Не опоздай к приливу

Глава 1. Ампулы

Вечером Рая не вернулась с дежурства. Ребята и дедушка Аристарх легли, а мать все не гасила в горнице свет и смотрела в окно.

— Да ложись ты, подменяет кого-нибудь, — сказал Валерий, старший сын, уже засыпая.

Мать легла. Но Юрка слышал, как она ворочалась, вздыхала, покашливала, и у него что-то скребло внутри. До гидрометеостанции, где сестра работала наблюдателем, шесть километров от поселка, и дорога туда не из легких. Мало ли что может случиться…

Потом Юрка уснул.

Днем, прибежав с уроков, он наскоро поел и стал одеваться. Валерий в это время перерисовывал с географического атласа на тетрадный лист в клеточку карту северного побережья Кольского полуострова.

— Далеко? — спросил Валерий.

— Да нет… На станцию проведаюсь… Давненько не был…

Юрка не хотел объяснять брату, отчего это ему вдруг взбрело в голову тащиться в такую даль. Валерий был уже почти мужчина и не терпел сентиментальности.

— Напомни Райке, чтобы принесла бинокль. Сколько просить надо?

— Ладно.

— И чем у нее голова забита?

Этого Юрка не знал.

— Условились? Он мне очень нужен.

— Есть взять бинокль!

Валерий улыбнулся, легким движением головы откинул назад льняные волосы, встал, расправил свои спортивные плечи и совсем неожиданно сказал:

— А знаешь, и я с тобой потопаю. Боюсь, не окажешь на нее должный нажим. Дипломатии не хватит.

— И зачем тебе сдался бинокль?

Валерий поднес к губам палец:

— Военная тайна…

Жизнь Валерия в последние дни и вправду была окутана тайной. По вечерам он с двумя дружками, Игорем и Сергеем, сыном редактора районной газеты, рассматривал карту побережья, изрезанную глубокими губами, до хрипа спорил о чем-то. Спорили ребята хитро — ничего нельзя было понять.

— Минутку!

Валерий унес лист с контуром побережья в соседнюю комнату, спрятал куда-то, появился снова и через две минуты был готов: в легких валенках и синей канадке на «молнии», с высоким воротником и косо врезанными карманами. Канадку в день рождения ему подарил отец.

— Пошагали?

Возле дома получилась маленькая заминка. В Юркины планы не входило брать Васька. Васьком называлось кругленькое, большеглазое, мохнатое существо в бурой шубейке. Ему шел седьмой год, он отличался повышенным любопытством и, конечно же, не дорос до шестикилометровых прогулок среди обледеневших скал и россыпи гальки.

Это был их младший брат. А так как все семейство Варзугиных славилось крайним упрямством, то и Васек уже показывал коготки.

Узнав, куда идут братья, он бросил санки, соседскую лайку Стрелку, бывшую Милку, срочно переименованную после полета лаек в космос, и увязался за ними.

— Отстань! — крикнул Юрка, стараясь при Валерии быть немногословным, чему тот всегда учил его.

Васек бежал следом.

Угрозы становились все хлеще и грубее.

Стоило б Валерию хоть слово добавить к Юркиным угрозам, Васек бы отстал и покорился печальной участи малыша: Валерий — его нельзя не слушаться. Но Валерий, сунув руки в карманы, не говоря ни слова, шел к переправе, и это придавало Ваську уверенности. Его даже не образумили два Юркиных щелчка в лоб и снежок, залепивший глаза.

Васек тащился сзади и канючил. И когда у Юрки прямо-таки заболела глотка и он охрип, он сплюнул в снег и махнул рукой. А ну его!

Вместе с ними малыш переправился на большой моторной лодке-дорке через реку и тащился по дороге вдоль океана.

Океан падал на берег, и каменный берег содрогался от его ударов. От грохота болели уши. Валерий и Юрка даже не пытались раскрыть рта. Зато Ваську хотелось перекричать океан. А зимой это дело трудное.

И хотя по отрывному календарю, висевшему в их столовой, шел март и уже давно стало подниматься из-за сопок полярное солнце, вокруг была зима. А океан в это время, как известно, теряет спокойствие, точно его больно укусил кит или какое-то другое морское чудовище.

Так, по крайней мере, думал Васек. Этим он и хотел поделиться с братьями. Но они уже были почти взрослые, хорошо знали, что киты здесь ни при чем, что их почти не осталось в северных морях. Да и стоило ли серьезно относиться к воплям этого несмышленыша и выдумщика?

Если бы братья почаще оборачивались, они б видели, как Васек, заметив что-то в море, тычет пальцем и вопит; как он, подпрыгивая, всплескивает руками и хохочет; как запускает в слепяще белую пену обледенелую гальку и опять кричит, призывая братьев поделиться с ним своей, одному ему понятной радостью.

— Валенки промочишь, прибью! — набросился на него Юрка, когда Васек так близко спустился к прибою, что его цигейковую ушанку и облезшую шубейку обдали брызги.

Васек отскочил: Юркины кулаки были страшней прибоя.

Наверно, ребята благополучно добрались бы в этот день до станции и не случилось бы ничего особенного, если б Васек не бросился к ржавому остову катера.

В незапамятные времена, в войну, когда братьев еще и на свете не было, выбросил его сюда, на галечную дугу берега, зимний шторм. Искореженный, одинокий, лежал он тут, и только самые высокие волны докатывались до его изъеденного ржавчиной борта.

В сторонке виднелся полузарытый в гальку двигатель с цилиндрами, обвитый гнилыми водорослями, клепаный нос и рваный обломок винта.

Васек бросился к катеру, точно впервые увидел его.

На катер стеной шла волна.

— Назад! — заорал Юрка, метнулся вниз, схватил Васька за шиворот и едва успел отпрыгнуть с ним от потока.

Клочья пены лопались и опадали под ногами.

Юрка дал малышу по шее, еще раз замахнулся. Но не ударил. Он кинулся по гальке к срезу воды, схватил убегавшую вниз блестящую коробку и, почти накрытый огромной стеной новой волны, бросился назад.

Не вынимая рук из карманов, к нему подошел Валерий:

— Любопытно.

Юрка попытался открыть коробку. Она была плоская, совсем новенькая, пускала солнечные зайчики и не хотела открываться.

Ребята привыкли к тому, что море выбрасывает на берег пустые ящики с пестрыми иностранными ярлыками, доски и кухтыли — металлические шары, прикрепляемые к рыбачьим сетям, поплавки из пенопласта, бочки и разбухшую, осклизлую обувь…

Такая коробка попалась им впервые.

Потеряв терпение, Юрка бросил на гальку мокрые варежки и, сопя, стал ногтями сдвигать никелированную крышку.

— А если бомба? — прошептал Васек.

— Бомбы такие не бывают. — Валерий не спускал с находки глаз.

— А может, она нарочно такая, чтоб не догадались, — не унимался Васек, и его неправильно растущий резец смешно высунулся из-под верхней губы. — Послушай, там ничего не тикает?

— Отойди подальше, — сказал Юрка, ломая ноготь указательного пальца и морщась. — Ну? Сейчас я тебе так тикну — рад не будешь!

Рядом был Валерий, и Васек остался на месте. Плохо бы жилось ему без старшего брата.

Шестеро серых глаз прилипли к коробке. Юркины пальцы все время срывались с крышки. Валерий, рослый, серьезный, с легким пушком на верхней губе, был сдержан, и только по тому, как слегка вздрагивали его белесые брови, можно было догадаться, что и он не равнодушен к коробке.

— Дай-ка я попробую, — сказал он наконец ломким баском, — ты слишком кипятишься.

— Погоди…

— У меня ногти подлинней… Слышишь?

В этот момент крышка чуть сдвинулась. Юрка, весь вспотев от напряжения, нажал посильнее, и коробка открылась. Заглядывая в нее, Валерий грудью надвинулся на Юрку, а коротышка Васек подпрыгнул и едва не вышиб головой коробку из Юркиных рук.

Лицо Юрки исказилось от бешенства, он ногой поддал под зад малышу — Васек отлетел на добрый метр.

В коробке, разделенной на металлические ячейки, виднелись круглые стеклянные ампулы с узкими, как иголка, горлышками. В ампулах покачивалась какая-то жидкость.

Сердце у Юрки часто забилось.

— Так, — сказал он, — полюбуйтесь… Откуда они тут?

Васек тем временем взобрался на валун и, опираясь одной рукой на широкое плечо Валерия, неудобно вытянулся, заглядывая в коробку.

— И написано не по-нашему, — сказал он.

«Ну и глазастый!» — Юрка только сейчас заметил на ампулах белые надписи на иностранном языке.

— Дай прочту. — Валерий взял у Юрки коробку, осторожно достал одну ампулу, поболтал зачем-то и стал разглядывать на свет.

— Тише, — попросил Юрка, — разобьешь.

— Что там, а? Что там, а? — как автомат, завелся Васек.

— Заткнись, юла! — сказал Юрка.

— Может, яд? Шпионы подбросили… Или чума в них?.. Или…

— Сам ты хуже чумы, — сказал Юрка.

— Пограничники! Покажем им! — закричал Васек.

К мысу, глубоко вдающемуся в море, из лощинки вышли два пограничника. Здесь кончался материк и проходила государственная граница. Солдаты были на лыжах, в белых маскировочных халатах, с пистолетами-автоматами на груди.

Валерий аккуратно вложил ампулу в гнездо, закрыл крышку и стал заталкивать коробку в карман канадки.

У Юрки задрожали губы, он часто задышал, засопел, глядя на брата.

— Тише, — сказал Валерий. — Не собираюсь присваивать твою находку, ясно? Покажу на заставе и верну тебе.

— Ищи-свищи ее тогда! Надо по-честному. Я нашел — я и делаю с ней что хочу.

Валерий затолкнул коробку, и она заметно оттягивала карман.

— Нашел ее ты, верно, — сказал Валерий, — но ты не можешь распоряжаться ею как хочешь. А что, если она представляет величайшую государственную важность? Поможет раскрыть какую-то тайну? Ты об этом подумал? Потеряешь ее, сломаешь… Что тогда?

— Не потеряю, — сказал Юрка, — надо по-честному.

— Ты опять за свое…

Юрка подошел к брату. Валерий был выше его на голову, со спины мог сойти за настоящего мужчину и говорил не задиристым детским дискантом: в его голос то и дело врывался бас. А с какой стороны ни гляди на Юрку — все видно, что мальчишка.

— Значит, не отдашь? — Юрка горячо задышал брату в подбородок, взялся за куртку.

— Не советую, — все так же спокойно сказал Валерий, медленно отрывая его цепкие пальцы от канадки. — Потом жалеть будешь, Юра.

Он не хотел связываться с Юркой, звероватым и вздорным мальчишкой. В припадке ярости тот мог броситься и на взрослого и не замечал ни ударов, ни синяков.

— Ну перестаньте же! — взмолился Васек. — Хватит вам!

— Отдашь? — холодно спросил Юрка; его серые прищуренные глаза по-рысьи, искоса, глядели на брата, а руки все туже стягивали канадку и придвигали Валерия.

— Юра, два шага назад. Говорю как брату.

Короткий удар — и Юркин кулак, как резиновый, отскочил от подбородка Валерия, и тут же, не успев опомниться, Юрка спиной полетел на ледяные камни, раскидывая ноги. Вскочил и, приняв стойку боксера на ринге, пошел на брата.

— Коробку поломаете! — завопил Васек. — Я бате скажу…

— Юра, — снова сказал Валерий и заметно побледнел, — уйди.

— Отдай коробку!

Братья принялись бешено колотить друг друга кулаками, пуская в ход колени и ноги. Кончилось все тем, что Юрка, без шапки, ткнулся головой в снег и остался так лежать, а Валерий отряхнулся и с сожалением посмотрел на него: «Говорил ведь — не лезь!» — махнул рукой и пошел к поселку.

Юрка встал, вытер с губы кровь, натянул на голову белую от снега ушанку и сел на гладкий валун.

Васек подобрал с земли пуговицу, спрятал в карман и оглянулся на Валерия. Потом посмотрел на Юрку. Хмурый, молчаливый, в своей черной стеганке, он, как ворон, сидел на камне и глядел в море.

Васек опять посмотрел на Валерия, карабкавшегося в ста шагах на взгорок, перевел взгляд на Юрку, тяжело, как взрослый, вздохнул. Потом махнул рукой и бросился за старшим братом.

Минут через двадцать Юрку кто-то тронул за шапку. Он словно очнулся. Перед ним стояла Рая в бордовом зимнем пальто и пыжиковой шапочке.

— Морем любуешься?

Юрка встал и пошел к поселку:

— Чего домой не пришла, финтифлюшка? Мамка всю ночь не спала…

— Ольгу подменяла… Грипп…