное?

— Если ты готов заплатить, Дарина откажется вряд ли.

— Понял. Спасибо.

Он похлопал меня по плечу и потерял интерес и ко мне, и к моему здоровью. Зато рванул к целительской, надеясь застать там Дарину, из чего я сделал вывод, что она из поселка ушла куда раньше. Наверное, желающие усилиться нашлись и вчера…

На занятия я пошел с чувством глубокого удовлетворения. Не зря же говорят: сделал гадость — сердцу радость. А в данном случае гадость была особе, которая в отношении меня планировала вариант куда хуже, чем я в отношении ее. Можно сказать, моя месть была почти безобидна. Единственное, чем рискует Дарина, — своим хорошим настроением, но оно у нее и без того после фатальной неудачи должно быть не особо.

Зато Фурсова прямо-таки лучилась от счастья. От Бизунова она не отходила, но в мою сторону бросала такие взгляды, полные довольства, как будто я ей вчера раз десять признался в любви. И получил отказ во взаимности, разумеется.

Взгляды Фурсовой пережить было можно

Но не любопытство и сочувствие по поводу ситуации со Шмаковыми. В перерывах между занятиями меня настолько задолбали с вопросами про дуэль, что я подумывал, не прогулять ли остаток этого дня: за сутки ситуация перейдет в разряд устаревших и заменится чем-нибудь куда более интересным, чем стычка второсортного рода с родом, положение которого вообще было где-то на нижних строчках негласного рейтинга.

Останавливало от побега только, то, что последней парой были практические занятия по алхимии. Ну и то, что Шмаков сегодня на занятиях не появился. Вряд ли он устыдился своего вчерашнего поведения и сидит дома, угрызаемый совестью. Причина его отсутствия наверняка была в чем-то другом.

Я стоически вытерпел до последнего занятия. Преподавательницу мы ждали в коридоре, хотя дверь и не была закрыта — подозреваю, хотели проверить, как мы усвоили правила пользования, и отправить на пересдачу, если вдруг кто сунется внутрь. Среди нас таких идиотов не нашлось, поэтому мы столпились около двери. Про мою дуэль разговоры уже прекратились, но не про то, что Шмаковым за это должно хорошо прилететь. Внезапно Темников, который залез в телефон, бросил:

— Ого. Князь объявил о вакансии на алхимические поставки.

— А Шмаков?

— А Шмаков, похоже, все. Вчерашней подставной дуэлью наверняка перебрал все доступные лимиты.

— Посмотрим, что будет дальше. У него княгиня в защитницах, — скептически бросила прислушивающаяся к нашему разговору Уфимцева. — Вряд ли из-за Ильи его турнут с такого теплого места. Может, просто помаринуют и вернут.

— Да прям! — возмутился Бизунов. — Шмаковы вообще все границы перешли.

— Был бы кто-то из представителей крупных родов на месте Ильи, я бы с тобой согласилась, — выдала Уфимцева. — Но Илья — птица не того полета, чтобы на него обращал внимание князь.

— Не знаю, — протянула Мацийовская. — Папа вчера был уверен, что Шмаковым от князя прилетит. А он разбирается в местных дрязгах лучше тебя.

Уфимцева нехорошо прищурилась.

— Спорим, что Шмакова в поставщики вернут? — предложила она. — За него княгиня впряжется. Ей денежки отрабатывать надо.

— Я больше папе верю, так что спорим, — согласилась Мацийовская. — На что?

Честно говоря, уверенность Мацийовского-старшего мне показалась странной. Такое может быть основано только на знании, что я князю не посторонний, а это собираются держать в тайне, насколько я понял из разговора Живетьевой с внуком. Если что-то просочилось, то это может создать для меня дополнительные проблемы. Потому что я не защищен официальным статусом принадлежности к княжескому роду, а значит, отыграться обиженные на Шелагиных на мне могут запросто. Если только пример Шмакова не остудит. Да и то я не уверен, что отказались от его услуг из-за меня, а не из-за качества их бурды.

Спрашивать Яну было бесполезно: либо не знает, либо не собирается говорить. Но даже если бы я захотел выяснить у нее все, то не успел бы, потому что из-за угла на меня вылетела злая как фурия Грабина и с ходу выпалила:

— Илья, можно тебя на минуточку?

— Даже до конца занятий подождать не может, — почти не скрывая насмешки, сказала Фурсова. — Такая любовь, такая любовь…

Грабина зыркнула на нее так, как будто горела желанием вбить дорогой подруженьке все эти слова в глотку. Но даже шага к ней не сделала, сменила выражение лица со злобного на доброжелательное и сказала:

— Илья? На два слова?

— Разве что на два — у нас занятие вот-вот начнется.

Таращились на нас с огромным интересом. Наверное, со стороны мы походили на рассорившихся любовников, очень уж странно выглядела Дарина. Но стоило нам чуть отойти, как она зло зашипела:

— Ты что творишь, паршивец?

— Дарина, ты о чем?

Режим соблазнения включился сам. Исключительно в целях самозащиты, поэтому следующую фразу целительница сказала куда мягче, нежным воркующим голосом:

— Не притворяйся, что ты не знаешь о желающих увеличить магическую силу.

— Как я могу не знать? Сам не так давно к подобным относился. Так что большое тебе человеческое спасибо, Дарина, еще раз. Расцеловал бы, но не при свидетелях же.

— Можно и без свидетелей, — она придвинулась настолько, что я ощутил упругость ее груди. Весьма соблазнительную упругость. Похоже, Грабина напрочь забыла, зачем она вообще хотела со мной поговорить. — Как насчет этого вечера?

— Дарина, радость моя, мое решение неизменно. Мне понравился результат, но не понравилось, как мы с тобой тогда смотрели видео.

Она словно бы очнулась от сна, опять разозлилась и выпалила:

— А не понравилось, так нечего на меня людей натравливать. Продолжишь — я Арине Ивановне пожалуюсь.

— Кажется, мне придется жаловаться ей самому. Мало того что ты на мне испытываешь непонятно что, так еще и лезешь с какими-то странными претензиями.

От упоминания Живетьевой в таком контексте Грабина окончательно избавилась от моего воздействия и испуганно прошептала:

— Илья, ради бога, не надо. Только не это. Все. Забыли. У тебя нет ко мне претензий, у меня — к тебе, ладушки?

— Разве я могу отказать такой красивой девушке? — согласился я и сразу подлил дегтя в патоку: — Я все забыл, но до первого косяка с твоей стороны. Все же Дарина, это был перебор — использовать меня как лабораторную крысу.

Оправдываться она не стала. Решила, что я все равно не поверю, как не поверил и раньше, поэтому бросила:

— Считай, что меня уже нет.

Она попятилась, развернулась и рванула по коридору, как будто за ней гнались изнаночные твари, провожаемая насмешливым фурсовским: «Такая любовь, такая любовь…» Остальные в группе оказались с понятием и сделали вид, что ничего не произошло, хотя посматривали вопросительно. Но я ничего объяснять не стал и вообще сделал морду кирпичом, чтобы даже не думали лезть с вопросами.

Хотя, конечно, поведение Грабиной их вызывало, поскольку девушку постоянно бросало из одной крайности в другую. Конечно, это можно было отнести на какие-нибудь временные физиологические проблемы, но, если такие начнутся у всех в моем окружении, будет плохо. Нужно как-то научиться дозировать Соблазнение. А то выходит то густо, то пусто. Баланса нет. И осознанности.

«Да кто таким осознанно пользуется? — насмешливо бросил Песец. — Это реально почти инстинктом идет. Все практики, завязанные на ментал, тяжелее всего отрабатываются. Так что лучше использовать только на тех, кого не жалко. Правда, они периодически включаются сами не тогда, когда нужно. Но это временно. В одном я уверен: настроится рано или поздно».

Тут весьма кстати наконец появилась преподавательница, сделала удивленный вид, обнаружив открытую дверь, и похвалила нас за то, что мы не воспользовались ее забывчивостью.

Задание сегодня оказалось несложным, но муторным: важно было выполнять условия в точности. Малейший сбой на любом этапе — и все, начинай заново. Ингредиенты были из самых недорогих, без изнаночных компонентов, так что можно было тренироваться хоть до посинения или до закрытия академии на ночь. При этом зелье само по себе особого значения не имело, было из разряда тренировочных: по результату смотрели, насколько алхимик готов к скрупулезному следованию рецептам.

Так что во время занятий никто не отвлекался, а после я сразу ушел, не желая выслушивать намеки на роман с красоткой-целительницей. Грабина, конечно, была хороша как конфетка, но под блестящей оберткой там был совсем не шоколад, хоть и коричневого цвета.

Дядя меня уже ждал дома.

— На полигон? — спросил он. — Как думаешь, Шелагин подойдет?

— Конечно. У него слишком много вопросов. Так что обедаем — и едем. До Полигона нам надо забрать мои заказы.

— Модули или контейнер? — обрадовался Олег.

— Ни то ни другое. Заготовки под артефакты, — обломал я его. — Как сказал Песец, на первом уровне работать придется в минус.

— Зато с остальным в плюс, — не расстроился дядя. — Но, Илюш, не высоковата нагрузка? Тебе бы вообще притормозить. Выгоришь.

— Живетьевых отцепим — приторможу. Пока я слишком слаб. А Песец следит, чтобы я не выгорел.

— Следит, как же. Знаю я, за чем он следит и каждое утро и вечер проверяет.

Олег загрустил, понимая, что если я слаб, то он вообще не котируется, пусть всегда полагал своей основной ценностью мозги, а не магию или умение сражаться на клинках. Аппетита это ему не испортило, и пообедали мы не без удовольствия.

— Чуть не забыл, — спохватился Олег. — Ольга говорила, что нужно будет товарный знак регистрировать. То есть сначала разработать, а потом зарегистрировать. Свой они под нашу продукцию не отдадут.

— Нам и не надо что-то пускать под их фамилией, — заметил я. — Ты у нее не спрашивал, к кому можно обратиться?

— Как-то упустил, — сконфузился Олег. — О чем только ни болтали, а про главное забыл.

— Поинтересуйся.

— Что будем брать в качестве товарного знака?

— Не будем плодить сущности и возьмем силуэт песца или только головы.

«Почему только головы? — забеспокоился симбионт. — Я весь хорош».

«Символ мелкий, поэтому больше шансов углядеть твою хорошесть, если будет только голова».

«Тогда ладно. Не возражаю. Хотя за использования образа положены отчисления…»

Не знаю, какие отчисления он собирался брать, но на всякий случай я предупредил:

«Мы модель подберем из тех, чей образ отчислений не потребует».

«Да я тоже не требую, — пошел на попятную симбионт. — Я вообще образ сферического песца в вакууме. Идеальный образ. Лучше меня вы просто ничего не найдете. А насчет отчислений я просто пошутил. Ха-ха-ха. Сам подумай, как я их получу?»

«Услугами?», — предположил я, уже прекрасно изучивший манеру поведения симбионта.

Судя по тому, что он ничего не ответил и обиженно отвернулся, продемонстрировав мне пушистую задницу с гордо реющим хвостом, попал я в точку.

— Вообще, наверное, нужно общий товарный знак регистрировать — прикинул я. — На все возможные использования. А их уже прилично набирается.

— Узнаю, — радостно сказал Олег. — Сегодня же съезжу и все разузнаю.

— По телефону никак? — усмехнулся я.

— По телефону некоторые вопросы лучше не решать, — заюлил Олег. — Надежней с глазу на глаз переговорить.

Устройство дядиной личной жизни делом было, без сомнения, важным, но не тогда, когда это может существенно осложнить наше и без того непростое положение.

— Олег, ты учти, что нам с ними еще работать несколько лет. Испортишь отношения — ничего хорошего не выйдет.

— Подумать только, неоперившийся юнец будет учить меня жизни, — возмутился Олег, пренебрежительно фыркнув. — Я не собираюсь делать ничего предосудительного. И вообще, мы с Ольгой — взрослые люди, как-нибудь сами разберемся.

— Уже «мы»?

Олег дальше развивать тему не стал, только снисходительно улыбнулся. Мол, быстрота и натиск — наше все. Улыбаться он продолжал и всю дорогу: и когда мы заезжали за материалами для артефактов и когда мы ехали уже непосредственно в Полигон. Улыбка слетела, только когда он обнаружил, что нас ожидают не только Шелагин-младший и Греков, но и Шелагин-старший в компании незнакомого целителя.

— Ведищев, — совсем тихо сказал Олег. — Не доверяют, значит, словам Живетьевой. Подозревают, что она ведет свою игру.