(Не)Холостяк (СИ)

Глава 68

Гас, ты...

"Охуел?"— читаю по губам Алисы.

— Какого чёрта ты тут треплешь языком?— не позволяет себе сорваться при ребёнке. Ссоры при сыне — табу.

— Он ушёл. Я сам видел. Побежал к тебе,— посмотрел на Илью, стоящего между нами.

— Я не насёл маму,— начинает хныкать.— Ник — папа?— смотрит умоляюще на Алису.

— Не ври ему,— угадываю её желание рассказать ребёнку, что он неправильно понял слова Авроры.

Хорошо, что матов не нахватался. А то мы себе позволяли... Тогда бы Грозная оправдала свою фамилию по полной, долбанув какой-нибудь палкой по башке.

Жёстко с недовольством сжимает губы, резко с рычанием передёргивает плечами и присаживается на корточки перед Ильей.

— Да. Просто твой отец...— резко и на тональность выше, бросив на меня уничтожающий взгляд.— Ему пришлось уехать надолго, и он не знал, что ты родился. А потом вернулся...

— А папа?— посмотрел на нас по очереди.

— Папа тоже твой папа... Иногда у детей бывают два папы или две мамы.

— У меня есть есё одна мама?— хмурится.

— Нет,— сажусь рядом.— Мама у тебя одна. Самая лучшая,— прослеживаю за реакцией Алисы на мои слова.

Смотрит исподлобья, слегка растягивая губы в улыбке.

Льстит?

Но это при ребёнке. Один на один я бы тебе ремнём по заднице прошёлся за все твои выходки. Потом расцеловал бы каждое место удара, конечно, но наказать — желание больше.

Илья забирается мне на руки и ведёт пальчиком по бороде.

— Холосо, сто у меня есть есё один папа. Как в футболе — запасной,— улыбается искренне с искорками в глазах.

— Похоже, кто-то хочет пойти по стопам дяди и стать футболистом.

— У меня есть дядя?— быстро поворачивая головой, смотрит на нас.

— И ещё одна тётя. И братик с сестрёнкой. И бабушка,— перечисляю ему родственников.

— Ещё одна бабуска?— вскрикивает радостно.

— Угу... И видимо теперь единственная,— бухтит Алиса, приподнимаясь.

Вдруг её покачнуло, и она схватилась руками за виски.

— Ты чего?— ссаживаю Илью с рук и бросаюсь к ней, сжимаю плечи.

— Ничего. Голова закружилась,— убирает мои руки.— Похмелье... Пойду, полежу немного.

— А что такое похмелье?— смотрит на меня снизу Илюшка.

— Это когда вчера было хорошо и весело, а сегодня плохо и голова болит.

— У мамы клузится...

— И такое бывает, если мало веселился. Пойдем, оладушки есть, Люда обещала приготовить.

Сын услышав, что предстоит чаепитие с вкусняшками, быстро рванул с места в сторону кухни.

Фух! От души отлегло... Я думал, мы тайну его рождения будем скрывать, пока он сам наше сходство в зеркале не заметит.

— Как самочувствие?— присаживаюсь на край кровати Алисы

Лежит ко мне спиной. Ковыряет наволочку ногтем.

Кончиками пальцев мягко веду по линии позвоночника. Кожу начинает покалывать, словно щиплет током. Вздрагивает.

— Нормально,— переворачивается на спину, а в глазах такой гнев, что испепелить одним взглядом может.

Блядь... Ну, я же проявляю участие. Чего такая колючая?!

— Обиделась, что пришлось ему всё рассказать? Но так же лучше. Он обрадовался...

Грозный в глазах окружающих его женщин был, может быть и идеальным. И спасибо ему, что не спасовал и взял в жёны беременную моим ребёнком Алису. Но теперь я сам.

Сам... Вот откуда у Ильи это.

— Не обиделась я. Просто не так хотела...— снова отворачивается.

— Ну, извини... Я не виноват, что он подслушал. Его там вообще не должно было быть — к тебе послал. Алис...

— Что?— в подушку.

— Давай поженимся? Чтобы нормальная семья была...

— Через полгода приходи. А я пока подумаю,— равнодушно, не поворачиваясь ко мне.

— Тогда давай Илье на день рождения щенка подарим?

Вот тут она подскочила.

— Какого щенка, Гас?

— Маленького,— развожу ладони.— Я думаю корги или шпица...

— Даже не вздумай! Вдруг у него аллергия.

— Она будет, если с животными не общаться. Поэтому с детства надо живность в доме иметь,— тоже включаю умника.

— У него был хомяк. Потом этот нарушитель сна сдох от пережора, нам пришлось Илью долго успокаивать и рассказывать, что его Гоша теперь на радуге с другими хомячками. А ещё в лес ехать, хоронить этого вонючего грызуна.

— Ты не любишь животных. Я понял. Котёнка?— маленькая попытка всё же уговорить.

— Они царапаются.

— Стричь ногти.

— Кусаются. И гадят, где попало.

— Не злить и лоток.

— У тебя на всё найдутся ответы?— поджимает недовольно губы, прожигая холодным взглядом.— Ты не Илье подарок хочешь сделать, а себе,— подозрительно щурится.

— Я бы себе какого-нибудь питбультерьера купил,— задумчиво.— Посерьёзней собаку.

— Не вздумай! Чихуахуа или той-терьер! Не больше. Вот эту тварь, вечно дрожащую. Понятно тебе?— сама не замечая, даёт разрешение.

— Понятно,— расплываюсь в улыбке.— Муа!— звонко чмокаю её в губы.

— Отвали!— отталкивает.

— Кстати, что по празднику? Неужели мы лишим ребёнка дня рождения из-за всего этого?..

— Нет. Ребёнок не виновен... Сниму детское кафе. Пригласим его друзей по детскому саду...

— Зачем кафе? Здесь полно места?

— Кафе,— категорично.— Детки не одни придут, у них мамы с папами есть, а у тех возникнет много вопросов.

— Ясно. У меня есть знакомая, она организацией праздников занимается...

— Я сама!

— Алис, она профи. Все мои торжества устраивала,— убеждаю.

— Вот твоим и пусть занимается. У вас же в один день.

— Я решил на неделю позже отметить. Или вообще не отмечать. Не знаю ещё.

— Ну, ты не обязан траур соблюдать. Так что повеселись,— похлопала меня по плечу.— А теперь вали. Я спать хочу.

Спать днём?

Ладно, Илюха, его после всех игр и тарелки оладьев с клубничным вареньем сморило. Уснул прямо на диване в гостиной. А она вообще сегодня ела? Я не видел.

Приболела что ли опять?

— Ты себя хорошо чувствуешь? Не заболела? — волнуюсь за неё.

Слишком быстро она вышла из простуды, могут осложнения быть.

— Здорова я. Просто усталость косит. Спать всё время хочется,— зевает.

— Не нравишься ты мне. Бледная какая-то... — беру за подбородок.— Давай, врача вызову?

— Себе вызови!— отбивает руку.— Не нравлюсь — не смотри.

Господи! Что ж ты вечно недовольная?! То это не так, то то.

Что за эмоциональные качели такие с разгоном в миллисекунду? Только что была равнодушная, сейчас готова в горло вгрызаться, лишь бы её оставили в покое.

Фиг с тобой! Оставайся одна и дрыхни, если хочется.

Останавливает меня, когда я берусь за ручку двери.

— Принеси мне соленых орешков,— просит Алиса, устраиваясь поудобнее в постели.

Орешков? Ну, наконец-то хоть что-то решила в желудок закинуть.

Когда возвращаюсь в комнату с пакетом фисташек, то застаю её мирно посапывающей.

Оставляю орехи на тумбочке у кровати и ухожу, поборов в себе желание поправить ей волосы, которые закрывают лицо.